***
Почему-то Брину захотелось, чтобы дождь не кончался. Он ни в коем случае не боялся, нет, глупости какие! Просто казалось, что это дело не выгорит. Что затея хреновая, исполнитель сомнительный, и вообще было бы лучше, останься он в «Буйной фляге», Мерсера хотя бы перетерпеть можно. Но, всегда такие раздражающие, а ныне такие спасительные холодные крупные капли вскоре словно бы по щелчку пальцев затихли, перестали отбивать по камням и крышам таинственные шуршащие песни. Хотелось или нет, а вору пришлось покинуть ставшую поразительно уютной таверну и выйти на встречу с рыжей тенью. Его протеже обнаружилась как раз у прилавка; меж ловких пальцев мелькала монета, явно фальшивая, больше напоминавшая жёлтый кругляш без чеканки, задумчивый взгляд устремлён сквозь окружение, в самую пучину Обливиона. В чёрной броне, с выбивающимися из-под капюшона прядями, она выделялась на фоне серо-зелёного после дождя города, будто догорающий уголёк, выброшенный из костра. Брин бы тоже с радостью куда-нибудь выбросился, вон, хотя бы в канал, да нарядную как дворянская девка одежду потом от помоев даже даэдра не отстирают. Взгляд, колючий, острый, как стальной кинжал на бедре, полоснул по лицу, и губы нордки вновь растянулись в той снисходительно-ублюдской ухмылочке. — Мне уж подумалось, ты испугался, маленький вор, — лёгкая насмешка в голосе не осталась незамеченной, но гильдиец решил, что и за это, и за проклятущее прозвище отыграется позже, когда появится более удобный шанс. — И чего я должен был бояться, детка? — на обращении уголок рта лисицы дёрнулся. Брин мысленно записал этот момент в список своих маленьких побед. — Например, того, что я сдам тебя страже. Вор хмыкнул и неопределённо покачал головой, своим видом говоря, мол, этого, очевидно, никогда бы не произошло. Лениво, неохотно народ пополз на улицу, значит, скоро можно и начать представление. — Всё просто. Я отвлеку людей на рынке, а ты в это время одолжишь у аргонианина его безделушку и подбросишь её в широкий карман нашего дорогого данмера. Поглядывай только на стражников, эти вспоминают про свою работу в самый неподходящий момент. По рукам? Прищурившись, незнакомка кивнула и отошла к кузнице, — не испарилась, о, чудо! — где уже доставал спрятанные от дождя инструменты Балимунд. Бриньольф поправил ремень, уложил поровнее воротник и, выждав ещё немного, открыл рот. Абсолютная ахинея, полнейшая чушь и откровенная брехня потоком лились в уши заметно уставших от проделок члена Гильдии Воров горожан и торговцев. И всё же, они собрались на небольшое представление. Талант заговаривать зубы и заставлять любой бред звучать чуть более правдиво так просто не пропьёшь. Краем глаза вор заметил, что чёрное пятно около «Обожжённого молота» исчезло, но куда? И, что не менее важно, как давно? Даже Брин уже начал повторяться, бесконечные пламенные речи оказались не такими уж и бесконечными, толпа стала шустро рассасываться, а засранец Бранд-Шей, чтоб ему пусто было, вообще решил купить разбодяженный эликсир, благо, театр лжи и абсурда закончился раньше, хотя таинственная женщина так и не появилась ни у прилавка, ни около тёмного эльфа. — И на что я надеялся? — откупорив припрятанную под прилавком бутылку эля, пробормотал норд и приложился губами к горлышку. — Просто не хотела прерывать твои сладкие речи, маленький вор, — раздалось над ухом, вслед за чем что-то сочно хрустнуло. Выпивка, обжигая стенки, полезла не в то горло, и остатки самоконтроля ушли на то, чтобы не отпрыгнуть и не взвизгнуть, будто маленькая испуганная девочка. От кашля заслезились глаза, глотка будто горела, но не успел Бриньольф повернуться, как по спине услужливо постучали кулаком. Рыжая сидела на краю прилавка, держа в одной руке надкушенное красное яблоко. — Тише, воришка, ты мне ещё живым нужен. — У тебя что, привычка пугать людей? — Какой же из тебя вор, если к тебе так легко подкрасться? — хихикнула чертовка. — Это не ко мне легко подкрасться, это ты постоянно свои трюки проворачиваешь. Что это, зелье или зачарование бесшумного шага? Вместо ответа рыжая бестия загадочно хихикнула и склонила голову на бок. «Попробуй угадать», — говорили бесноватые искорки в глазах. Что-то с ней явно было не так, однако Брин твёрдо решил не слушать своё чутьё, когда дело касается призрачной воровки: оно подвело уже дважды за сегодня, и никто не знает, был ли прошлый раз последним предупреждением. Норд раньше никогда не ошибался в людях, но сейчас надеялся на собственный промах. — Знаешь, неважно. Работа выполнена, это главное, — сунув руку в карман, он нащупал септимы и высыпал небольшую горсть в протянутую ладонь. — Ты можешь заработать и больше, нам бы пригодились твои навыки. Если интересует, загляни в «Буйную флягу», скажи, что ты от Бриньольфа. — Значит, Бриньольф? — усмехнулась лисица. — Что ж, до встречи, маленький вор. Брин устало потёр переносицу, хмурясь, но не успел он сказать и слова в ответ, как девчонка исчезла из поля зрения. Глубоко в сердце поселилась странная тревога. Видимо, его протеже ещё заставит норда пожалеть о своих решениях.1. Ненавистные новые лица
8 декабря 2023 г. в 01:32
Бриньольфу не очень нравится сидеть в «Пчеле и жале» в дождь — это всегда начинается с перепалки с Киравой и заканчивается если не дракой, то головной болью. Но от жизнеутверджающих и освежающих видов «Буйной фляги» уже тошно, Мерсера вообще видеть не хочется, а на улице холодно и сыро. Не так давно Векс сбежала из «Златоцвета», и атмосфера в Гильдии стала совсем мрачной и беспросветной.
Неохотно перебросившись парой слов с Тален-Джеем, вор сел спиной к аргонианке, откупорил бутылку черноверескового мёда, прижался к горлышку губами. Неприятно тёплое пойло полилось по пищеводу, проурчало в желудке, и Брин поморщился. Всё могло бы быть гораздо хуже, бесспорно, но это не значит, что стоило радоваться таким печальным мелочам. И это сейчас не про выпивку. Дела у Гильдии были… Да хуже некуда. По уши в дерьме, и совсем не фигурально. Если бы не Мавен, существование Гильдии Воров стало бы в лучшем случае легендой, и то едва ли хвалебной.
«Пришёл отдохнуть и отвлечься, а в итоге снова думаешь о делах, молодец, Бриньольф, так держать!» — глумился голос в голове. Тот же голос, что в спокойные минуты верещит о бесполезном бездействии. Кажется, он тоже в отчаянии. Брин тяжело вздохнул, уронил было голову на столешницу, но на полпути застыл.
Бриньольф вообще много чего ненавидит, но больше всего — рыжих. Хитрые, без какой-либо совести, наглые до ужаса. Никогда не знаешь, чего от них ждать (хотя точно ничего хорошего), не можешь понять, где правда, а где последняя брехня. Как лисицы. То, что он и сам рыжий, он прекрасно понимает. На соседнем стуле, который ещё мгновение назад пустовал, появилась незнакомая нордка. Именно, что появилась — ни звука шагов, ни скрежета ножек о половицы вор не слышал, а свою способность замечать движение на грани видимости он по роду деятельности развил едва ли не до предела. Из-под грязного дорожного плаща проглядывала броня из странной, непривычно чёрной кожи, — присмотревшись, Брин даже увидел багровые письмена зачарования. Сверкнули в извечном полумраке жёлтые, как потёртый септим, лисьи глаза гостьи, и чутьё, до этого молчавшее даже непосредственно при виде подозрительной девушки, вместо предложения оценить ситуацию вдруг предательски взвыло в ужасе, оглушающе, истерично. Так воет одинокий волк, оказавшийся рядом с хищником гораздо крупнее и опаснее его самого. Было в ней что-то странное, что-то, от чего хотелось бежать как можно скорее и дальше; с другой стороны, есть у Брина предчувствие, что девчонка может оказаться полезной, с такими-то навыками. Вор максимально обворожительно улыбнулся, сел поразвязнее.
— Подкрадываться к честным людям нехорошо, знаешь ли, — почти даже миролюбиво произнёс он.
— Много честных ты здесь видишь? — а ведь проницательна, чертовка. Брин усмехнулся.
В скрытой перчаткой руке блеснули несколько монет, Тален-Джей в обмен поставил на стол бутылку с мёдом. Незнакомка подержала туго набитый мешочек в руке чуть дольше, чем следовало бы, заманивала неосторожного карманника, слишком очевидная приманка. Ловит воров? Вполне возможно, но как-то примитивно.
— Ты, кажется, и дня не проработала обычным законным трудом, а, детка?
— Тебе ли чужие деньги считать?
Только появилась, а уже раздражает. Отвечать вопросом на вопрос это только его привилегия, так только рыжие темнят. И вообще, многовато рыжих на один Рифтен, непорядок! Не нравится ему эта девчонка, странная она, жутковатая. Норд уже захотел было плюнуть на всё это, однако в список ненавистных ему вещей входили и неоконченные дела, так что, раз уж взялся, придётся идти до конца. В худшем случае он ничего от этого не потеряет, кроме, разве что, времени. В лучшем — приобретёт хотя бы одного новобранца. Хотя Мерсер его, конечно, по головке не погладит — не захочет возиться и точно скинет новичка на его, Бриновы, плечи.
— Может, и мне, как знать. В конце концов, считать чужие монеты — моя работа.
— Почему бы тебе не посчитать собственные? Наскучили числа меньше двадцати?
— Я погляжу, язычок у тебя острый, детка, и подвешен правильно. Не хочешь найти ему и своим ловким пальчикам более выгодное применение?
— О-о? — игриво протянула «детка», откидываясь на спинку стула. — Так вот, к чему ты ведёшь. Никак, передо мной непризнанный романтик сидит!
Вор победно улыбнулся да так и застыл, всерьёз задумываясь о своей вменяемости. Нордка откупорила бутылку, покачнулась на стуле, сделала пару глотков и поставила мёд на столешницу, не издав при этом ни единого звука. Вообще. Бриньольф готов был поклясться, что дело совсем не в пьяном гвалте таверны, это лисица двигалась настолько неслышно, что ей позавидовали бы даже тени. Не было ни чавкающего «чпока» от пробки, ни лёгкого стука бутылки о дерево, ни скрипа старой мебели или половиц. Будто рядом сидел призрак. Неудивительно, что Брин проморгал её появление.
— Что такое? — сложно было не заметить на себе тяжёлого взгляда настороженного мужчины, да и тот не особо его скрывал.
— Думаю вот, испорчу ли я твои ожидания, если скажу, что ты не угадала.
— Зависит от того, что ты тогда имел в виду на самом деле, маленький вор.
Вот оно. Вот, почему чутьё так сходило с ума в присутствии этой женщины. Бриньольф просто не мог её прочитать, даже заметить её существование, пока она сама читала его как открытую книгу. И удивление было ещё более наигранным, чем казалось мгновением раньше. Она уже знала (или хотя бы предполагала), о чём её хотят попросить, и просто подыгрывала.
— Мне бы пригодилась помощь в одной небольшой пакости. Я бы и сам, да мне больше отвлечения по душе. Ты в деле?
— Пока я не соглашусь, подробностей не узнаю? — опять вопросом на вопрос, да что ж такое. — Умно.
— Так что?
— Хорошо. Что нужно сделать и когда начнём?
Инстинкт выживания громким воплем посоветовал слинять как можно скорее и больше никогда не приближаться к этому человеку, а Брин услужливо послал этого предателя в дальнее пешее. Возмущаться нужно было тогда, когда рыжий кошмар только появился рядом, а сейчас уже поздно ворчать, можно только действовать.
— Твоя задача — украсть у дражайшего Мадези одно симпатичное колечко и чудесным образом сделать так, чтобы оно оказалось в кармане к Бранд-Шея. Ты ведь справишься, детка?
— В чём подвох?
— Я бы сказал, ни в чём, кроме замка на прилавке. Шкатулочку-то открыть легко, а вот добраться до неё… Впрочем, всё получится, я уверен, — не то чтобы он соврал насчёт своей веры в лучшее, но… — Начнём, как распогодится. Если ты, конечно, не хочешь промокнуть насквозь.
— Отлично. Значит, встретимся на рынке, маленький вор.
Каждое «маленький вор» звучало будто бы с ещё большей насмешкой, чем предыдущее, и Бриньольф тяжело вздохнул, готовясь высказать своё недовольство. Но незнакомки и след простыл: она исчезла так же неслышно и внезапно, как и появилась. Вор даже грешным делом подумал, что пьяный разум начал в отчаянии подкидывать совсем уж безумные картинки и образы, или он и правда только что говорил с призраком, но тогда и Тален-Джей, буднично забирающий пустую бутылку со стола, должен был лишиться рассудка. Но нет, аргонианин протёр освободившееся место замызганной тряпкой, смазывая пятно от тары, — последнее доказательство существования таинственной нордки, — и вернулся к рабочей рутине.