save me

Поступать правильно. Блюсти мораль. Помогать нуждающимся и не бояться разбиться. Кодекс, в котором нет места такому понятию, как ненависть. Но ненависть есть — отчетливая и удушливая. Мрачные сумерки сгущаются над окраиной мрачного Готэма, словно принадлежат этому городу — городу, который по полному праву заведует такими словами как «черный» и «холод». Тут нет места ярким солнечным лучам и ярким цветам. Но тем не менее Супермен здесь, в своем красно-синем костюме, что неестественно выделяется на фоне Готэмского пейзажа. Он здесь — парит в воздухе, в застывшей позе со скрещенными на груди руками. И ненависть струится по его венам, затуманивая взор. Ниже, на темной крыше одного из непримечательных домов, находятся двое: один — в черном костюме, статный, словно вымощенный из стали, крепкий и жилистый, уверенно стоящий на ногах; второй — неуемный, словно скрюченный, ехидный и без устали крутящийся вокруг первого, что-то неустанно нашептывающий в очевидном экстазе от слов, скрывающихся с его обветренных ярких губ. Самый главный раздражающий фактор — то, что первый слушает второго. Мерзкого и склизкого. За версту пахнущего безумствами. Он слушает. — Тебе пора назад в Аркхем, — решительно. — Милый, ты же знаешь — это, как и всегда, ненадолго, — усмешка. Короткий удар в висок, и второй падает без чувств. Его легко сгружают на крепкое плечо — и, кажется, проходит всего несколько быстрых секунд, как передают органам правопорядка. Супермен спускается с приходом тишины на неизменную крышу, где остается лишь один силуэт. — Бэтмен, — немногословное. — Супермен, — отбивающее. Они глядят друг на друга некоторое время. — Снова сбежал? — бессмысленный вопрос с явным ответом. — Как видишь, — недовольно брошенное. Бэтмен отводит взгляд в сторону, полуотворачивается, крепко стискивает зубы. Супермен щурит глаза. Ненависть витиеватыми полосами скользит под кожей, она почти материальна — окутывает разум. Супермен — выдуманная личность. Сильный и бесстрашный, держит спину ровно и не совершает ошибок. Высокоморальный и праведный пришелец с другой планеты, и он не может быть иным, чтобы не быть угрозой. Этого и не нужно. Кларк Кент же, напротив, порой неловкий и стеснительный, добросовестно выполняющий стандартную человеческую работу. Носит нелепые бесполезные очки и кипы бумаг, очаровательно улыбается и застегивает рубашки на все пуговицы. Но и эта личность выдуманная. Сам он — где-то между. С безусловным добавлением некоторых иных чувств, что не присущи ни Супермену, ни Кларку Кенту. Например как эта жгучая ненависть, волнами струящаяся под кожей. С оппонентом ситуация не лучше. Бэтмен — ночной страж Готэма, безапелляционный и наводящий страх на всю беспринципную преступность. Скрывается в тени с ровно бьющимся сердцем и едва различимым дыханием, действует без промахов и разбирается одним точным ударом. Ему нет дела до низших желаний людей. Брюс Уэйн, напротив, миллионер, живущий на широкую ногу, сорящий деньгами и не знающий им цены. Он сногсшибательно улыбается, подмигивает дамам и с сарказмом отвечает на любой каверзный вопрос, не задумываясь и не придавая значения. Сам он, опять же, где-то между. Словно всю жизнь существует необходимость переходить от одной личности к другой и обратно. Бесконечный круг, созданный для общественности. — Почему он тебя так интересует? — непрошенный вопрос сам слетает с губ. — Не твое дело, — резкий ответ. Бэтмен глядит на Супермена тяжелым взглядом. Право, грудь Кларка трещит по швам, не в силах преодолеть. Он сильнейший и может поднять все, что угодно — во всей Вселенной не существует предмета, что он не смог бы, вжавшись ладонями, возвысить над головой. Но не этот взгляд. Бэтмен испаряется в ночи. Супермен легко скрывается в туманном небосводе. Если упростить до нелепого, выходит следующее: Супермен любит Бэтмена и ненавидит Джокера, Бэтмен любит Джокера и ненавидит Бэтмена, Джокер любит Джокера и ненавидит весь мир. Еще один, верно, бесконечный цикл — Джокер в очередной раз сбегает из Аркхема, устраивает бунт и заварушку. Безумно смеется, раскинув руки в разные стороны, и тепло встречает Бэтмена, обхаживая Уэйна со всех сторон, словно тот — единственная причина, по которой он сбежал и присутствие которого ждал до дрожи в коленках. — Чертов безумец, — рычит Бэтмен. Бьет наотмашь, но Джокер легко ускользает от удара. — Моя милая ночная мышка, — щебечет соловьем. — Ты так рад меня видеть! Еще один удар — целенаправленно или случайно — пролетает мимо, и крепкий кулак оставляет на бетонной стене витиеватые трещины. Боль отзывается приятным и, главное, необходимым итогом. Джокер двигается танцем — легким и театральным. — Сколько еще невинных жизней ты собираешься загубить? — глухой хрип. Очередной промах на развороте. — Невинных не существует, — широко улыбается Джокер. На этот раз Бэтмен не промахивается, и Джокер отшатывается, довольно растирая кровь на губах. — Не тебе решать их судьбы, гребаный ты фанатик! Джокер легко, подобно кошке, проскальзывает вперед, ловко подбираясь к Бэтмену. Сокращает дистанцию и ведет холодной рукой по челюсти Брюса, заглядывая в черные блестящие глаза темного рыцаря. — Не ночной мышке Готэма указывать мне, что делать. Ты бессилен, признай. Ты не можешь меня убить — не можешь никого убить. И потому я возвращаюсь — и всегда буду возвращаться, — мажет окровавленными губами по скуле Уэйна, оставляя на ней яркие алые следы. — Ты здесь, и я здесь — иного исхода не существует. Бэтмен вздрагивает, крепче сжимает кулаки и скручивает громко смеющегося Джокера. Супермен издали наблюдает, силой сдерживая разрушительные лазерные лучи. Спустя несколько часов Супермен бесшумно спускается в Бэтпещеру, где и находит Брюса — все еще в костюме Бэтмена, но уже без маски и перчаток, в компании пустых бутылок и со стаканом янтарной жидкости в руке. Уэйн покачивает его, бездумно глядя перед собой. И Кларк останавливается, не спуская с Уэйна взгляда. — Рано или поздно это закончится, — говорит Брюс. — Или он убьет меня, или я его. Иначе быть не может. Цепкое отчаяние, витающее в воздухе, накрывает и Кларка. Бэтмен не может совершить убийство — это сотрет все границы. Между добром и злом, между тяжестью совершенных преступлений — кто заслуживает смерти, а кто нет? Если один получил по заслугам — получит и другой. Исчезнет черта. Но также Бэтмен не может вечно отпускать Джокера, потому что запирать его в психбольнице равнозначно отпускать вновь творить злодеяния. Брюс в отчаянии — вязком и давящем. И Кларк подается вперед — присаживается напротив, обхватывает щеки теплыми руками и вынуждает заглянуть в глаза. — Ты не должен, — говорит Кларк. Брюс опускает руку поверх руки Кларка, мягко поглаживает. — Должен, — говорит он. — Кто-то должен, и это всегда я. Кларк морщится. — Не твоя вина, что они не могут запереть его как следует. — Джокер изворотливый, — вздыхает Брюс. — Он всегда находит лазейки. — И ты всегда отправляешь его назад. — Этого недостаточно. — Достаточно, чтобы не разрушить себя. Брюс жмурится, после заглядывает в светлые глаза Кларка и впервые за весь чертовски длинный день чувствует облегчение. Отчаяние отступает — дышать становится легче. И теперь уже он подается вперед — накрывает губы Кларка своими, обхватывает ладонями затылок и тянет на себя. Кларк поддается — благоговейно склоняется, целует в ответ, утопая в горьком алкоголе губ Брюса. Кларк вносит порядок в разум Брюса, разворошенный безумием Джокера. И порядок — это правильно. Порядок возвращает на место принципы и мораль, самоцель и осязаемые границы. Джокер вносит лишь хаос. Однако именно этот хаос делает Бэтмена свободным.