a sailor suffering from seasickness

      - Господин Ламмерт, откуда у вас столько вещей… Вы не упоминали о том, что хотели переехать сюда.       - Ха-ха, могу понять ваше недоумение, но это всё сувениры моей семье. Моя мама большой фанат сумерской культуры, для меня было бы преступлением ничего не купить ей.       - Вы примерный семьянин, друг. Вашему счастью можно только позавидовать, - улыбнулся Кавех, параллельно загружая свой багаж в телегу с пустынными вьючными яками.       - Вы слишком мне льстите, господин Кавех!       Переезд ощущался тяжело на душе, в голове до сих пор всплывают нотки сомнения, но общество Ламмерта как никак помогает разгрузиться и отвлечься в такой непростой период жизни. Дорога долгая, времени на подготовку было не так много как хотелось бы, поэтому некоторые аспектами комфортного путешествия пришлось пренебречь.       - Господин Ламмерт, а вы уверены, что ехать через пустыню без какой-либо защиты – хорошая идея? Не сочтите за грубость, просто… Путь далёкий и непростой, столкнись мы с какой неприятностью, то по нашей стабильной поездке это больно ударит.       - Всё в порядке, я ехал этим путём сюда и никаких трудностей по пути не было. На родине я консультировался с картёжниками, так что…       - Прошу прощения, с картёжниками? – перебил Кавех. – Может с картографами?       Мужчины неловко посмотрели друг на друга и тихо посмеялись с оговорки фонтейнца. Пока они помогали друг другу загружать вещи, Ламмерт рассказывал о своей беременной жене. Как оказалось, они знакомы ещё с раннего детства. Девушку зовут Эмма, они подружились практически сразу. В настолько маленьком возрасте в дружбе было куда меньше параметров и предпочтений к партнеру, поэтому им хватило всего одной общей особенности – двойная буква «м» в имени. Взрослели они тоже вместе, поэтому связь между ними укреплялась с каждым годом и неразрывна до сей поры. Поженились они как только Эмма стала совершеннолетней, разница у них в полгода, поэтому свадьба, помимо близких, прошла в окружении учёных из института. Забеременела девушка уже после учёбы, а сейчас они планируют переехать в свой дом, которым как раз и занимается Кавех. Ламмерт настолько увлекательно и живо рассказывал о своей супруге, что никто и не заметил, как начало постепенно темнеть. Кучер привязал яков к деревьям, а парни занимались готовкой еды на костре. Помешивая суп в котелке, Ламмерт продолжал подробный рассказ о своей семейной жизни.       - Уже прошло достаточно времени, но мы всё никак не можем назвать нашего ребёнка. Пока я ехал в Сумеру все дни напролет перебирал тысячи имён. Под конец пути я уже настолько истратил всю свою фантазию, что купил чуть ли не первую попавшуюся книгу на базаре и начал искать незнакомые слова, чтобы они стали очередным вариантом имени.       - И к вам в голову пришли новые идеи?       - Боюсь, что нет, - неловко почесал затылок Ламмерт, - мне уже даже думать об этом тяжело и уж тем более включать активную деятельность мозга. Может быть, у вас есть какие-то варианты?       - К сожалению, вы не к тому обратились. Я о таких вопросах никогда не задумывался, да и в фонтейновских именах я абсолютный дилетант.       - Не обязательно, чтобы имя было из моей страны. В моём случае вообще любой вариант подойдет.       Кавех облокотился спиной к дереву и отвернул голову от своего собеседника. Он смотрел на ночной пейзаж Сумеру и хотел напоследок запечатлеть в голове этот момент. Неделю назад он бы и не предположил, в каком положении окажется в будущем. Он раньше вообще обращал внимание на подобную красоту? Стыдно признавать самому себе насколько приевшаяся картина может скрывать в себе что-то настолько душевное и родное. Смотря на колыхающиеся травинки вблизи совсем маленькой, еле шумящей, речки, Кавех невольно сказал вслух:       - Астра.       Ламмерт подумал, что утомил своего собеседника автобиографией настолько, что тот в свою очередь даже на смотреть на него не мог. От неожиданности он неловко переспросил:       - Что?       Кавех повернулся в сторону костра:       - Вы спрашивали про имя. Мне нравится Астра.       - Ах, вы об этом… - Выдохнул Ламмерт. - Я же не всерьёз, это и правда не ваша забота. Но спасибо за идею, ещё один вариант на заметку.

***

      Спустя несколько дней долгой и жаркой дороги, Кавех и Ламмерт наконец начали пересекать пустыню. Горячий песок так и норовил попасть в глаза и важные органы дыхания. Пустыня по истине смертоносное место, далеко не для каждого путешественника. За время совместной поездки мужчины хорошо сдружились и наконец перешли на «ты». Ежедневные разговоры о том, что их вдохновляет, а симбиоз поддерживающих фраз стал уже чем-то обыденным. Какой бы романтикой ни обладало сие путешествие, однообразный пейзаж изо дня в день начинал приедаться.       - Ты когда-нибудь думал о том, как вообще в Сумеру существуют такие противоположные климаты? – лениво повернулся на бок Ламмерт, - Я имею в виду, что существование пустыни и тропической местности это так… Удивительно? Не знаю, как правильнее выразиться, просто я действительно нахожу в этом что-то загадочно привлекательное.       - Во время моей учебы в Академии был студент с Амурты, который решил написать исследовательскую работу «Алогичность существование противоположных соседних сред обитания», если я правильно помню. – протирал свой чемоданчик Кавех. - А потом, через какое-то время, он неожиданно отчислился и уехал из города.       - Правда? Я слышал, что сумерские ученые славятся своим упорством и выдержкой. Как он так легко отказался от своей работы? – скептично посмотрел Ламмерт.       - Никто не знает, - вздохнул юноша, - было множество слухов, а про самого студента я так ничего и не слышал. Может вообще такого человека и не было, а история просто обыкновенна байка.       - И никто не пытался узнать про него хоть что-то?       - Ну, не знаю, было ли расследование или около того, про историю быстро забыли… - немного подумав, Кавех добавил, - Хотя, через аль-Хайтама можно попробовать прошерстить арх…       Неожиданно Кавех оборвал предложение на полуслове. Самое неловкое, что Ламмерт успел рассказать о себе всё, что только можно, в то время как его светловолосый друг даже не упоминал это имя раньше.       - Что-то не так? – заметил неловкую паузу Ламмерт.       - Всё в порядке, просто… - пытался подобрать слова Кавех, - В общем, у этой истории нет конца и навряд ли мы узнаем правду, слишком много времени уже прошло. Кавех упал спиной на подушки и прижал к своей груди Мехрака. Несмотря на то, что его железный помощник не имеет ни капли человеческих качеств, юноше очень хотелось завести с ним немой диалог.       «Как думаешь, мы делаем всё правильно? Наверное, ты бы ответил, что поздно уже что-то менять. Ты хорошо меня знаешь, мне свойственны импульсивные решения. Был ли заказ именно таким решение? *вздох* Я так не думаю. Я всю жизнь прожил в ожидании какого-то чуда, и наконец у меня появилась возможность всё исправить. Это и должно так мрачно ощущаться, Мехрак?»       Каким бы приятным собеседником, другом, заказчиком и просто человеком ни был Ламмерт, рассказать ему о своём внутреннем мире, как бы ни хотел юноша, не выходит. Кавех не до конца понимает почему так сложилось, хотя и сильно не задумывался. Может, парень боится быть осужденным, что предпочел бежать от своих проблем, нежели наконец взять всё в свои руки, а может Ламмерт и сам что-то недоговаривает, из-за чего у них сложилась неоговорённая-договоренность не задавать друг другу лишних вопросов. Причин можно придумать сколько угодно, также как и решений куда направить свой жизненный путь. Если смысл своего существования, если «правильный» путь был очевиден как «небо голубое, а трава зелёная», была бы у существ страсть и интерес к своему будущему? Был бы смысл ставить цели и добиваться их? Но почему людей не останавливает идея смерти как конечный путь для всего живого? Животные, насекомые, бактерии, листочки, планета, время… Всё имеет своё «начало» и «конец». Время, бактерии и животные никогда не задумываются о том, куда приведет их бытование, лишь на плечи человека легла эта красивая, но достаточно бессмысленная ноша обмозговывания всего, на что упадет их взгляд и не только. В древнем Тейвате кочевала пословица: «Позолоченный взгляд божества, обращенный на жизнь мертвеца». В наше время эта фраза звучит неуместно, потому что несет в себе посредственный смысл, даже скорее его отсутствие. В ней говорится о том, что Боги Тейвата вручают глаз бога исключительно страдальцам, что по истине звучит как глупость и несуразица. Но лишь немногие уловили и другой смысл пословицы: лишь люди с ранами на сердце способны по-настоящему прочувствовать божественный дар и извлечь из него редкостное счастье. Можно ли предположить, что Кавеху выпала именно такая судьба? Судьба «страдальца», чтобы обрести истинное «счастье». Звучит настолько изящно, насколько и высокомерно. Нужно обладать высоким мнение о себе, чтобы самовольно записаться в списки людей, которым судьбой предназначено благословение свыше. Возможно, автор этой пословицы и сам нищий неудачник, пытающийся найти утешение хоть в чем-то. Даже в том, о чём он и понятия не имеет. Наверное, несчастные люди и придумали разделение на «счастье» и «несчастье» после смерти, потому что надежда на справедливость в реальности давно умерла. По всей видимости, автор этой пословицы также убогий бедняк в безысходном положении, что хотя бы Боги в силах дать ему то, что он не смог сотворить самостоятельно. Насколько это безнадежно и инфантильно? Или всё не так категорично и в этих словах есть доля правды?       Неожиданно повозка начала сотрясаться, яки топтаться на месте и яростно выть, а Ламмерт выглядит сбитым с толку и крайне неспокойно. Тревожная обстановка заставила Кавеха оторваться от своих мыслей и приоткрыть занавес телеги, чтобы внести хоть какую-то ясность в происходящее. Только взору юноши стал открыт песочный пейзаж, как вдруг перед глазами промелькнула фиолетовая тень с жутким криком. Вопросов стало куда меньше, когда пугающие фигуры начали принимать более четкие очертания, но ситуация от этого лучше не стала.       Экипаж окружили Волки Разрыва.