Тебе не обязательно любить меня в ответ

В приглушённом свете Риндо был неожиданно красив. Нет, он, вообще-то и так красив. Санзу пробежался пальцами по лбу Риндо, смахивая растрепавшиеся пряди, затем провёл вдоль носа, на котором сидят очки. Риндо всегда их носит, когда находится дома. У него приятная кожа оливкового оттенка, совсем не такая, как у брата. Риндо красивый, особенный, уникальный, и, чёрт, пока Санзу умирал, он становился ещё привлекательней. — Ты не умираешь, придурок. — прорычал Хайтани, закатив глаза. Санзу лишь пожал плечами, он был бы не против умереть, смотря на Риндо. Даже спустя столько лет, он всё ещё не мог понять, какого же цвета те глаза, которые сейчас смотрели на него с нескрываемым любопытством и толикой наигранного презрения. Сам оттенок, линии, окружающие зрачок. Они были лиловые, фиолетовые, похожими на цветы. Санзу не мог понять, но они были притягательными, мистическими… Он всегда отражался в глазах Риндо так, что остальные могли только лишь завидовать. Но Санзу и не хотел, чтобы он смотрел на других так же, как на него. Он провёл пальцами по линии челюсти, сомкнувшейся в сомнениях. Большим пальцем — по мягким губам. Бережно. Ощущая подушечкой пальца бархатистую текстуру. И, наконец, он лениво опустил свою руку. Его кисть либо повисла в воздухе, либо приземлилась поперёк ноги Риндо, Санзу не понимал. Может, Риндо был прав и болеутоляющее действительного его утоляло. Он же так сказал, да? — С тобой намного проще, когда ты вот такой. — поддразнивал Риндо, вставая с кровати и поворачиваясь спиной к Санзу. — Попробуй уснуть, хорошо? Кажется, что тело Санзу жёстко рухнуло на матрас — он даже не помнил, как он здесь оказался. Складывалось впечатление, что простыни весили целую тонну, и нарастающее жжение под ними с каждой минутой становилось всё сложнее и сложнее терпеть. Извиваясь на кровати, он отчаянно откинул ткани в сторону. Харучиё приподнялся на локтях, чувствуя неприятное трение бинта в районе брюшной полости. Рана от пули была зашита со всей возможной аккуратностью, но швы всё равно иногда саднили. Он поднял свою рубашку и, слегка надавливая пальцами, ощупал бинт. Лицо, даже под мощным болеутоляющим, скривилось в отвращении. Расчесал. Так сильно, что если бы не бинт и вспышка острой боли, то он бы зубами вырвал эти чёртовы швы. Один за другим. Толстые и чёрные. С жёлтыми разводами от чёрт знает какой мази. Его никогда не интересовала ни медицина, ни анатомия. — Присоединишься ко мне? — он спросил, вспоминая, что он, вообще-то, вёл разговор. Риндо уселся на офисное кресло. Экран компьютера на рабочем столе осветил его красивую кожу. Прямо перед ним было занавешенное закрытое окно. Всё покрывал мрак, за исключением тёплого света, исходящего от лампы, стоявшей возле кровати. Они были у Риндо дома. Это странно. Санзу не помнит, как сюда попал, но чувствует себя чертовски хорошо, потому что Риндо не так часто пускал его к себе домой. Виной, в основном, всегда был Ран Хайтани и его грёбанное желание отделаться от своего невинного младшего брата. Ну и всё в таком духе. Если бы Ран только знал, что они трахались на задних сиденьях его дорогущей Audi R8… — Нет. У меня есть дела. — Риндо отказал, не обращая никакого внимания на Санзу. — Какие дела? — он поднял бровь, чувствуя нарастающее любопытство. — А, понял, ты собираешься смотреть порнушку? Риндо, нахмурившись, повернулся к нему. — Что? — Ты собираешься смотреть порнушку, когда здесь есть я? И даже не пригласишь? — Санзу делает глубокий вдох, слова с тяжестью вылетали у него изо рта. — Как жестоко. Риндо хотелось бы верить, что его ожидает спокойная ночь. Что лекарства просто вырубят Санзу, и тот, словно ребёнок, проспит до утра в его кровати. После того, как Риндо забрал его из больницы и проводил с ним рядом каждый вечер, в его голову даже не приходило, каким странным становился Санзу, когда был вот так напичкан болеутоляющими. Риндо знал, что он хочет его внимания. С этими его взъерошенными розовыми волосами и печальными голубыми глазами. Такими грустными, но почему же такими пустыми? Несчастными, тоскующими. Он не знал, что Санзу заметил в нём, также, как и не знал, шутил ли он или правда имел в виду переспать с ним, когда обронил эту фразу, проснувшись после наркоза. — С чего бы красивому, одинокому, обаятельному мужчине, которому слегка за тридцать, смотреть порно в одиночестве у себя в комнате? А? Ты странный. Всегда был таким странным. Ты знаешь, кто ты? Ты ненормальный. Всегда был таким… Санзу, почёсывая бинт на огнестрельном ранении, проглатывал согласные одну за другой, и его речь звучала неразборчиво. Голос звучал низко, даже лениво. Риндо задумался, действительно ли болеутоляющее так сильно действует на него, а затем вспомнил, что таблетки, которые обычно принимает Санзу, имели совершенно противоположный эффект. Наверно он сейчас так потерян. Риндо выпрямился, закрывая экран ноутбука, затем сел на кровать, поглаживая голову партнёра. Тот лишь довольно заурчал в ответ, но не как кот, а, скорее, как целый локомотив. Риндо разделся прямо перед ним. Ему было уже всё равно, в любом случае, Санзу помнит каждый завиток его татуировок, каждую неровность, выступ и, в принципе, часть его тела. Санзу смотрел на него, прижимаясь спиной к изголовью кровати, где пару минут назад покоилась его голова. Голубые, словно льдинки, глаза таяли в слезоточивом чувстве меланхолии, появившемся при взгляде на раздевающегося Риндо, вешающего вещи на край стула. Он едва ли подвинулся, когда Риндо залез к нему в кровать. — Ты прекрасно выглядишь. — шепчет Санзу, любуясь профилем Риндо, очерченным тёплым светом прикроватной лампы. — Я тебе уже говорил? Голос Санзу звучит уже не настолько невнятно. Он затих и, казалось, что в тишине дома будет слышен малейший звук. Справедливости ради, он и пообещал не шуметь, иначе бы на шум пришёл Ран, и о спокойной ночи можно было бы забыть. Хотя, Санзу был противоположностью слова «тихий», когда простанывал, как Риндо был чертовски прекрасен. Накачанный. Воплощение мужественности и толика элегантного парфюма. Мышцы напрягаются, а ухо Санзу опаляет горячим тяжёлым дыханием со стоном. Риндо был из тех мужчин, которые стонут и, господи боже, Санзу казалось, что он готов умереть от каждого стона Риндо. Одежда всегда изящно сидела на его фигуре: рубашка обтягивала плечи, брюки затянуты исключительно на талии и очертание пистолета Макарова, торчащего из заднего кармана, потому что Риндо отдавал дань моде прошлого, и, блять, Санзу определённо нравились такие люди. Или, может, он просто восхищался Риндо и тем, как он смотрел на него с лёгким замешательством, будто думает, что Санзу врёт, когда правда была в том, что он говорил это уже миллион раз, полностью находясь во власти Риндо. В общественных туалетах, на задних сиденьях в машине брата Риндо, в кровати. И, конечно, всё в разных тональностях. Санзу был достаточно шумным и, на самом деле, делал одолжение имени Риндо, наслаждаясь его естественной красотой в постели. Но Риндо был так красив, находясь в одном лишь нижнем белье. Красив, соглашаясь провести ночь рядом с Санзу просто потому, что хотел. Не из жалости, не потому что хотел потрахаться. А потому что его чувства были искренними и настоящими. Ему нравилось проводить время с Санзу и, несмотря на то, сколько раз они уже переспали, самые лучшие ночи были те, в которых он оказывался в его руках, проваливаясь в дрёму, разговаривая о чём угодно, смеясь, шутя или просто выпивая. Он также был красив, когда заботился о нём, принимая его компанию и не жалуясь о том, что Санзу слишком громко смеётся. Риндо не просил его заткнуться, не тыкал носом в его ошибки. Чёрт, если бы Санзу платили за каждый проёб, за каждый тотальный проёб, то он бы уже был самым богатым человеком на Земле. И Риндо всё ещё был бы рядом, слушал чепуху из его уст, разделил бы бутылку водки на двоих и веселился бы на пляже. Санзу бы хотелось, чтобы иногда они забывались в танце на каком-нибудь пляже. Хоть эта мысль и была слегка сомнительным клише, ему нравилось её представлять. Риндо был мягок. В движениях, словах. Находясь рядом с Раном, он всегда был незаметным и никогда не поднимал свой голос выше нужного, за исключением тех случаев, когда был ужасно пьян. — Да, ты уже говорил. — тихо отвечает Риндо. Свет потух и Санзу улыбнулся, чувствуя как Риндо льнёт к его телу. Харучиё прижался щекой к его плечу и снова прошептал. — Ты красивый. Будто это могло что-либо значить.