Задание

Длинные пальцы Коё трепетно и нежно перебирали рыжие пряди волос, расчёсывая их чёрным гребешком. Они напоминали ей жгучие и страстные языки пламени, которые беспощадно сжигали всё на своем пути, а с них самих сыпется белёсый пепел. Но, они горят так, будто их долгие века держали в неволе, словно райских птиц в золотой клетке, у которых белоснежные перья, длинные пышные хвосты, и такие печальные, полные тоски и скуки глаза. – Спасибо, анэ-сан, без твоей помощи я бы не справился. – Смущенно бормочет себе под нос Накахара, пальцами нервно сжимая ткань брюк. – Да пожалуйста, – сладко и кокетливо усмехнулась девушка, поглаживая Чую по голове. Он прикрыл глаза, полностью отдавшись нежной и опытной сестре. Удивительную силу имеют над нами повседневные жесты. Озаки взяла вишнёвый блеск для губ со стола. Рядом же лежал тюбик тонального крема, чёрная французская тушь для ресниц в симпатичном нежно-розовом флаконе, которую она специально заказывала из Франции, палетку теней для глаз и пара золотых серёжек, в середину которых был вставлен сверкающий красный рубин. Они, купаясь в лучах теплого солнца, блистали, отражая разные цвета на поверхность стола. Розовые баночки, пудра, карандаш для бровей, а рядом точно такой же, но только для глаз. И это, чёрт подери, только половина того, что смог разглядеть Накахара, ведь он был повёрнут к столу боком. Накладные ресницы в аккуратных стопках лежали в розовых коробочках Коё, которые она купила специально для них. Губная помада была разных оттенков: от темно-бордового до ярко-розового. Они такие красивые. Чуя позарился на эти блестяшки, как ребенок. – Прикрой глаза, Чуя... – сказала Коё и демонстративно взяла тушь. Он послушался. Девушка аккуратными движениями принялась красить ресницы парня, от чего они становились будто бы длиннее и пышнее. Можно сказать, Накахара в какой-то степени наслаждался процессом своего необычного преображения. Приятно, когда расслабленные веки чуть задевает силиконовая щёточка, а тонкий и сладкий аромат дорогого парфюма чувствуется со всех сторон, благоухает и пленит разум. – Анэ-сан, скажи мне, – девушка хмыкнула, вопросительно изогнув бровь и наклонившись к лицу Чуи. – Почему босс поручил мне пойти именно в таком виде? Он хлопал ресничками и глядел своими голубыми, как сапфиры, глазами прямо на Коё. Накахара и вправду походил на её младшую сестричку, но никогда не заменил бы её любимую Кёку, которую она продолжала любить, даже когда та ушла из Портовой мафии. Это ли называется любовью? Чуя засыпал, рассуждая об этом. Неужели можно любить человека вне зависимости от чего-либо? Искренне целовать сладкие губы возлюбленного, нежные руки и шею? Озаки приулыбнулась и хихикнула. Её смех напоминал Накахаре звон задорного и звонкого колокольчика, и когда она смеялась, всё будто бы озарялось тёплыми лучами солнца. Он и вправду дорожил своей «старшей сестрой». – Детективное агентство стало сильнее после перепалки с крысами, – её голос стал чуть серьёзнее. – Поэтому Мори поручил тебе пойти туда под видом клиентки Дазая, – она остановилась, чтобы взять кисть кабуки для румян. – Почему пойду именно я, а не Гин или Хигучи? – Возмущается парень. Тонкие рыжие брови сдвинулись к переносице, и теперь он походил на маленькую обиженную девочку-подростка, а не на грозного мафиози и властителя гравитации. – Потому что ты лучше всех знаешь Дазая, как никак вы были дуэтом. Пусть и не очень дружным, но всё же дуэтом, - с улыбкой вспоминала Коё, а в мыслях, словно в ускоренной пленке, пролетали моменты: когда Чуя дрался с Дазаем, как яростно сдирал белые бинты, оставляя еще более глубокие шрамы. Да, тогда она и Мори походили на замученных родителей, ведь никому не нравилось прекращать драки дуэта. – Но почему нельзя просто ворваться к ним и устроить рейд? – Ты задаёшь слишком много вопросов, мальчик мой, – она нежно отвечает и поглаживает того по щеке, как заботливая мама. Сегодня она добрее и ласковее обычного. Что-то её порадовало. – Как придёшь с задания, спросишь всё у Мори. Она вновь взялась за дело, и забрала розовые румяна с полки, чтобы сделать макияж Чуе ещё красивее.

***

– Ты оденешь один из этих нарядов, чтобы выглядеть как девушка. – Что?! – воскликнул Накахара. Он, оглядывая огромный гардероб, краснел одновременно как от смущения, так и от злости. А если этот противный Осаму узнает, что это Чуя оделся как девушка и пытался его соблазнить?! Всё это дело наверняка быстро распространится среди организаций, и Накахара будет со стыдом прикрывать лицо плащом или шляпой. Но он в то же время не имел выбора: идти или нет. В нём всё пылало, и Накахара готов был собственными руками задушить Дазая от нахлынувшей злости. Глаз начал судорожно дергаться, а сам Чуя невольно скрипел зубами. Коё же с солнечной улыбкой выбирала кимоно, и её выбор остановился всё же на красной юкате с изображением лепестков цветущей и благоухающей сакуры. – Вот, возьми. – Она протянула смущённому Чуе аккуратно сложенное и поглаженное бельё. – Анэ-сан, я правда ценю то, что ты делаешь для меня, но мне правда не по себе от всего этого плана босса... – он нервно потёр шею. – Всё пройдет хорошо, Чуя. Ты справишься, – она проговорила это с какой-то материнской заботой и прижала к груди Накахару. Последний покраснел так, что из его ушей повалил пар, и он пытался быстрее отстраниться от мягких грудей старшей сестры. – А-анэ-сан! Коё же в свою очередь кокетливо хихикнула.

***

Сейчас Чуя выглядел как принцесса. Милые розовые щёчки, симпатичные пухлые губки, пышные реснички, красная юката и алые гэта... Чёрт, и как он только докатился до такой жизни?! Так ещё и бывшего напарника соблазнять, который не только грёбаный перебинтованный суицидник, так и ещё раздражающий и назойливый идиот! Прохожие с любопытством оглядывались на него. Одни смущались и краснели от его невиданной красоты, другие подходили и спрашивали имя. Как же он ненавидит общественные места. Чуя сжал кулаки – он был готов врезать первому же прохожему, который спросит его о чём-то, но нельзя: босс сказал, не наводить суматоху. Накахара немного огорчился от этой мысли и пошёл дальше неспешно к зданию, где находилось ненавистное Портовой Мафией Вооружённое Детективное агентство. Ветерок игрался с рыжими волосами. Чуя вдыхал аромат лаванды, табака и свежей выпечки. Странно, ведь на улицах Йокогамы всегда пахло рыбой, ведь именно в этом городе находится крупнейший порт в Японии, который люди так хвалят. Каждый день здесь стоят прилавки с рыбой: кои, минтай, сайра. Их чешуя походит на серебро, когда лучи солнца ласкают их. С рыб стекают капли воды, которые быстро испаряются от теплоты светила.

***

Накахара, выдохнув, робко стучится в дверь. Хотелось сразу же, увидев эту морду хорошенько по ней вмазать, но, нельзя: это сочтут за предательство. – Входите, – лениво тянет знакомый голос. Чую со злости бросает в дрожь. Вены на кулаках раздулись, и он даже оскалился на минуту. Будь то другой человек, например, тот назойливый детектив, Накахара мог бы сдержать себя, или доброжелательный парень с косичкой, но не Дазай. Зрачки яро расширились, Чуя, стиснув зубы, попытался сделать шаг, но не мог. Он именно в этот момент вспоминал все обиды от Дазая, все неприятности от этого ублюдка. Желание ударить по лицу этой твари охватило его, как зверя охватывает инстинкт, когда он видит невинную добычу. – Входите! – чуть громче повторяет шатен, заставляя Чую выйти из раздумий и спуститься с небес на землю. Этот голос – неприятный звук для мафиози, противная помеха. Накахара с некой досадой протягивает руку к ручке двери. Он медленно опускает её и видит Осаму, который разлегся на рабочем столе.

"Отдыхает на рабочем месте, так еще и когда пришел клиент? Серьёзно? Что за идиот?"

Дазай разлегся на стуле, закинув ноги на стол. Он неохотно открывает глаза, почесывая небрежные волосы. Янтарные глаза с удивлением посмотрели на Чую. – Итак, прекрасная леди, что у вас случилось? – улыбается Осаму. В глазах сразу же заиграли смешинки и появилась надежда на отношения. Вроде бы, даже симпатичнее официантки в кафе на первом этаже... Он уперся подбородком в ладони, все внимание уделив Накахаре, который встал в дверном проёме.

"Сейчас было бы очень кстати похмелье.."

Чуя кокетливо прикрывает веером лицо, хитро прищурив глаза и медленно подходя к Дазаю. – Да, знаете ли, – Накахара садится на стол к Дазаю, демонстрируя оголённое бедро, – мне в последнее время так одиноко, и вам, видимо, тоже. Чуя поднес вторую руку к щеке Дазая, нежно оглаживая ее и сдерживаясь от желания сжать ее и разодрать накладными ногтями, наблюдая, как алая кровь будет стекать по лицу до подбородка. Это желание мучало и пытало, может, босс испытывает терпение Накахары? Он с наигранной жадностью осматривает Дазая: галстук, пальто и короткие волосы, цвета горького шоколада. Так приятно его смаковать, особенно когда потом раскрывается приятная и необычного вкуса сладость этого десерта. Ты не можешь оторваться. На нёбе остается приятная горькость, и ты не можешь отвыкнуть. Ты становишься зависим. Осаму слегка краснеет, и глаза расширились. Он привык флиртовать, но не думал, что все будет настолько просто и серьезно. Парень в буквальном смысле недоумевающе таращился на Накахару. Некогда ласкающая ладонь слегка сжала щёку.

"Придурок, чего вылупился?! Пофлиртуй тоже, чтобы я достал этот гребаный чемодан!"

Чуя лишь со смущением на лице вздохнул, осознавая всю абсурдность своего положения. Мафиози-исполнитель в платье, с макияжем на лице и с акссесуарами, пытается получить ответ от бывшего напарника-предателя, чтобы потом затащить его же в постель. Стыд и позор будут сопровождать Накахару лет десять минимум. Неожиданно Дазай прерывает тишину своим смешком. – Вы хотите, чтобы я изнасиловал вас прямо здесь, Накахара Чуя? – Вы меня с кем-то путаете, – бормочет Накахара, теснее прижимая к себе веер, который казался единственной поддержкой сейчас. – Ну как же, рыжие волосы, грубоватый прокуренный голос, веер анэ-сан, её платье, и накаченные бёдра. – на последнем слове Осаму сладко мычит, оглядывая всё еще оголенные ягодицы. Губы расстянулись в лукавой и оценивающей улыбке, и он встал со своего места. – Знаешь ли, Чуя, а ведь так ты даже привлекательнее... – рассуждает Дазай, поставив руки между Накахарой. Осаму нависнул над удивившимся мафиози. В голубых глазах читались страх, удивление, гнев и легкое возбуждение. – Тихий, даже не брыкаешься.. – Всё же раскрыл, – разочаровно хмыкает Чуя, отвернувшись от Осаму. – Отдай мне тот чемодан, не заставляй меня применять силу. –А на каком основании я должен тебе его отдавать? – хитро хихикает Дазай, оглаживая накаченные икры Чуи. – Потому что мне он, сука, нужен, чёртов Дазай! – срывается на крик Накахара, готовясь ударить по этому самодовольному хлебалу, но его тут же мягко останавливают, целуя запястье. – Тебе поручили соблазнить меня, не так ли? – спрашивает шатен, аккуратно закинув ногу Накахары себе на плечо, на что получил брезгливый взгляд и яростный оскал. – Давай ты всё же выполнишь свое задание, а я притворюсь разведенным глупышкой Осаму.. – Ещё чего? У тебя непонятно что на уме, конченный придурок, – ворчит Накахара, отводя смущенное лицо в сторону. Он только сейчас заметил, что раскрыл перед Осаму свои ноги, и сейчас там открылся вид на все его сокровенные прелести. –Чуя, не забывай про то, что ты мне сказал в шестнадцать лет, когда мы были парой, – хихикает шатен, хищно облизнувшись и оглядывая открывшийся ему вид. –Ты думаешь, я помню то, что было шесть лет назад? –Ты говорил, что станешь лучше меня в сексе. Хочешь проверить? И тут Накахара заливается пунцовой краской. В висках отдавал бешеный стук сердца, покраснели даже уши. Во рту стало сухо и, Чуя, прикрыва лицо руками, отвернулся. Неужели можно так легко заставить его смущаться. Но тут шею опаляет горячее дыхание и жадный бесцеремонный поцелуй. Накахара ахает и со злостью смотрит на бывшего напарника. Смущение сразу заменяет нахлынувшая злость. – Придурок, отвали от меня! Ты, гребанный предатель, безмо... – мафиози не успевает договорить, как его затыкают страстным поцелуем. Накахара задумывается: у Дазая вообще есть совесть? Такой похоти и наглости позавидовал бы даже сам дьявол. Янтарные глаза наполнились страстью и хитростью. Чуя лишь прищурил глазки, а после и вовсе зажмурился. Внутренние часы Дазая остановились, и даже минуты становились для него мучительно долгими и пожирающими. Нормально ли это, сходить с ума от времени? Даже секунда сносила крышу, затмевала пеленой весь здравый умысел. Языки быстро переплетались между собой, изучали, смаковали, наслаждались и восстанавливали утерянное время. Просто заново пытались почувствовать и ощутить вкус друг друга. Зубы Осаму грубо оттягивали нижнюю губу Чуи, оставляя неприятную колящую красную отметину. Поцелуи Дазая сводили Накахару с ума, пелена затмевала глаза и разум. Хотелось вновь ощутить эти приятные чувства, и снова извиняться перед собой же за свой дурной вкус. – Осаму... – тянет Чуя, разрывая поцелуй и оставляя нить слюны распадаться. – Ты... конченный придурок... Дазай лишь смеется тому в поцелуй, оглаживая внутреннюю часть бедра. Он дразняще покусывает верхнюю и нижнюю губы, нежно переминая их потом. Накахара ловким движением смахивает с плечей свои рыжие волосы, а после повернул голову к Осаму. – Не томи ты, блять, – рявкает Чуя. – Где ты дрыхнешь там? – Оу, Чуя-чи хочет поскорее перейти к сладкому? – столь желанные губы расстянулись в лукавой улыбке. Осаму потянулся к пухлым губкам снова, за очередным поцелуем, но его резко останавливает грубая ладонь. – Ублюдок. – скрипит Чуя, разрываясь между двумя эмоциями: гневом и смущением. Но кровавую и беспощадную битву этих чувств прерывает ощущение легкого холода на бедре. Рука Дазая нежно скользнула вверх, дразняще оттягивая резинку боксеров. Осаму самодовольно улыбался, заинтересованно наблюдая за реакцией Накахары. – Осаму, блять, не веди себя со мной как, сука, с проституткой! – скалится рыжий. Губная помада слегка размазалась, а алые гэта спали с ног. – Разве ты на неё и не походишь, Чуя? – хихикает Дазай, плавными движениями оголяя торс Накахары. Он нежно целовал теперь голые плечи, изредка покусывая их и оставляя красные отметины. – Сам пришел ко мне, соблазняешь ради какого-то чемодана... – Не притворяйся идиотом, Осаму, – рычит Накахара. – Ты прекрасно знаешь, что было в этом чемодане. – Ах, всего лишь кругленькая сумма денег... – шепчет Дазай, ощущая, как накладные ногти Накахары царапают руку, оголяющую соблазнительные бёдра. Он вновь заводит Чую в поцелуй. Такой грязный, страстный и бесцеремонный. Чужой язык жадно исследует рот, переплетается в резком и быстром танце с чужим, так откровенно и без единого намёка на стеснение. Он с чмоком и вздохом отстраняется от Накахары, продолжая, – всего лишь пятьсот тысяч долларов за перевод в Великобританию ценных документов... – Откуда ты... – Накахаре вновь не дают сказать и слова, а затыкают рот поцелуем. Осаму нежно переминает нижнюю и верхнюю губы, рукой оглаживая оголенные холодные ягодицы. Дазай плавно склоняет руку к боксерам, пальцами ощупывая пульсирующую головку. Он дразняще ее массировал, ощущая, как подушечки пальцев становятся мокроватыми от выступающей смазки. – Оу, Чуя... – сладко шепчет Осаму на ушко Накахаре, оставляя небольшое расстояние между выпирающей головкой и пальцами. Он рассматривает тонкую нить смазки между бельем и рукой. – Я только начал, а ты уже течёшь? – Я могу выдержать больше, придурок! Тут просто неудобно...

***

Чую грубо кидают на мягкий футон. Осаму удобно устраивается сверху, скидывая с себя бежевый плащ и жилет. Накахара же томно дышет, широко раздвинув ноги. Он ждет и жаждет. Зверь, который не может выдерживать заточения в клетке, просится наружу, вместе со своими инстинктами. Член щекотно и колко пульсирует, заставляя Чую чуть приоткрыть ротик. Глаза были стеклянными, в них была страсть и желание. Больше ничего. Обычно агрессивный Чуя, походивший на злого пса, стал послушной собачкой, желавшей одного – секса. Тушь слегка размазалась по глазкам, оставляя маленькие темные пятнышки. Сердце бешено стучало и отдавало этим стуком по всему телу. Соски заострились и возбудились. Резкий табун мурашек пробежал по телу, когда Осаму взял Накахару за плечо. Сейчас Дазай уселся напротив Чуи, такой соблазнительный. В одной рубашке и галстуке, с маняще приопущенной пряжкой ремня. Так хочется опустить ее полностью, раздеть Осаму и хочется взять его в плен, заточить в темнице, чтобы никому не было позволено видеть его таким, а лишь одному Чуе. – Чуя, мне вот интересно, – шатен приблизился к лицу своего бывшего напарника. Такой хитрый, как у лисы, взгляд, лукавая похотливая улыбка и такие пьянящие и гипнотизирующие глаза. Они чем-то напоминали болото. Болото, в котором Чуя погрязнет, утонет. – Сможешь ли ты, Накахара Чуя, отсосать мне? – Много хочешь, Осаму, – вредно цедит Чуя, скрестив руки. Но, лишь увидев толстый член Дазая, сомнения сразу развеялись. Накахара почувствовал ласкающую ладонь на голове, которая так нежно гладила его волосы, мягко уложилась на них. – Чуя, если ты сделаешь мне минет, – Осаму останавливается, чтобы нежно и даже по-детски поцеловать Чую в лоб. Он ласково берет Чую за подбородок. – Я сделаю тебе намного приятнее, обещаю. Накахара немного ворчит, но, смирившись и улегшись на футон и уперевшись в него локтями, он медленно и нерешительно прислонился губками к головке, по которой тек горячий и манящий предэякулят. Он взял розовую наливную кровью головку в рот и начал томно посасывать. – Вот так, умничка. – смеется Осаму, уложив ладонь на плечо Чуи. – Ты стал делать это намного лучше. Накахара, помогая себе рукой, вытащил мокрый от слюны член из глотки. Он заправил за ушко выпирающие и мешающие пряди волос, гневно подняв взгляд на Осаму. – Завались, а? – Чуя снова взял член в рот, медленно утыкая головку в щёку. Горло неприятно болело, а внизу всё горело. Боксеры резко стали слишком узкими. Накахара целовал головку члена, страстно слизывая смазку и делая глубокий вакуум. Лишь изредка он отстранялся с глубоким хлюпаньем, а после, отдышавшись, снова продолжал удовлетворять член Осаму. Сердце в груди безостановочно кололось, пускало по телу приятные волны вибраций. Дазай улыбался, видя Накахару как злого котёнка в соблазнительном кимоно. Кто бы мог подумать, что его грозный напарник будет настолько унижаться перед ним, отсасывая в таком виде? Лишь Осаму получал столь желанный билет на это яркое бурное шоу. Лишь он и больше никто. От мысли этого гордого одиночества по телу пробегали мурашки, а по лицу расползалась победная улыбка. Сильная радость не покидала это тело. Она лишь подкидывала дров в пламя гордости и ощущения власти, ласкалась с языками пламени, всячески удовлетворяла эту страстную горячую стихию. Накахара грубо оттягивал губами кожицу с венками, после сладко облизывая и причмокивая. Чуя решил взять член глубже. Он пальцами сжал основание и засунул его себе в горячую глотку дольше и глубже. Приятная узость окрыляла ствол Дазая, а горячая слюна послужила хорошей смазкой. – Ох, Чуя... – стонет Осаму, запрокинув голову назад. – П-погоди, не там... Накахара залез шаловливым язычком в уздечку, вылизывая там каждый сантиметр. Он баловался, поворачивая язычок влево и вправо. Кажется, он нашел заветную точку Осаму, к которой он никак не мог подобраться ещё с шестнадцати. Чуя лишь мысленно улыбнулся, продолжая эти махинации с чувствительной уздечкой. – Чуя, Господи! – воскликнул Осаму, сильнее сжимая волосы Накахары. Чуя лишь отстранился, лукаво облизываясь. – О-о нет, Осаму. Теперь моя очередь. – У-у, Чуя-чи решил взять инициативу на себя?.. До чего же ты доминантен... – улыбается шатен, чуть прищурив янтарные глаза. Но тут же ухмылка спала с лица, как только Накахара привстал и взял член за основание. – Постой, Чуя... – Остановиться? – довольно хмыкает Накахара, потеревшись горячей дырочкой о стоящий и пульсирующий от предстоящего оргазма. Теплый анал приятно терся о член, так часто и резко, быстро и активно. – Чуя... – выстанывает Осаму перед тем как кончить. Он запрокинул голову назад от удовольствия и с громким протяжным стоном горячая сперма брызнула прямо на мошонки и ягодицы Накахары, немного испачкав кимоно и заставив мафиози усмехнуться. В животе образовался приятный узел, а по телу прошелся табун мурашек, когда до чувствительной от оргазма головки дотронулся мокрый язычок. Теплое и тугое сжало член. Осаму открыл глаза и увидел, как Накахара, стыдливо приподнимая подол кимоно, медленно старается насадиться на орган, кулачков прикрывая рот. Голубые глаза прищурились, а личико потянулось к чужому лицу. – Придурок... – шепчет Чуя, соблазняя Осаму на новый, более страстный поцелуй. Он бесцеремонно проникает в рот напарника языком, изучая и переминая мягкие и сладкие губы с привкусом вишни. Член заходит глубже и резко расширяет анальные стенки, заставляя Чую прогибаться в спине. – Ох, неблагодарный Чуя... – с досадой тянет Осаму, громко шлёпнув по упругим и сексуальным ягодицам. Он строго смотрит на недоумевающего Накахару, который хлопает голубыми глазками, придерживаясь за плечи Дазая. – Я доставляю тебе удовольствие, которые ты не получал от меня целых семь лет, а теперь еще и обзываешь меня, – добавляет Осаму, с ухмылкой посмотрев на Чую. – Какой непослушный мальчик... Анальные стенки крепко сжимали член Осаму, заставляли того тоже сжимать пальцы на упругих ягодицах Чуи, стонать и закатывать глаза от столь приятного удовольствия. Они так мягко и поддатливо расстягивались прямо под член Осаму, а твердые мошонки уперлись прямо в анал Накахары. – Не сжимай, Чуя.. – мычит Дазай. Щеки были красны, как рябина зимой, и горячи, как жгучее и страстное пламя. Глаза наполнились желанием и похотью. Осаму иногда сожалел, что ушел из мафии. Но сожалел не потому, что предал и бросил коллег, а потому что предал в первую очередь Чую. Он устал. Устал играть роли и менять маски, прямо как актер. В театре они подбирают маски с красочными и насыщенными перьями разных дивных птиц, тщательно выбирают платья и костюмы, советуясь со своим стилистом. Горячее дыхание обжигало шею и заставляло сердце затрепетать и забиться чаще. Глаза невольно начали болеть и слезиться. Теплые, склизкие и мокрые стенки так теснили член, что у Осаму возникало головокружение и жар. Такой неподдельный и искренний Дазай очень даже нравился Чуе. Осаму придерживает Накахару за ягодицы, помогая тому медленно насаживаться на орган. Теплая смазка стекает на простынь футона, оставляя после себя темные капельки. Прямо как теплая алая кровь в холодном снегу. Утопает в нем, сочится, как сок, внутрь, и, смирившись, тонет и полностью тянется на дно. – Дазай... – мычит сидящий на чужом теле, получая очередную порцию сладкого десерта – страстные засосы на шее и плечах. Осаму нежно и оценивающе оглаживает кончиком носа горячий вздрагивающий кадык и, остановившись, мягко впивается губами в выбранный рядом участок кожи. Он медленно смакует этот вкус, жует нежную и чувствительную кожу, языком вырисовывает узоры на красной отметине – играется, как шаловливый котёнок. Осаму с похотливым и громким чмоком отстраняется, осматривая своего удачно пойманного напарника. Кимоно сползло с плеч, оголяя торс и оставляя лишь пояс оби на талии, а серые боксеры слабо висели лишь на правой ноге. Вот-вот спадут. На груди видны красные, как спелая и сочная вишня, укусы. Мягкие сладкие губки опухли от поцелуев, а волосы растрепались. – Чуя... – еле хрипло стонет Осаму. В голове всё превращается в кашу, в животе всё завязывается в приятный узел, который вызывает приятную дрожь по телу, и заставляет обоих встрепенуться. Чуя изливается в громком протяжном стоне и выгибается в спине, который был приятной мелодией для ушей Осаму. Обычно сдержанный и такой серьезный Чуя резко раскрепостился, позволил дотронуться до своих самых сокровенных мест, и даже не сопротивляется. Горячая белая сперма заливает кишку, стекая по теплым стенкам анала. Чуя расслабляется. Такое напряжение явно заставило его с облегчением выдохнуть – Осаму... – вновь тянется за вялым поцелуем рыжий, ощущая горячую субстанцию внутри себя. Их губы соединяет воедино поцелуй. Теперь не страстный и жадный, а нежный и смакующий. Они стараются ощутить каждый сантиметр кожи, нежных лепестков. Так мягко и ласково переплетаются языками. Накахара приобнял Осаму за шею, рукой лениво зарываясь в темные, так сладко пахнущие волосы. Член с громким хлюпаньем выходит из тугой дырочки, что Чуя слегка морщится от нахлынувшей неприятной боли. Дазай ухмыляется и целует того в лоб, оглаживая рыжие волосы. Накахара – как цветок в поле. Осаму оглядывает все лепестки, все стебли, в надежде найти свой цветок, но, безуспешно. Скептически оглядывает каждый, вглядывается и размышляет. Смакует каждые ароматы: сладкие и горькие, слабые и сильные. И тут, Дазай находит алый цветок в поле. Он так одинок, но, видимо, одиночество ему в пользу. Он жадно собирает все нужные ему витамины из почвы, готов драться за капли воды. Это роза. У нее есть шипы, но это никак ее не защищает. Шипы можно срезать. Это и сделал Осаму.

***

Накахара мычит и, встав с пола, быстро начинает одеваться и поправлять растрепанные волосы. – Скоро буду, анэ-сан. Прости за задержку. – шёпотом отвечает мафиози на звонок, с победной ухмылкой взяв такой заветный чемодан. Он медленно перешагивает через Осаму, который тихо спал, обнимая подушку. Накахара поморщился, явно брезгая от ощущения заполненности. Он оглядывает офис и выдыхает, увидев, что никого нету. Чуя быстро выбегает на улицу и бежит сквозь переулки, победно улыбаясь. Правда, размазанная помада свидетельствовала о его победе, но, кого это будет волновать, когда он доставит чемодан? Яркие вывески резали глаза, но боль стала незначительной. Он прыгал по крышам зданий, в глазах блестел задор, а улыбка не спадала с лица. Оказавшись около штаба мафии, Чуя присаживается, упираясь коленом в плитку. Он медленно начинает открывать чемодан. Оглядывает его. Черный и строгий. Слышится желанный щелчок взлома замка, такой интригующий. Чуя видет, как чемоданчик приоткрылся, и, посмотрев по сторонам, отвернулся и закрыл глаза ладонью. Прямо как ребенок. Рука потянулась к ручке чемодану. Он с предвкушением тянул ее вверх. В чемодане лежали книги «Сто вариантов поз для секса» одного и того же издания. Глаз Чуи задергался, а мышца на лбу вздулась и начала пульсировать. Накахара оскалился, и, встав, закричал: – Я убью тебя, Осаму Дазай!