Будешь ли ты моей саэра?

      В пентхаусе роскошного отеля «Нос Астра Президиум», под простынями мягкой, плюшевой кровати, Тали’Зора вас Нормандия лежала без костюма рядом с Джоном, положив голову ему на грудь и переплетя свои ноги с его.       Уничтожив базу Коллекционеров и едва сумев довести «Нормандию» на Иллиум для ремонта, Джон дал экипажу две недели отпуска на берегу. Он был весьма мил и заботлив, чтобы забронировать для нее этот стерилизованный номер в отеле. А чуть больше часа назад, они занялись любовью во второй раз. Она улыбнулась. Как и в первый раз, что было пять дней назад, это стало пиршеством чувств, от которого она задыхалась и стонала, переполненная блаженной негой, которую невозможно описать.       После того, как Джон уснул, она наслаждалась его пьянящим ароматом, ощущением теплой, мягкой кожи, и слушала его медленное, ровное сердцебиение. Кила, он был таким экзотическим наслаждением, куда большим, чем любой турианец или азари. Вскоре после полового созревания она часто мечтала о связи с таким турианцем, как Белликус из «Флота и флотилии»*, о ком-то, кто увез бы ее в приключение всей жизни.       Но как же она была глупа.       Она содрогнулась внутри от воспоминаний о том, как многие турианские офицеры СБЦ обращались с ней как с фри’эг*, о том, как отвратительный бош’тет* в переулке ласкал ее руку, и как Гаррус оскорбил ее народ во время приснопамятного разговора в лифте. « — Кварианцы поставили под угрозу всю галактику, когда позволили гетам вырваться на свободу, — сказал он ей. — Надеюсь, твой народ раскаивается, Тали.»       Это глупое замечание уничтожило все потенциально возможное влечение к нему. Но даже тогда Предки присматривали за ней. Когда Гаррус выдал еще одну глупую реплику, пытаясь оправдать генофаг, Джон ответил самым лучшим способом, который только можно себе представить. « — А как же Война Первого контакта? — спросил он. — А, Гаррус? Если бы азари не исправили агрессию вашего народа, а люди отказались бы сдаться, разве еще один генофаг не был бы «ошибкой»? Разве ваш народ когда-нибудь раскаялся бы за стерилизацию другой расы?»       Она никогда не забудет выражение лица Гарруса, как он заикался и защищался, силясь придумать остроумный ответ. Позже, в тот же день, Гаррус лично извинился перед ней за свое поведение. Она простила его, но больше никогда не испытывала ни толики влечения к турианским мужчинам. Никто из них не был похож на Белликуса, к тому же Предки подарили ей кого-то гораздо лучшего — спутника жизни ее мечты…       Ее мысли вернулись к инциденту, который произошел несколько часов назад, когда она ждала Джона возле уборной. В голове раздался смех азари.       Она улыбнулась. Она вздохнула. Она планировала рассказать ему о кварианской связи и о том, что выбрала его своим спутником жизни, как только они вернутся в гостиничный номер. Кила, она обещала Касуми, что сделает это после их разговора о человеческих отношениях.       Но ее план был сорван этими сплетницами азари, фри’эг!*       Как бы она ни старалась, все равно не могла выбросить их слова из головы. « — Кварианка с таким мужчиной? — прошептала одна из них своей подруге. Та хихикнула. — Не смеши меня. У человеческих мужчин слишком много потребностей, которые она никогда не сможет удовлетворить. Нет, скорее всего, мужчина купил ее в качестве прислуги.»       Другая азари усмехнулась. « — Наверное, ты права. Но даже если они вместе, мне остается только пожалеть его. Богиня, он заслуживает гораздо большего. Я имею в виду… он хоть знает, что у нее под костюмом? Насколько мы знаем, она может быть отвратительной. И, даже, если каким-то чудом это не так, она никогда не сможет родить ему детей, а уж тем более поцеловать его, не умерев.»       Когда Джон, наконец, вышел из уборной, он посмотрел на нее с такой заботой и сразу же спросил, все ли с ней в порядке. Несомненно, он поставил бы на место этих сплетниц, если бы она упомянула ему то, что они сказали. Но она не хотела устраивать сцену. Это не принесло бы пользы никому из них.       Когда они вернулись в гостиничный номер, она практически сорвала с себя костюм и прильнула к нему, наслаждаясь его запахом и теплом тела, чтобы отвлечься от нескольких слов, которые жалили больнее всего.       «Он заслуживает гораздо большего.»       Ледяное чувство тревоги кольнуло ее в груди. Было ли это правдой? Глупо было отрицать, что она не способна родить ему детей, что он никогда не сможет целовать или «заниматься любовью» с ней, когда захочет, и что он всегда будет подвергаться насмешкам и осуждению за то, что они вместе.       Крыса в костюме.       Воровка.       Бродяга. « — Ты завершила его, Тали. Ты собрала его разбитый разум воедино. И если ты никогда не изменишься, если ты всегда будешь дарить ему свою неизменную, непоколебимую любовь, тебе нечего бояться. Его любовь к тебе никогда не угаснет.»       Ее глаза защипало, когда слова Касуми вновь зазвучали в ее голове. Слезы текли по ее щекам. Без сомнения, он любил ее. Без сомнения, он заботился о ней больше, чем кто-либо в галактике.       Но почему?       Чем она заслужила такого совершенного мужчину?       Кила, она была лишь обузой, такой неполноценной по сравнению с Лиарой, Мирандой или Эшли. Она никогда не сможет дать ему того, что могут они, а ему не нужно будет утруждать себя утомительными предосторожностями. Она всхлипнула. О Предки, она была такой эгоисткой. Джон не заслуживал того, чтобы оказаться в ловушке с такой, как она. Он заслуживал лучшего, кого-то, кто мог бы… « — И именно поэтому он никогда не будет чувствовать себя в ловушке с тобой.» « — Ты можешь отплатить мне, воспользовавшись этой возможностью…» « — Иди за ним, сестра, и никогда не оглядывайся назад. Ты заслуживаешь такого мужчину, как он.»       Она стиснула зубы, ее грудь вздымалась, когда она продолжала рыдать и всхлипывать. Снова и снова слова Касуми стучали в голове, резонируя в ее сознании, как крики в эхо-камере.       НЕТ!       Она не подведет Касуми. Она не позволит страху и ненависти к себе лишить ее суженого. Независимо от последствий, она расскажет ему. Даже если он…       Внезапно Джон зашевелился. — Тали? — он включил лампу у кровати. Встретившись с ней взглядом, его глаза немного расширились, наполнившись любовью и заботой. — Тали, ты в порядке? Что-то случилось?       Ее сердце заколотилось. Сейчас или никогда. — О, н-нет. Ничего страшного, Джон. Я… я в порядке. Просто… Просто мне нужно тебе кое-что сказать. Кила, я так долго откладывала это, и… и… — она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, затем снова посмотрела ему в глаза: — Я не могу больше это держать в себе. Мне необходимо сказать тебе.       Джон придвинулся ближе к ней, затем погладил ее щеку одной рукой, глубоко заглядывая ей в глаза. Предки, его нежный взгляд всегда заставлял ее таять. — Что рассказать?       Тали фыркнула. — М-м-мой вид. Т-там… есть одна важная вещь, о которой я тебе не рассказывала. В отличие от людей, мы… мы можем только… — пролепетала она. Кила, просто скажи ему! — Мы можем только… — ее руки дрожали. Все ее инстинкты кричали, чтобы она замолчала, чтобы не сказала того, о чем потом пожалеет: — Когда мы с кем-то связаны, это… это… — она подавилась словами и разразилась очередным приступом рыданий, закрыв лицо руками.       Джон обнял ее своими сильными, мощными руками. Он прижал ее к себе, позволяя ей плакать на его плече. А она прижалась к нему, словно он мог исчезнуть вмиг, если бы вдруг отпустила его. — Все в порядке, — мягко сказал Джон. — Просто выпусти все наружу. Я здесь. Я никуда не уйду, — в течение нескольких минут она продолжала рыдать в его объятиях, выплескивая наружу все свои сдерживаемые эмоции и все это время он успокаивал ее. А она вдыхала как можно больше его запаха и тепла его тела, запечатлевая эти ощущения в своей памяти.       В конце концов, ее рыдания стихли. Фыркнув, она отпустила его и вытерла оставшиеся слезы с глаз.       Джон осторожно приподнял ее подбородок одним пальцем, чтобы она встретила его взгляд, — Тали. Что бы у тебя ни было на уме, ты не должна бояться сказать мне об этом. Что бы это ни было, я не рассержусь. Я не стану осуждать тебя или бросать и просто… убегать, — он погладил ее щеку большим пальцем, вытирая слезы. — Никогда не забывай, что ты — единственная, кто может говорить со мной обо всем. Поэтому, когда будешь готова, пожалуйста… продолжай то, о чем ты говорила. Хорошо?       Ее сердце затрепетало. Наклонившись к нему, она взяла его руки в свои и улыбнулась, когда он слегка сжал их. Предки, он всегда знал, что ей сказать. — Хорошо, — сказала она и сделала глубокий вдох. — Джон… пожалуйста, прости меня, но я не была полностью откровенна с тобой о своем виде. Несмотря на все наши разговоры о моем народе, ты еще многого не знаешь, о различиях между людьми и кварианцами. Особенно, когда речь идет о… — она прервала зрительный контакт, — «связи и отношениях». — Тали? — спросил Джон. — Мы нарушили какое- то табу? Твой народ, они не одобрят… — Нет, нет, нет, — сказала Тали, — ничего подобного. Просто… Кила, как мне это объяснить? — она вздохнула, затем встретила его взгляд. — Мы, кварианцы, Джон, мы… мы можем «влюбиться» только один раз. Сейчас я избавлю тебя от подробностей, но когда мы «привязываемся» к кому-то, эта связь остается на всю жизнь. В отличие от людей, мы действительно становимся друг для друга «саэра», или тем, что вы называете родственными душами.       На мгновение ее сердце заколотилось, когда она изучала его реакцию. Он не смеялся и не кричал. Он не вскочил с места, не попросил ее уйти, не засуетился, злясь, что она ждала этого момента, чтобы сказать ему об этом. Нет. Вместо этого он молчал, вероятно, обдумывая все, что она сказала.       Тали разорвала с ним зрительный контакт, стыдливо опустив голову. Она всхлипнула, борясь со слезами. — Я… я никогда не думала, что это может произойти с человеком. Но это случилось, и я не жалею об этом, — она встретила его взгляд и не смогла сдержать слез. — Я понимаю, что… что не имею права заманивать тебя в ловушку, заставлять тебя никогда не покидать меня, — она фыркнула, затем вытерла лицо от слез: — я понимаю, что люди просто другие, что каждый день бесчисленные человеческие пары разделяются в том ужасном ритуале Раз’Вод. Но я хочу, чтобы ты знал… — она всхлипнула, и ее голос вновь захлебнулся от эмоций, — я хочу, чтобы ты знал, что, несмотря на мою неадекватность, я сделаю все возможное, чтобы ты был счастлив, но если у меня не получится… — она задыхалась, — это будет нормально для тебя… для… — она всхлипнула, затем вытерла слезы. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы произнести следующие несколько слов: — быть с кем-то другим.       Ее голос надломился, когда она произнесла эти слова. От одной мысли о подобном ей стало плохо. Но если любовь Джона к ней когда-нибудь угаснет, и она не сможет сделать его счастливым, ей придется смириться с этим.       Его счастье было важнее, чем ее.       Она сделала глубокий вдох, и ее тело расслабилось, сердцебиение замедлилось, а в руках и ногах пропала сковывающая тяжесть. Что сделано, то сделано. Она только что открыла свое сердце, признавшись во всем, что хотела сказать. Теперь она могла только…       Джон наклонился вперед и поцеловал ее. На мгновение она напряглась и ее глаза расширились. Но затем она закрыла их и погрузилась в поцелуй, схватив его голову, проникая языком в его рот. Она застонала от восторга, а его запах привел ее в неистовство. Через несколько секунд он разорвал поцелуй и прижался лбом к ее лбу, нежно обняв ладонями ее голову.       Он усмехнулся. — Только я подумал, что моя жизнь не может быть лучше, и тут приходишь ты и самым лучшим образом доказываешь, что я ошибался. — Ты… ты не сердишься? — Сержусь? — недоуменно спросил Джон. Он поцеловал ее в лоб, затем усмехнулся. Заглянув глубоко в ее глаза, он погладил ее по щеке: — Тали, почему я должен злиться из-за этого? Боже, это, наверное, самая лучшая новость, которую ты мне когда-либо рассказывала. — Да? — спросила она, и ее сердце растаяло. Кила, правильно ли она его расслышала? Это звучало почти слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Но как насчет моей… моей неадекватности? — Какой неадекватности? — сказал он, как будто оскорбленный самой мыслью о том, что она неадекватна. Он взял ее за руку. — Что-то случилось? Тали, если тебя что-то гложет, то, пожалуйста… поговори со мной. Я здесь ради тебя.       Тали вздохнула. Выбора не было — она должна была рассказать ему и о случившемся. — Сегодня, немного ранее, ожидая, когда ты выйдешь из уборной, я невольно подслушала разговор между этими двумя азари, дет казуат*! Они говорили обо мне, «о нас» — за моей спиной, и… — она сжала свободную руку в кулак: — я хотела сделать им больно, Джон. Я хотела увидеть, как ты поставишь их на место, как бош’тетов, которыми они являются! Но я ничего не сделала. Если бы я устроила сцену, все стало бы только хуже. Это только дало бы этим фри’эг удовлетворение от осознания того, что они сумели причинить мне боль.       Джон нежно сжал ее руку, нахмурив брови. — Что они сказали? — Они отказывались верить, что такая, как я, может быть с таким, как ты, — сказала она. — Они думали, что я просто какая-то подневольная служанка, которую ты купил у работорговцев, и жалели тебя, даже если мы были вместе, потому что ты заслуживал гораздо большего, — на мгновение она сделала паузу и отвернулась. Джон нахмурился, а его челюсть напряглась.       Она сглотнула, затем продолжила: — Я старалась не обращать внимания на их слова. Я пыталась быть выше этого и не позволять им влиять на меня. Но не смогла. Как бы я ни старалась, то просто не могла понять, почему из стольких красивых женщин — людей и азари — ты выбрал меня. Кого-то, кто никогда не сможет дать тебе детей. Кого-то, кого ты никогда не сможешь поцеловать или заняться любовью, когда захочешь, и без стольких утомительных предосторожностей, — ее глаза в очередной раз заслезились, и она стыдливо опустила голову: — Это несправедливо по отношению к тебе, Джон. Ты не заслуживаешь быть в ловушке с такой обузой, как я, в то время как другие, такие как Лиара, Миранда или даже Эшли, могли бы дать тебе… — Тали, — сурово сказал Джон. Одной рукой он приподнял ее подбородок, чтобы она вновь встретилась с ним взглядом. — Тали, посмотри на меня.       Она не могла ему отказать и взглянула в его глаза. — Джон, я… — Ш-ш-ш, — сказал он, прижав палец к ее губам. Он взял ее за обе руки, затем глубоко вздохнул. — Тали, я понимаю, почему ты чувствуешь себя… неполноценной по сравнению с такими женщинами, как Лиара или Миранда. Я знаю, тебе кажется, что ты сдерживаешь меня, что я просто терплю твои потребности, и что однажды, мне это надоест, и я оставлю тебя ради кого-то другого. Наверняка каждый день ты задаешься вопросом, чем ты заслужила меня, не слишком ли хорошо то, что у нас есть, чтобы быть правдой. Но вот в чем дело… — он наклонился вперед и одной рукой погладил ее по щеке: — Я часто задаюсь тем же вопросом.       Ее глаза расширились от удивления. На мгновение она не могла даже вдохнуть. — Ты… Ты так думаешь? —Необходимо было сказать тебе это раньше, но… ты хочешь знать, что отличает тебя от таких женщин, как Лиара, Миранда или Эшли? — спросил он. — Почему я хочу только тебя, и меня не волнует ни этот чертов костюм, ни тот факт, что у нас не может быть детей? — Почему?       Глаза Джона показались ей водянистыми на мгновение. — Потому что они никогда не смогут полюбить меня так, как ты. Потому что, в отличие от них, ты оставалась рядом со мной несмотря на любые трудности, и сделала мою жизнь только лучше с того дня, как я впервые встретил тебя, — он разразился невеселым смехом, и по его щеке потекла слеза. — Честно говоря, ты дала мне так много, что я не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить тебе сторицей.       Она с трудом могла говорить. Действительно ли Джон чувствовал себя принимающей стороной в их отношениях? — Ты слушала мои бредни о Миндуаре, о том, как я жил в трущобах, пока Андерсон не направил меня на путь истинный, — продолжал он, — так что ты знаешь, что в течение многих лет я никого не подпускал слишком близко, что почти все, кто был мне дорог, либо умерли, либо бросили меня, и что у меня не было ничего, ради чего стоило бы жить, — он вздохнул и прервал зрительный контакт. — Я никогда никому не говорил об этом. Но в те дни я всегда просто… выполнял задания, следуя от одного к другому, надеясь, что в какой нибудь момент, моя удача иссякнет, что однажды я умру в бою, и, наконец, смогу отдохнуть от всех смертей и страданий.       Ее сердце растаяло. Он никогда не был так открыт и уязвим с ней. Она коснулась его руки. — Джон, мне так жаль. Я… я никогда не знала.       Джон мягко сжал ее руку, внимательно глядя ей в глаза. — Но потом я встретил тебя в том переулке. Я узнал тебя получше и… постепенно жизнь снова обрела смысл. Без тебя, думаю, я бы никогда не научился доверять или любить кого-то заново. Без тебя, я никогда бы не смог забыть Миндуар, все те ужасные вещи, которые делал в Красных. Тали, ты самая бескорыстная, заботливая и преданная девушка, которую я когда-либо встречал, и… я люблю тебя. Ты спасла меня, и я никогда не смогу отблагодарить тебя.       Она разрыдалась вновь, но сейчас это были не слезы боли или печали.       Это были слезы радости.       Теперь она, наконец, поняла, почему он хотел именно ее, а не кого-то другого. Кила, все это время она была слепа ко всему, что сделала для него. — Если честно, я никогда не думал, что у меня есть вторая половинка. До тебя мои самые долгие отношения длились всего около года и… ну… ты знаешь, чем они закончились. После нее я был уверен, что умру в одиночестве.       Она кивнула. Еще на первой «Нормандии» он рассказал ей все о Лине… о том, как нашел ее изуродованный труп среди пепла Миндуара. — Но независимо от этого, я знаю, что чувствую. Знаю, что ты значишь для меня, и что ты — единственная женщина, с которой я могу представить, как проведу остаток своей жизни, — он взял ее за обе руки, затем улыбнулся. — Так скажи мне, мисс вас Нормандия… будешь ли ты моей саэра? Подаришь ли ты мне свою безграничную, безусловную любовь и будешь ли ты моей, пока смерть не разлучит нас?       Тали разразилась радостными рыданиями. Он использовал это слово! — Да! О Кила, да! — Тогда знай: что бы ни случилось, я обещаю отдать тебе всю свою любовь и преданность. Я обещаю, что никогда…       Без предупреждения она схватила его голову и прижалась губами к его губам. На мгновение его тело напряглось, но затем он расслабился и прильнул к ней в ответном поцелуе, прижимая к себе и лаская ее спину. В течение нескольких секунд они целовались с невероятной страстью, их языки танцевали во рту друг друга. Ее сердце забилось. Тяжело дыша через нос, она запела свою хильру*, затем зарычала и толкнула его обратно на кровать.       Обняв его, она осыпала его поцелуями, и он засмеялся. — Неужели моя охотница сделала меня своей добычей? — спросил он.       Она хихикнула. — Да, — прошептала она ему на ухо, — и твоя охотница собирается насладиться каждой частичкой тебя.       Они занялись любовью в третий раз. Среди пиршества чувств ее сердце наполнилось блаженством, которое питало ее душу, а все прошлые страхи и неуверенность, казалось, ушли в небытие. Да, сегодня, несомненно, был лучший день в ее жизни.       Какие бы трудности ни ждали ее впереди, она не сомневалась, что Джон будет рядом с ней.