Мне жаль, что в тот день (I'm Sorry That On That Day...)

      Когда Дзёно проснулся, то понял, что полностью перевязан. Всё его тело было обработано, поэтому отдавалось легкой болью.       Как он вернулся сюда? Кто перевязал его? Что случилось с Тэтте и преступными группировками?       Дзёно подумывал о том, чтобы снова заснуть и выяснить это утром, но его насторожил тихий звук. Ночью обычно все спали. Может, кто-то смог проникнуть?       Медленно поднявшись с кровати, чтобы не беспокоить свою рану, он направился в главный коридор. Продвигаясь дальше по базе Ищеек, он понял, что звук становиться немного громче.       Он как будто бы… звучал из комнаты Тэтте? Нет, не может быть. Он всегда спал тихо и крепко. После нескольких ночных миссий было легко сказать, что это точно не он. Верно?       И всё же, Дзёно находился за пределами комнаты. Звук внутри был приглушённым, но звучал так, будто тому человеку было больно. Может, Тэтте был ранен? Он постучал один раз и, когда ему не ответили, Дзёно решил сдаться и уйти, но позади него раздался громкий вздох.       Не смотря на здравый смысл, Сайгику решил открыть дверь. Раздался громкий скрип петель, от которых он вздрогнул, и уже после вошёл в комнату.       Редко когда ищейка заходил в комнату своего напарника, из-за чего он спотыкался о вещи, лежащие на полу. — Чёрт, Суэхиро, ты настолько бесполезен? — крикнул Дзёно, схватившись за ногу от боли. На самом деле, это не было настолько больно, но он надеялся, что таким образом сможет предупредить другого о своём присутствии. Кроме того, он просто хотел найти повод накричать на Тэтте, он же его ненавидит. Верно?       Но когда ему не ответили, Дзёно почувствовал нарастающее беспокойство. Это не то, что должны чувствовать люди, которые ненавидят друг друга. Может, он просто беспокоился за напарника? Ведь ему придётся работать с Теруко или Тачихарой или, не дай Бог, командиром Фукучи. — Суэхиро? — он услышал странный звук, будто кто-то задыхался, он доносился из глубины комнаты. Почему Тэтте не отвечал?       Дзёно пошёл по звуку только потому что не хотел выполнять миссии с командиром. Не потому что беспокоился о напарнике.       Медленно, он прошёл дальше. Однако сцена, ожидавшая его, заставила захотеть просто развернуться и уйти.       Тэтте (который, судя по ощущениям, лежал на кровати) хныкал, время от времени вздыхал, будто икая. Но он никогда не плакал. Он так же не смеялся. И особо не проявлял эмоций. И Дзёно с неохотой обнаружил, что ему нравится его эта часть.       Он мог слышать как колотится сердце Суэхиро, стало понятно, что что-то не так. Но что? Сайгику не слышал других людей, не было никаких других звуков поблизости или чего-то подобного. Почему же Тэтте так странно себя вёл?       Прежде чем Дзёно попытался ответить на этот вопрос, чья-то рука схватила его запястье и потянула вниз. — Суэхиро, придурок! Какого чёрта ты творишь? — он зашипел, пытаясь встать, но рука крепко удерживала его на месте. — Суэхиро?       Теперь он мог слышать, как другой очень громко всхлипывает. Как будто его присутствие сломало платину. Как бы Дзёно не нравилось об этом думать, он чувствовал, что что-то внутри мешает насладиться победой. В конце-концов, он ненавидит его, верно?       Внутри он чувствовал… что-то неприятное. Что это неправильно. Он хотел помочь Тэтте, но как? Он даже не знал, что у него есть такая эмоциональная способность - плакать, так что ему делать?       Рассудок говорил ему просто встать и уйти, но он не может так поступить. Дзёно почувствовал, что другой дрожит и что-то внутри него не давало просто взять и уйти.       Он обвил руки вокруг Тэтте и притянул его ближе. Тот сначала напрягся от такого контакта, но постепенно успокоился и прижался в ответ. Через мгновение Дзёно уткнулся в макушку Суэхиро.       Сайгику даже не понял, как начал шептать успокаивающие слова в чужие волосы.       Прошло много времени, прежде чем рыдания медленно прекратились и превратились просто в икоту и хныканья. Медленно, Тэтте сел, а Дзёно отодвинулся, чтобы освободить ему место. — Прости, — Суэхиро нарушил тишину. Его голос хрипел из-за плача, обычно это могло это могло разозлить Сайгику, но не в этот раз. Он был слегка ошеломлён такими словами. — За что ты извиняешься? — Ну, из-за этого, в первую очередь. И за миссию. Мы потерпели неудачу и это моя вина, — его голос снова задрожал, Дзёно не понял почему. — Это не твоя вина, с чего ты это взял, идиот? — он усмехнулся.       Тэтте что-то пробормотал. Обычный человек ничего бы не понял, но Сайгику расслышал: «Из-за тебя.» — Что? Я бы никогда… — он вспомнил миссию. Сколько раз он называл своего напарника бесполезным, трусом, тупицей? Он понял, что сегодня он был слишком резок в своих оскорблениях. — Я не это имел ввиду…       Тэтте его перебил: — Нет, именно это. И ты прав. Я причина того, что мы провалили миссию. Причина, по которой ты получил ножевое ранение и потерял сознание. Это всё моя вина! И так же моя вина то, что командир… — его голос становился всё более водянистым, и абсолютно бессвязным, из-за слёз, которые теперь бесконечно текли по его лицу.       Дзёно потянулся, чтобы погладить его по спине и почувствовал, что немного покраснел. Было ли это подходящее время, чтобы сказать что-нибудь утешительное? — Эээ, не торопись? Всё хорошо, — несмотря на попытки говорить обнадеживающе, он не был уверен, что это помогло.       Тэтте, вскоре, возобновил самообладание и продолжил то, что хотел сказать ранее: — Я был причиной того, что командир кричал, и что он взял моё оружие и ударил меня. Я не… я не должен был допустить этого. Я сожалею, что провалил нашу миссию, — его слова звучали глухо, но Дзёно больше обратил внимание на то, что Фукучи ударил Тэтте. Мало того, он забрал меч, оставив его без оружия. Сайгику сомневался, что командир сделал это мягко, и это разозлило его ещё больше.       Он не был зол на Тэтте, он был зол на Фукучи, который сделал это.       Они даже толком не провалили миссию. Им сказали вернуть флешку с информацией на базу, и если, ситуация выйдет из-под контроля, они уничтожат всех врагов, которые будут сопротивляться. — Тэтте… это не твоя вина, — это было единственным, что он смог себя заставить сказать. Ему хотелось кричать, плакать, разбрасывать вещи, но он не мог. Дзёно хотел выпустить всё наружу, но что-то внутри не давало ему это сделать. В его груди росла тяжёлая масса.       Тэтте только усмехнулся, но без какой-либо злобы, как будто он хотел верить Дзёно, но, по какой-то причине, не мог. — Не говори так. — Что? — Что это не моя вина! Так всегда, Дзёно! Ты разве не понимаешь? Единственная причина, по которой ты получил ранение, это что, я не смог отбиться от остальных! Единственная причина, по которой ты пострадал, это то, что меня не было рядом, чтобы поддержать тебя! Так объясни, почему это не моя вина?!       Дзёно нахмурился: — Я получил ранение, потому что не обратил на это внимание, это не имеет никакого отношения к тебе, Суэхиро.       Тэтте ничего не ответил. — Где… командир тебя ударил? — Дзёно смягчился, подвигаясь ближе к другому. Тэтте вздохнул: — Мой глаз. Мне кажется, он сильно повреждён. — Какой глаз? — если он не может успокоить его, то он попытается отвлечь. — Левый.       Снова стало тихо, примерно до тех пор, пока Дзёно не услышал, как кто-то приближается к двери. — Тэтте, я кого-то слышу.       Суэхиро понадобилось время, чтобы придумать, что сделать, а после толкнул другого на кровать и накрыл одеялом. Дзёно уже хотел накричать на того, но почувствовал, как колотится чужое сердце. После он почувствовал, что Тэтте встал и открыл дверь. Если этот человек ничего не заметит, то будет полным идиотом. — Эй, Тэтте? — это был Тачихара. Тэтте встал так, чтобы немного прикрыть собой Дзёно. — Мне казалось, что я слышал, как кто-то разговаривает, поэтому пришёл проверить. Всё в порядке?       Суэхиро сделал небольшую паузу, а после сказал: — Я в порядке. — Вы уверены? — Ага. Если я и разговаривал, то, скорее всего, во сне. В любом случае, спасибо, что проверил, Мичизу.       Тачихара колеблется, глядя на то место, где спрятался Дзёно, а после заговорил: — Окей… хорошо, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.       Как только он услышал, что шаги Мичизу поворачивают за угол и заходят обратно в его спальню, Сайгику выскользнул из своего укрытия. — Почему ты не сказал ему? — спросил он.       Дзёно мог слышать как другой что-то делает, но не мог понять, что именно, после последовал ответ: — Ну, ты помогал мне, пока я… Думаю, это просто способ сказать спасибо. Кроме того, я не знал, кто точно пришёл. — Не думаю, что смогу улизнуть, если остальные уже начеку. У тебя есть футон? — Да, но можешь остаться здесь, если хочешь, — его сердце забилось быстрее.       Дзёно хотел встать, но почувствовал, что так устал от миссии и ночных событий, что медленно лёг обратно. — Подвинься, Суэхиро, — тот подвинулся. — Ты действительно хочешь остаться? Ты- ты уверен? — обычно его голос звучал так уверенно, но не сейчас. — Да, но только потому что я устал и не хочу, чтобы меня поймали, — отрезал Дзёно.       Через пару мгновений он услышал тихое сердцебиение, скорее всего, Тэтте уснул. Однако, сам всё-ещё не мог заснуть, что-то было не так. В конце концов, у него никогда не было проблем с командиром, так почему он злится на то, как он обращается с его напарником. Что было ещё страннее, учитывая, насколько Дзёно призирал его. Он ненавидел Тэтте, верно?       Посреди всех этих раздумий он почувствовал, что его «сосед» подвинулся ближе и обнял его. — Боже, отстань от меня, Суэхиро! — пробормотал Сайгику, понимая, что тот не может контролировать свои движения во сне.       Следующие пару мгновений были наполнены тишиной, а после сонный голос Тэтте тихо произнёс: — Я люблю тебя, Дзёно…       Последовавшая тишина казалась слишком громкой. Сайгику чувствовал, как его собственное сердце начало ускоряться, а лицо краснеть. Почему это происходит? И почему ему нравилась эта реакция? Должно быть, он болен, и Тэтте подхватил тоже самое.       Как бы ему ни хотелось волноваться об этом, он чувствовал, как тяжелеет его собственное тело, и подумал про себя, что, возможно, лучше всего будет побеспокоиться обо всех этих проблемах утром.       Потому что, в конце концов, он был доволен смутными ощущениями, которые теперь покоились в его груди.