°•°•°
Чернота медленно растворяется в воздухе города, распуская цветы изморози на стеклах и земле, опутывая понурую листву в иней. Сегодняшний день приходился братом-близнецом вчерашнему, все слилось в одно... Акито ложился в кровать, раздумывая над своими извинениями для Тойи. Всего один раз они ссорились, и вот, снова партнëр что-то утаивает. Теперь, это было что-то по-настоящему серьёзное, внутренние волнения сделали Тойю боязливым, а три дня назад он стал сам не себя не похож: отказался от важной репетиции, которая должна была стать финальным штришком для их шоу. Всё из-за него, ведь было очевидно, что он просто струсил, так? И он не виноват, что сорвался. Акито не любил свою вспыльчивость, которая служила защитной реакцией на стресс: он сделал лишь хуже... ... Ладно. Нет, вовсе не Тойя виноват. Было уже бессмысленно отрицать то, что причина не в страхе Аояги – это Акито опять наплевал на чувства партнëра. Он снова убежал, Акито его понимает. Но, где же он сумел настолько облажаться, что друг даже на связь не выходит более? Опять Акито всё испортил. Он бы никогда не признался об этом кому-нибудь вслух, но в тот раз, парень винил именно себя. Мысли теперь сравнимы с безумными осами: роятся, все никак не желая угомониться, сцепляются в один шумящий комок, который не распутать, хоть раз не ужалившись. И от ос нет пользы. Зачем человеку даны мысли, если в самый нужный момент они лишь рушат потенциал разума? Зачем ему это? Он честно сегодня предпринял попытку уснуть самостоятельно, но рой в голове не смолкает. Спасибо снотворному, который быстро усыпил безутешного исполнителя и его беды, принося успокоение. Тишина, бесценная тишина. Ах... Тишина. Морозящая душу тишина... Почему так холодно? Акито открывает веки и смотрит по сторонам. Он посреди необозримого водоёма, стояла такая стужа, что тело само пускалось в тряску, а челюсти выплясывали чечëтку друг-на-дружке. Валил частый, мелкий снежок, где-то вдалеке высились облепленные снегом высокие хвои. Тут пустынно тихо. Он никогда не был в подобном месте. А не так и далеко, на льду сидела фигура. Хоть кто-то, да есть тут... Скользя по толстому ледяному панцирю озера, Акито собирал на себя всю снежную пыль, вытирая с щëк и бровей снежинки. — Эй, вы там, что вы делаете? Случаем, вы не знаете- Ох. Это.. Тойя? Его взгляд был пустым, будто заледеневшим, кожа совсем белой, даже синеватой, а сам он трясся сильнее, чем Шинономэ вдвое. На нём из одежды висела только тонкая майка и глупые брюки с носками, а сам он словно на грани третьей стадии переохлаждения. Просто ужасно.. — Господи! Иди сюда, Тойя, я тебе дам своей одежды!, — с испугом закричал неподвижному телу парень, не в силах смотреть на то, как он стремительно превращается в сосульку. Как ни странно, Акито был одет разительно по-зимнему. Холодно, но это ничего, если смотреть на лучшего друга. Ступив на лёд поблизости с парнем, он почти сразу по хрусту понял, что тот вот-вот разломится. Еле успев убрать стопу, Шинономэ смотрит на то, как новая трещина дробит другие трещинки на отдельные обломки, которые сразу разъехались в воде. Как же ему добраться?.. – Тойя! Вокруг него помаленьку хрустит слой замороженной воды. На это до невозможности больно смотреть, особенно осознавая, что это твой самый близкий человек, рыжий теперь дрожит от ужаса зрелища. – Прощай. Не приходи ко мне, ладно? Спасти меня не получится. Всё неизбежно обрушится. В последний миг, его глаза засияли на лунном луче, как чистейший горный лëд. Такой нежный, полупрозрачный и навеки застывающий. Напарник навеки падает в щель во льду. Акито молниеносно прыгает за ним, желая хотя бы попытаться ухватить его за руку. Но тот лишь, как ледяная скульптура, сверкающая в белых отблесках, падает в пучину безжизненного холода... Вместе с Тойей, заканчиваются последние силы и у Акито. Выплыть нельзя, остаётся только смотреть на то, как умираешь ты сам и твой близкий человек. Акито оказывается живым и покрытым ледяным потом, только уже в собственной комнате. Грудь будто перестала отвечать на приказы и застыла, без возможности дать вдохнуть немного тёплого воздуха. Он бешено мечется взглядом, и понимая, что это всего-то сон, ложится на подушку. Через минуту попыток отправиться в царство Морфея, он слышит звуковой сигнал о том, что кто-то написал ему. Ладно, все равно он уже не уснет. Судя по кромешной тьме, он догадывался, что сейчас поздно, но цифра в 3:19 заставляет его задуматься о том, почему он вновь не спит. В школу же завтра. Проверяя соц. сеть, он, что кроме старого знакомого его не забыл кое-кто важный. "Не приходи ко мне." Это от Аояги... — Это уже ненормально, я, расстроен, но чтобы Тойя был абсолютно везде!..., — с обидой шепчет уличный музыкант, по коже проползают скопления мурашек от вспомнившегося сна. Откидывая телефон, он смотрит в потолок. Нет, он так не может. Тойя, ты болван, и Акито уже и так это знает, потому, тот не хочет слушаться слишком часто смущающегося напарника. Накидывая одежду потеплее, он, стараясь быть тихим, выбегает из дома. Он просто ОБЯЗАН проверить то, все ли у него хорошо. Всë же, неспроста ему приснилась фраза из сообщения близкого друга? Это явно какой-то знак, и теперь, когда рой жужжит так, что в ушах лишь слова страдальца, он не оставит это просто так. Улица в январе, как ожидаемо, находилась в распоряжении морозов: асфальт в белом инее, лужи в твëрдой корочке, воздух в белых хлопьях - прямо миниатюра из его сновидения. Не чувствуя ног, он спешит к дому, и, все таки, решая постучаться, с волнением мнется у входа. Когда ему не ответили через 3 минуты и еще пару подобных стуков, Акито понимает, что что-то действительно случилось. Он даже не волновался за репутацию, зная родителей Тойи, те могли его выгнать без вопросов, но и их нету дома. Вбегая в обиталище дорогого друга, Акито видит крупный ком под кроватью... Но в то, что висело над ним, было трудно поверить. Шинономэ будто онемел, не в силах ничего сказать, ведь кусок потолка вот-вот отвалится и прикончит друга, и это произойдет уже наяву. — Проснись! Тойя!!! Живо! — все как во сне. Парень не в силах сдвинуться с места хоть на сантиметр, ведь от вибраций потолок может легко свалиться, выглядит это безумно ненадëжно. — Тойя, пожалуйста... — любой неосторожный шаг, и смерти не миновать. В глазах, по правде говоря, ещё мыльно после бессонных часов, но на ситуацию он всегда был готов реагировать остро. Прямо сейчас, даже при закрытом окне, Акито вновь почувствовал этот холод, враждебный, несущий погибель и страх, рыжий поëжился и стал быстро соображать. В квартире отчего-то было очень пусто и тихо, даже много какой мебели не хватало, что подводило к раздумьям. Но сейчас... не до них. — Сейчас..., — уличный музыкант берёт телефон и набирает Тойю. Звонок был слышен настолько приглушëнно, что показалось, будто он просто прокручивает мелодию в голове, мимолëтно вспоминая всю их дружбу. — Тойя... Я..., — в висках до противного громко стучит кровь, в горле будто образовалась пустыня. — Тойя! Я не смогу жить без тебя! Ты мой самый дорогой человек!!! Не выдержав напряжения, он бросает телефон в одеяло. В итоге, тот, как специально, прилетает в стену, от чего шпаклëвка обильно осыпает кровать. И... Нет. Кусок верха падает на кровать, и с безобразным хрустом ломает всё, на что упал. ... ... Как? Как он не подумал? ... Вот и всё. Он собственноручно убил своего самого драгоценного человека... Тойя... Он убийца своего самого любого партнëра. Акито бессильно падает на пол. А потом ложится, прижимаясь щекой к ледяному паркету. В глазах темнеет от не верования в то, что произошло. Как и во сне. Всё как во сне. — Прости. Прости меня... Тойя... Я такое чмо, да? Не сердись на меня. Акито закрывает всю голову, что мог охватить, рукавами и хрипло стонет. — Это же сон, правда?... — ... — Я не мог этого сделать, так ведь? Никто не ответил. Можно ли считать тихий поры ветра из слегка приоткрытого окна ответом на все вопросы? Можно ли считать это за ошибку, просчëт, глупость, недоразумение? — Я поплатился твоей жизнью за это. Подползая к кровати, он тихо хнычет. Выглядит жалко, но вина сжирает его внутренности, вонзаясь в глотку. Его чуть не выворачивает. Кажется, он видит мясо из-под белизны простынь... Тяжëлая безысходность пускает в его кровоток стеклянную крошку, покрывает его кожу невидимой наледью. Это Тойя прощается с ним, верно?... Обнимает его — Тойя... Как же я смогу без тебя... Т-ты был единственным, кто всегда понимал мои мечты, хранил их и не раз жертвовал своими желаниями ради моих. Лучше бы я умер ради тебя... Лучше бы я... — Зачем, Акито? Ох, это так похоже на его партнëра. Шелест листвы и невидимый, призрачный голос отрадается и изчезает в стенах. Где-то сверху, наверное, недоумевают соседи: почему кто-то так громко ревëт... — Я никогда не плакал, вот так, Тойя. — Так из-за чего ты плачешь, друг? — Ты был недостоин всего этого, ты не был достоин меня и моей эгоистичности. Я... Я настолько не верил в то, что ты больше не хочешь быть со мной, что... Сорвался... Я не был готов к твоему уходу... Ты простишь меня за всё? — Это ничего. Я тебя прощаю, Акито. Не плачь, это главное. Акито снова почуял лëд: это не та студëнная и гнетущая печаль, безжизненность; это родная ладонь Аояги. От него всегда было столько душевности, он дарил столько искреннего тепла, внимания, сколько от родной сестры или родителей получить трудно, это даже не стоит и рядом с лаской ближайшего друга: только сейчас он осознал, что он будет скучать не сколько по другу, сколько по родной душе, по частичке его внутреннего "я". Они с ним стали настолько близки, что превратились в нечто неразрывное и неразделимое, такие отношения — это далеко не просто дружба или партнëрство. Рыжик взглянул на руку, а потом на её владельца. Все звуки, присущие обычной жизни и обычному миру вокруг него, приняли новый вид: иссякающий писк. Искры пролетели пред глазами, он еле удержался на ногах. Акито теряет голову от его вида. Тойя самый красивый призрак на свете: он будто создан из лунного света, внутри кристального холода. — Ты стал таким красивым... Как скульптура, изваянная из чистого льда... — Да?... Спасибо. Ты тоже сказочно выглядишь. Посмотри-ка. Акито отрывает свой завороженный, успокоенный взгляд от парня рядом, и оглядывая себя, он раскрывает рот. Он такой же, как его жертва. — Я.. Чт—? Ох.. Я умер вместе с тобой? — Что? Погоди. Акито, ты что, думал, что я всë это время лежал на кровати? Акито, будто воспрянул ото сна, он ещё шире охает и ярко алеет в щеках, скалясь. — Ты... т-ты тупой? Почему ты не сказал мне?! Я.. Я плакал, потому что думал, что тебя раздавило в мясную лепëшку! — Акито, но откуда мне было знать, что ты имел в виду? Я считал, что ты просто настолько растрогался картиной и сильно расстроился, что мы поссорились.. — Ты хоть понимаешь, что несëшь?! Ты знаешь, что я чуть не умер! Я был готов броситься на твоё спасение! Я тебя не прощу! — кричит рыжик, не веря, что он оказался дураком в этой ситуации. — Тихо, Акито, не зли родителей. Он и так не спят из-за тебя. — Да мне насрать! Я думал, что ты сдох! Ты хоть знаешь, какую боль я сейчас чувствовал?!, — Акито истерично встаёт и, опять чуть не падая (причиной был переизбыток эмоций), сжимает ладонь в каменный кулак и опять начинает рыдать. Трëт текущий нос и слëзы, его напарник хоть и выглядел как тот, кто сейчас от ярости разрушит всю оставшуюся комнату, внутри его сердце расцветало в весенний сад. Всё обошлось. — Гр-х... Я тебя ненавижу за это! Сейчас, Тойя, ты у меня... Половинчатый дëргается для уворачивания, но его крепко, горящей от жара рукой хватают за щëку и агрессивно целуют, самостоятельно расталкивает сжатые от страха губы. Так неспешно раскрыв глаза, он смотрит на лицо драгоценного приятеля: Акито без единого звука льëт слëзы облегчения, передавая из себя жар и все эмоции душе рядом. Аояги принимает их, читает, бережно очищает от излишков горя и легко принимает, понимая ситуацию друга. В дело вступают языки: Шинономэ сильнее прижимает скулу родного к себе, одаряя его всей любовью что только имеет. Тойя не отстаёт и скользящими движениями трëт чужую шею. — Тойя. — Прости и ты меня. Что хочешь сказать? — Ты же понимаешь, что я имел в виду? — ...Нет. Слëзы безостановочно стекают по его раскрасневшийся коже, это настоящий Акито, его неподдельные переживания , которые медленно растворялся в объятьях. Он любит любого Акито, но его любимчиком будет тот Акито, которого он доверяет одному лишь Тойе: самый откровенный Акито, который позволяет себе на миг сойти с тернистого пути превосхождения Рад Викенд, и отдающий время на эмоции. Отдающий время на разговоры с ним. Младший Шинономэ был читаем по одним сверкающим как звëздный луг глазам, но его партнëр не хотел без открытой игры. Тойя осторожно, будто боится спугнуть, приближает лицо и оставляет полный счастья поцелуй, который горел будто ожог. Ещё один. И ещё один. Он отдавал все скопившиеся страхи, позволяя им открыться в виде чмоков. С переходом на шею, Аояги стал наслаждëнно вздыхать и невесомо улыбаться, грудь чуть глубже опадала. — Акито Шинономэ... Что же ты так меня мучаешь? Просто скажи... — Тебе нужно самому догадаться... золотце. Ха. — ?... Тойя изумлëнно вглядывается в заплаканное лицо. — Ну же. Что я о тебе думаю? — Что тебе нравится моя кожа? — Ахаха... Прижимаясь к плечу, он по-кошачьи трëтся об него шевелюрой. — Не-а. Давай. Разбил мне сердце - теперь развлекай меня, дурачьë. Обнимая парня, он улыбчиво разглядывает складки свитера. Последнего, царского и щедрого поцелуя в руку хватило сполна. — Акито... Я тоже в тебя влюблëн. Ещё не засохшие слëзы упали на ладонь. Акито хмурится, а после чего жмëтся, чуть ли не душа парня. — Давай больше не будем так делать. Завтра ты мне объясняешься, и мы идём в парк. — Зачем? — "Свидание" тебе о чем-то говорит? — Ха... Они соприкоснулись носами, глядят друг в друга, и после таких ужасов и такого долгого времени без него, как же не сделать это ещё раз? Мягкие губы вновь идут в уединëнную прогулку. ××× После того случая, Акито всегда спрашивал Тойю о том, что он думает на счëт того или другого. Похоже, он тогда действительно чуть не сошёл с ума от горя. Это и понятно, младший Шинономэ честно признался, что это первый раз когда-либо, чтобы он плакал навзрыд. Обычно не падкий на истинные, глубокие эмоции и мысли, теперь они всегда делятся им друг с другом. Они втайне встречаются. Знают только Тсукаса да остаток их группы. А вообще, за три месяца они много чему научились. Акито никогда не был настолько близок с кем-то, кроме его партнера, теперь другие просто в колоссальном расстоянии от него. Ведь они в практической идиллии. Даже Ан и Коханэ восхищаются уровнем чудесности поцелуев и особенности милых жестов. А главное, Тойя жив. Тогда, все спали в самой дальней и целой комнатушке. Потолок ещё давно страдал, но, видимо, прошлой дискотеки соседей не смог выдержать. Что еще надо этим двоим?°•°•°