Другие 365 дней

      Машина медленно заехала в гараж и девушка не смогла сдержать восхищенного вскрика. Перед ней стоял единственный в гараже не черного цвета автомобиль с огромным синим бантом на крыше.       У нее задрожали колени, когда ярко-желтая Lamborghini Revuelto отозвалась на приближение, вложенного Массимо ей в руку ключа. С искренним восторгом и детской непосредственностью Ева со всех сторон обхаживала породистого зверя, которого ей вскоре предстояло укротить. Кода же на машине не осталось места, которого бы не коснулись тонкие пальцы, она с трудом оторвалась от игрушки, обещавшей подарить ей свободу, и уткнулась носом в шею своего мужчины.       — Я очень надеюсь на твое благоразумие. Сломя голову не гонять и без охраны не выезжать, — нарочито строго давал указания Торичелли, — нарушишь правила, и твой аппетитный зад ощутит на себе всю силу моего гнева.       Холодок пробежал по спине девушки, однако она была тверда в решимости в скором времени с помощью этой крошки, наконец, выбраться из своей золотой клетки.       Утром Массимо снова уехал очень рано, а Ева решила обновить подарок и, усадив на пассажирское сидение одного из охранников, отправилась на прогулку по острову. Наконец-то будоражащее кровь ощущение скорости разлилось по ее венам. Девушка объехала юго-восточную часть острова, останавливаясь в наиболее живописных местах. Сицилия все больше покоряла Еву: маленькие горные деревушки, куда редко ступает нога туриста дышали искренностью, общительные сицилийцы производили впечатление старых добрых друзей уже через 15 минут после знакомства, а буйство ароматов и красок сводило с ума органы чувств. День прошел великолепно, на виллу она вернулась уже затемно, уставшая, но абсолютно счастливая.       Проскользнув незамеченной в спальню Массимо, она настежь распахнула двери на террасу, впуская в комнату густой аромат флёрдоранжа. Ева набрала ванну с пеной, достала из бара бутылку пино-гриджо и с блаженством окунулась в теплую воду. Лениво попивая вино и пролистывая новости в телефоне, она наткнулась на статью о скором открытии традиционного ежегодного майского музыкального фестиваля во Флоренции, именно на него мама обещала ее свозить после окончания школы. Ева прикрыла глаза и предалась воспоминаниям о последних счастливых днях проведенных с мамой, она даже не услышала как вошел Торичелли. Вырывая из воспоминаний, теплая рука мужчины опустилась на плечо и скользнула к груди, Ева вздрогнула.       — Соскучилась? — Массимо разделся и опустился в воду. —             — Сегодня не успела, — съехидничала Ева, намыливая губку и нежно проводя ею по желанному телу.       — Я же просил тебя не гонять.       — Я ехала вполне пристойно, — соврала девушка.       — Ева! Твоя машина подключена к приложению в моем телефоне, я знаю куда ты ездишь, когда и с какой скоростью.       — Какого черта, Массимо? Ты еще ошейник на меня надень!       — Всему свое время, — глаза мужчины хищно сверкнули.       — Не посмеешь, — парировала Ева.       — Я предупреждал, что твоей заднице не поздоровится, если ты нарушишь правила, но, судя по всему, твой дерзкий рот также придется наказать, — брюнет вылез из ванной и протянул руку девушке. Ева медлила, внутрення борьба явно отражалась на ее лице.       — Я жду, — интонация не терпящая возражений и суровый взгляд заставили девушку подняться из воды. Он укутал ее в огромное пушистое полотенце и отнес на кровать.       — А теперь ты получишь свое наказание. Встань на колени задом ко мне и прогни спину.       Ощущение дежавю встало в горле комом, Ева перестала дышать. — Я не сделаю ничего из того, что ты не сможешь вынести, — уже мягче сказал Массимо.       Голова кружилась, тело не хотело слушаться, но она все же встала на колени.       — Умница, — на спину опустилась мужская ладонь, прижимая ее грудью к постели. Раздался шлепок и еще один, и еще…       Боль была сносной, но именно ощущение собственной покорности распаляло в Еве адское желание. Воспоминания о подобных наказаниях Алекса вызывали горечь и душевную боль, но почему-то Торичелли действовал на нее абсолютно противоположенным образом.       Он дышал глубоко и часто, демоны, которых пробудила в нем эта женщина, вновь начали борьбу за его разум. Ему жизненно необходимо было чувствовать контроль над ней, над ними…       Он ударил ее ладонью шесть раз, тщательно контролируя силу удара и стараясь не попадать дважды подряд по одному месту. Возбуждение захлестывало.       После Лауры, он регулярно практиковал довольно жесткие BDSM сессии с разными женщинами и всегда его рассудок был холоден, а внутренние демоны получали свою пищу, но именно с Евой ему было невероятно трудно себя контролировать.       Он видел глубокие психологические травмы девушки, явно тянущиеся с юных лет, усугубленные, к тому же, этим подонком Алексом. Он ощущал, что Ева подсознательно желает контроля над собой, но при этом обладает неуемной жаждой жизни и довольно хрупкой душевной организацией, и если действовать неосторожно, ее психику буквально можно сломать. Он видел в ее глазах страх перед физическим наказанием, нужно как-то найти баланс, она должна была сама захотеть предоставить ему над собой контроль и полную свободу действий, получая от этого удовольствие.       Однако, терпение не было его сильным качеством и он еле сдерживался чтобы здесь и сейчас не окунуть девушку во тьму своих скрытых желаний.       — А теперь я накажу твой дерзкий рот, — с этими словами он уложил девушку на спину, и подложив ей под голову пару подушек уперся членом в приоткрытые губы, — и не вздумай себя касаться!       Она шире приоткрыла губы и провела языком по налившейся плоти. Оперевшись руками о стену он грубо трахал ее в рот, давая лишь редкие передышки, в то время как сгорающая от желания Ева все же ласкала себя руками. Кончая он думал о том, сколько всего мог бы сделать с ней в своей комнате удовольствий в Zafferano, особенно после того, как она снова ослушалась его приказа.       Она же, напротив, в этот раз не смогла добиться оргазма, хоть и была уже почти на пике, но какой-то внутренний предохранитель блокировал ее разрядку.       — Массимо, я тоже… хочу… пожалуйста, — тихо проскулила Ева.       — Ты снова облажалась, девочка, но выбор за тобой: хочешь, чтобы я сейчас продолжил наказание или же завтра вечером пойдем в Zafferano? — сказал мужчина, осознавая, что самым большим наказанием будет оставить ее сегодня без оргазма.       — Завтра, — одними губами прошептала Ева, удивляясь как вообще она добровольно могла подписаться на такое, — но при одном условии: на следующей неделе ты отвезешь меня во Флоренцию на фестиваль.       — Неисправимая девчонка, мало того, что ты нарушаешь МОИ правила так еще и торгуешься со мной?! — угрожающие прошипел Массимо, улыбаясь глазами.       — Я Дженовезе, забыл? Мы умеем заключать сделки, — она подняла одну бровь и многозначительно улыбнулась. Кажется она нащупала его слабое место.       — Договорились. Завтра будь готова в восемь, Доменико привезет тебя, а сегодня из-за своих шаловливых пальчиков останешься без удовольствия, уже поздно и нам нужно хорошенько выспаться, — он укусил ее за мочку уха и притянул к себе, накрывая одеялом.       На следующий день около 11 часов утра Ева получила сообщение с незнакомого номера: «тыковка, приходи одна. сегодня. марина Катании 14:00. Яхта Бель». Коктейль эмоций мгновенно смешался в душе: удивление, радость и страх. «Тыковка» так называл ее в детстве консильери отца Андреа. Неужели это он? Но почему? Понимание пришло практически мгновенно — отец знает.       В час дня она выехала с охранником в SPA, расположенный недалеко от марины в Катании. Оставила машину на парковке, охранника на рецепшн и отправилась на процедуры. Подозрений в том, что она куда-то может отлучиться быть не должно. Телефон, сумка и часы остались в шкафчике для переодеваний, сама она через черный ход вышла на боковую улицу и побежала в марину. 10 минут и она уже разыскивает нужную яхту.       — Андреа! — Ева по-детски бросилась на шею к невысокому седовласому мужчине, который помахал ей у трапа.       — Здравствуй, тыковка, — по-отечески нежно обнял ее старый друг.       Пару минут они так и стояли у борта яхты, пока он не предложил ей зайти внутрь и поговорить.       — Отец знает…       — Да. Он прислал меня за тобой. Он не хочет ввязываться в войну с Торичелли и предлагает вернуться добровольно.       — Нет!       — Я же предлагаю тебе снова исчезнуть, прямо сейчас — сказал Андреа и протянул девушке новый паспорт.       — Но тогда он поймет, что ты меня отпустил и что помог мне в прошлый раз! Он убьет тебя!       — Я свое уже пожил, тыковка, прошу тебя исчезни снова. Торичелли тебя не отдаст, развяжется кровавая война, много людей пострадает, ты должна уйти от него сама.       — Нет, Андреа, я не буду больше бежать и не уйду от Торичелли, я люблю его. Передай отцу, что у него больше нет дочери, пусть оставит меня в покое. И спасибо тебе за все — она поцеловала старика в щеку и направилась к выходу.       — Возьми хотя-бы паспорт, это всегда будет твоим запасным вариантом.       — Спасибо, — девушка взяла паспорт, вышла на палубу и легко сбежала по трапу, но слова старого консильери выжигали ее изнутри.       Охранник не заметил ее отсутствия и уже к пяти часам вечера они вернулись домой. Мысли кружились водоворотом: сколько у нее есть еще времени, что предпримет отец, когда лучше рассказать Массимо? Однако одно она знала точно, на этот раз бежать она не будет.       Часы показывали половину восьмого, кое-как приведя свои эмоции в порядок и решив не портить вечер неприятными новостями, она специально для Массимо надела на тонких бретельках синее шелковое платье с открытой спиной, собрала волосы в небрежный пучок, обула шпильки, взяла калач и спустилась вниз, где ее уже ожидал Доминико. До клуба они доехали за двадцать минут, он провел ее к уже знакомой двери, постучал, дверь с характерным щелчком автоматики открылась, приглашая войти.       Преодолевая себя, Ева вошла внутрь. Задрапированные в прошлый раз тканью стены комнаты, сегодня были открыты. По всему периметру вдоль них размещались различные приспособления для фиксации и инструменты для наказаний, о предназначении некоторых она даже не догадывалась. Медленно стало приходить осознание того, кем именно является ее любимый мужчина. То, что она долгое время не хотела в нем замечать, списывая на диктаторские замашки Дона, со скоростью торнадо ворвалось в ее сознание, вызывая внутреннюю дрожь и непреодолимое желание сбежать.        Она не сразу увидела Торичелли, сидящего в дальнем углу комнаты в кожаном кресле. Он был босиком без рубашки в одних лишь штанах, а взгляд почти черных глаз был настолько тяжелым, что буквально пригвоздил Еву к полу.       — Подойди, — ледяной тон не предвещал ничего хорошего. Девушка на негнущихся ногах сделала пару шагов. -Ближе.       Она приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки и замерла, физически ощущая гнев, идущий от напряженного тела мужчины.       -Где…ты…была?       — В SPA, — не веря сама себе, зачем-то солгала Ева.       — Не ври мне! — он подскочил с кресла, она инстинктивно подалась назад, пытаясь закрыться руками. Он схватил ее одной рукой за шею и впечатал затылком в стену, вторая резко опустилась на стену возле ее лица.       — Я встречалась в марине с консильери отца, — прохрипела девушка, — отец послал его забрать меня, я сказала что не поеду, — руки безвольно опустились вдоль тела.       Мужчина резко ослабил хватку, но не отпустил, — я же просил тебя говорить мне правду, всегда. Зачем ты соврала, Ева?       Девушка сама не знала ответа на этот вопрос, по-этому просто молчала.       — Я предупреждал тебя, что не прощаю ложь и предательство. Ты думала я не узнаю, что ты сбежала из SPA? Ты солгала мне… Уходи, — он убрал руку с ее горла и, все еще с трудом контролируя свой гнев, закрыл глаза.       Девушка не шевельнулась.       — Я сказал убирайся!       Она внезапно почувствовала как ее мир рушится от этих слов и осознала, что не сможет существовать дальше в этом мире без него. Животный страх потерять его оказался выше страха физической боли, эмоции кислотой разъедали душу и требовали выхода, решение пришло мгновенно.       — Накажи меня, — тихо вздохнула Ева.       Покорность в ее голосе зацепила самые темные струны его души.        — Не стоит провоцировать меня, девочка, ты не знаешь о чем просишь.       — Ты сказал, что не сделаешь со мной ничего из того, что я не смогу вынести, накажи меня.       Он громко выдохнул, Ева сломала его последний барьер благоразумия, и коротко приказал, — разденься.       Она скинула с плеч тонкие бретели, платье упало к их ногам, трусики и туфли последовали за ним. Стройное тело подрагивало от напряжения и страха.       Он подвел ее к скамье для порки, положил лицом вниз, закрепил руки и ноги. В правую руку он вложил ей шарик для пин-понга.       — Ева, я сразу же остановлюсь если ты скажешь слово «СТОП» либо же если шарик упадет на пол. Что нужно сказать, если ты захочешь прекратить?       — Стоп.       — Хорошо.       — Ты знаешь за что получишь наказание?       — Я нарушила твои правила и солгала.       — Я ударю тебя десять раз по ягодицам и десять раз по ступням, ты будешь считать. Если ты собьешься, счет начнется заново. И еще… прими боль, растворись в ней, если будешь зажиматься она будет чувствоваться гораздо сильнее.       Он подошел к стене и выбрал похожую на биту для крикета, дощечку с ручкой. Привычным движением он замахнулся для первого удара, твердая рука Мастера не дрогнула, опуская орудие на аккуратную попку девушки.       Боль затопила разум, вытеснив абсолютно все мысли и с каждым новым ударом, ощущения усиливались. На этот раз порка была значительно болезненнее, удары каленым железом жгли плоть, а эмоции сплелись в тугой клубок: отрицание, гнев, принятие… Слезы заливали лицо. Ни криков, ни слова протеста, в оцепенении она просто машинально отсчитывала удары на выдохе. После десятого ее тело немного расслабилась, Ева слушала тишину, нарушаемую лишь стуком собственного сердца и тяжелым дыханием Дона.       Не желая причинять ей сильную боль он планировал все иначе: бандаж, легкое наказние флоггером и много удовольствия, но звонок Марио выбил из колеи: «Еву днем видели в марине с каким-то мужчиной, она пробыла с ним на яхте около получаса. Яхта сразу же вышла в море, владельца проверяют.» Боль предательства тонким клинком вонзилась сердце, тут же превратившись в ярость.       Да. Он позволил взять верх сиюминутному гневу, утратил контроль и нарушил собственное правило «никогда не назначать наказание на эмоциях». Психологическое состояние Евы явно не способствовало применению таких жестких мер, но его темная сторона не смогла отказаться от заманчивого предложения девушки, алчно улыбаясь и потирая руки от предвкушения.       Теперь гнев ушел, но нужно было закончить начатое.       — Считай, Ева, — произнес Массимо и весьма болезненно приложился к надежно зафиксированным ступням.       — Нееет, пожалуйста! — взмолилась девушка.       -Я сказал считай, — удар повторился.       — Один…       Он чувствовал ее как никого другого, действуя на грани допустимого, на данный момент, воздействия, но все же предугадать в каком психическом состоянии она выйдет из сессии он не мог.       Массимо закончил экзекуцию. Ева, все еще судорожно сжимая в руке мячик, почувствовала как расстегнулись фиксирующие ее ремни и попыталась встать, но затекшее тело не слушалось. Он забрал мячик, взял ее на руки и бережно отнес на диван. Девушка открыла глаза, но он не смог прочитать эмоций в ее пустом взгляде и лишь накрыл ее губы своими, вовлекая в чувственный поцелуй. Через мгновение руки девушки обвили шею мужчины и зарылись в волосы на затылке, она пришла в себя.       — Я прощена? — прошептала Ева ему прямо в губы.       — За ложь — да, но позже будешь наказана за побег, — усмехнулся Дон и провел языком по ореоле розового соска.       Лениво лаская грудь губами, он опустил руку к ее бедрам, неторопливо стимулируя чувствительные точки и проникая пальцами в лоно, в ответ она выгнула спину, пытаясь прижаться к его напряженному члену.       — Возьми меня, хочу почувствовать тебя в себе, — простонала Ева.       Гнев мужчины уступил место первобытной похоти и пальцы заменил давно жаждущий разрядки член. Он жадно накрыл ее своим телом, послевкусие от произошедшего сносило крышу. Девушка как масло плавилась от его прикосновений, а глубокие неторопливые толчки, их обоих неотвратимо приближали к оргазму. Она обхватила его бедра ногами и впившись ногтями в плечи громко кончила, содрогаясь в конвульсиях. Он прижал ее руки над головой и ускорил темп, одного взгляда на красные следы на запястьях девушки стало достаточно, чтобы спровоцировать мощнейший оргазм. Он еще долго оставался в ней, ощущая, что химия между ними усиливается с каждым разом, растворяя все существующие барьеры.       — Пойдем в ванную, — предложила Ева, и соскользнув ногами на пол, вскрикнула от неожиданной боли в ступнях.       — Определенно тебя нужно будет научить правилам поведения нижней, — Дон улыбнулся глазами, поднял ее на руки и понес в джакузи.       Он мыл ее бережно и нежно, периодически покрывая легкими поцелуями пылающую кожу, она даже не заметила как желание снова стало завязываться узлом внизу живота.       — Ну что, готова продолжить?       — Как скажете, Дон Торичелли, — прошептала девушка и смиренно опустила глаза.       Он снова перенес ее на диван, уложил на живот, запястья обернул металлическими наручниками на длинных цепочках с карабинами на концах, которые пристегнул к скрытым под обивкой кольцам. Под бедра положил небольшую кожаную подушку, немного приподняв зад девушки, а на глаза ей легла плотная шелковая ткань.       — За что ты получишь наказание, Ева?       — Я нарушила правила, ушла без охраны, — в памяти всплыл разговор с Массимо в гараже и вполне реальные угрозы ее пятой точке…       — Неужели снова порка? — при одной мысли об этом, по телу девушки прокатилась волна липкого страха.       Утратив возможность видеть, она вслушивалась в тишину и по едва слышимым звукам уловила как Массимо отошел вглубь комнаты, нарочно заставляя ее томиться в неизвестности.       Тем временем, брюнет взял из зеркального шкафа свечу со средней температурой плавления, вибратор и охлаждающий гель от ожогов.       Еве казалось, что прошла целая вечность пока она не услышала легкие шаги совсем близко.       Массимо любовался распростертым перед ним прекрасным телом, розовые полосы на ягодицах все еще будоражили его внутреннего демона, а цветы, украшающие ее спину, в тусклом свете выглядели почти прозрачными. Приблизившись, он услышал ее рваное дыхание, Ева очевидно нервничала.              — Тихо, девочка, — он мягко опустил руку ей на спину, очерчивая пальцем непрерывные линии узора.       Она ожидаемо вздрогнула, натягивая цепи, но через мгновенье он почувствовал, как ее тело начинает расслабляться. Спустившись к промежности, он с удовольствием погрузил пальцы во влажную щелку, массируя точку G. С призывным стоном она инстинктивно развела ноги шире, приглашая к соитию. Он вынул мокрые пальцы, облизал, вдыхая пряный аромат ее соков и заменил их на средней величины вибратор. Девушка подалась вперед от неожиданной наполненности, но он удержал ее за бедра и включил средний режим вибрации. Тянущее ощущение внизу живота усиливалось, грубая кожа обивки царапала налившиеся соски, Ева безумно хотела кончить, однако из состояния крайнего возбуждения ее вырвала резкая боль в спине.       Когда вторая капля воска упала на спину, обжигая кожу между шрамами, девушка наконец поняла природу этой боли.       — Нет, прошу только не на спину, — задыхаясь от нахлынувших эмоций проскулила Ева. Картинки из прошлого сменялись калейдоскопом, а ногти впились в ладони в попытках вернуться к реальности и вырваться из жутких воспоминаний.       И снова горячие капли воска проложили дорожку вдоль позвоночника к пояснице.       В отчаянных безуспешных попытках вырваться, кожа на запястьях была содрана в кровь, сознание путалось.       — Ева, вернись ко мне, это всего лишь воск, — далекий родной голос понемногу возвращал ее в реальность.       Он нежно гладил ее спину, удаляя остатки воска и нанося охлаждающий гель на совсем незначительные ожоги. Последняя капля воска пролилась ей на тыльную сторону ладони и девушка услышала как он задул свечу.       — Вот видишь, ты даже не вздрогнула сейчас, вся боль у тебя в голове. И он был абсолютно прав.       — Психотерапевт чертов, — нервно огрызнулась Ева, за что получила болезненный шлепок по заднице.       — Не смей мне дерзить, Ева, тем более здесь! Ты сама попросила наказание, а значит приняла мои правила. Я предупреждал и дал тебе выбор, но ты захотела этого сама! Запомни: ты подчиняешься мне целиком и полностью, неуважения или непослушания я не потерплю. Полные инструкции о том как себя вести получишь позже.       Она почувствовала в его голосе явное раздражение и поспешила сгладить оплошность, — хорошо…эммм…господин?       — Дон или Мастер будет достаточно.       Она все еще была обездвижена, а он довольно сильно раздражен ее дерзостью и, с намерением снять раздражение как можно быстрее, он вытер остатки геля об анус девушки. Ева в немом протесте сжала ягодицы и сомкнула ноги.       — Расслабься, я обязательно трахну твой милый зад, но не сегодня, — усмехнулся Дон, — а теперь раздвинь ноги, детка, — сказал брюнет и опусил колено между ее сомкнутых бедер, не дожидаясь выполнения приказа. Он снял с нее маску, вытащил вибратор и перевернув девушку набок, закинул одну ее ногу себе на плечо, добиваясь максимального проникновения, в то время как вибрирующая игрушка легла на возбужденный клитор.       — В глаза, Ева, всегда смотри мне в глаза.       И она смотрела… до тех пор, пока оргазм не захлестнул ее с такой силой, что перед глазами поплыли белые круги.       На этот раз он трахал ее долго, смакуя каждый миллиметр податливого желанного тела, каждый стон, а кончая задыхался и тонул в ее синих глазах.       Наконец-то он утолил жажду, мучившую его с того момента как увидел ее тогда на балконе. Только вот надолго ли?       Лишь сняв наручники он осознал что для первого раза он явно перегнул палку. Обработал и перевязал ее ссадины на запястьях, сделал обезболивающий укол и аккуратно вымыл ее всю, включая волосы.       На адреналине Ева не чувствовала сильной боли, она в полной мере пришла лишь когда Массимо поднял ее на руки чтобы отнести в ванну. Каждая клеточка ее тела пульсировала тупой отложенной болью, а из глаз лились слезы.       — Тихо, девочка, скоро станет легче, — он нежно гладил ее по голове.       — Зачем? — еле слышно прошептала Ева.       — Я не могу иначе. Поехали домой, малыш.              Через черный выход он отнес ее в машину охраны и не выпускал из объятий всю дорогу до спальни.       Легкий ужин и тяжелый разговор ожидали их на террасе.       Она с ногами забралась на диван и набросилась на еду, запивая ее восхитительным белым вином с виноградников Торичелли.              — А теперь я хочу знать что именно сказал тебе Андреа.       Ева коротко передала их разговор, умолчав о паспорте.       — Отец всегда держит слово и если он заключил с Алексом сделку, то найдет способ добраться до меня.       — Ну… у меня есть одно решение, правда я хотел его озвучить несколько в другой обстановке, — Массимо многозначительно улыбнулся, на минуту вышел в спальню и вернулся, держа в ладони черный бархатный футляр.       — Но… я… это неправильно, ты вынужден… я не хочу быть твоим приговором       — Ева, я принял это решение не сегодня, но мне казалось, что ты была не готова. Я ошибался, ты готова и нет смысла откладывать. Ева Лукреция Дженовезе, ты станешь моей женой? — он открыл крышку и большой бриллиант, обрамленный россыпью сапфиров приковал к себе взгляд таких же сапфировых глаз.       — Оно прекрасно, Массимо, — Ева нервно перевела взгляд на перевязанные запястья. До сегодняшнего вечера она не так уж и много знала об этом мужчине, а после… она поняла что не знает его совсем. Но еще она поняла, что ни смотря ни на что, ее неотвратимо тянет к нему, а одна мысль о расставании разбивает сердце.       Она молча подняла на него глаза и протянула левую руку, он достал кольцо и надел ей на безымянный палец.       Он подсел к ней на диван, заключил в объятия и уткнулся носом в шею чуть ниже уха, вдыхая ее запах и нежно поглаживая обнаженное плечо.       — После того, как ты станешь моей женой, не думаю, что Витторио решится на открытую войну из-за женщины, даже если это его дочь. На моей памяти такого не случалось. Отец правда упоминал как-то, что во времена его молодости война, развязанная из-за женщины слишком дорого обошлась пяти семьям.       Ева задумчиво прокручивала роскошное кольцо на безымянном пальце, все еще до конца не веря в реальность произошедшего.                   Неужели ей больше не нужно будет бежать и скрываться?       — Я улетаю завтра в Лондон, а затем в Милан, до конца недели меня не будет. Доменико присмотрит за тобой, а на выходных мы полетим во Флоренцию. Только не делай глупостей, Ева, пока мы не поженились ты все еще слишком уязвима. Если что-то случится, я не смогу просить о помощи другие семьи.       — Обещаю, — ответила девушка, становится одной из героинь «Кресного отца» у Евы не было ни малейшего желания.       На следующий день она проснулась ближе к обеду и конечно-же Массимо уже не было в постели, на тумбочке стоял заботливо оставленный антисептик и предназначенная для обработки ран мазь — как он умеет так тихо собраться, что я никогда не слышу как он уходит?       «Спасибо за заботу, любимый», — сообщение улетело адресату.       Она развязала повязки на запястьях, внимательно осмотрела и обработала раны, накинула поверх топа рубашку с длинным рукавом и, все еще ощущая болезненность в стопах, медленно спустилась вниз.       Дом тонул в непривычной оглушающей тишине. Как оказалось, Доменико уехал по делам, а Ольга с сыном улетели на три недели на Тенерифе.                   Предоставленная сама себе, она перечитала в интернете гигабайты информации о BDSM отношениях, предрасположенности людей к тому или иному типу и причинах, побуждающих людей доминировать и подчиняться.       В какой-то мере она понимала, что ее сущность проявилась еще во время недолгих «нормальных» отношений с Алексом, когда он был довольно груб и откровенно доминировал в сексе — это заводило ее с пол-оборота, принося яркие оргазмы. Возможно, если бы на его месте оказался правильный человек, она стала бы идеальной нижней, но те истязания, которым потом подверг ее Алекс ничего даже близко общего не имели с Темой, а были жестокими пытками неадекватного маньяка.       «Я не могу иначе» — ответ Массимо не давал ей покоя и она намеревалась узнать причину.       Ева ужинала в одиночестве у бассейна. Зеркальная гладь воды умиротворяла и дарила ощущение покоя.       — Я могу присоединиться? — Доминико выдернул ее из благодатного созерцания.       — Конечно! Составишь мне компанию, — Ева указала на полупустую бутылку вина.       — Пожалуй, сегодня я предпочту виски, но от твоей компании не откажусь, — он поставил на стол бутылку Macallan и сел на соседний стул.       Доменико был на 11 лет младше брата, из-за мягкого и вечно улыбающегося взгляда темно-карих глаз он производил впечатление «своего парня» с которым хотелось поговорить по душам. Сегодня он был в отличном настроении, много шутил и даже рассказывал забавные истории о брате.       Ева в общении с ним всегда чувствовала удивительную легкость, он напоминал ей Начо. Вечер был безветренный и душный и девушка, разогретая белым сицилийским вином, сняла надетую поверх футболки рубашку.                   Доменико сразу посерьезнел, не отводя взгляд от ее запястий.       — Почему он такой? — перехватив его взгляд, задала вопрос Ева.       — Ты скоро станешь его женой (ну конечно же Массимо рассказал брату о своих планах) и имеешь право знать, — вздохнул Доменико.       Отец с рождения предъявлял завышенные требования к своему первенцу — Массимо. Мама рассказывала, что в детстве Массимо панически боялся темноты с обитающими в ней чудовищами, но маленький мальчик без посторонней помощи переборол свой страх: каждый вечер, ложась спать, он опускал ногу с кровати на пол и лежал так так до тех пор пока не выгнал свой страх и не убедился, что чудовища существуют лишь в его голове.             Массимо всегда был строг и требователен в первую очередь по отношению к себе, точная копия нашего отца с несгибаемой волей и железной дисциплиной.       По настоянию отца он поступил на экономический факультет Оксфорда, но его истинной стратью была психиатрия, по-этому он параллельно поступил и в Оксфордскую медицинскую школу.       Он хотел пойти своим путем и именно с этим разговором он пришел к отцу в день его смерти. Но сказать о своем решении так и не успел: отца убили у него на глазах. Умирая, он взял с Массимо обещание возглавить семью в случае, если его выберут доном. Так и случилось. Массимо тоже был ранен, но остался жив.       Мне кажется уже тогда, отказавшись от своей мечты, он потерял какую-то часть себя. Он сконцентрировался на бизнесе и удвоил доходы семьи за очень короткий срок.       Жесткость, требовательность и принципиальность были его сущностью с самого детства, однако, после того как он стал Доном, добавились властность и бескомпромиссность.       Затем он встретил Лауру и влюбился как мальчишка. Они поженились через месяц после знакомства, она забеременела, но потеряла ребенка. Их отношения стали ухудшаться с каждым днем, в итоге она изменила ему с сыном боса мафии с Канарских островов.       Массимо сорвался, наркотики провоцировали необузданную ярость и жестокость. Тьма, поглотившая его тогда пугала даже меня. Но он смог выбраться из этого дерьма. Они развелись, Лаура уехала на Канары, а он, — Доменико снова посмотрел на запястья девушки, — с тех пор специфическим образом справляется со своими внутренними демонами.       Пораженная Ева молчала, она немного иначе представляла себе истинные причины «специфических наклонностей» Торичелли.       Доменико накрыл ее ладонь своей, — именно по этой причине я предложил тогда тебе уйти от него. Но сейчас стало уже слишком поздно, надеюсь ты сможешь вытащить его душу из тьмы.