Из семян клубники вырастают розы

В этом маленьком закутке, словно в пещере, было тихо и спокойно. Лишь фитиля свечей подрагивали. Мерлин чувствовал чужое тепло, доверчиво прижатое к боку, и глубоко дышал, желая, чтобы легкие наполнились лишь только ароматом бастет. Его бастет. Волшебник повернул голову, почувствовав, что Фрея зашевелилась. Теперь маг улыбался, глядя прямо в глаза. Голубые, словно озеро Авалон — теперь Мерлин совершенно точно хотел утонуть в этом омуте, не противиться ему. Фрея была столь потрепана и бледна, и волшебнику лишь сильнее уберечь, спрятать далеко в горах. И чтобы на хрупких светлых руках больше никогда не красовались кандалы — подарить браслеты. Мерлин почувствовал на своих губах тёплое дыхание и, не выдержав, прижался к тёплому рту. Поцелуй вышел невинным, столь быстрым и неумелым, настолько, что маг почувствовал несправедливость и вновь уткнулся в чужие открытые губы. Фрея, казалось, улыбнулась, неискушенно отвечая на столь же неумелую инициативу. Бастет протянула руки, заключив Мерлина в объятья. Теперь, волшебник мог почувствовать сполна трепещущее тело, прижать к себе за талию и, наконец, поцеловать по настоящему глубоко. Фрея лишь тихо выдохнула в поцелуй. Легкий холодок пробежал по спинам возлюбленных, и они, наконец, смущенно оторвались друг от друга. Мерлин глубоко вздохнул, ткнувшись в плечи бастет. Пальцы, словно завороженные, сами потянулись к тонким ключицам, огладив их. Фрея дрогнула, подалась вперед. Волшебник, нерешительно, всё ещё не подняв головы, словно рассматривал открытую кожу кончиками пальцев. Аккуратно, миллиметр за миллиметром, как будто вырисовывая узор, который обязательно сложится в простое, неказистое «люблю». Фрея аккуратно отстранила Мерлина и поддерживающее улыбнулась, притянув мага для очередного поцелуя. Пока что терпкого, сладкого, нежного. Но скоро он окрасится цветом страсти и желания. Теперь, почувствовав, что тоже желанен, волшебник аккуратно потянул платье вниз. Хотя, на самом деле, маг хотел разорвать его, но лишь для того, чтобы одеть в самые дорогие шелка. Мерлин смущенно улыбнулся, уловив столь же сконфуженную улыбку Фреи. И на душе вдруг стало легче. Ладони скользнули по коже и сжали груди. Мягкие, теплые. Рядом стучало заполошно сердце, внутренности мага тоже взбаламутились, и магия непривычно затрепетала в такт чужому сердцу. Бастет тихо простонала что-то — и лишь тогда Мерлин осмелился посмотреть прямо в глаза. Фрея смущенно потупилась, скользнула по чужой ладони и наклонилась, поцеловав её. Волшебник прильнул к шее, покрыв её касаниями губ. Легко, скоро. Мерлин опустился слегка и уткнулся носом в сосок, потёрся о него щекой и, наконец, захватил в рот. Фрея крепче ухватилась за запястья, изредка постанывая. Она, неторопливо, слегка подрагивая, уложила чужую руку ближе к лону, и сама запустила ладони в чужие штаны, стягивая. Мерлин прижался пальцами к мокрым губам, слегка ошарашено оглаживая их. В голове тихо звенели колокольчики, от жара и смазки, стекающей по бедру. Волшебник судорожно вздохнул, и бастет повторила его же вздох. — Фрея, — тихо прошептал Мерлин и прижался плотью к девичьему лону, горячему, слегка трепещущему — бедра сами двинулись, лишь чуть надавливая. Фрея тихонько вскрикнула и отвела взгляд. — Больно, — тихо прошептала бастет, потянулась к чужому уху и укусила его, словно в отместку. А маг, словно завороженный, потянулся за поцелуем, окончательно втолкнув плоть внутрь. Горячие стенки сжались, и волшебник потерянно простонал, впившись в чужое плечо зубами. Инстинкты подсказывали сразу — резко и жестко, но женщина под ним была хрупкой и нежной. Туман слёз в голубых глазах видеть не хотелось. Он всё ещё был глубоко внутри, а Фрея всё ещё смотрела в упор. Глубокие первые чувства вспыхнули искрой, что разожгла пламя. В голубых, словно озеро Авалон, не отражалось ни капли страха. И Мерлин, вконец забывшись в чужом жаре, судорожно толкнулся в первый раз. И хаотично, неритмично задвигал бедрами. Пальцы впились в бёдра, сжав их до синяков, и притянули к себе. Естественная смазка хлюпнула, протянувшись ниточкой между тел. Густые волоски чуть кололись, заставляя Мерлина прижиматься сильнее, толкаться глубже. Тихий стон вырвался у них в унисон, отразившись о стены пещеры. Мерлин прижал разгоряченное тело к себе, собирая с чужой спины бисеринки пота, уткнувшись в смоляные волосы. Запах стылости почти попал — теперь его заменил новый. Аромат страсти и взаимного желания. Капельки воды с потолка падали на разгоряченную грудь Фреи и она с каждой новой каплей сжималась — лишь сильнее, подталкивая Мерлина к краю. И в голове билась лишь одна мысль: Бастет. Его милая бастет. Волшебник, глядя в желанное, красивое лицо, искаженное наслаждением, словно наяву видел яркое тихое озеро, поляну, усыпанную цветами и горы — высокие, достающие до неба. В груди что-то нестерпимо затрепетало, затопило и стукнуло. Волшебник больше не мог сдержаться — с последним толчком он излился в тёплое лоно. Золотой всплеск магии бесконтрольно вырвался вслед за утихающим наслаждением и обратился нежными лепестками роз. — Как красиво, — тяжело дыша, прошептала Фрея. Её зардевшие щёки порозовели ещё больше — со столь детским восторгом она смотрела на разлившуюся прудом магию. — Я действительно желаю быть с тобою, — аккуратно прошептал Мерлин. Фрея засмеялась — тихо, немного с хрипотцой. — Я тоже, Мерлин. Я тоже. Мерлин не знал, почему на языке вертелось горькое послевкусие, вместо сладкого томления. Но он мог лишь крепче прижать свою бастет к себе.