Охота на крокодилов

Крокодайл довольно хмыкнул, бросая квартальный отчёт на стол. Расслабил платок на шее, достал из коробочки очередную сигару, едва затушив предыдущую, прикурил. Откинулся в кресле, чуть не утонув в его объятиях, выпустил облако дыма, который мгновенно заполонил весь кабинет. Стало похоже на Пекин прошлой осенью. Казино начало давать рекордную прибыль уже в первые полгода своего существования, не говоря уже о том, сколько грязных денег им удалось отмыть, продавая втридорога краденые картины в частные коллекции нечистых на руку богачей. Крокодайл сделал себе мысленную пометку выдать премию Мистеру Два, который предложил эту гениальную идею. Он острожно пошевелил пальцами левой руки. Протез двигался легко и плавно, почти как настоящее тело, голый металл переливался золотом под светом настольной лампы. Крокодайл раздраженно поморщился — кожа на месте швов все ещё иногда зудела. Когда-нибудь он доберётся до этого старого ублюдка Ньюгейта, оттяпает ему все четыре конечности и закопает где-нибудь рядом с Багги. Лениво собирая документы в стопку, он бросил взгляд на мониторы. Улыбнулся. Улыбка переросла в плотоядный оскал — снова она. Стояла напротив картины какого-то неизвестного итальянца, жившего полтысячелетия назад. Руки были сложены в замок за спиной, голова повернута чуть набок, словно она пыталась разглядеть какие-то новые мелкие детали на десятиметровом полотне прямо перед собой. Крокодайл ухмыльнулся, захлопывая крышку ноутбука — она выглядела точно учительница на школьной экскурсии в музей изобразительного искусства. За полгода с открытия Реин Диннерс она посещала его чуть ли не каждый день и не сделала ни одной ставки. Даже не посмотрела в сторону карточных столов и автоматов на любой вкус и кошелёк. Лишь бродила среди его картин, шелестя длинной юбкой. Он знал о ней все. Нико Робин, перспективная выпускница искусствоведческого факультета престижного исторического колледжа. Пошла по стопам матери, которая умерла при загадочных обстоятельствах во время раскопок где-то в недрах мексиканских джунглей. Воспитывалась каким-то старым дедом со смешной причёской. А также разыскивалась Интерполом за нелегальную продажу предметов искусства. Крокодайл все гадал, что ей здесь нужно. Он сделал ставку на экстравагантный способ поиска работы. Накидывая шубу на плечи, решил проверить сегодня же. Нико Робин нашлась в дальнем зале, почти у входа в ВИП-зону. Крокодайл наблюдал за ней из тени, словно затаившийся хищник. Блестящие чёрные волосы расплавленной смолой струились по узким плечам. Высокий ворот водолазки прикрывал длинную, тонкую шею. Он представил, как его огромные руки, унизанные кольцами, смыкаются на этой шее. Сглотнул, чуть встряхнул головой, чтобы прогнать навязчивые мысли. И сделал шаг навстречу свету. — Интересуетесь неизвестными художниками? — спросил он небрежным светским тоном, останавливаясь в полуметре от неё, заслоняя окружающий мир своим массивным телом. Крокодайл приготовился захлопнуть капкан: в своей шубе и при его росте он был похож на медведя. Вопреки его ожиданиям, Нико Робин не шелохнулась, даже не дернулась, когда в её личное пространство так нагло вторглись. Лишь подняла на него глаза и мягко улыбнулась. — Неужели неизвестными? — спросила она удивленно, глядя ему в глаза и все еще улыбаясь. У Крокодайла холодок прошел по спине, когда он увидел искры в ее взгляде, — Или похищенными в девяносто восьмом, – отвернувшись, продолжила она с напускной задумчивостью глядя на картину, —...неким Крокодилом... Не сдержившись, он усмехнулся: уже очень, очень много лет он не использовал это кодовое имя, и лишь особые ценители его преступного творчества знали о нем и могли связать с ним некоторые так и не раскрытые кражи и убийства. Вместо рукопожатия он поцеловал её протянутую ладонь, теплую и бархатистую, пахнущую какими-то цветами. — А вы хорошо разбираетесь в искусстве, Мисс... — Мисс…Зовите меня мисс Оллсандей, — она улыбнулась одними уголками губ, но Крокодайл почувствовал, как стало жарко, несмотря на работающий на полную кондиционер. — Тогда вы зовите меня, — он ухмыльнулся, с едва заметным сожалением выпуская её пальцы, — Мистер Ноль. Чуть повернув голову, словно изучая очередное полотно, Нико Робин окинула его критическим взглядом. Непривыкший при его статусе быть оцениваемым, Крокодайл застыл неподвижно, но тут же одернул себя. Кажется, она осталась довольна увиденным. — Не хотите ли продолжить обсуждение художников и их потерянных картин, — придя в себя, он перешёл на едва слышный, обвалакивающий шепот, от которого у других женщин обычно подгибались колени, — в более спокойной обстановке...Мисс Оллсандей? — спросил Крокодайл, с особым удовольствием смакуя её вымышленное имя. По невероятному совпадению так удачно, только сейчас понял он, подходящее членам Барок Воркс. — Почему бы и нет, — без колебаний согласилась она, вкладывая свою маленькую ладонь в его, — Думаю, вам может потребоваться помощь эксперта, чтобы легализовать все эти шедевры, — она окинула взглядом стены, выделяя последнюю фразу, будто бы в насмешку отзеркливая его, — неизвестных мастеров. Крокодайл старался вернуть ей как можно более тёплую, дружелюбную улыбку, беря её под руку и спускаясь с ней в подземный паркинг. Старался не думать о том, что хочет стереть с её лица это одухотверенно-возвышенное выражение собственного лёгкого превосходства, пока шёл к своей гигантской черной машине и открывал перед ней дверцу. Пока гнал по ночному городу — что хочет выбить из неё другие эмоции, хоть силой. А может, и не только силой, подумал Крокодайл, пропуская Нико Робин в вязкую темноту своего пентхауса. Казалось, она чувствует себя как дома, находясь в жилище едва знакомого человека. Он выкручивал пробку из бутылки вина и разливал его по бокалам, не отрывая от нее глаз, а она тем временем бродила по комнатам, рассматривая предметы обстановки. Крокодайл поймал себя на мысли, что ему надоедает чувствовать себя музейным экспонатом, когда она приняла из его рук напиток и заинтересованно посмотрела на натюрморт позади него. Видимо, недовольство отразилось на его лице. — Простите, — извиняющимся тоном сказала она, переводя непроницаемый взгляд ему в лицо, — профессиональная деформация. Звон бокалов показался пушечным выстрелом среди тихой сельской ночи. — В чём же ещё она выражается? — спросил Крокодайл, не разрывая зрительного контакта. Он загривком ощущал, как сгущается воздух. Нико Робин пригубила вино, кивнула, оценив изысканный букет, и поставила бокал на барную стойку. — Например, в этом, — прошелестела она, перегнулась через стол и, схватив его за платок, поцеловала. Крокодайл улыбнулся ей в губы, отвечая, — вот и захлопнулся капкан. Без усилий проник языком ей в рот, наконец-то сжал хрупкую шею, зарылся в волосы, пропуская их шелк сквозь пальцы. Потянул, заставляя встать со стула и обойти стойку. Усадил к себе на колени, сжал на пробу бедро, облизнулся. Левой рукой задрал подол водолазки, провел фальшивыми, ледяными пальцами по позвоночнику и довольно ухмыльнулся, когда она вздогнула, прогибаясь в спине и прижимаясь к нему высокой, упругой грудью. — Прости, — без сожалений выдохнул Крокодайл, посасывая её шею. — Мне не привыкать к ощущению металла на коже, — подавилась вздохом Нико Робин, когда он опустил белье и укусил её за сосок. Крокодайл невесомо провел по нему языком, глядя на неё снизу вверх, и она, откинув голову назад, глухо застонала, сжимая до побелевших пальцев его волосы. Зарычав ей в грудь, он подхватил её и отнёс в спальню. Уронил на покрывало, нависая сверху и наслаждаясь горячечным румянцем на ее щеках. Волосы растрепались, прилипли ко лбу и шее. Грудь быстро поднималась и опускалась. Нико Робин лежала в его постели и со свистом выпускала воздух, пока он, с трудом сдерживаясь, разматывал платок и расстегивал бесконечные пуговицы на одежде. Их подбросило навстречу друг к другу, когда Крокодайл, так и оставив рубашку распахнутой на плечах, прижался к ней голым торсом, целуя, кусая и посасывая кожу везде, куда доставал. Когда он уже потянулся ладонью ей под юбку, она каким-то чудом для своей хрупкой комплекции, словно отрастив пару новых рук, перевернула его и оказалась сверху. Несколько секунд она шумно дышала, сжимая его бедра своими длинными ногами. Крокодайл захотел поменять их обратно, когда она, придя в себя и откинув волосы назад, взяла его же платок и попыталась завязать ему глаза. — Ш-ш-ш, — услышал он её успокаивающий шепот и тихий смешок у самого уха и непроизвольно вздогнул, когда ее язык прошелся по мочке, — ты должен лежать голым и молчать. Он слышал, как Нико Робин шуршит одеждой, почувствовал лёгкий хлопок воздуха, когда водолазка и юбка опустились рядом с ним. Привыкнув к своему новому положению, поерзал под ней, принимая более удобную позу, провел ладонью по ее икре. Резко втянул ртом воздух, когда после нескольких секунд бездействия она провела пальцем по его груди. Острый ноготь легко, словно скальпель, скользил по коже, обводя контуры мышц. — Считаешь кубики пресса? — криво усмехнулся он, когда Нико Робин коснулась края брюк, лишь на сантиметр проникая подушечками пальцев под ткань. Он почти увидел, как она медленно покачала головой. — Я же сказала молчать, — ласково промурлыкала она, и Крокодайл чуть было позорно не заскулил, когда она сжала его член сквозь штаны. Нико Робин расслабила хватку, расстегнула ремень и молнию, спустила брюки, но двигаться дальше не торопилась. Вместо этого она припала к его шее, возвращая сторицей все его укусы и засосы. Руки Крокодайла бродили по её телу. Он гладил то её ноги, то спину, то грудь, невесомо касаясь бархатной кожи, давая ей сполна отыграться на нем, жалил холодом протеза в ответ. Когда он уже почти потерял терпение, Нико Робин резко отстранилась, и Крокодайл сквозь зубы зарычал, когда она опустилась на него. Она двигалась мучительно медленно, слегка запрокинув голову назад. Сжимая её ягодицы и пытаясь задать свой темп, Крокодайл осознал, что повязки на глазах давно нет. Поймав момент, когда она соскользнула с него, он рывком поменял их местами, снова нависая сверху, тяжело дыша и ухмыляясь. Он сцеловывал с её ключицы капельку пота, когда она тихонько хихикнула в изгиб локтя. — Что смешного? — недоуменно спросил он. — Ты только что простонал моё настоящее имя, — игриво ответила Нико Робин, смотря на него своими ясными, поблескивающими в полутьме глазами. Провела пальцем по его груди, остановившись прямо над сердцем, и добавила тише, — Крокодил, похититель картин. Крокодайл замер на секунду, пристально смотря ей в лицо. А потом улыбнулся, тряхнул головой и спросил: — Заканчивать будем, или прямо сейчас перережешь мне горло? — Не люблю незаконченные дела, — ответила Нико Робин, подаваясь бёдрами навстречу. Он зарычал. — И я, — согласился Крокодайл, целуя её в шею, и снова вошел. Им хватило ещё лишь пары минут, чтобы в сладком изнеможении рухнуть друг на друга. Отдышавшись, Крокодайл встал с постели. — Я в душ. Потом можем начать убивать друг друга. Вернувшись, он обнаружил Робин, доверчиво спящую калачиком в его постели среди смятых простыней и разбросанной одежды. Неодобрительно покачав головой, Крокодайл вытянул из-под нее рубашку и брюки. Нашёл в коридоре шубу и накинул на ее голые ноги. Молочная кожа влажно поблескивала в лунном свете, струящимся из открытого окна. Налюбовавшись, он лёг рядом и почти мгновенно заснул. Крокодайл проснулся среди ночи и долго не мог заснуть. Робин лежала у него на груди, натянув шубу до самого подободка и зарывшись пальцами в длинный мех и чуть не мурча от удовольствия. Из окна тянуло свежим ночным воздухом. Где-то вдали выли редкие сирены. Хмыкнув, он вылез из постели. Прошёл босыми ногами до кухни, включил кран и налил себе воды. От прохлады кожа пошла крупными мурашками. Он только сейчас заметил, что натюрморт, из-за которого вчера все началось, висит криво. Крокодайл поправил рамку и обернулся, спиной почувствовав её вгляд. Эта женщина стояла, опираясь о дверной косяк, на плечи была накинута его шуба. Полностью обнажённая, Робин в ней была похожа на валькирию. И все так же склонив голову, смотрела куда-то позади него. — Красиво, — завороженно сказала она. — Ты про это? — хмыкнув, Крокодайл обернулся и скептически, почти ревниво посмотрел на картину. Натюрморт как натюрморт. — Нет, — Робин улыбнулась, смотря на него. Смотря именно на него, рассматривая от макушки до пят, так, что он почти ощущал, как она губами прослеживает мышцы, очерченные серебристым светом луны. Замечая, как шуба соскользнула с её плеч на пол, Крокодайл развернулся, порылся в ящике и подал ей нож ручкой вперёд. — Зачем? — спросила она, — я же сказала, вам потребуется помощь эксперта. Крутанув ножом в воздухе и развернув его ручкой к себе, он убрал его обратно, достал с полки турку, поставил на плиту. — Какая тебе с этого выгода? Кофе тихонько шипел, Нико Робин продолжала невыносимо улыбаться на его кухне. На горизонте едва занимался рассвет. — Люблю искусство. *** Нико Робин уже несколько часов не выходила на связь, и Крокодайл почти был готов с неохотой признать, что беспокоится. О том, не провалено ли задание, конечно же. Она должна была договориться с Джокером о покупке древнеегипетской скульптуры, которая уже лет десять гуляла по коллекционерам, а по документам проходила как садовое украшение. Он надеялся триумфально вернуть её правительству Египта, тем самым заслужив себе славу героя и спасителя. А там, заведя полезные знакомства и войдя в нужные структуры, смог бы развернуться по-крупному. Да и Нико Робин неоднократно выражала желание поисследовать местные достопримечательности. Крокодайл потянулся к телефону, как тот сам начал вибирировать. Он посмотрел на экран и хмыкнул. — У тебя вино закончилось, или твои детишки опять натворили дел? — вместо приветствия с плохо скрываемым нетерпением спросил Крокодайл. В трубке послышалось неодобрительное цоканье. — Они давно не дети, Крокодайл, им уже по двадцать один, — назидательно проговорил Михоук эту занимательную и, бесспорно, полезную в данной ситуации информацию. Когда Крокодайл уже начал терять терпение и хотел бросить трубку, его бывший сосед продолжил, — Зоро тут немного...перепутал район и увидел презанимательную сцену... В трубке послышался тихий хлопок и звук льющейся воды. Крокодайл барабанил металлическим пальцем по столу, злорадно отмечая, что вино всё-таки закончилось. — В общем, — заговорил снова Михоук, — он видел, как ту молодую леди, твою сотрудницу, вяжет Си-пи-найн. Крокодайл переваривал информацию молча и не спеша. Слишком много вопросов, начиная с того, откуда его сын знает секретных агентов в лицо, заканчивая тем, как они вообще узнали о сделке и о том, что Робин будет там. — Скинь геопозицию, — опустив вопросы, сказал Крокодайл, одновременно нажимая на кнопку интеркома и вызывая к себе Даз Боунза. — Уже, — удовлетворённо ответил Михоук, сбрасывая вызов. Операция заняла у них несколько часов. Часть команды он отправил на поиски Робин, сам же отправился в гости к этому ублюдку Робу Луччи, который уже давно копал под Робин. Она всегда возвращалась с допросов бледная как смерть и с парой новых синяков в незаметных местах. Наивный мальчик, думал, что никто их не увидит. Он как раз смывал с рук кровь и землю, когда телефон зазвонил снова. — Машина на парковке, — лаконично отчитался Мистер Один. Крокодайл спустился в паркинг. Её не было ни на водительском, ни на пассажирском креслах. Крокодайл медленно открыл багажник. Она лежала, глубоко и рвано дыша, на скуле расцветал свежий синяк, одежда заляпана кровью и грязью. Живая и относительно невредимая. Крокодайл, опираясь рукой о крышку багажника, смотрел на неё сверху вниз и нехорошо ухмылялся. О способе доставки ценных грузов с Даз Боунзом он поговорит позже. — Привет, — наконец сказала Робин. — Привет. Несколько мгновений они продолжали смотреть друг на друга. — Может, уже выпустишь меня? — улыбнулась она своей самой очаровательной улыбкой. — Подожди, наслаждаюсь видом, — сказал Крокодайл, подавая ей руку. — А где Луччи? — спросила она, выбравшись наружу. – У Багги, – уклончиво ответил Крокодайл. – Где? — Лучше тебе не знать. Он только сейчас заметил, как Робин трясло, несмотря на то, что она старалась этого не показывать и продолжала улыбаться, как и всегда. Крокодайл стер пальцем кровь с её щёки и прижимал к себе, да так сильно, что у неё захрустели ребра. — Тише-тише. Всё хорошо, — прошептал он ей в волосы, когда она уронила голову ему на плечо и прижилась мокрым носом к шее, — теперь все хорошо.