О неправильности рыцарей

Неправильный рыцарь тот, кто не владеет мечом, не отважен, не смел и не желает внимания дам. Этот постулат заложен в основу рыцарства. Всякий, кто выберет путь доблестного воина с мечом и в доспехах, обязан блюсти правила непреложно, верно и искренне. А тот, кто оступится и нарушит заветы – навеки будет клеймён позором. Антон выбрал путь рыцаря лишь потому, что для себя перспектив других не видел. Справедливости ради, мечом он владеет прекрасно, не зря он с самого детства прикипел да изловчился при своём росте овладеть сим оружием и не погубить своё тело. Его мастер меча, взявший того в обучение, многоуважаемый Тимур, почему-то в него верит. У самого сильная сторона – внимание прекрасных дам, те едва ли не лишаются рассудка, едва замечая его. Антон тоже бы хотел так, обвёл рукой пространство вокруг – и все желают твоего взгляда. Но ладно бы только в этом была проблема. Антон боится всего. При всех навыках зарубить любого врага на своём пути, медлит и опасается, отчего теряет драгоценные мгновения, ведущие к победе. Тимур на это только сочувствующе головой качает, но веру не теряет. Однажды знакомится Антон с Арсением, что прибыл из северных земель. Вот кого можно назвать правильным рыцарем: статный, высокий почти как он сам, аристократичные черты лица, плавные и уверенные движения, мечом владеет восхитительно, хотя бывает выдаёт такие обманные удары, что зависть докрасна раскаляет лицо. Антон полагал, что с таким важным человеком будет трудно даже разговор завести, общего ведь у них явно нет. Но Арсений сам его замечает, на общем празднестве при дворе подходит и протягивает руку для пожатия. – Арсений, рыцарь ордена северных земель. Я искал встречи с вами, сэр, – крепкое пожатие, прямой взгляд. – Антон, рыцарь межлесья. Правда, искали? – Вас это удивляет? – Легкомысленно звучит его голос, улыбка так и сияет, играет бликами в голубых глазах. – Мастер меча Тимур клялся мне всеми благами, что лучшего собеседника, чем вы, на сыскать на всём этом скучном празднестве. – Вера мастера в меня не знает границ, сэр, – пожимает плечами Антон, – говорите, всеми благами клялся? – Добавил ещё, что ваше чувство юмора настолько прекрасно, что вы можете превзойти шуткой любого. – Тут соглашусь, что умею, того не отнять, – почтительный кивок. – Окажите милость, сэр, осыпьте забавными речами вашего покорного слугу, – глубокий поклон, взгляд из-под ресниц. И Антон без лишних слов приступает к увеселительным речам. Он подробно показывает главу ордена Гарри, хрипя голосом и потрясая невидимым пузом, после тонко едва не напевно ведает о прекрасных дамах, что ниц падают пред его мастером Тимуром и напоследок рассказывает в красках о последнем походе, что закончится отважным отступлением при виде семейства медведей (бровями намекая, что отступление не имеет ничего общего с побегом). Арсений смеётся искренне, то пряча улыбку пальцами, то чуть отворачиваясь, но неизменно смотрит так, словно и правда нет никого смешнее Антона. И с того дня они становятся неразлучны. Арсений поведал своему новому другу, что перебросили его сюда, чтобы тот опыта набрался и вернулся в ряды ордена к концу этого года. Антон слушал его рассказы о славных битвах и не менее забавных случаях с гуляньями после успешных святых миссий. Антон следует каждому совету благородного сэра Арсения. Это помогает найти в себе больше уверенности, решительности, даже удаётся однажды очаровательно подмигнуть даме, что наблюдала за его тренировкой. Тогда Антон сумел удержать лицо и кивнуть, получив смущённую улыбку в ответ. И лишь тонкий силуэт дамы исчез, он радостно воскликнул «Я не безнадёжен!». Наверняка Арсений им гордился в этот момент, стоя рядом и как-то отстранённо мечтательно наблюдал за едва ли не детским чужим восторгом. Балы Антон не любит по двум причинам: на них слишком много народа и ожиданий от него. По чести сказать, тот единственный жест внимания к леди прибавил уверенности, но не заполнил ей до краёв. Антона нарядили так пёстро, что в пору беспокоиться сочтут за шута: эти несколько слоёв одежды кажутся несуразными. Несомненно, это неплохо, больше слоёв – больше дистанции. И грозилось бы это светское мероприятие стать скучным, если Антон не был в трепетном ожидании... он сам себе смешным кажется. Он ещё ни разу не видел своего друга в очень парадном одеянии. Где-то внутри ворочается мысль, что так интересоваться внешним видом другого мужчины... неприлично, но Антон сам так не думает. При первой встрече сэр Арсений был в умеренно праздничном, потому, как тот объяснил, был только с дороги. А сейчас... Антон теряет дар речи от того, что видит. Арсений заходит в зал через парадную арку, непринуждённо приветствует всех знакомых лёгким кивком головы, попутно очаровывающе улыбаясь. Помпезность одеяний позабавила бы Антона в любой другой день, но не сегодня. Все эти слои, яркие цвета, особенное сочетание мягких кружев и плотного бархата... теперь он не сомневается, видит, что стоит благородному рыцарю Арсению лишь взглянуть на кого-либо этим самым взглядом из-под ресниц... – Антон, друг мой, – окликает он его, едва взмахивая кистью, – рад вас видеть. Выглядите роскошно. Антон не совсем понимает, что Арсений произносит, кажется, это комплимент. Надо ответить чем-то, чтобы молчание не стало поводом для дурного надумывания. – Ну что вы, сэр. Вы такой блестящий, – и возможно звучит слишком лично, но Арсений не придаёт этому тону особого значения и также сдержано кивает, – вы настроены на завоевание женских сердец столь решительно, что, опасаюсь, у меня совсем нет шансов. – Полно вам, благородный рыцарь, – отходит в сторону Арсений медленно, тем самым делая их разговор чуть более приватным, – я наблюдал за вами. Вы делаете заметные успехи на этом поприще. – Да бросьте, – отмахивается Антон, но более сказать ему не даёт его собеседник. – Это вы бросьте, Антон, – Арсений серьёзно заглядывает в глаза и едва касается пальцами локтя, – только взгляните, сколько прекрасных цветов вокруг! Неужели вы не замечаете, как на вас смотрят? Антон не говорит, что ему с трудом верится в это и что, совершенно точно, на него смотрят только потому, что рядом блистает Арсений. Он только оглядывает зал и, к своему удивлению, обнаруживает пару заинтересованных глаз в свою сторону. Юная леди в зелёном пышном платье, глаза блестят над веером, что скрывает кокетливую улыбку, притом руки в перчатках немного дрожат, но умело скрывают это взмахами расшитого кружевами аксессуара. – Видите? А вы говорите, что только из-за меня, – вполголоса произносит Арсений, аккуратно пряча руки за спину, – давайте, у вас получится. Нисколько не сомневаюсь, что вы хороший партнёр в танце. Не робейте, вперёд! Антон кидает растерянный взгляд на Арсения, потому что он лишь подумал о том... но его обязывают станцевать, значит придётся исполнить волю друга. Антон набирает воздуха в грудь и ступает точно к той самой леди, что наблюдала за ними. Веер складывается в одну руку, реверанс и легко склонённая голова. Антон любезно подаёт руку и ведёт свою партнёршу танцевать. Тонкие пальцы перестают дрожать в момент, когда их обхватывают другие, благородно рыцарские. Антон, возможно, где-то потерял свою неуверенность, раз сейчас без особого труда ведёт в танце леди. Правда он не глядит прямо в глаза, он постоянно ищет и запоминает, где находится его друг, чтобы легко улыбнуться и показать, что он, настоящий рыцарь и что у него вышло. Поначалу Арсений кивает и улыбается ему, видя, что всё удалось. Проходит один танец, а сам Арсений танцевать не спешит. Антона это совсем немного удивляет. Неужели его друг нарочно это, чтобы не создавать конкуренции? Но едва Антон успевает подумать, что это так, как замечает, что к Арсению подходит весьма подозрительный мужчина. Кажется, он тоже рыцарь, но есть что-то отталкивающее в этих жестах и движениях. Излишняя мягкость и плавность, томный взгляд... сомнительный тип. Антон знает, что ненастоящие рыцари тоже бывают, те самые, что не ищут внимания женщин. Их общество принято считать дурным, ведь они развращают светлые умы и заставляют пасть в грех с мужчиной. Антон наблюдает, как этот подлец подходит совсем близко к Арсению, заглядывает глаза, очевидно нарушая приличия, личное пространство и смотрит так, будто хищник на свою добычу. Антон не выдерживает, просит прощения у партнёрши и мчится сквозь весь зал, чтобы немедленно прекратить это пагубное влияние на его друга. Он оказывается рядом так быстро, как может, и кидает: – Отойди от него, – обращение на «вы» отпадает за ненадобностью, Антон намерен выгнать наглеца при малейшей попытке сопротивления. – Арсений, ты решил мне так это преподнести? Оригинально. – Восхищённо произносит незнакомец, к слову, совершенно игнорируя, что перед ним стоит человек. – И как же имя этого отважного рыцаря? – Ты не слышал, что я тебе сказал? – Гневается Антон, выхватывая меч из ножен близ стоящего охранника. – Отойди, неправильный, от благородного рыцаря. – Антон, что на вас нашло? – Арсений звучит обескураженно, Антон оглядывается на него, продолжая держать меч перед собой. – Как вы можете говорить с ним? Он же один из этих! Этот, мгновением позже, смеётся заливисто, прикрывая ладонью рот, пока Антон силится понять, почему Арсений выглядит теперь разбито и уязвлённо. – От своих не защищают, сэр, – посмеивается уже спокойнее незнакомец, приподнимая руки в сдающемся жесте, – а вы и не знали. – Как? Вы... – Антон опускает меч и смотрит только на своего друга, который... который что? – А я думал, что ты не предвзятый. Видимо, ошибся, – и расстроенный до глубины души, Арсений спешит удалиться, оставляя Антона наедине со своими мыслями. Всю ночь он не может сомкнуть глаз. Это просто невозможно! Выходит, его друг и товарищ вовсе не правильный рыцарь. Но, позвольте, как тогда вышло, что о нём не шепчутся, не осуждают, допускают до тренировок, а самое главное, оказывают доверие в важных боевых миссиях? Антон переворачивается на другой бок и кутается в одеяло плотнее. Что-то здесь совсем нечисто, неужели все вокруг такие слепые? Верно это Антон невнимательный, что не распознал в Арсении не того... нет же! Ну нет! То, что Арсений предпочитает мужчин, не делает его хуже или менее мужественным. Ну по чести говоря, Антон ни разу не видел, чтобы тот оказывал знаки внимания кому-то из ордена, даже походя. Значит ли это, что всё слухи? Не сходится! Тогда этот не сказал бы, того... что сказал, а Арсений наверняка бы отшутился и улыбнулся на беспочвенные обвинения. Или блестяще их отбил. Поворот ещё на один бок, рука под щёку. А может... может сердце Арсения занято? Тогда понятно, почему он не танцевал. Наверняка ему было бы приятнее кружить своего мужчину, а не незнакомку для проформы. И отчего-то сердце сжимается, Антон пугается и усаживается на постели, хватаясь за словно ужаленное место на груди. Что это такое? Прежде не случались с ним такие треволнения, отчего же теперь стряслись? Вызванный лекарь осматривает его и выносит вердикт: слишком вы, сэр, устали за день, переутомились, вот вам отвар, выпейте и не тревожьтесь покуда. Утром Антон едва открывает глаза и вспоминает, о чём думал перед сном. Он намеревается поговорить откровенно с Арсением, если тот не зол. А если честь его задета, то достойно примет вызов на поединок. Идти на сбор ордена приходится, Антон прибывает на место, спешивается и торопится найти своего друга. Тот находится быстро, он ведёт беседу с Серёжей, которого недавно подлатать привезли с поля боя. Господь всемогущий, Антон не был столь обеспокоен, когда приглашал даму на танец! Ну же, смелость в руки и вперёд! – Сэр Арсений, – окликает его Антон, коротко кивая, – можно вас на два слова? – Разумеется, – ровный ответ немного настораживает, Арсений просто следует за ним, укладывая руку на рукояти пристроенного в ножнах меча. Антон останавливается под достаточно отдалёнными от места тренировок деревьями и разворачивается всем телом. Арсений глядит на него спокойно, но отстранённо, единственное, что выдаёт его волнение – это чуть сильнее сжатая рукоять меча. Эта привычка знакома только тем, кто близко общается с этим благородным рыцарем. – Сэр, я приношу свои извинения за то, что вспылил и наговорил. Мне совестно от того, что я повёл себя бестактно. Антон переминается с ноги на ногу и крепче сжимает пальцы в кулак. Ему хватит мужества, он сможет сказать всё, что понял и осознал. – Ваши предпочтения застали врасплох, но они не меняют моего отношения к вам. Как я могу загладить свою вину перед вами, друг мой? Антон поднимает глаза и ожидает увидеть всё, что угодно. Но этот рыцарь не был бы Арсением, если на всё это не ответил бы мягкой улыбкой и тёплым взглядом. – Я принимаю ваши извинения, друг мой, – отзывается Арсений, подходя на шаг ближе и, кажется, выдыхая, – понимаю, на вашем месте, я вызвал бы себя на дуэль. Столько времени находиться с мужеложцем... – Арсений, – внутри Антона будто загорается что-то обжигающее, он перебивает и настаивает, – прекратите так говорить о себе! Повторюсь, ваши предпочтения никак не влияют на нашу дружбу. Разве что теперь мне понятно, отчего вы не стали танцевать на балу. Улыбка на тонких губах выглядит виновато. Антон не понимает, поэтому кидается разузнать подробности. – Могу задать вам несколько бестактных вопросов? – Это меньшее, что я могу сделать в благодарность на вашу отзывчивость, – кивает Арсений уважительно. – Давно вы поняли, что вам иное по нраву? – Антон указывает на дорогу, окольцовывающую тренировочное поле, предлагая променад, и ему соглашаются в ответ. – Давно, друг мой. Кажется, я всегда это знал, но вот себе сознаться сумел только к четырнадцати годам. Да и после долго ещё не мог заставить себя пойти на сближение с кем-то. – Могу понять, – поддерживает Антон, представляя себе, как юный Арсений боится слово лишнее вымолвить, чтобы не рушить дружбу с каким-то другом, – а после... как вышло, что в постулатах нам грозят карой за мужеложство, а вы стольких успехов добились? Тут Арсений усмехается, поглядывая искоса на других тренирующихся рыцарей. Лязг мечей и боевые возгласы смешиваются с пением птиц и шумом ветра в листве деревьев. – Полагаю дело в том, что постулаты писал целый орден целомудренных вояк, ведь только посмотрите. По меньшей мере треть ваших соратников такие же, как и я. Антон округляет глаза, судорожно всматриваясь в своих товарищей. Они, как и прежде, его боевые братья, никакой разницы. Но Арсений сказал треть, а получается, что каждый третий... но как? – К слову, страшная тайна и я вам не говорил, но даже ваш мастер меча... вы наверняка замечали, что Тимур слишком часто ведёт переговоры с главой ордена Гарри. – Вы хотите сказать, что Тимур и Гарри – пара? – Антон круглит глаза во все силы, потому что представить себе такого не мог. – Но... они совсем не выглядят как трепетные цветочки. – Так вот каково ваше представление о неправильных рыцарях? – посмеивается Арсений, глядя на Антона. – Понимаю, достаточно распространённое заблуждение. Коли нравятся тебе мужчины, то обязательно нужно быть похожим на женщину, чтобы тебя возжелали. Но смею вас уверить, мужеложцы на то и такие, что нравится им мужчина, со всеми его особенностями и причудами. Чрезмерной мужественностью и жестокостью, с ненавистью к парной езде или же привычкой чесать седло на удачу. – Вы так это говорите, будто есть тот, чьи особенности вы принимаете без остатка, – Антон произносит самый беспокоящий из всех вопросов, что он думал. Арсений останавливается и смотрит точно в глаза. – Да, такой человек есть. Этот ответ ощущается как удар рукоятью по затылку – понимание расползается густым гудением от макушки до шеи. Антон переводит дух, неотрывно глядя в голубые глаза. – И... вы с ним вместе? – Падать в бездну ощущается правильным, потому что он хочет знать всё о типаже его друга. – Нет, не вместе, – отводит глаза первым Арсений и продолжает идти по их выдуманному маршруту. – Отчего же так? – Антон растерян, ведь мгновением ранее его друг выглядел самым счастливым человеком из всех, а сейчас он поник и бредёт тоскливо. – Нас разделяет слишком большое расстояние, друг мой, – вздыхает Арсений, прихватывая пальцами цветок с ближайшего куста, – да и потом, я не хочу, чтобы у него были проблемы из-за моих чувств. – То есть, человек вашего сердца даже не знает, что им является? – Антон ушам своим не верит, да и глазам тоже. – Вы что же... не решились... – Если быть неправильным рыцарем, то во всём, Антон, – пожимает плечами Арсений, мягко улыбаясь. Их окликает главнокомандующий, поэтому разговор приходится прервать. Антон не может сосредоточиться, он всё время тренировки думает лишь о том, что его друг ранен в сердце, образно, конечно, но всё же. Да кем себя возомнил этот рыцарь недоделанный, что не отвечает взаимностью Арсению? Нет, ну в самом деле, это просто несправедливо. Он ведь выдал столько дельных советов, неужели Антон не проявит свою дружбу в полной мере и не окажет ответную услугу? Пусть это станет его последней вещью, что он скажет Арсению, но своего он добьётся. Бес его попутал точно, потому что оказаться у дома друга за полночь, это не тот поступок, которым можно похвастаться. Но на его наглость отвечают гостеприимством, уже через несколько минут Антон стоит в гостевой, а через ещё пару мгновений здесь оказывается встревоженный и сонный Арсений. – Что-то случилось, друг мой? – И эта нежность сейчас ему вместо праведного возмущения и негодования? По чести сказать, кто бы ни был этот человек сердца Арсения, ему очень повезло. – Не смог сомкнуть глаз, потому что я... беспокоюсь о вас. И не стану размениваться на невнятные речи, просто скажу – вы обязаны признаться вашему мужчине в чувствах. Арсений просыпается мгновенно, глядит испуганно, прикладывая руку к груди. Он стоит здесь, в своём ночном одеянии, поверх гладкий халат с причудливыми узорами из чёрных цветов, а ведь мог быть рядом со своим возлюбленным. Антон выдыхает резко, отводит взгляд и не первый раз за сегодня решительно смотрит в глаза. – Простите, сэр, – прочищает горло Арсений, кутаясь в халат сильнее, прохлада скользит по его ногам, даже Антон в обуви ощущает её отголоски, – вы так настаиваете... неужели я должен прямо сейчас сорваться... – Именно это я вас прошу сделать. – Почему вас беспокоит моё бездействие? – Вполне логичный вопрос, и Антон к нему готов. – Потому что я желаю вам счастья. Да, у вас есть опасения, что вам откажут, но вы не знаете, не можете решить за него. Сами мне говорили – только спросив, можешь услышать честный ответ. Немного вдохнуть, чтобы хватило на все слова. – Притом, догадываюсь, что он тоже ваш друг, – никогда Антон так не пренебрегал столь ценным словом, но едкое чувство холода в груди вынуждает произносить его так, – а обретя в нём единственного возлюбленного, вам больше не придётся общаться с большим количеством людей. Достаточно будет его... – Постойте, Антон, – Арсений вновь касается тепло предплечья, ищет взгляд, – вы полагаете, что найдя взаимность с тем, кто мне симпатичен, я перестану общаться со всеми моими друзьями? – По первости вам точно будет не до приятельских встреч, – Антон и сам себя не узнаёт, но что-то клокочет внутри и трепыхается. – Неужели вы думаете, что я настолько потеряю разум, что брошу все свои обязанности, брошу вас от таких больших чувств? – Он посмеивается, да ещё и так задорно, что Антону становится неловко. – Вот и проверим, насколько вы честны, сэр. Сейчас же отправляйтесь к нему и скажите всё, что думаете. Антон полагал, что Арсений помедлит и радостно сорвётся собираться, но тот почему-то всё стои́т на месте, мнёт руками мягкую ткань халата и прикусывает губу. По правде говоря, именно сейчас вспоминается, что Арсений – друг, которого Антон может назвать лучшим, прекрасный наставник, дельный советчик, смелый и бесстрашный. И тем страннее видеть его растерянность и нерешительность. В одно мгновение Антон наблюдает спокойствие, а уже в следующее оказывается обхвачен за лицо руками и поцелован точно в губы. Тело вздрагивает, руки застывают в оцепенении, глаза смотрят и видят... как в этот поцелуй кинулись отчаянно, как тот, кто должен был ехать за много миль отсюда, сократил ничтожные дюймы между ними и жмурится в страхе быть непонятым. Антон не понимает, что происходит, но ощущает необходимость ответить, обхватить руками этого человека. Однако не успевает воплотить своё намерение, как его отпускают и отстраняются. – Большое расстояние – это метафора, – тихо произносит Арсений, пряча взгляд и отходя назад на шаг, – понимание неправильности, вот единственная пропасть между... нами. Если бы сейчас его поразила молния, то ощущения, возможно, были бы похожи. Но нет, это ведь... Арсений только что признался своему человеку сердца, и им является Антон. – Вы вправе не отвечать на мой порыв. Я прекрасно понимаю, что всё это слишком, но... Антон не даёт ему договорить, обнимает крепко и целует. И судя по дребезжанию во всём теле и огненному полыханию где-то внизу... он ждал именно этого. Целовать Арсения так приятно, горячо, его руки тоже цепляются за одежды, сжимают, впечатывают в себя, проклиная это расстояние между ними. Которого нет, как оказывается, тем лучше. Антон мечется между желанием немедленно раздеть и возлечь с Арсением на постель и томным стремлением покрыть тело в руках поцелуями. Антон потом задумается о том, что и сам теперь неправильный рыцарь, важнее сейчас другое. – Арсений, – шепчет нетерпеливо Антон, сжимая руками талию, шагая вперёд, не отрываясь ни от губ, ни от тела, – мой Арсений. – Ревнивец, – на губы слетает горячий выдох и дрожит улыбка, – к самому себе, удалось даже. – Откуда мне было знать, – слабо возмущается Антон, продолжая двигаться на Арсения, пока оба не оказываются у стола. – Ни на кого, кроме тебя, я не смотрел даже. Антона осеняет, наконец, почему за всё время не заметил чего-то подобного. Ведь взгляды и правда были направлены только на него. Арсений прижимается так плотно, что хочется зарычать от страсти, что волной топит в себе. Антон подсаживает на стол своего человека, продолжает целовать жадно и до неприличия похотливо, оглаживая гибкое, сильное тело, что тоже стремится урвать страсти. – А ты говорил не потеряешь разум, – подтрунивает Антон, гладя и гладя манящие изгибы тела. – Но заметь, и тебя я не бросаю, – отвечает Арсений, посмеиваясь в поцелуй. – По правде говоря, – Антон подуспокаивается, переходя поцелуями на шею, – я совершенно не представляю, что с вами делать. – Ваша растерянность понятна, – Арсений особенно сладко охает от лёгкого укуса, – и удивительна. Ведь вы очень убедительно ведёте, сэр. Но если вы не откажетесь от некоторых озвученных пожеланий... – Буду крайне рад их исполнить, – шёпот в губы, крепкое объятье. Тёплая улыбка и смех, переходящий в стон.