a sailor suffering from seasickness

      День был настолько насыщенный, что веки сами собой закрывались. Пелена перед глазами превратила ярко-красную астру в блеклое пятно. Сегодня, на удивление, было много событий, что знатно утомило Кавеха.       Следующее утро началось с красного ноющего пятна на правой щеке. Был бы сейчас здесь аль-Хайтам, он бы точно отметил то, что Кавеху даже спать нормально не удаётся. Потирая рукой свой румянец, взгляд невольно остановился на наброске чертежа. Проект, точно! Над ним стоило бы продолжить работу. Но для начала исправить свой пускай всё ещё привлекательный, но взъерошенный вид.       Погода не была подарком с раннего утра. Клубились серые дождевые тучи, что предвещало испорченную погоду. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Кавех никогда не считал дождь чем-то плохим. Как может испортить настроение пища для всего живого? Именно дождь посланник неба для земли. Именно тогда можно почувствовать голубое небо каждой крошечной клеточной маленького тельца. А какой бушующий ветер сопровождает это явление? Когда порывы свободы подхватывает дождинки и несёт за собой целую морскую армию чувствуется, будто сама природа приняла физический облик. От ветра качаются деревья, словно они живые, а вода словно ноги, несущие неосязаемое куда-то далеко.       Дождь – это не слёзы горя. Дождь – это слёзы жизни. Вокруг живое. И вода живая. А грозы как маяк, ориентирующие движение этой неизведанной силы.       - Кавех, закрой окно у себя. Сейчас все свои чертежи намочишь.       Влюблённый в запах свежести и опьянённый вкусом ветра, юноша и не заметил, что стоит у открытого окна не меньше минут десяти. Как ужаленный, он быстро закрыл ставни. Пускай и не на бумагу, но на него самого вода попала. Омерзительное чувство липкости отрезвляло от красивых мечтаний.       - Ты опять портишь всю романтику... - еле слышно произнёс Кавех.       - Да. В то время как ты мог испортить свой проект.       - О, Архонты... Дайте мне сил! – драматично поднял руки вверх юноша.       - Архонты работу за тебя не сделают.       - Ну хватит! Пожалуйста. Неужели ты настолько жаждешь моего уезда? Что я опять сейчас сделал не так?! – в комнате, помимо запаха мокрых деревьев, появился аромат напряжения. Не электричества, а между ними двумя.       Пройдясь своим удивлённым взглядом, который, скорее всего, был показушным, по всему телу Кавеха, аль-Хайтам отвернулся в сторону двери, при этом сказав:       - Ничего, всё хорошо. Извини, если потревожил.       Дверь захлопнулась, а вместе с ней лопнуло и терпение Кавеха. Разъярённый неоднозначным поведением своего соседа, он схватился за тот самый горшок с ветряной астрой. Ярко-алый цветок полетел в сторону закрывшейся двери. Земля из целостного сгустка превратилась в небольшую кучу с маленькими отделившимися частями. Горшок с грохотом разбился прямо возле порога, чего не услышать было нельзя.       Глаза наливались яростью и обжигающими слезами. Рассуждения о прелести мокрого явления в миг обернулись мыслями о самых страшных действиях с собой. И с ним. Нежное лицо закрылось не менее мягкими ладонями. Колени согнулись под массой тела, не в силах больше держать человека. Всё тело тут же обмякло. А Кавех, как малое дитя, залился горючими слезами. Теперь свежая морось с улицы давно позабылась, и на смену ей юноша захлёбывался реками из своих глаз. Всхлипы были настолько жалкими, что ему самому стало от них противно. В порыве ярости, он скинул белую насквозь мокрую рубашку в дальний угол комнаты. Картина совсем потеряла свои краски.       С эмоциями совладать стало ещё труднее. Гнев сменялся отчаянием, а беспомощность животным чувством мести. И даже не понятно со стороны, как правильнее описать эта ситуация? Драма, триллер, комедия? Может ли быть всё сразу. Мысли смешались в одну кучу, как и чувства. Завывания заглушались звонким хохотом и наоборот. Хотелось размазать себя по стене. Раздробить на краски. Понять, где белое, а где чёрное. Когда это всё началось и когда закончится.       Лежа на полу с голым торсом, Кавех и не заметил, как ставни из-за порыва несильного ветра вновь открылись. Вдруг озарился свет, а холодные небесные капли падали на обнажённую грудь. Может, это и есть благословение Архонтов? Обычно же в такие моменты они обращают свой взор на простолюдинов?       «Я – дождь. Нет. Я – ливень. Я – ветер, холод и вода. А он как молния. Он как гроза. Дождь может быть без грозы. Гроза может быть без дождя. Но они обычно вместе. Как иронично и смешно...»       «И нелепо...»       Вставать совершенно не хотелось. Единственным желанием сейчас было лежать и никогда не вставать. Вот так всю жизнь смотреть на всё снизу и ни о чём не думать. Слышать, ощущать, видеть. Но не думать.       Хотя, есть одна вещь, о которой стоило бы сейчас задуматься. Чертежи всё ещё не готовы, а Кавех ими занимается уже второй день. Чтобы обрести свободу, нужно побыть сначала в рабстве обстоятельств. А для этого нужны силы. Поэтому с горем пополам юноша смог подняться и уже в сидячем положении смотреть на своё рабочее место. Потому что Архонты за него работу не сделают. Поднявшись с силами на ноги, образ в зеркале всё ещё не давал покоя. Заколки слетели с потрёпанных волос, а торс совсем был мокрым. Сделав громкий выдох, Кавех всё же направился в уборную, чтобы привести себя в порядок. Окатившись водой из-под крана, заплаканный вид стал более свежим. С новым приливом сил стало возможно сесть за работу дальше. Пускай на душе и ощущалось небольшое облако смуты, сейчас сконцентрироваться на своей цели стало куда проще. Удушающее чувство мести сошло на нет, даруя часы спокойствия. Карандаш уверенно вырисовывал новые линии, а непонятный рисунок превращался в уже более узнаваемое здание в сумерском стиле. Это был ещё далеко не готовый чертёж, ведь есть нюансы, которые снова необходимо было обсудить с заказчиком. Но сейчас это не важно. Пока есть идея, мысль, эскиз и карандаш, формальные беседы казались таким чуждым и не нужным, что на мгновенье хотелось просто стать художником, на картине которого этот особняк был на переднем плане.       Работа шла тихо и спокойно лишь с перерывами на еду. К вечеру удалось закончить основную часть проекта, что безумно радовало Кавеха. Уже давно он не был настолько продуктивным. Видимо, вдохновение не успело полностью улетучиться или мысль о свободной жизни настолько радовала душу, что процесс стал в кое-то веки действительно приятным. Смотря на проделанный путь даже и не верилось, что со дня на день зелёный густой пейзаж сменится благоуханием морской воды.       После спокойного сна и приятной утренней свежести, путь намечался прямиком в Академию, где и должен находиться Ламмерт. Но сейчас время было слишком раннее, даже студенты ещё находились в кроватях, поэтому в голову Кавеха пришла идея посвятить время утренней заре. Уличные растения были украшены сверкающей росой, что на фоне рыжего рассвета казалась ещё более завораживающей. Фонари давно перестали гореть, давая проявить себя небесному светилу. По улицам блуждали только старики, у которых ранний подъём уже успел стать привычкой. Кавех в это контингент совсем не вписывался, хотя в глубине души подобная рутина приходилась ему по душе. В свои студенческие годы, ему нравилось начинать своё утро с кофе. Пускай привычка и не самая полезная, в ней всё же есть свой антураж. Парень направился в сторону ближайшего кафе, в котором ещё не было ни души.       - Господин, рано вы к нам зашли. В это время меня в основном навещают благоухающие сеньоры. Неужто ночь была бессонной? – протирал чистый стакан в руке усатый мужчина.       - Вовсе нет, даже наоборот. Просто решил начать день с ароматного кофе. Устроишь, бариста?       - Вы по адресу, сеньор!       Кавех сел недалеко от барного столика. Совсем недавно она ассоциировалась с новой бутылкой алкоголя, а уже сейчас лёгкие наполняются ароматом кофейных зёрен. За окном постепенно начали кучковаться студенты разных даршанов. Видимо, по молодости не у одного него была эта привычка. Помещение постепенно заполнялась людьми в зелёной форме. Их было так много, что порой невольно доносились их разговоры. Обычно собирались в компании люди с одного факультета, чтобы обсудить заносчивого наставника или начать соревнование «кто сегодня меньше всех спал?». Но порой встречались группки с людьми из разных даршанов. Между ними беседа была чаще всего интереснее.       - В жизни не поверю, что тебе реально дали разрешение поехать в пустыню. Туда даже Хайяму не удалось попасть, хотя его тема куда более впечатляющая, — высокий парень явно обращался к девушке чуть ниже него с изящным пучком на голове.       - Вы в Хараватате все такие злобные? Хоть бы раз порадовался за меня как Зариф, — обиженная девушка указала пальцем на рядом стоявшего юношу в очках. Он явно смутился таким внимание к себе из-за чего нервно поправил оправу на носу.       - А в Амурте как дела с оригинальностью? Ты реально думаешь, что про золотые розы кому-то будет интересно слушать? Смешно. Готов поспорить на пять тысяч моры, что при первом же отчёте ты вернёшься сюда как миленькая, — обстановка стала немного напряжённей, а голоса других студентов громче. Из-за шума в заведении голоса этой компашки стали менее разборчивыми. Единственное, что можно было разглядеть, что девушка пожала руку своему знакомому из Хараватата, то есть приняла пари, в то время как парень в очках крутился вокруг них пытаясь их успокоить.       Славно наблюдать, что спустя столько времени в Академии всё ещё что-то остаётся неизменным. В один момент Кавех даже будто попал в прошлое. Мрачный парень из Хараватата и спорящий с ним старый друг. Парень соврёт самому себе, если скажет, что никогда не скучал по тому времени, когда отношения между ним и аль-Хайтамом можно было назвать дружескими. Они были отличным дуэтом, который был на слуху у всех даршанов в то время. Когда одни восхищались нетипичностью этой парочки, а другие ставили ставки, что они быстро разбегутся друг от друга. Грустно осознавать, что вторая половина студентов оказалась права, а молва о скандальном разрыве их сотрудничества казалось дошла даже до Гробницы аль-Ахмара.       Ностальгируя, Кавех и не заметил, как на дне чашки уже ничего не осталось. Он смотрел на опустевшую кружку и понимал, что прошлое уже давным-давно пора отпустить. Ни к чему новому эти взаимоотношения не приведут. Единственное «новое», на которое ещё есть надежда – Ламмерт. Он скорее всего уже был в Академии.