Из любви к искусству

Лёжа на диване и хохоча, Косицкий закидывал Берсееву подушками. - Всё, Сева, прекрати! – уворачиваясь от них, смеялась Вика. – Когда они там у тебя уже закончатся?! - Всё! – констатировал довольный Косицкий, израсходовав весь свой арсенал, и потянулся, растянувшись на диване. - Наконец-то! – поправила очки Берсеева. – А теперь поднимайся и убирай весь тот бардак, что ты тут устроил! - Хорошо! Без проблем! - Да? – Вика с сомнением посмотрела на своего напарника, уж больно подозрительно быстро он с ней согласился. - Конечно. Только помоги мне встать! – протянул к ней руки Сева. - Сам встанешь! – заметив, так хорошо знакомый ей озорной взгляд, усмехнулась она. Завалить её к себе на диван – выходка в стиле Косицкого. И по его разочарованному лицу и, наверняка, мысленному восклицанию «Чёрт!», она поняла, что своими догадками попала в точку. Верочка стояла тут же, рядом, и с улыбкой и некоторым удивлением наблюдала за ними, не вмешиваясь в их разборки. И если Родимин, Вайсберг, Женька или Ника уже давно привыкли к их полуспорам, полуфлирту, вечным подколам и догонялкам по офису, то ей как человеку новому в их коллективе, до сих пор было довольно непривычно видеть их ребячества. Об истинной природе их отношений ей приходилось только догадываться, и для её любопытной натуры это был вызов. - Ну что там насчет выставки? – поднимаясь, тем временем спросил Сева. – Идём? - Идём! – кивнула Вика. - Правда? – удивился мужчина. - Конечно! Мне и в самом деле интересно будет на это посмотреть! - Отлично! – зажегся Косицкий. – Когда идём? - Так… - начала подсчитывать в уме Вика. – Когда у нас там выходной будет… - В среду! – одновременно произнесли они и, вдруг, вспомнив о присутствии Верочки, дружно оглянулись на неё. - Не, ребят, я не смогу! – улыбка медленно сползала с её лица. – Я работаю! - Ну, ничего! – не растерялся Косицкий. – Мы сходим, посмотрим и всё тебе расскажем! Может, там вообще ерунда какая-то и идти не стоит. Хорошо? И уже подорвавшись куда-то бежать, посмотрел на Берсееву и погрозил ей пальцем: - Значит, договорились, Вик, да? Не забудь! - Кто бы говорил! – закатив глаза, усмехнулась Вика.

***

- Опаздываешь, Берсеева! – воскликнул Косицкий, когда Вика подошла к нему, стоявшему у входа на выставку. - Зато ты, я смотрю, вовремя пришёл! В кои-то веки… Пожалуй, отмечу этот день красным в календаре и будем его праздновать! – проворчала женщина. - Наша первая совместная дата! – подмигнул ей Сева и, подхватив её под локоть, не дав и рта раскрыть в ответ, повёл к входу. Несмотря на будний день, внутри было довольно многолюдно. Взгляд Косицкого машинально пробежался по контингенту, присутствующему на выставке и остановился на Вике, как раз освободившейся от верхней одежды. Сапожки на каблуке, изумрудные брюки палаццо и блуза того же цвета с косым воротом удивительно сочетались с копной русых кудряшек, не сдерживаемых сейчас никакими заколками и выпущенными на свободу. И хотя он довольно часто видел её вне работы, но всякий раз неприлично долго рассматривал, как будто каждый раз узнавая заново, при этом и её смущал и сам тушевался. Вот и сейчас, улыбнувшись, он задал ей самый глупый вопрос, который только можно себе вообразить: - Вик, а почему ты так на работу не ходишь? - Ты серьёзно, Косицкий? – подняла бровь женщина. – Так это как? На каблуках что ли? Да я с нашей вечной рабочей беготней к концу дня буду еле ноги переставлять! Ты же не будешь меня на руках носить… - улыбнувшись, покачала головой Берсеева. - А, может быть, носил бы… - вдруг негромко произнёс мужчина. Она уже хотела было пошутить по этому поводу, но повернувшись к нему и наткнувшись на абсолютно серьёзный взгляд, лишенный всякого намёка на шутку, смутилась и промолчала. Фраза повисла в воздухе, вызвав неловкое молчание. - Ну ладно! – первой очнулась Вика. – Не буду мешать твоей личной жизни! Пойду знакомиться с современным искусством! - Давай! – обрадовался мужчина такому повороту в разговоре, сетуя на себя за несвоевременно оброненную фразу. – Ты – направо, я – налево! - О, Косицкий! – засмеялась на это женщина. – Так много шуток и так мало времени! - Даже не начинай, Берсеева! – погрозил ей Сева. - Иди уже! – с улыбкой глядя на него, покачала головой Вика. Но сегодня у Косицкого, на удивление, не было ни желания, ни настроения к новым знакомствам с женщинами, которые, в последнее время, развязывались столь же стремительно, как и завязывались. Старый образ жизни по инерции ещё мчал его по дороге быстрых знакомств и необременительных отношений, но уже всё чаще пробуксовывал. «То ли надоело, - размышлял он. – То ли требования к временным спутницам изменились… или старею что ли? Или умнеешь!» – последняя фраза прозвучала в голове почему-то голосом Берсеевой. Всё чаще он вертел головой в её поисках и замечая то в одном конце зала, то в другом, успокаивался и улыбался очередной красотке, имени которой даже не собирался запоминать. Но вот уж кто точно не скучал. Где бы она ни стояла, какую бы картину ни изучала, вокруг неё сразу же образовывался кружок из художников и просто посетителей выставки, велось бурное обсуждение, насколько Сева мог судить по обрывкам доносившихся до него фраз, современного искусства, особенностях техники, стилях исполнения работ и… предложений нарисовать её портрет. Косицкий нахмурился. Если при упоминании его, Севы, очередной пассии она каждый раз лишь снисходительно улыбалась и качала головой, то он при одном только намёке на появлении возле неё постороннего мужчины, смотрел на того «волком» и показывал «зубы», защищая свою «территорию». Почему так происходит, он не знал, точнее, боялся узнать, справедливо опасаясь, что после осознания и принятия этой истины его жизнь перевернётся. Он прекрасно понимал, что ведёт себя как «собака на сене», но ничего с этим поделать не мог. Вот и сейчас, в очередной раз оглянувшись по сторонам и не найдя Вику, он, прихватив с собой бокал с шампанским, пустился на её поиски. Берсееву он нашёл в одном из залов. Она стояла, скрестив руки на груди и чуть склонив голову набок, слушала какого-то подозрительного дрища, как обозначил его для себя Сева. Тот что-то вдохновенно рассказывал Вике, то активно жестикулируя перед ней руками, то пытаясь подойти к ней ближе и приобнять. Женщина его внимательно слушала, время от времени отступая от него в разные стороны, сохраняя дистанцию и стараясь избегать объятий. То, на что Берсеева реагировала лишь милой улыбкой, Косицкого вывело из себя. - Вот ты где, дорогая! Я тебя уже обыскался! Что же ты от меня убежала? – раскрыв объятия, он двинулся к ней навстречу. - А… - Пойдём, пойдём! Я там увидел такую примечательную картину! Тебе непременно должно понравиться! – жестом пресеча её попытку что-либо возразить, он предложил ей руку. - Простите! – вмешался в монолог Косицкого подозрительный дрищ. – Но мы с мадемуазель не договорили! И вообще, кто вы, собственно, такой? - Ну, во-первых, не мадемуазель, а мадам! – и, не обращая внимания на удивленно округлившиеся Викины глаза, невозмутимо продолжал. – А, во-вторых, это моя жена! - Ха! Ну, конечно! – фыркнул Викин собеседник, окинув Севу с головы до ног пренебрежительным взглядом. – Пролетариат! Чтобы у такой женщины был такой муж? Вы себя в зеркале-то видели? Оставьте нас в покое, иначе я сейчас охрану позову! Косицкий уже было сжал свободный кулак и набрал в грудь побольше воздуха для достойного ответа наглецу, но тот внезапно вскрикнул сам от неожиданного подзатыльника Берсеевой. - Что вы себе позволяете! – возмутилась Вика, перекладывая сумочку, которой был нанесён удар, в левую руку, правой подхватив Севу под локоть. – Как вы смеете так оскорблять человека? Пойдём, милый! И, выпрямив спину, таща за собой уже начинающего хохотать Косицкого, гордо удалилась. Когда они отошли на приличное расстояние от приставучего художника, Сева не сдержался: - Оу, Берсеева, ты уже дерёшься за меня? – смеялся он. – Защищаешь мою честь и достоинство? - Не обольщайся, Косицкий! – завела глаза женщина. – Я защищаю свою честь и достоинство! Он поставил под сомнение мой выбор мужа! - Значит, я – твой выбор? – ослепительно улыбнулся Сева. - Знаешь что, выбор, ты мне лучше скажи, что за цирк ты тут устроил? Ты же должен быть сейчас где-нибудь… - она оглянулась и, заметив стайку мило воркующих, друг с другом девушек, указала на них. – Там! - А! – махнул рукой мужчина. – Надоело! - Ага, тебе значит, всё надоело, и ты решил развлечься? Знаешь что, Сева, - вздохнула Вика. – Ты Насреддина в детстве читал? - Я мультик смотрел! – буркнул он в ответ. – А ты на что намекаешь, что я халвы объелся? - А сам-то ты как думаешь? – хмыкнула женщина. – Остановись уже, выдохни и определись наконец-то, что тебе нужно! Иначе… - Иначе что? - Иначе ничем хорошим это не закончится! - Это профессиональный совет психолога? – прищурившись, посмотрел он на неё. - Само собой! С тебя пять тысяч за консультацию! – невозмутимо ответила она. - Шуточки твои… - покачал головой Сева. – На вот лучше, - и протянул ей бокал шампанского, который всё ещё держал в руках. - Напоить меня хочешь? – улыбнулась Вика, но бокал всё же взяла, пригубила немного игристого и тут же скривилась: - Фу! Что за гадость такая? - Ах, прости! Я же забыл, что ты у меня только крепкие напитки предпочитаешь! – он невинно посмотрел на неё, но весёлые чёртики уже начали свой танец в его глазах. – Ну, извини, жёнушка, водочку сегодня не раздают! И Вика, заметив, это, подхватила его игру: - А не боишься, муженёк, что придётся тебе пьяную жену из бара потом вытаскивать и на себе домой тащить? - Думаю, я справлюсь! И вообще, здесь нет бара! - Уверен? А если я найду? А? Сдюжишь? Раунд! – поставила она точку одним из любимых выражений Косицкого. Они пару секунд смотрели друг на друга, пытаясь сохранить серьёзное выражение лица, состязаясь в своеобразной игре «Кто первый сдастся», но, не выдержав, одновременно расхохотались. - Ой, ладно, Сев, - всё ещё смеясь, Вика отдала ему бокал. – Пойдём на картины посмотрим, расскажу тебе о тенденциях в современном искусстве. А то мы сюда зря пришли что ли? - Вик, а может не надо? А? Но его жалобный взгляд не пронял Берсееву. - Надо, Сева, надо! Вперёд! – она подхватила его под локоток и повела к началу экспозиции. И оказалось, что совершенно напрасно Косицкий опасался помереть со скуки. Он знал, что Вика была хорошим рассказчиком, но вот предмет их настоящей беседы не привлекал его ни в каком виде. Но, неожиданно, в её трактовке термины сюрреализм, авангардизм, абстрагирование и модернизм уже не казались ему такими уж страшными и непонятными словами. Теперь он мог отличить поп-арт от оп-арта и, кажется, начал понимать, почему у художников не прокатили его советские трафареты. - А знаешь, Вик, давай ещё куда-нибудь сходим! – предложил Косицкий, когда они уже одевшись, двинулись к выходу. – Большинство картин тут, конечно, ерунда какая-то, но разницу в стилях и направлениях я, кажется, уловил. - Что, вдохновился искусством? – улыбнулась Берсеева. – Ты смотри не части, не расплескай полученную информацию, усвой спокойно. А там, глядишь, и до Эрмитажа дорастёшь! Но, в общем-то, я не против! - Вот! – довольно продолжал мужчина. – И в театр пойдём! Только спектакль будешь выбирать ты! Я в этом ничего не понимаю… пока! – с важным видом он поднял палец, показывая тем самым, что готов расти и развиваться. - Ну, разошёлся! – рассмеялась женщина. – Нам для этого нужно хорошенько поработать! Чтобы и выходные были, и… - Поработаем! – радостно кивнул Сева, открывая дверь и пропуская её вперёд. – Всех преступников переловим, все отчеты перепишем! Она всегда ценила его весёлый нрав, жизнелюбие и извечный оптимизм. Он восхищался её умом и способностью понимать людей. Они никогда не говорили об этом друг другу. Но именно сейчас оба поняли, что пришло время делиться. А на улице, тем временем, уже стемнело, на набережной зажглись фонари, и пошёл снег. Он крупными хлопьями неторопливо кружил в воздухе, мягко оседая на землю, покрывая всё вокруг белым пушистым одеялом. Вика остановилась и встряхнула волосами, подставляя лицо снежинкам. - Ты чего? Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Косицкий. - Нет. Просто красиво! – пожала плечами женщина. - Да, красиво! – согласился Сева, смотря вовсе не на падающий снег. Он шагнул ей навстречу и подступил почти вплотную к Вике. Заворожено глядя на неё, он вдруг обхватил её лицо руками и поцеловал. - И что это было? – удивленно спросила женщина, когда через некоторое время, оторвавшись от неё, мужчина с ожиданием посмотрел ей в глаза. - А это из любви… к искусству! – хитро улыбнулся он, смахнув снежинку с её носа.