отчего ты сегодня бледна?

— Крисси… Всё нормально? — Эдди улыбнулся ей криво и нахмурил брови, качая головой. Его тёмные глаза смотрели прямо в её, Крисси могла увидеть в них проблески грусти и непонимания.       У неё во рту пересохло, сердце начало стучать где-то в горле. Крисси сжала вилку с ножом сильнее, хорошо понимая о чём сейчас заговорит с ней Эдди. Она же не дура. Она догадалась об этом как только Эдди заговорил. Как только кинул на неё этот первый из своих виновато-сожалеющих взглядов.       Это всегда происходило с людьми, с которыми она сближалась. Всегда все догадывались. Так было с Джейсоном, так было с Тиной, так было с Вики и даже со Стивом. Все в конце концов замечали, что с ней что-то не так. Все замечали, что она притворялась, когда садилась за стол и принималась копаться в еде, отвлекая всех вокруг разговорами на отдалённые темы.       Крисси шумно сглотнула. Она знала, что и Эдди догадался, ещё до того, как его взгляд опустился к ней в тарелку.       Кривая улыбка с лица Эдди сошла на нет, он ещё сильнее нахмурил брови, а по его худой челюсти вдруг заходили желваки.       Сейчас он скажет, что Крисси должна поесть. Сейчас начнёт за ней пристально следить, начнёт смотреть, упрямо уговаривая её съесть хотя бы один кусочек. Сейчас Эдди начнёт просить поесть, по-настоящему поесть, а затем призрак матери у неё в голове насмешливо рассмеётся над ней и её слабостями, хохоча, заведёт зазубренную до мозга костей шарманку и предъявит Крисси за каждый лишний съеденный кусок.       Кровь отхлынула от её лица, руки мелко задрожали, и где-то там, на задворках сознания, точно гром в ясную погоду, начал грохотать мамин голос…       Крисси шумно выдохнула и выронила приборы из рук, схватившись за стакан воды, стоящий перед ней. Это внезапное движение вывело и её, и Эдди из нервного оцепенения, заставив её осушить в несколько больших глотков воду, а его неуверенно заозираться, хлопая своими ланьими глазами. — Ты что-то хотел сказать, — хрипло подсказала ему Крисси, громко поставив стакан на место. Она намеренно не смотрела на свою всё ещё полную еды тарелку и едва держалась от желания оборонительно сложить руки на груди.       Эдди моргнул, снова поджав губы и сжав челюсть. Медленно покачал головой и, к удивлению Крисси, зачем-то улыбнулся. — Ничего такого, Крис, — сказал он на грани шёпота. — Хочешь я заварю чай?       Крисси шумно выдохнула, отвела взгляд от добрых,слишком добрых и сожалеющих глаз Эдди и болезненно зажмурилась. Она могла бы притвориться, что ничего не было. Могла бы сделать вид, как он, что она не знает, что он догадался. Что голос её поехавшей мамаши не терзает её годами, что она не морит себя голодовками, равнодушно рассматривая по ночам своим сломанные ногти и выпавшие волосы. — Да, милый, — до сих пор хриплым голосом согласилась она. — Чай — это замечательно.       Она снова взялась за вилку и нож и бесцельно поводила ими по тарелке, хоть и знала, что и съесть ничего не сможет, и притвориться, что это не так — тоже.       Эдди снова криво улыбнулся с этой его бесконечной, разделённой на них двоих тоской в глазах, и отвернулся к плите, взявшись за чайник.       За оставшееся время ужина он больше ни разу не заглянул ей в тарелку, заведя какой-то отвлечённый разговор о новой партии. Крисси в ответ поделилась с ним несколькими идеями для пьес; голос матери почти затих.       По крайней мере, она знала, что пока рядом с Эдди всё ещё было безопасно.