"Хорошая пара"

      Они не были хорошей парой. По крайней мере так говорили все вокруг. Зато были красивой. Тоже по чужому мнению. Им же было все равно. Единственное, с чем была согласна Вэнь Цин, — это не навсегда. В шестнадцать лет «навсегда» бывает только в книжках и фильмах. Она была достаточно умна, чтобы понимать недолговечность этой влюбленности. И достаточно мудра, чтобы наслаждаться ею здесь и сейчас.       Он был на год или два ее старше, учился в той же школе, а их братья были одноклассниками. И друзьями. Из-за этого они, раньше лишь вежливо кивавшие друг другу при встрече, начали общаться.       Когда Не Хуайсан влетел в палату Вэнь Нина, лишь благодаря брату не познакомившийся с больничным полом и не организовав знакомство с ним корзине с фруктами, Вэнь Цин и Не Минцзюэ тихо ждали в коридоре, пока младшие наговорятся. Также тихо Минцзюэ куда-то ушел, вернувшись с банкой газировки, которую сразу же протянул ее.              — Зачем?       — Сахар. Энергия, — коротко полушепотом отвечает парень, словно боясь говорить вслух, разрушив голосом покой коридора. И после короткой паузы добавляет: — Выглядишь уставшей. Подбросить тебя домой?       — Так сильно хочешь дать круг? — ее губы трогает усмешка, они живут пусть и не на разных концах города, но и не так близко, чтобы это было именно «подбросить».       — Хуюк, — фыркает Не Минцзюэ, забирая у девушки из рук банку, с которой у нее никак не выходит справиться, чтобы открыть: — Держи.       — Спасибо.              Вэнь Цин хорошо помнит, что это была ее любимая газировка. И что в больничных автоматах и ближайшем магазинчике ее не была. «А-Сан сказал» — получит она в ответ на вопрос через пару недель, когда спросит. И даже сейчас по прошествии стольких лет это все еще ее умиляет.       Они не были «хорошей» парой. Зато классической — хулиган и отличница. Но не страдали, не устраивали скандалов и сцен. Просто были счастливы. Пожалуй, сейчас — с высоты своего опыта — Вэнь Цин сказала бы, что они все же были хорошей парой.       Он был строг и не позволял себе лишнего. Даже когда напился однажды. В драку тогда полез из-за того, что ей кто-то что-то сказал. И пока она его, дурака, обклеивала пластырями, уткнулся носом ей в макушку, мешая. Ничего больше. Ничего из того, чем ее регулярно стращали, призывая порвать с ним, пока цела.              — Люблю, — Не Минцзюэ зарывается носом в ее волосы и тяжело дышит, но руки держит на собственных коленях. — Если бы ты только знала как.       Его сбивчивое дыхание щекочет, вызывая легкий смешок.       — Смейся, смейся, — беззлобно ворчит он. — Я люблю, когда ты смеешься. Просто знай, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Несмотря ни на что. Пусть хоть вулканы выйдут из берегов…              За «вулканы, вышедшие из берегов» Минцзюэ, уже протрезвевшему, было стыдно. Она его подкалывала этим, а он лишь осторожно сжимал ее пальцы и повторял, что, да, даже если вот так против логики мир попрет, он всегда ей поможет.              Интересно, если она сейчас решится и нажмет на кнопку вызова, вспомнить ли он о своем обещании?              Рядом с ним и правда было спокойнее, кто бы что не говорил про гневный испепеляющий взгляд и взрывной характер. Казалось, что ее с ее неполными метр-семьдесят рядом с широкоплечим Минцзюэ, уже к семнадцати-восемнадцати годам доросшим до метра-девяносто, можно просто не увидеть. Многие пытались ее «не видеть» — из-за троюродного братца их с Вэнь Нином недолюбливали. Однако Не Минцзюэ тоже демонстративно «не видел» таких — она готова дать голову на отсечение, что идея принадлежала Хуайсану и существовала для безопасности игнорщиков.       Но в морду все равно особо раздражающие получали. Просто тогда, когда ее рядом не было. При ней Минцзюэ старательно избегал демонстрации разрушительной стороны своей силы. При ней — жесткий самоконтроль. Во всех проявлениях.              — Нет! — ответ звучит жестче, чем ему хочется. Он сам, кажется, вздрагивает от звука собственного голоса. Или это потому, что он на взводе из-за нее?       — Но почему? — но Вэнь Цин готовилась к этому разговору — в прошлый раз она запомнила все его аргументы и знает все бреши в его защите.       — Рано тебе еще! — взрыкивает — повторяется — Не Минцзюэ и тут же снова отворачивается от девушки в демонстративно расстегнутой рубашке. Чувствует ее раздражение от ответа и нежную ладонь, легшую на его щеку, чтобы требовательно развернуть лицом к себе, и, предупреждая все ее возмущения, начинает — наверно впервые в жизни — оправдываться: — Не я, Цин-Цин. Не со мной. Я… я не смогу о тебе позаботиться. Ты такая хрупк…       Не выдержав зрительного контакта, Минцзюэ опускает взгляд и тут же жалеет об этом. Вэнь Цин ставит колено между его бедер и поддается вперед, чтобы обнять парня и прижать его голову к своей груди, чувствуя, как собственное сердце ускоряет ритм. Ее беспокоит, хватит ли ей решимости, если он и дальше продолжит упорствовать. Но рваный выдох, обжигающий кожу, полуслучайное прикосновение губ, соскользнувших с ткани рубашки, когда он поднимает голову, чтобы посмотреть на нее, и ложащиеся на ее талию широкие ладони сбивают все мысли.       — Я так хочу тебя, — хриплый шепот Не Минцзюэ Вэнь Цин, кажется, улавливает кожей. — Прошу, прекрати меня дразнить.       — Жестоко такое говорить. Обнимать меня и продолжать отвергать, — девушка зарывается пальцами в темные волосы и говорит тише. — Что я делаю не так? Как мне тебя добиться?       — Ты уверена, что хочешь именно этого?       — Да.       — Я могу сделать тебе больно…       — Но не сделаешь - я тебя знаю.       — У меня ведь тоже нет опыта…       — Если ты перестанешь дурить — будет!       Вэнь Цин выплетает пальцы из волос парня и кладет на его лицо, чтобы наклониться для поцелуя. Но мир резко переворачивается, а она сама оказывается поднятой Минцзюэ. Он отталкивает ногой кресло, на котором сидел, и то, чуть проехав по ковру, все же заваливается на бок.       — Стол или кровать? — девушка даже не сразу соображает, о чем именно вопрос. Хрипотца в голосе сводит с ума.       — Сто… нет. Кровать, — Минцзюэ замирает, сделав шаг к столу.       — Так где?       — Кровать, кровать, — Вэнь Цин глотает ртом воздух, все еще не до конца веря в происходящее.       Не Минцюэ разворачивается и идет к кровати. Аккуратно опускает на нее девушку и садится рядом, наклоняясь к ней. Вэнь Цин поддается навстречу в надежде на поцелуй, но он останавливает ее вопросом.       — Ты обещаешь сказать мне, если что-то будет не так?       — Ты считаешь, что я буду терпеть то, что мне не нравится?       Минцюэ усмехается, одаривая столь желанные губы легким поцелуем.       — Нет. Кто угодно другой, но не ты. Ты слишком наглая для такой хорошей девочки, которой тебя считают.              Все было конечно не как в подростковых книжках. Но, черт возьми, из всех мужчин, что у Вэнь Цин были, никто не слушал ее, не думал о ней так, как Не Минцзюэ. И после было уже лучше. Потому она и считает, что с первым партнером ей повезло.       Что ж. Если бы была возможность сохранить отношения, она бы попыталась. Если бы подвернулась возможность их возобновить, она бы рискнула войти в эту реку второй раз. Но откуда взять эту возможность, когда не можешь быть уверена, что проснешься завтра.              — Я увезу А-Сана из города, — голос Минцзюэ дрожит. Она впервые видит его таким. — Можешь считать меня трусом, но я должен его защитить.       — Я понимаю, — Вэнь Цин улыбается — старается ободряюще, но выходит не особо — и гладит его по плечам. – Для А-Нина я бы сделала то же самое.       Не Минцзюэ какое-то время молчит, а затем хватает ее ладонь и прижимает к губам.       — Уезжайте с нами, — шепчет он, нервно целуя пальцы девушки. — Будет тяжело, но справимся. Я помогу тебе с переводом в другой вуз. Связи отца…       — А-Цзюэ, я… — перебывает Вэнь Цин: — Я думаю, нам будет лучше расстаться. И вам с А-Саном будет безопаснее вдвоем.       — Значит, ты знаешь?       — Да… прости, я…       — Никогда не извиняйся за чужие грехи.              Вэнь Цин смотрит на экран телефона. Хотя бы брата и племянника. А она уж как-нибудь сама. Вэнь Нин же продолжает дружить с Не Хуайсаном…              Женщина вздрагивает, когда осознает, что все же нажала на кнопку вызова, и нервно прижимает телефон к уху, непроизвольно считая гудки. И еще раз вздрагивает, когда те обрываются:       — Никуда не выходить, к окнам не подходить, — тут же раздаются команды, и внутри Вэнь Цин все словно переворачивается: — Сразу подготовьте все вещи. Отключите телефоны. Ничего не говори. Я скоро буду.