Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу.
(О. Генри)
***
Она двигалась медленно, почти не разбирая дороги, влекомая неведомой силой, что звала ее вперед — туда, где брезжило неясное облако мерцающего света. Было холодно. Так холодно, что время от времени ей казалось, что она умерла. Но глухо бьющееся сердце, чей стук отдавался в ушах, говорил об обратном. Она не знала, куда и зачем шла. Так было надо, а потому она подчинялась. Глаза не видели ничего, кроме неясного пятна, маячавшего где-то вдалеке. По бокам была лишь тьма: неясные силуэты, что тянули к ней свои полупрозрачные конечности да безмолвные лица, наблюдающие за ней из-под плотно надвинутых на глаза капюшонов. Глаза. Множество взоров, устремленных лишь на неё одну. Они сопровождали её, наблюдали за каждым шагом, не давая сойти с пути. Она не сопротивлялась — шла, куда было велено. Их воля была сильнее. Голова, налитая свинцом, не воспринимала ничего, кроме необъяснимого желания двигаться на зов, идущий от того места. Внутренности сжало от тошнотворго запаха гнили и смерти, а затуманенный взор с удивлением отметил, что тени вокруг неё сгустились еще сильнее. Теперь она слышала и их невнятный шёпот, походивший на шипение змеи. Звуки, исходившие из бесформенных отверстий, которые раньше, вероятно, служили ртами, нельзя было сравнить ни с чем иным. Они проникали в самые глубины сердца, заставляя то холодеть от ужаса, перекликались между собой, после чего сливались в единое целое, кружили, пропадали, а затем вновь появлялись в её голове. Пустота… и страх, желание опуститься на землю, закрыть руками лицо, уши, хотя бы на секунду перестать слышать этот шёпот. Она словно погрузилась в объятия своих самых потаенных страхов, и теперь они, обретя над ней власть, медленно сводили с ума. Девушка начала задыхаться. Лёгкие горели от нестерпимого желания сделать глоток свежего воздуха, но вместо этого в них проникала лишь тягучая масса, что быстро расползалась по каждой клеточке её тела. Перед глазами все поплыло. Она упала на колени, еле сдерживая приступы кашля и оперлась руками на поверхность, дабы хоть как-то удержать равновесие. Из широко раскрытых глаз капали слезы, теряясь в бесконечной мгле пространства. Если она не найдёт в себе силы подняться, всё закончится здесь, среди несмолкающих ни на секунду воплей и хаоса. Девушка замотала головой, от чего капли слез, блеснув в тусклом свете, разлетелись во все стороны. Нет, она не может сдаться. Закрыв лицо руками, она, шатаясь из стороны в сторону, с трудом поднялась на ноги. Колени тряслись так сильно, что, казалось, ещё секунда и она рухнет обратно, не в силах противиться неизбежному. Но она сделала шаг, за ним другой, третий. До бреши оставались считанные метры. Девушка сжала челюсти. Жжение в груди усиливалось. Следующие шаги стоили ей колоссальных усилий, но уже через мгновение она наконец достигла заветной цели, с головой проваливаясь в неясное энергетическое поле, которое столь самозабвенно манило её в свои недра. Как только это случилось, голоса пропали. Свет, такой яркий, что на мгновение ослепил ее, заполнил собой все пространство. В ушах зазвенело. Лишь после того, как ей удалось справиться с подступающей к горлу тошнотой и проморгаться, давая глазам привыкнуть к резкой смене освещения, она оглянулась. Место, в котором она оказалась, отдалённо напоминало ей то, что находилось недалеко от их с отцом старого дома, в своё время располагавшегося на краю небольшого людского поселения где-то на северо-западе Средиземья. Воспоминания были такими приятными, что девушка, не сдержавшись, зачарованно улыбнулась, переведя взор на окружающую её местность. Она стояла на каменистом, слегка поросшим зеленью островке посреди небольшого озера, со всех сторон окружённого столетними елями, чьи лапы, величественно свисая вниз, доставали почти до самой кромки воды. Маленькая, она любила часами сидеть под этими густыми ветвями, источавшими дивный смолистый аромат и, перебирая в пальцах иголки, наблюдать за тем, как её отец затачивает наконечники стрел. Охота в их деревне была главным источником пропитания, а потому каждого ребёнка с детства учили обращаться с луком. Ей это занятие, как ни странно, не давалось. Стрелы ни разу не достигли своей цели, а все попытки натянуть тетиву заканчивались тем, что она слетала, раня нежную кожу рук. В какой-то момент она просто разозлилась и перестала пробовать, отдав своё предпочтение клинку. Как не старался отец привить любовь дочери к этому виду оружия, все его попытки заканчивались агрессивными и даже слегка истеричными выпадами с ее стороны, а потому, спустя какое-то время он сдался, признав, что она просто не создана для этого дела. Впрочем, мужчину это не беспокоило, ведь вскоре его дочурка пристрастилась к занятиям, в ходе которых она училась основам ведения боя на мечах. Те так хорошо лежали в её руках, что вскоре она прослыла настоящим мастером своего дела, умело побеждая каждого, кто смел бросить ей вызов. Бои были шуточными, ведь на тот момент ей не минуло и пятнадцати, однако, это не мешало ей как следует наслаждаться процессом, представляя, как однажды она в одиночку победит целую армаду гоблинов. Улыбка вновь тронула её губы. Какой наивной она тогда была. Даже не представляла, что... Девушка осеклась, так и не придя к логичному завершению мысли. Не представляла что? Всякие попытки вспомнить, что было после, приводили к тому, что перед глазами вспыхивали лишь отдельные фрагменты и обрывки счастливых воспоминаний. Вот они рыбачат, опустив ноги в прохладную воду, и болтают о каких-то забавных случаях, что произошли с ними недавно, вот она впервые пытается оседлать лошадь, падает, потирает ушибленный бок и, отмахнувшись от отца, который не преминул едко пошутить в её сторону, вновь забирается в седло. Девушка замотала головой. Нет, она определённо не учла какого-то важного фактора. Мозг просто отказывался думать о каких-то иных исходах. Разум подергивался пеленой каждый раз, когда она пыталась вспомнить, как здесь очутилась. В какой-то момент ей даже начало казаться, что она и вовсе никогда не покидала деревню. Что, ступив на другой берег и пройдя немного вперёд по истоптанной и уже давно знакомой тропинке, она выйдет прямиком к деревне, в которой уже, наверное, зажгли ночные фонари. Девушка удивленно пожала плечами и запрокинула голову, стремясь увидеть свою любимую луну, что каждый раз выползала из-за деревьев. Там, где-то над вершинами елей, действительно расположилось ночное светило. Она, склонив голову набок, вгляделась в небо, стараясь выискать в нём ответы на свои вопросы. Сама луна выглядела как обычно: круглая, с прелестными серыми тенями и аккуратными формами. Звезды всё так же обрамляли её замысловатыми фигурами, а бледный свет по-прежнему проникал в самые отдалённые уголки земли, минуя кустарники, травы и съежившиеся бутоны ещё не распустившихся цветов. Но было в этом свете что-то чужое, опасное, что она никак не могла принять. Её бледнолицая спутница никогда не излучала такое холодное и колючее сияние. Девушка прислушалась к окружавшим её звукам, которых, на удивление, вовсе не оказалось. Не было слышно ни щебета ночных птиц, ни стрекота маленьких сверчков в густой траве, покрывавшей соседние берега озера, ни тихого писка полевок. Жизнь, которая, как казалось, била здесь ключом, была настолько неправдоподобной, что хотелось вытянуть вперёд руку и смахнуть всё как ненужные декорации, обнажив настоящую сущность этого места, что пыталось сбить её с толку. Девушка поёжилась и обхватила себя руками, в попытках согреться. Только сейчас она заметила, что, несмотря на исходивший от берега тёплый воздух, её по-прежнему продирал могильный холод. Словно почувствовав её страх, гладь доселе неподвижной воды колыхнулась. Круги медленно, практически лениво разошлись во все стороны без видимой на то причины. Девушку захлестнула паника. Она попятилась назад, совершенно позабыв о том, что остров по диаметру не превышал и нескольких шагов. Нога погрузилась во что-то густое, тёплое, совершенно не походившее на воду. Её передернуло. Не смея вытащить ногу и вновь ступить на твёрдую поверхность, она опустила свой взгляд вниз. Пересохшие губы медленно разомкнулись, так и не выпустив из себя крик дикого ужаса, что так и рвался из глотки. Внизу колыхалось нечто, что по цвету напоминало далеко не воду. Темно-красная, практически чёрная масса набегала маленькими волнами на её голень, оставляя после себя липкие разводы. Кровь. Повсюду. Ею было наполнено все озеро, все пространство, в котором она находилась. Тошнотворный запах железа витал в воздухе, забивался в лёгкие, пронизывал каждую частичку её тела. В ушах раздавался звон скрещивающегося между собой металла и хриплых, булькающих звуков, что вырывались из перерезанного человеческого горла. Лоб девушки покрылся холодной испариной. Такое уже случалось однажды. Тот роковой день, что раз и навсегда положил конец тому, что ей было дорого, что унёс жизни десятков тех, кто за несколько часов до этого занимался своим будничными делами, не подозревая о том, какая страшная кончина ожидает их с заходом солнца. Она вспомнила. Вспомнила, как возвращалась с поля, которое находилось за несколько верст от деревни, неся в руках корзинку, полную целебных трав, как восхищалась кровавым закатом, разлившим свои яркие краски по вечернему небу, как впервые увидела ещё теплый, вспыхивающий искрами кусочек пепла, что, медленно кружась, опустился на её ладонь. Вспомнила залитую кровью землю, разрушенные дома и свой отчайный крик при виде окровавленных трупов, сжимающих в своих пальцах переломанные надвое луки. Она вспомнила и хладное тело отца с торчавшей изо лба стрелой и проломанным черепом, лежавшего на пороге своего дома, озеро, приобретшее в ту ночь кроваво-красный оттенок. Еловые ветви, густота которых привлекла её раннее, сейчас представляли собой тонкие, выжженные до тла палки. Трава стала иссохшими колючими зарослями, со всех сторон опоясавшими проклятое озеро. Пустота. Ни единого признака жизни не мелькнуло среди обугленных изваяний деревьев. Девушка обвела пустым взглядом окружавшее её пространство. Спасительный свет, который она боготворила в глубинах своей души, был ничем иным, как исковерканной иллюзией прошлого, западнёй, в которую она угодила, наивно понадеявшись, что наступил конец того ужаса, что с ней происходил. Ногу уже было не вытащить. Более того, её начало засасывать. Кривая усмешка прорезала её лицо, когда она поняла, что бежать больше некуда. Уже через несколько минут она закончит здесь своё существование. Существование, которое так и не обрело смысла. Девушка медленно вытащила руки из кровавой воды и уставилась сквозь них, отстранённо наблюдая за тем, как алые капли медленно огибают пальцы, текут по запястью, а после соскальзывают обратно в воду. Она сгорала от отчаяния. Не сколь было страшно умереть, сколько сделать это здесь, в полном одиночестве, едва справляясь с ужасом, что буквально пожирал её изнутри. Остров погружался вместе с ней, не оставляя ни малейшего шанса спастись. Она словно оказалась посреди огромного водоворота, что неумолимо утягивал её на свое дно. Она запрокинула голову, тяжело дыша. Кровь доходила уже до нижней части груди, когда по озеру вновь пошли круги. Она сглотнула и инстинктивно дернулась в сторону, однако нога намертво засела в иле, не давая ей сдвинуться с места. Внутри всё перевернулось. Она не хотела знать, что это. Чем бы оно не было, оно лишь усилит её предсмертную агонию. Девушка сглотнула и, крепко стиснув зубы, потупила взгляд. Её мелко трясло. Кровавая масса тем временем забурлила, вспенилась, выталкивая из своих недр нечто бесформенное. Продолговатый предмет, очертания которого было сложно разглядеть в сгущавшихся сумерках, медленно покачивался на волнах, подплывая все ближе и ближе к тому месту, где она стояла. В горле застрял ком. Она и не смела взглянуть на него, хотя всё внутри горело от необъяснимого желания бросить на эту вещь хоть один взгляд, рассмотреть, что же она из себя представляла. Она закусила губу и, не выдержав напряжение, робко перевела свой взгляд туда, где маячили неясные очертания силуэта. Свет луны упал на неспокойную гладь озера, освещая собой жуткое зрелище: прямо перед безмолвно застывшей девушкой колыхалось мёртвое человеческое тело. Тело мужчины с мертвенно-бледным лицом и скатанными чёрными прядями, спадавшими на лоб, в центре которого зияла страшная рана. Глаза девушки округлились и наполнились слезами. Не помня себя от ужаса, она истошно закричала и словно обезумевшая задергалась в попытках высвободить ногу, отгрести подальше от трупа. В её глазах застыл чёрный наконечник стрелы, раздробивший в мелкую крошку череп мужчины, что когда-то был её отцом. Она перестала понимать, где верх, а где низ, когда, потеряв равновесие, полетела прямиком в липкую и густую массу, которая тотчас же заполнила её рот и потекла вниз по горлу. Меньше чем через минуту её сознание, вспыхнув последний раз, погасло.***
Резко втянув в себя воздух, Нари подскочила со своего ложа, хватаясь рукой за меч, что лежал неподалёку. Пот градом стекал по её вискам и, собираясь вместе, падал за шиворот, неприятно холодя кожу. С потрескавшихся губ слетело проклятье, когда она, избавившись от кровавой пелены, что до сих пор стояла перед глазами, выпустила клинок из ослабевших пальцев и откинулась обратно на овчинную шкуру, на которой лежала. Дыхание было рваным, от чего ей приходилось раз за разом жадно хватать ртом воздух. Сейчас насытиться им не представлялось ей возможным. Глаза нервно перебегали с одной ветви дерева на другую, ища за что бы зацепиться. Девушка выдавила из себя усмешку. Сны были не частыми гостями, а кошмары наподобие этого не снились ей уже многие десятки лет. Она перевела взгляд на тихо потрескивающее пламя, чьи искры лениво взмывали ввысь, теряясь в ночной мгле. Спала она от силы около часа, не больше. Небо еще не успело посветлеть, значит, сейчас должно было быть около трёх утра. Угораздило же ей проснуться в такую рань. Девушка недовольно поджала губы. Разум прояснился, а вместе с этим ее покинули и все ненужные мысли. Однако как бы ей не хотелось это признавать, неприятный осадок всё же остался, и теперь этот самый червячок грыз её изнутри, не давая сомкнуть глаз. — черт бы его побрал. — процедила она сквозь зубы и, откинув в сторону укрывавший её плащ, поднялась на ноги, вспугнув стаю светлячков с соседних травинок. Девушка еле подавила сладкий зевок. Вставать в такое время было непривычно. Несмотря на тепло от костра, вся трава в округе была покрыта крупными каплями росы, которая, к великой досаде девушки, незамедлительно впиталась в нижнюю часть её одежд. А она ведь знала, что не стоило тогда надевать «удобные», как утверждали некоторые, вещи, которые уже за несколько дней умудрились полностью износиться. Хотя, если так посудить, в привычном ей костюме особо не пощеголяешь. Тот насквозь пропитался влагой, когда она совершала переправу через реку, и теперь сушился на спине коня, что стоял неподалёку, навострив уши. Губы девушки тронула легкая усмешка. Встретились они относительно недавно, когда она держала свой путь по землям Рохана. Истфолд, что лежал между Фолде и Фенмарком встретил её не так дружелюбно, как хотелось бы. Чужаков здесь не любили, в особенности тех, кто походил на странников, а потому довольствоваться приходилось малым. Переночевав в одном из гостиных домов, хозяин которого содрал с неё кругленькую сумму золотых, она на следующее же утро выдвинулась в путь. Там-то, у западных границ, она и повстречала вороного страдальца. В Рохан девушка заглянула из-за редких видов трав, что росли на его пышных лугах. Однако в пути погибла её верная кобыла Хивва, так что весь остаток пути ей пришлось проделать пешком. Скорая покупка коня, который будет ей товарищем в ближайшие десятилетия, не входила в её планы. Скорбь и сожаления о потере верной спутницы ещё не покинули её сердце, но учитывая обстоятельства, при которых они встретились, она просто не смогла пройти мимо. Риворн — так звали вороного жеребца, был тем ещё красавцем: чёрный, словно крыло ворона, с умными блестящими глазами и пышной гривой, что плавными волнами струилась по его мощной шее. «Идеал лошади». — да, именно так и сказал бы любой роханец, увидев, как прекрасен был этот конь. Но, как бы то ни было, может, внешностью Риворн и отличился, но вот нрав имел буйный, что, конечно, знатно испортило ему репутацию. По словам бывшего хозяина, конь с самого детства не терпел, когда его оставляли в конюшне и все норовил сбежать при первой же возможности. Не любил он и седло, и умелых наездников, которые пытались с ним совладать. В конце концов он так всем надоел, что было принято решение выпустить его на свободу, что означало верную смерть для тех, кто вырос в неволе. Риворн, может, и любил свободу, но лишаться заботливого конюха, который каждый день приносил ему вкусный овёс, он тоже не горел желанием, так что, когда за ним пришли, он и не думал выходить из своего стойла. Конечно, на этом всё не закончилось. Решение роханца было твердо, словно гранитный камень, а потому для поимки коня были задействованы и другие конюхи. Вскоре после этого несколько человек потащили брыкающегося коня как можно дальше в степь. Тут Нари их и повстречала. После недолгих уговоров Риворн был продан и оставлен на попечении чужеземки. Весь в мыле, испуганный и озлобленный, он походил на бешеного зверя. Девушка нахмурилась и, медленно опустив поклажу на землю, повернулась лицом к Риворну, испытывающе глядя прямо в его бездонные чёрные глаза. — Тебе не стоит меня бояться, — Нари сделала небольшую паузу и, убедившись, что конь внимает её словам, продолжила. — никто не будет тебя удерживать, если хочешь, уходи прямо сейчас, но учти, что при таком исходе ты будешь скитаться в одиночестве, пока не падешь жертвой диких зверей или орков, которые не примянут с удовольствием полакомиться кониной, — Жеребец всхрапнул и неясно мотнул головой, а девушка тем временем продолжила. — Если ты выберешь странствия со мной, станешь верным другом, тем, на кого я смогу положиться в минуты смертельной опасности, когда каждое промедление будет стоить жизни нам обоим. Выживешь ли ты, будет зависеть от быстроты реакции. Ты и я будем неразлучны. Впереди лишь неизвестность. Призыв к здравому смыслу возымел эффект над Риворном, а потому, спустя ещё несколько минут сомнений, он осторожно подошёл к девушке и настойчиво потерся мордой о её плечо, требуя незамедлительной компенсации за принятие её предложения. С тех самых пор прошло несколько месяцев, и порой Нари не понимала, каким образом конь умудрялся терпеть все, что они, скрепя сердце, преодолевали. Жизнь не была к ним великодушной. Заработанные деньги ушли на дорогу, а травы — самое ценное, что у неё было, девушка продавать не собиралась. Сейчас их путь лежал в место, где ей всегда удавалось найти заработок. Пускай и самый ничтожный из-за её репутации, но всё же это были деньги. Девушка задумчиво приблизилась к коню и потрепала его по гриве, не обратив внимание на недовольное ржание, которое последовало в ответ. Всё делалось на автомате, без особой цели и смысла. Из головы никак не шёл тот кошмар. Времена, упомянутые в нем люди, были не более, чем избытком прошлого, о котором она не хотела вспоминать. Смерть отца — единственного известного ей родственника, уже не вызывала таких ярких эмоций, как то было во сне. С тех пор прошло более полувека. Сожаление и боль давно покинули её, оставив после себя лишь раздражение да неприязнь, на которые, как она поняла позже, у неё имелись веские причины. Сама её жизнь не представляла никакой ценности, что уж говорить о каких-то иных ярких чувствах, присущих живому существу. Для них не было повода. Былого задорного огонька, что плясал в её бездонных очах не было и в помине. Сейчас она задумывалась лишь о том, что мог означать приход сна подобного типа. Значило ли это, что по приезде в Бри её ждёт что-то из ряда вон выходящее? Вопрос так и повис в воздухе. У нее не было ответа. Если судьба вновь захочет испытать её, ей придётся очень постараться, чтобы вызвать у неё хоть какие-то эмоции, большинство из которых она уже давно растеряла. Таким было её существование: бесцельное, полное разочарований и недоверия. У неё не было тех, кого она могла бы назвать друзьями, не было ни дома, ни семьи. Нари вновь прикрыла глаза. Ещё немного и она просто уснёт стоя. Завтра предстоит долгий путь. От Четвуда до Бри было полдня пути. Если не проспит до полудня, к вечеру уде будет на месте. Горячий душ и хороший ужин были единственным, чем ей хотелось как следует насладиться. Не долго медля, она, вытащив из походной сумки остатки моркови и скормив её мгновенно оживившемуся Риворну, возратилась на своё ложе. Стоило ей набросить на себя накидку, как веки отяжелели, сомкнулись, погрузив её в сладкую дрёму.***
Нари проснулась, когда солнце стояло уже высоко в небе. Пробуждение выдалось не их самых приятных. Потрепанная, с чёрными кругами под глазами, заспанная и совершенно не желающая продолжать путь не то что в Бри, а в жизни в целом, она проклинала на чём свет стоит свои ночные размышления, не давшие ей как следует набраться сил. Даме её возраста следовало бы чуточку лучше следить за своим внешним видом, но сейчас девушке было явно не до этого. Настроение было донельзя паршивым, даже отчасти агрессивным. Помочь мог разве что завтрак, которого у неё не было, и отвар из собранных в пути трав. Так что в первую очередь она отправилась к ручью, что тёк неподалёку. В лесу царила та самая тихая атмосфера, которая снимает с усталых путников все тяготы. Солнечные лучи хоть и пробивались сквозь густую крону деревьев и бросали на землю россыпи ярких пятен, которые время от времени меняли своё расположение, как в калейдоскопе, но всё же не могли лишить лес приятной прохлады. Она очищала разум, с каждым новым вздохом успокаивала её истерзанную долгими странствиями душу, принося в жизнь то самое желаннное умиротворение. Тонкие травинки бесшумно прогибались под её ногами, а вся раздражительность, словно повинуясь какой-то неведомой магии, покидала её тело и , медленно кружась, уплывала вдаль. Часть неё словно стала одним целым с лесной мелодией, что нежно звучала в голове. За небольшим, покрытым зеленью пригорком, послышалось тихое журчание воды. Приблизившись к ручью, она опустилась рядом с ним на колени, погружая ладони в обжигающе-холодную гладь воды. Шероховатые камешки приятно царапали кожу, давая совершенно новые ощущения. Напряжённые мышцы рук расслабились, а она сама, наклонившись как можно ниже, коснулась губами живительной влаги. Вода прошлась по разгоряченному лицу, слегка захлестнула шею, вызвав приятную дрожь. Она ласкала её кожу, унося с собой все тревоги. Когда же девушка нашла в себе силы оторваться от ручья, на лице уже не было прежней усталости, а лицо украшала приятная светлая улыбка. Набрав воды в небольшой котелок, который она прихватила с собой, она нехотя покинула райское место, что помогло ей, пускай и на небольшой промежуток времени, очиститься. Обратно она вернулась куда более быстрым шагом, витая где-то за гранью существующего. Вскоре в небольшом лагере вновь запылал небольшой костёр, а над ним в котелке весело закипал её фирменный отвар. Нари варила его каждый раз, когда ей было необходимо восстановить свои силы перед длительными переходами. Напиток бодрил и каждый раз имел совершенно новый привкус. Рецепт ей удалось раскрыть лишь после того, как была найдена самая важная его составляющая — плоды Ланерии ¹, о коих было известно лишь самым заядлым травникам, что посвящали их поискам многие годы своей жизни. Самые ранние упоминания об этом таинственном растении девушка обнаружила среди пыльных полок многочисленных коридоров библиотеки Минас Тирита. Согласно преданиям, оно произрастало в одном из ущельев Мглистых гор и имело пагубное влияние на организм живых существ. Позже Нари предположила, что именно по этой причине растение не занесли в более поздние архивы. Небольшие красные плоды можно было собрать лишь поздней осенью, когда погода в горах начинала портиться и была опасной для путников. Все остальные части растения были ядовиты и строго запрещались в любом их виде для потребления. На Ланерию она наткнулась самым что ни на есть случайным образом, когда, отчаявшись отыскать отголосок мифа средь бесчисленного количества горных вершин, была вынуждена укрыться в седловине от разбушевавшейся стихии. Открыв глаза ранним утром, она обнаружила во мхах заветный красный стебель с остроконечными листьями и ярко-алыми плодами, которые распространяли в округе дивный аромат. С тех самых пор, несмотря на риск, она раз в несколько лет поднималась в горы и всецело посвящала себя собирательству и высушиванию ингредиента. Всего остального у неё было всегда в избытке. Перетёртый в порошок корень Калгана встречался довольно часто, приобрести его можно было даже на рынке, а листья Стевии собирались и высушивались летом. Конечно, в тёплое время года она предпочитала употреблять последние в свежем виде, но зимой приходилось довольствоваться малым. Что же касалось нынешнего момента, ситуация принимала всё более плачевные обороты. Еды практически не осталось. Отвар был способен восполнить большую часть энергии, но пища была по-прежнему необходима для поддержания сил. Задумчиво мешая варево против часовой стрелки, Нари обернулась и посмотрела на мирно щиплющего траву Риворна. Хоть кто-то в их компании не нуждался в потреблении мяса. Из её уст вырвался смешок, когда жеребец поднял голову и с непониманием уставился на неё, мол: «Что глаз не сводишь? Да, трава здесь вкусная, сочная, ешь — не хочу, а ты и дальше предавайся мечтам о человеческой еде, мне всё нипочём, от голода уж точно копыта не откину, разве что твои безумные идеи знатно подсократят отведеденный мне свыше срок». Девушка покачала головой и вновь сосредоточила внимание на кипящей воде, которая уже начала источать тонкий аромат. Установление связи между ней и другим живым существом — процесс долгий и кропотливый, но, главное, по его окончании, оба начинали чувствовать внутреннее состояние друг друга и даже могли предугадывать дальнейшие действия. Простому человеку это давалось куда сложнее и занимало долгие десятилетия. Что же до эльфийских созданий, они с рождения обладали таким даром и могли установить контакт за считанные минуты. Это вызывало у Нари некую досаду и, конечно, малую толику зависти. Своими достижениями она гордилась крайне редко, полагая, что совершенству не может быть предела. Но сейчас не имело смысла рассуждать об этом. Благоприятный момент рано или поздно настанет, а сейчас её ждали дела насущные. Отвар был сварен. Об этом её известила нотка терпкости, витающая вокруг котелка. Осторожно, дабы не обжечься, она сняла емкость с огня и, притоптав догорающие угли носком обуви, поставила ту охлаждаться между камнями. На первый взгляд могло показаться, что путешествие налегке — самое продуманное решение из всех, что были известны, однако, стоило лишь задуматься о роде её деятельности и длительности многочисленных переездов, как становилось ясно, что в данном случае подобное суждение о путешествиях было весьма не к месту. На спине Риворна всегда висели две дорожных сумки, в одной из которых лежала теплая овчинная шкура и накидка для прохладных вечеров. Что же касалось второй, она содержала провизию, упомянутый выше котелок, несколько чаш для питья, самые необходимые средства для оказания первой помощи да множество мешочков с разнообразными травами, самые ценные и редкие из которых она держала в карманах, что находились по обратную сторону её одежд. Нари внимательно следила за цветом и ароматом настоя. До его полной готовности оставалось совсем немного времени. Она никогда не добавляла в кипяток оставшиеся ингредиенты, никогда не разливала его, пока тот в достаточной мере не остыл. Всевозможных тонкостей было такое количество, что иногда она и вовсе отказывалась от идеи его приготовления. В этот раз отвар получился с лёгкой горчинкой, дарящей её организму необходимую бодрость. Изюминки добавила горсть собранной наспех брусники. В сумке обнаружилось несколько слегка помятых плодов, от потребления которых она предпочла воздержаться. Проблемы с желудком были большой редкостью, но рисковать без надобности не хотелось, а потому, запрокинув голову к небу и как следует насладившись последними утренними мгновениями, она решительно поднялась на ноги, и, собрав все самое необходимое, выдвинулась в путь.***
Бри располагался на пересечении двух дорог — Великого Западного Тракта и Зелёного Тракта, к северо-востоку от Шира и к югу от руин Форноста и являлся, таким образом, крупнейшим населённым пунктом среди окружающих его безлюдных пустошей. Как с западной, так и с юго-восточной стороны поселения были установлены ворота, которые запирались в тёмное время суток. Специально для припозднившихся путников были установлены сторожки, где несли дозор ночные стражи. Попасть ночью в Бри было непростой задачей. От прибывшего требовалось подробно ответить на все надлежащие вопросы, описать причину визита, куда направлялся, что и зачем собирался делать. Если же по каким-то причинам ответ не устраивал или путник выглядел слишком подозрительно, шансы попасть в деревню до следующего утра резко уменьшались. О хорошем ночлеге и кружке отменного пива можно было позабыть. Проблем было столько, что все (будь то и самые что ни на есть подозрительные) предпочитали успевать прибыть до захода солнца. Нари, собственно, едва ли не стала исключением. В дороге пришлось сделать несколько привалов. Ехать верхом, изнывая от немыслимо жарких температур, — то ещё испытание. Лишь ближе к вечеру, когда полуденная жара уже спала, Риворн ускорил темп, быстро неся всадницу по залитому закатным солнцем тракту. Чем ближе была деревня, тем больше людей им встречалось. Одни были такими же путниками, как они, что спешили предаться желанному отдыху в одной из таверн, дабы на следующий день, рано утром, когда солнце ещё не выйдет из-за бледной линии горизонта, продолжить свой путь, другие же обрабатывали близлежащие поля, которые находились по обе стороны от дороги и служили главным источником поступления продуктов в разрастающуюся с каждым годом деревню. Жили здесь преимущественно люди отчайного и бунтарского нрава; никаких властей они не признавали, поступали, как им вздумается, с хоббитами (они, прошу заметить, являлись второй по численности этнической группой) состояли в дружеских отношениях, вели постоянную торговлю, касаемо же остальных: гномов, эльфов и чужеземцев, население особой симпатии не питало, но всё же отличалось толерантностью и открытой вражды никак не проявляло. После распада королевства Арнор Бри продолжал процветать без какой-либо центральной власти в течение многих столетий, постепенно став центром торговли и местом остановки путешественников. Сделки здесь совершались самые разные и далеко не самые безобидные. В этом девушке довелось убедиться на собственном опыте. Достаточно было иметь мешочек золотых да определенное желание, чтобы тем же вечером найти того, кто будет готов подписать контракт, пойти на любые условия. А если ты обладал и необходимыми связями, наёмные убийцы появлялись также быстро, как и творящие самые невероятные чудеса лекари ( профессиональные шарлатаны, никак иначе). Здесь можно было обрести друга, встретить самого заклятого врага, умереть в постели, воскреснуть, а затем вновь погрузиться в бесповоротный хаос. Пару раз её чуть не убили из-за того, что клиенты не сошлись в интересах и устроили в одной из таверн самое настоящее месиво, в котором удавилось несколько человек. В другой раз заказчик перепутал части корня, что нужно было принять и едва не отправился на тот свет. Неприятностей было столько, что девушке пришлось надолго залечь на дно и не появляться в Бри более семи лет. Как бы она не любила риск, который раз за разом доводил её до исступления, заставляя чувствовать себя живой, не пленённой тяготами жизни, неоправданно подставлять под угрозу свою жизнь ей не хотелось. Она зареклась посещать это место, но годы шли, зарабатывать становилось всё тяжелее, а отсутствие карманных денег гнало её обратно в густо населённые места. Выбор. она была лишена его с самого рождения. Когда они уже подъезжали к воротам, Нари в спешке накинула на голову капюшон, скрывая под его тенью своё лицо. Чем меньше людей знало о её появлении в Бри, тем лучше. За годы отсутствия здесь практически ничего не изменилось, лишь чужаков стало в разы больше. С въездом проблем также не возникло, пропустили без лишних вопросов, но пару недоверчивых, полных неприязни взглядов она всё же словила, а потому, взяв Риворна под уздцы, девушка поспешила затеряться в толпе. Если она правильно помнила, то, проследовав по главной улице, она вскоре увидит единственный на несколько десятков миль трактир «Гарцующий Пони» — трёхэтажное здание с большим количеством окон по главному фасаду. Туда-то она и держала путь. Сегодня она договорится с конюхом о хорошем стойле для Рива, которое он, бесспорно, заслужил, сложит вещи в одной из лишённой роскоши, но уютной комнатке, а после спустится вниз, чтобы поужинать и разведать обстановку. Нари довольно выдохнула и расслабленно окинула взглядом окружающее её пространство. С души словно слетел тяжёлый груз. Усмехнувшись, она подтолкнула в бок коня, ускоряя свой шаг. — Хэй, а ведь все не так плохо, а? Никто не попытался нас прикончить, на улицах жизнь по-прежнему бьёт ключом, а значит найдутся и клиенты. Так что зря я навевала на тебя тоску, Рив, все наладится, вот увидишь. Конь прижал уши и недоверчиво мотнул мордой в сторону, явно не разделяя взгляды столь внезапно развеселившейся всадницы. До недавних пор девушка шла мрачнее грозовой тучи, а сейчас даже пошутить соизволила. Он, конечно, привык к такой смене настроения, которая происходила едва ли сотню раз на дню, но ослаблять бдительность сейчас не стоило, о чём он поспешил известить девушку недовольным ржанием. Та моментально посерьёзнела. — Признаю, расслабляться рано, ещё ничего не улажено, — Нари с лёгкой грустью погладила бархатную морду коня, которая тут же в утешение ткнулась в её плечо. Нос у Рива был мокрый, чуть прохладный и очень приятный на ощупь. — А вот и место, куда мы держали свой путь, — кивком головы девушка указала на массивную дверь трактира, за которой слышался весёлый гомон. — Надо будет проведать старину Барлимана Баттербура, давно не виделись. Надеюсь, Боб ещё на него работает, в первую очередь отведу тебя к нему. Хоббит прекрасно ладит с лошадьми, выделит для тебя место получше. Рука так и не опустилась на гриву Риворна, застыв в нескольких сантиметрах от неё. В ушах зазвенело, а все сторонние звуки, что долетали до неё, зазвучали глухо, словно шли откуда-то из-под земли. По спине пробежался легкий табун мурашек. Так было каждый раз, когда в её спину упирался взгляд чьих-то внимательных глаз. Глаз, что наткнулись на неё не случайно. Через несколько мгновений всё вернулось на свои места. Из гостиницы все так же раздавался хохот, а в ногах по мостовой катились кусочки сена да пыли. Не подав вида, она лёгким движением руки поправила поклажу на спине Риворна, уложив её поудобнее, а сама ненароком бросила еле заметный взгляд за спину. Там никого не оказалось. Нари сощурилась. Она практически никогда не ошибалась, а закалённое долгими странствиями чутье подсказывало, что буквально несколько секунд назад у соседнего дома кто-то стоял. Из уст вырвался тяжёлый вздох. Чувство безопасности бесследно пропало, уступив место смутной тревоге, что вновь вгрызлась в её сознание. Смеркалось. Люди спешили поскорее разобраться со своими делами и разойтись по барам, гостиницам и домам. Если не поспешит, все комнаты разберут, тут уже никакие связи не помогут. Лежать в общей гостиной на той же постели, что и человек до неё, Нари не станет, даже если само белье сменят. Въедливый запах грязного тела ещё долго исходит от мебели, а ей самой бы не мешало принять горячую ванну. Девушка поморщилась. Стоило признать, запашок от неё шёл не самый свежий. Несколько недель в дороге, что уж там говорить. Водные процедуры принимались разве что в озёрах да ручьях. Помедлив ещё немного, девушка, потянула за собой поводья, направившись прямиком к конюшне. — Истиная демонщина.***
Хоббит, что упоминался выше, уже давно работал в «Гарцующем пони». На своём веку он повидал многое. Некоторые вещи уходили из его памяти, о других же он вспоминал в часы своей трудоемкой работы. Животных Боб любил, в особенности лошадей, считая тех по происхождению благородных кровей. Совсем не важно, как выглядел конь новоприбывшего гостя, за ночь, в руках опытного конюха, он полностью восстанавливал свои силы. Блестели даже его костлявые бока с выпиравшим наружу хребтом. Хоббит всегда жалел таких. От хозяев им доставалось будь здоров, так ещё и самих бедняг мучил такой голод, что они еле держались на ногах. Вечера, подобные этим, Боб всегда проводил на ногах, всецело посвящая себя уходу за своими временными подопечными. Этот раз не стал исключением. Боб копался в стоге сена, когда за его спиной вдруг послышалось тихое ржание. Хоббит, опрокинув кормушку, что стояла рядом, схватился за сердце и быстро оглянулся назад. Он был готов поклясться, что всего минуту назад в проходе никого не было. Запрокинув голову, он испуганно уставился на незнакомца и возвышающегося над ним вороного жеребца, что нетерпеливо бил копытом, взрыхляя землю. — что б тебя нечистый. это кого в такую темень принесло. — Хоббит, нервно сглотнув, сделал несколько шагов назад, упираясь спиной в стойло. Бежать было некуда. В голове за секунду пронеслись самые худшие варианты, что могли с ним произойти. А Ноб ведь говорил ему заканчивать с этой кутерьмой и возвращаться домой пораньше. Человек склонил голову набок. Даже не видя лица незнакомца, хоббит был готов поклясться, что заметил, как блеснула его усмешка в тени капюшона. — Где же мои манеры. Должно быть, и меня дорога измотала так, что и мать родная не узнает, не то что старый хоббит.– послышался смутно знакомый голос. Боб мигом оправился от испуга и теперь, вытирая вспотевшие ладошки о свой камзол, недовольно взирал на снявшую капюшон всадницу. — Нари, окаянная, уж сколько времени минуло, а ты всё за своё, пугаешь старика. И как мог не признать по осанке? — всё ворчал Боб, забирая у неё из рук поводья и ведя в стойло недоверчиво принюхивавшегося к нему Риворна. Ему в ответ прозвучал лишь заливистый смех, от которого хоббит мигом растерял всё свое самообладание. Уж на такое злиться ему было не под силу. — Надолго ли в наши края заглянула? — поинтересовался он. — На пару дней, не более. Обустроюсь, найду работу, а после вновь за горизонт. — пожала плечами девушка, сделав вид, что рассматривает деревянные, изъеденные временем балки. Допытываться хоббит не стал, о своих истиных намерениях она и без того говорила крайне редко, лишние вопросы ни к чему не приведут. Она всегда появлялась в Бри внезапно, как отголоски северного ветра в жаркий летний день, уходила так же резко и незаметно, исчезая на долгие годы, а после вновь возвращалась. — Как тут с обстановкой? — вдруг спросила она, обращая на Боба свой невинный взор, на что хоббит лишь улыбнулся. Уж что, а догадываться о вещах, что на самом деле были ей интересны, он научился давно. Обычно суровая, при желании она могла быть той ещё пройдохой, не преминувшей пустить в ход свои обезоруживающие женские чары. — О той суматохе, причиной которой ты являлась, все уже и думать забыли, можешь поблагодарить Барлимана при встрече, постарался он на славу.– чуть помедлив, ответил Боб. Девушка заметно расслабилась. — Тем лучше. Коня зови Ривом, рассчитываю, что не подведёшь. Пока не доводилось встречать тех, кто лучше справился бы с этим делом, чем ты. Прошу как следует позаботиться о нём, он устал с дороги. — чуть помедлив, она добавила, — Как, впрочем, и я. Хоббит согласно кивнул, рассматривая жеребца. — Ты знаешь, в этом деле я мастер. Помнится, в прошлый раз была другая кобыла. Мир ее праху. Ах, да, хочу тебя предупредить, если возьмёшься за заказы, смотри в оба. Уж больно дряной народ пошёл, завлекут, и думать про все забудешь.– добавил он, оглядываясь. Ответом ему была лишь тишина. Девушки в конюшне не оказалось. Тяжело вздохнув, Боб вернулся к своей работе.***
Как только человек ступал на порог «Гарцующего пони», его тут же подхватывал и увлекал за собой сумасшедший вихрь плясок, громкой музыки и пьяных выкриков уже изрядно развеселившихся посетителей. Здесь собирались путешественники из самых отдалённых уголков Средиземья, обсуждались самые последние новости, и каждый вечер выпивалось несметное количество пива, которое лишь сильнее раззадоривало буйный нрав гостей, которые стремились поскорее влиться в разговор и поделиться слухами, что были им известны. Порой столь буйное обсуждение приводило к нешуточным дракам, но в таком случае инициатива переходила непосредственно в руки хозяина заведения — Барлимана Баттербура. Последний не терпел беспорядка и быстро разнимал забияк, дабы те не мешали другим посетителям как следует наслаждаться пребыванием в его заведении. Как и у других мужчин из Бри, фамилия Баттербура была взята от растения — многолетнего травянистого Petasites hybridus (примеч. Petasites hybridus — мясистое растение с тяжелой цветочной головкой на толстом стебле и очень большими листьями), что вполне соответствовало его внешнему облику. Барлиман был невысок и толст, но, как то бывает с большой частью таких людей, слыл добряком с широкой душой. Ни один вечер не обходился без его присутствия, более того, он собственноручно принимал заказы, чем ещё больше располагал к себе посетителей. Так что, несмотря на расточительность хозяина, «Гарцующий Пони» процветал и ещё ни разу не уходил в убыток, с каждым годом привлекая все бóльшее количество клиентов. Ещё на входе девушку окутал дурманящий сознание запах дыма, что поднимался из трубок к самому потолку. Он проникал в лёгкие и щекотал ноздри. Глаза защипало. Нари, едва успев прикрыть ладонью рот, чихнула. Если верить легендам, искусство курения трубочного зелья возникло именно в Бри, а благодаря «Гарцующему Пони» оно распространилось и на другие народы Средиземья. Хоть девушка и являлась большим ценителем искусства во всех его проявлениях, такой род деятельности ей не симпатизировал, а сам запах вызывал лёгкое головокружение, заставляя морщить нос в сторону тех, кто чрезмерно увлекался этим занятием. Ей, как никому другому, было прекрасно известно, что, несмотря на весьма распространенные слухи о том, что курение имело положительное влияние на работу головного мозга, зелье само по себе никаких целебных свойств не имело и вызывало разве что зависимость. Но сейчас ей оставалось лишь смириться с неизбежным, курили здесь все: от мала до велика. Капюшон все ещё скрывал её лицо от любопытных глаз. Несмотря на сказанные ей раннее вещи, привлекать внимание по-прежнему не хотелось, а потому она поспешила поскорее подойти к стойке, где вертелась уже знакомая ей лысая макушка. Хозяин «Гарцующего пони» был увлечён разговором с одним из помещиков и уже хотел было выпить за здравие всех его многочисленных родственников, имен которых он, конечно, не знал, а если и знал, то не удосужился запомнить, как вдруг сквозь сплошной гомон до него долетела просьба клиента уладить не терпящие отлагательств вопросы. Барлиман со вздохом опустил кружку на стол и, мысленно прокляв все на свете, со сверкающей улыбкой повернулся к гостю, что по-свойски опёрся на стойку, дожидавшись, пока на него наконец-то обратят внимание. — Чем могу помочь? — начал он добродушно, — Желаете заказать гостиничный номер? Наше заведение готово предоставить все необходимые услуги: горячий душ, маленькую, но уютную комнату на одну персону, ужин.– он, оссекшись, наконец-то взглянул на человека, что подперев ладонью подбородок, скучающе водил пальцем по деревянной поверхности стола, ожидая, пока поток слов, исходящий из уст хозяина, исчерпает себя. — По крайней мере, услуги, которые может предложить «Гарцующий Пони» своим посетителям, мне уже давно известны. Но если в выше перечисленное теперь входит что-то за счёт заведения, я не премину воспользоваться великодушием хозяина. — внимательные глаза, что, несмотря на сочившийся из уст сарказм, оставались серьёзными, остановились на лице владельца таверны, напомнив ему о событиях семилетней давности, что уже давно покрылись пеленой забвения. Глаза Барлимана Баттербура округлились от удивления, когда он наконец признал в посетителе уже давно знакомую ему гостью. — Явилась-таки, а сколько лет-то прошло — не счесть! Опять пришла козни свои ведьминские строить? Коли не помнишь, в прошлый раз мне пришлось знатно постараться, чтобы замести за тобой следы. А если... – монологу мужчины так и не было дано завершиться на той эпичной ноте, которую он уже продумал и облюбовал в своей голове. В намерения уставшей девушки не входило выслушивание многочисленных упрёков, которые ещё сильнее ухудшили бы её моральное состояние, вследствие чего она просто перебила хозяина трактира. — Да, — бросила она слегка сухо. — За это прими мою самую искреннюю благодарность, но пойми правильно, переход через всю западную часть Средиземья отнял много сил. Единственное, что мне нужно — отдых и сытный ужин, который, я надеюсь, все так же прекрасно восполняет энергию. — К тому же, в убытке за доставленное беспокойство ты не остался, я отдала последние средства , чтобы ты замял те конфликты. — Нари обратила на Барлимана свой посуровевший взор с иссиня-черными синяками под глазами. Мужчина мгновенно проглотил всё, что несколькими минутами раннее рвалось наружу и понимающе кивнул, доставая из-под фартука ключ от номера. — Раз такое дело, держи. Уж какой остался, не обессудь, клиентов сейчас много, все разобрали. Ужин подастся через час, не опаздывай. Девушка кивнула и, взяв ключи, отправилась на поиски комнаты, которая должна была находиться неподалёку. Барлиман лишь тяжело вздохнул, проводив её взглядом. За эти годы она ничуть не изменилась. Он даже не заметил на её лице следы морщин. Время, так или иначе менявшее всех, кто ему встречался, словно было не властно над этой странницей. — Точно колдовством промышляет. — пробормотал трактирщик, передёрнув плечами, и повернулся к бочонку с пивом, щедро плеская напиток себе в кружку. Нари ничуть не преувеличивала, когда говорила, что её силы были на исходе. Добровольно оставлять себя без еды в течение нескольких дней, было очень непредусмотрительно. Девушка почувствовала лёгкую досаду. Она поступила слишком самонадеянно, не учтя возможные последствия, которые в другой ситуации могли стоить ей жизни. Нари вздохнула, тщетно пытаясь найти себе оправдание. Она определённо была вымотана дорогой и ночным кошмаром, а потому, не проанализировав ситуацию, совершила ряд ошибок. И даже сейчас она не может перестать размышлять над возможными исходами уже свершившихся событий и перестроиться на куда более насущные вопросы. Найти комнату, что была ей отведена, оказалось не так-то просто. Внутри самого трактира находилась общая комната, пара отдельных гостиных и множество спален, в том числе и несколько, располагающихся в северном крыле, устроенных специально для хоббитов: углублённых в землю, с круглыми окнами. Если она правильно помнила, ей нужна та, что находилась в восточном крыле. Наконец, спустя ещё четверть часа, Нари с облегчением рухнула на удобное кресло, что располагалось у самого окна. Она была готова поклясться, что уже не встанет с него. Но когда пришло время спускаться на ужин, девушка резким рывком, вызвавшим боль в суставах, заставила себя подняться. В планах было отужинать, принять горячий душ и, смыв с себя всю грязь, утонуть в мягких перинах до следующего утра. Не медля, она поспешила покинуть помещение и, заперев дверь на ключ, вернуться обратно в гостиную, из которой уже доносился аромат поданной на столы еды. Несмотря на поздний час, посетителей в «Гарцующем пони» ничуть не убавилось. Все по-прежнему сидели на своих местах, увлеченные разговором. Девушка проследовала к свободному столику, который находился чуть поодаль от остальных и, поблагодарив миловидную девушку, которая не замедлила принести ей долгожданный ужин, приступила к трапезе. Умело воспользовавшись ножом, она отправила в рот кусочек разрезанной на части говядины и зажмурилась от удовольствия. По телу разлилось приятное тепло. Жаркóе было приготовлено на славу. Небольшие картофелины в мундире, разрезанные на части, имели мягкую структуру и отличались чуть сладким привкусом, идеально сочетаясь с более крупными кусками говядины, что покоились в ароматном бульоне. Мясо полностью пропиталось специями, придавшими ему лёгкую остроту, отчего последнее буквально таяло во рту, приводя все её рецепторы в неописуемый восторг. Завершением, конечно, послужили ярко-рыжие ломтики хорошо пропекшейся моркови. Буквально через пять минут тарелка опустела, а девушка позволила себе удовлетворённо откинуться на резную спинку стула. Ужин удался, значительно подняв ей настроение. Возможно теперь она понимала разомлевших от тепла посетителей, которые не спешили покидать заведение. Вскоре её тарелку унесли и заменили на бокал красного вина. К нему девушка так и не притронулась, не желая портить свои впечатление об этом напитке. Может, пиво здесь и было отменным, но вино в этих краях не пользовалось популярностью, а потому готовилось не самым лучшим образом. Полумрак, тени, что отбрасывали на её лицо свеч, и уютная атмосфера заставили её задержаться, задумчиво наблюдая за тем, как переговариваются между собой посетители. Здешняя толпа пестрела разнобразием. Люди, хоббиты, закутанные, как она в плащи незнакомцы, — все были частью этого места. Нари вздохнула, погрузившись в свои мысли. Пальцы непринуждённо игрались с бокалом, в котором искрилась алая жидкость, по текстуре всегда напоминавшая ей кровь. Удивительно. В какой-то момент она, положив голову на руки, даже начала погружаться в дрёму, граничувшую с осознанностью всего происходящего, но сия умиротворённая идиллия была прервана появившейся у её стола фигурой, что на миг заслонила свет и доселе открывавшееся её взору пространство. Нари дернулась. Сон как рукой сняло. Незнакомец появился словно из неоткуда, что, вероятно, так и было, ведь она даже не почувствовала на своём лице лёгкие колебания воздуха, которые обычно сопровождали любое человеческое появление. Девушка схватилась за холодную рукоять меча, что висел у неё на поясе и, щуря глаза, попыталась разглядеть незваного гостя, что потревожил её покой. Испуг на её лице сменился растерянностью, когда глаза, в достаточной мере привыкшие к освещению, разглядели возвышающуюся над ней фигуру, оказавшуюся никем иным, как завёрнутым в серый плащ старцем. Сгорбленный от старости, но достаточно крепкого телосложения, широкоплечий. У него были длинные, покрытые сединой волосы, серебристая борода, густые брови и тёмные глаза, что таинственно блестели в лёгком полумраке. — Могу я присесть? — обратился он к девушке, указывая на стоящий напротив стул. Нари, не найдя слов, лишь кивнула, сделав приглашающий жест рукой. Пока старец присаживался и подзывал к себе хоббита, делая заказ, её глаза ни на секунду не отрывались от него, внимательно изучая внешний облик и пытаясь предугадать возможные мотивы, с которыми он к ней обратился. Мужчина, как и она, был явно нездешним, а потому и одет был весьма эксцентрично. На нем была остроконечная широкополая шляпа серого цвета, длинный плащ такого же оттенка, серебристый шарф и огромные чёрные сапоги. В руках он держал необычной формы посох, служивший ему опорой. Девушка не видела таких ранее. Не похожее на обычную палку дерево имело причудливую форму и на самой верхушке расходилось на множество ветвей, что, переплетаясь между собой, создавали довольно острый наконечник. Сам посох, предполагаемо используемый довольно часто, был прекрасно отполирован и почти не имел неровностей. Девушка нахмурилась и, отвлекшись от разглядывания необычного объекта, перевела взор обратно на старца, в ту же секунду столкнувшись с внимательным взглядом его тёмных глаз. Тот был оценивающим, словно незнакомец пытался решить, правильно ли он поступил, ввязавшись в беседу с юной особой, что, бросав на него хмурые и напряжённые взоры, пыталась разгадать причину его визита. Спустя ещё какое-то время молчания, девушка, не выдержав повисшей тишины, задала давно мучавший её вопрос. — С кем имею честь быть знакомой? — о чести судить было рано, однако она предпочла начать разговор вежливо. Старец, словно только сейчас очнувшийся от своих глубоких дум, мягко улыбнулся ей. Под его глазами образовались небольшие морщинки, придавшие его лицу уже куда более дружелюбный вид. — Как я мог позабыть, нам ведь не доводилось встречаться раннее.– Он сделал небольшую паузу, после чего продолжил. — Имя мне Гэндальф Серый, должно быть вы слышали обо мне хоть раз вовремя ваших долгих странствий по Средиземью. Среди простых людей ходят слухи, что вы, Роувен, изъездили весь Рохан в поисках исключительной редкости трав.– маг, тихонько посмеиваясь, заметил, — Но об этом я и сам знаю не понаслышке. Девушка чуть поджала губы и нервно затарабанила пальцами по поверхности стола. Разумеется, о странствующем волшебнике, что подбивал людей на всякого рода приключения, после которых мало кто возвращался в живых, ей было прекрасно известно, ровно также, как и про его феерические шоу с огнём и фейерверками, на которых сама Нари мечтала хоть раз побывать, дабы убедиться, так ли они прекрасны на самом деле, как описывают их некоторые. Блеск и предчувствие чего-то необычного, из ряда вон выходящего, что промелькнули в её карих глазах, не ускользнули и от волшебника, внимательно следившего за её реакцией. Похоже, он остался вполне доволен произведённым впечатлением, так что объясняться на словах ей не пришлось. — Дайте угадаю, это ваш взгляд я почувствовала тогда, у «Гарцующего пони»? — Гэндальф чуть склонил голову. — Значит, о моём тайном посещении Бри знали наперёд. Я никому ничего не сообщала. — Так совпали обстоятельства. В мои намерения не входило отслеживание вашего маршрута, Леди. Но, раз уж так вышло, не могу не предложить вам отправиться в путешествие, цель которого, вполне вероятно, может вас заинтересовать. — тон Гэндальфа приобрёл небольшую вкрадчивость, что, конечно, незамедлительно было отмечено девушкой. Выпрямив спину и облокотившись двумя руками на стол, скрещивая между собой пальцы, она чуть подалась вперёд, готовая внимать сказанному. Гэндальф назвал её вторым именем, что было дано ей эльфами, а также знал, куда она держала путь. Было это случайностью или нет, её не слишком волновало. Куда любопытнее было узнать, о чём ей хотели поведать. — И что же это за предложение? Маг не спешил начинать, а Нари, поразмыслив, уже понемногу начала осознавать, что с выводами стоило немного повременить, и на деле всё было не так просто, как она предполагала, а потому ждать чего-то хорошего от предложенного ей определенно не стоило. Гэндальф вытащил из складок своего плаща изящной работы трубку и к великому неудовольствию девушки неспешно задымил. Разговор пошёл издалека. — Уж не знаю, довелось ли вам хоть однажды слышать о таком плачевно известном событии, как падение Эребора, королевства гномов, что находилось в северо-восточной части Рованиона и к западу от гряды Железных холмов. — Довелось. — ответила Нари. — Когда-то очень давно отец рассказывал мне о драконе Смауге Золотом, который, прослышав о богатствах Эребора, внезапно напал на королевство и исстребил большую часть народа, что там проживал. Гэндальф одобрительно закивал. — Многие из гномов погибли в тот день в огне или были съедены, однако, большинству всё же удалось спастись, благодаря чему была сохранена родовая линия Дурина. Девушка по-прежнему не понимала, зачем был весь этот разговор и к чему волшебник так настойчиво пытался её подвести. — Дракон же, изгнав обитателей Горы, заполз в созданный гномами лабиринт и залёг там на груде сокровищ. С того времени ни одно живое существо не отважилось проникнуть в Эребор. — Гэндальф, закончив свой рассказ, выдохнул несколько идеально ровных колечек дыма, что, перелетев через весь стол, распались прямо перед лицом девушки, заставив ту закашляться и быстро замотать ладонью в попытках разогнать дым. — Гномы не смирились со своей участью, многие хотят вернуть свои чертоги и освободить их от драконьего гнёта. Прошло много времени, и сейчас один из них — сын Траина II, король гномов Синих гор и прямой наследник Эребора, хочет возглавить поход, дабы вернуть свой дом. Нари замерла. Осознание, в какую передрягу её хотели ввязать, заставило её передернуться. Лицо посерело. Она медленно перевела взгляд на того, в чьих интересах было предложить ей подобное приключение. — Тогда, должно быть, вы учли, к кому вы обращаетесь с просьбой составить компанию гномам, что из покон веков были не в ладах с эльфами и им «подобным». Ее негодование не было беспочвенным. Уже в течение долгих десятилетий Нари скиталась по миру в надежде, что однажды и ей будет суждено обрести свой дом. Но годы шли, а старость так и не коснулась её лица, что, конечно, не укрылось и от людских взоров. А как известно, людям свойственно бояться и ненавидеть всё, что выходит за рамки их понимания. Союз между двумя, пускай и похожими расами, не приветствовался ни у эльфов, ни у людей, у коих был равнозначен пожизненному клейму. Необходимость перемещаться с места на место всё росла, пока не вошла в привычку. Везде чужая, ото всюду гонимая, не имевшая конечной цели своих странствий. Никто. Нари неровно выдохнула, попытавшись вернуть свои мысли в прежнее русло. — То, что вы предлагаете, невозможно. — отрезала она. — В этом мире нет ничего невозможного, Леди. С Торином я знаком, скажу больше, это поход был затеян именно мной. И мне не составит большого труда уговорить его повременить со своими давними обидами, которые он затаил в глубинах своей души. Но девушку не интересовало ни имя гнома, с которым, по мнению волшебника, ей обязательно предстояло столкнуться, ни его мотивы, ни даже тот факт, что, согласившись, она совершит благое дело. — Нет! — Гэндальф приподнял бровь. Девушка, осознав, что её ответ прозвучал несколько эмоционально, и она переборщила с тоном, добавила уже более спокойно. — Не стоит, поверьте. В мои планы не входило выяснение отношений с представителями других рас, попытки отвоевать у огнедышащего дракона залы с несметными сокровищами…– Нари устало выдохнула. — Если вам угодно, поищите кого-то другого. Это было на неё не похоже. Ещё ни разу она не отвергла столь уверенно предложение отправиться в захватывающее путешествие, которое, помимо всего прочего, сулило неплохую прибыль при его удачном завершении. Сердце тоскливо сжалось. Постоянные странствия сделали из неё человека нелюдимого, пытавшегося найти утешение в одиночестве и остро реагировавшего на любые попытки окружающих задеть её самолюбие, лишний раз упомянув столь ненавистное происхождение. Если за всё это время она не смогла добиться понимания двух сторон, что породили её, что уж говорить о заносчивых гномах. На лице старца не трогнул ни один мускул. Спустя некоторое время, он понимающе склонил голову. — Раз моё предложение не смогло зажечь в вас ту самую искру, что теплится в душах тех, кому предначертан этот путь, не буду более задерживать вас, Леди. Нари моргнула. Со стороны волшебника не последовало ни уговоров, ни попыток найти компромисс. Смиренное согласие — меньшее, на что она рассчитывала. Девушка досадливо отвела взор. С другой стороны, никто не был обязан просить дважды. Она приняла пускай и слишком поспешное, но твёрдое решение и сейчас сама же не понимала, отчего внутри с каждой секундой развергалась всё большая и большая пустота. На фоне по-прежнему играла весёлая музыка, которая всё никак не могла попасть в ритм одолевавших её сомнений. Она смотрела на сидящих в зале в упор, но словно не видела их. Отчего же ей кажется, что она допустила какую-то важную ошибку? На неё снова нахлынуло чувство непонимания собственных желаний. Нари резко поднялась из-за стола и, бросив потускневший взгляд на тени, лихорадочно носившиеся по стене, так и не попрощавшись, направилась прочь. Голос Гэндальфа остановил её в нескольких шагах от лестницы, ведущей на второй этаж. — Если передумаешь, завтра же на рассвете скачи в Шир. Вечером, в одной из хоббичьих нор, носящей имя «Бэг Энд», состоится собрание, на котором будут присутствовать все участники похода. Нужная дверь будет помечена знаком, его не перепутать ни с чем иным. — сердце девушки ускорило темп. — Ты найдёшь ответы на многие вопросы. Когда Нари обернулась, волшебника уже не было. Он исчез, затерявшись в толпе, оставив девушку наедине со своими терзаниями. Если бы не круглые кольца дыма, что клубились над столом, она бы подумала , что их разговор был не более чем плодом её воображения. Нари устало потёрла глаза и, нахмурившись, поспешила подняться на второй этаж, подальше от раздражающе-монотонного шума, который сбивал мысли, мешая сосредоточиться. По телу пробежал лёгкий холодок, когда ткань её одежд, медленно соскользнув на пол, упала к ногам, обнажая стройное тело. Девушка неспешно опустила сначала одну, затем другую ногу в горячий чан с водой, от которой поднимался пар. По телу разлилась приятная истома, какая бывает, когда доселе напряжённые мышцы расслабляются, вызывая лёгкую, но столь долгожданную боль. Нари, резко втянув сквозь зубы воздух, выдохнула, целиком погружаясь в воду. Деревянные, видать недавно вырезанные бортики чана, усыпанные маленькими занозами, оцарапали спину, оставив на ней небольшие красные полосы, на что она лишь улыбнулась. Зачерпнув ладонями как можно больше воды, она поднесла её к лицу и разъединила пальцы, позволяя струям медленно скатываться по её щекам, шее, очерчивать ключицы, а затем, соскользнув в ложбинку между грудей, с тихим всплеском, возвращаться обратно в чан. Полностью предаться столь долгожданному удовольствию ей, в прочем, не удалось. Мысли о предстоящей встрече ни на секунду не покидали её голову. В этот раз никто и ничто не имело власти над её решением. Выбор за ней, как то и заметил Гэндальф. От этого становилось в разы тоскливее. В том, что их встреча — событие знаменательное, не было и тени сомнений. Сон, что посетил её в ту же ночь, указывал на праведность этих выводов. Значит, определиться нужно не медля, ей и без того уже предоставили дополнительное время на размышления. Это стоит расценивать, как ещё один шанс, посланный свыше. Она может всё исправить, отправиться на встречу, не взирая на давние конфликты с гномами, коих ей будет надобно сопровождать до самого конца. Всё упиралось в то, готова ли она поступиться своей гордыней и внести в свою жизнь толику оживления, разрушив часть своих принципов. Если она ступит на этот путь, дороги назад уже не будет. Когда девушка, спустя четверть часа, вылезла из воды, её сердце было преисполнено твёрдой уверенностью. Решение было принято.