***
Рейх проснулся от лучей утреннего солнца, что били прямо в лицо и освещали большую комнату. Здесь просторно; рабочий стол стоит в углу, напротив шкаф, двухместная кровать стоит у стены. Жёсткая, но тёплая рука Союза скользит по оголённому бедру немца. Немец медленно облокотился на локти, поднимая голову и смотря прямо на русского. Белое одеяло почти сползло на другую сторону кровати и прикрывало лишь пах да правую ногу выше колена. — Доброе утро. — проговорил коммунист слегка усталым голосом, изучая реакцию Третьего. Его тяжелый взгляд скользил по оголённым ключицам. Он старался сохранять хладнокровие и спокойствие, в отличии от Рейха. Края предметов теряли свои очертания и становились похожими на отражённые в воде. Внешние звуки казались изкажёнными. Пошли мурашки по коже от басистого голоса, и немец посмотрел на коммуниста. — Ты под чем? — подметив разный размер зрачков, спросил СССР. Странно, что он не настроен враждебно. Нацист лёг обратно и закрыл глаза. — Это побочки от антидепрессантов. Ты виноват, что у меня посттравматический синдром. — он говорил медленно, будто пробовал каждое слово на вкус. — А где спасибо за то, что я тебя спас? — с ехидной улыбкой проговорил русский. Он убрал руку с бедра и положил себе на колено. Немец аккуратно сел, свесив ноги с кровати. Поставил босые ступни на пол и сразу же встал, начиная делать первый шаг, со словами: — Мне вообще твоя помощь не нужна. Рейх сразу же упал на пол, не успел среагировать и немного сломал себе нос, а СССР встал и тяжело вздохнул.***
Нацист сидит на кровати снова абсолютно голый, а коммунист обрабатывает рану, вставляя ватку в нос того. — Ты в ужасном состоянии, как тебе ещё хватает сил хамить мне? — русский убрал аптечку и встал перед кроватью. Рейх снова сел, свесив ноги с кровати, и начал рассматривать комнату. — У тебя болит что-то? — прервав поток мыслей немца, спросил Союз. Он выглядел слегка напуганным состоянием нациста. — Душа. — Не может болеть то, чего нет. — И кости. — не отрывая взгляда от книжных полок, произнёс Рейх. — Ясно. Я пойду посмотрю: высохли ли твои вещи или нет. — Совок вышел из комнаты, а немец продолжал смотреть на книги. Они казались до безумия знакомыми и старыми.***
Тело почему-то сейчас сильно слабое, а конечности слегка дрожат. Нацисту стало холодно на душе, а в глазах начали появляться пятна. Он встал, держась за шкаф, голова действительно сильно кружилась и было ощущение страха. Панического страха. Он всё понял, и понял почему всё такое знакомое. Я снова в этой комнате. Всё сильно изменилось, но расположение того, что изменить нельзя, нагоняло воспоминания. Интересно, если стереть себе память, станешь счастливым? Сможешь жить, как раньше? Рейх держался за подоконник, судорожно смотря в окно. Конечно! Всё на местах; лес, дорога, этот проклятый дом. СССР в дверях стал подтверждением теории немца. Я снова в своей комнате пыток. Третий выглядел дурно, еле стоя на ногах. Как только Союз начал подходить ближе, в Рейхе что-то сломалось. — Не, не подходи ко мне! — задыхаясь в собственном страхе, произнес нацист. И буквально через несколько секунд упал в обморок в тёплые и до ужаса знакомые руки русского.***
— Второй раз удивляешь меня, любишь же ты падать. — Совок снова положил немца на слегка холодную мягкую кровать. На этот раз Третий не стал пытаться спастись, он будто-бы смирился со своим положением. Он слегка приподнялся на локтях и внимательно слушал СССР. — Как давно ты падаешь в голодные обмороки? Рейх отвёл взгляд. Не хотел признавать, что не может даже еды себе купить. — Ты думаешь у меня есть деньги на еду? — нацист посмотрел прямо в глаза русскому, после чего у немца пошли мурашки по коже. — Думаю, что есть. Разве Германия не даёт тебе денег? — он выглядел слегка удивленно. Не ожидал, что сын довёл отца до такого состояния. — В любом случае он обязан тебе хоть что-то давать. Сколько ты получаешь? — Почти всё уходит на лекарства. — Пф, они не настолько дорого стоят. Сколько же он тебе даёт? — Если в рублях, то не больше двух тысяч в месяц. — Мне мой в разы больше даёт. — Ну можешь радоваться, у тебя сын не мудак. — А ты не пробовал подзаработать? — Думаешь меня куда-то возьмут? — Нет… Только сейчас коммунист понял, что Рейх не шутит. Германия действительно так жестоко поступает? Да, он нацист, но все же, он уже отмучался и сам страдает сейчас. — А ты не пробовал, ну, там, попросить у него денег? Нет? — Вечно нет, по крайней мере для меня. — Ну а просто поесть что нибудь его ты не пробовал? Кухня то одна у вас. — Союз, мы даже считаем, кто сколько воды тратит, поэтому мне выгодно даже руки не мыть. — Пиздец какой-то… Русский всё пытался уличить Третьего во лжи, но ничего не вышло. — Зато у меня ты можешь спокойно и бесплатно поесть и помыться. Рейх с интересом и недоверием вновь посмотрел на СССР. Тот приблизился, положив руку на колена немца и оперевшись на неё, и проговорил: — Ты мне потом отплатишь… Натурой — он шлёпнул рукой по коже ноги, и Рейх немного покраснел от неожиданного хода событий. — Борщ будешь? А хотя у тебя и выбора нет, я сейчас всё принесу! Надеюсь, он подсыпит туда цианид калия Через несколько минут Союз действительно пришёл с едой. Он сел перед немцем и начал его кормить. Тот сначала отказывался, но вскоре смирился. — Поживёшь у меня, пока не оклемаешься. — сказал союз, на выходе из комнаты. Нацист с благодарностью посмотрел на него. Может, всё не так уж и плохо? Вскоре СССР вернулся, на улице уже темнело. — Ну что, нацистик, готов отрабатывать всё то, что я сделал? — он снял с себя тёмно-зелёный свитер, оголяя грудь, и подошёл к кровати. У немца также не хватало сил просто чтобы встать, и он со страхом смотрел на него. Третий решил также снять футболку, но только потом осознал, что снял всю одежду и сидел голым. Русский навис над Рейхом держа его руки. Потом он свел их вместе и взял правой рукой, а левой начал снимать с себя штаны. — Союз? — тихо сказал Третий, немного дрожа от действий Совка. — М? — Это обязательно? — он старался не язвить, осознавая своё положение. — Не переживай, я буду нежен. — СССР зубами разорвал пачку презерватива и аккуратно натянул на свой член. — Отпусти руки, прошу, Союзик. — Рейх был и не против. А что? У него давно не было, да и если коммунист обещает быть нежным… Почему бы и нет? Совок покорно отпустил руки и, подставив два пальца, начал массировать анус того, понемногу входя. Вскоре тот подставил свой член и медленно вошёл почти на середину, давая привыкнуть. Немец слегка изогнулся в спине, облокотившись на локти, и интуитивно стал сжимать простынь. Русский приблизился к шее нациста и стал слабо покусывать, заставляя кожу покрываться мурашками. Третий окончательно потерял контроль над телом. Рейх еле слышно стонет, стараясь прочувствовать каждый сантиметр СССР. Тот как раз начал двигаться, сначала медленно, но с каждым разом ускорялся всё сильнее и быстрее. Третий громко крикнул, когда член задел простату, и ещё сильнее изогнулся, касаясь туловищем тела Союза. Коммунист влился в страстный поцелуй с Рейхом, не давая тому громко стонать, а сам начал двигаться ещё быстрее и жёстче, обхватывая талию своими жёсткими ладонями, сжимая до покраснения. — Ах, Союз, ещё… — тихо шептал нацист, уткнувшись носом в плечо СССР. Тот поставил левую руку на кровать возле шеи немца, оперевшись на неё. Немец обеими руками ухватился за спину Совка, царапая его своими когтями. Русский снова поцеловал Третьего, сплетая языки и добавляя больше слюны. Нацист начал оставлять на теле Союза засосы, сильнее впиваясь когтями в кожу. Коммунист дошёл до максимума и, давая Рейху насладиться моментом, свободной рукой взял его за спину, буквально держа, прижал к себе. Через несколько секунд, доведя нациста до оргазма, обильно излился в него и выдохнул. Вскоре он медленно вытащил, снял презик, положив его с содержимым под кровать. Одним движением руки расстелил кровать, лёго на бок, кладя рядом нациста, укрыл одеялом и прижал к себе. Рейх повернулся к нему и прижался к голой груди, почти моментально заснув. Ночь была длинной и тёплой.***