The Reaper

      Промозглой осенней ночью Кнуд в очередной раз не мог заснуть. Его взгляд равнодушно изучал застланный дымкой облаков мутный лунный диск, а мысли были где-то далеко. Огонь в камине давно погас, однако прислугу король уже отослал. С огнём или без, его руки были обыкновенно холодны. Инеем обратился и некогда мерцающий блеск голубых глаз. Лёд сковал его тело и душу. Он не испытывал ни страха, ни сожалений – все его чувства сводились к незамысловатому понятию «пустота». Всё, что ни делал, не являлось отражением его намерений или желаний. Его действия руководствовались волей короны, а он – лишь её раб.       Заслышав характерный потусторонний шелест в темноте своих покоев, он тяжело вздохнул, горько ухмыльнулся сам себе и повернул голову на звук.       – Так и не дадите мне насладиться уединением, король Свен?       Привычного ехидного смеха не последовало. Вместо него послышались шаги.       – Да вы, погляжу, упиваетесь своим одиночеством, милорд.       Голос, что прорезал сознание Кнуда, не принадлежал его отцу. Однако это был хорошо знакомый ему голос. Он подскочил с места и затаил дыхание.       – Вы порядочно возмужали, ваше величество.       Из темноты показалась высокая фигура. Когда она вошла в сегмент блёклого лунного света, можно было безошибочно констатировать, что ныне явился не кто иной, как Аскеладд.       Кнуд не нашёлся, что сказать – так был ошеломлён. Он лишь уставился на своего гостя широко распахнутыми неподвижными глазами.       – Теперь ни у кого и мысли не возникнет принять вас за девицу, – продолжал Аскеладд.       Он остановился в паре шагов от обескураженного правителя и одарил его ироничной улыбкой, в которой прослеживалась некоторая теплота.       – Вы стали великолепным королём, чей лик так гармонирует с сиянием короны.       Опомнившись, Кнуд наконец совладал с изумлением и хрипло проговорил:       – Ты сделал меня королём... Ты сделал всё для меня.       Всё та же улыбка в ответ.       – Однако, получив эту власть, я стал рабом сопутствующих… обстоятельств.       – Вы о бескрайнем одиночестве, о том холоде, что убивает вас изнутри?       – Для тебя я открытая книга, – усмехнулся Кнуд.       – Потому я и здесь, – прошептал Аскеладд и сделал два шага ему навстречу, – я здесь, чтобы вдохнуть в вас жизнь-…       – Которую я же и забрал?       Голос Кнуда предательски дрогнул.       Аскеладд не ответил, лишь склонил голову и смерил его снисходительным взглядом.       – Я сам отдал её, да и не пристало его величеству о таком беспокоиться – на войне все средства хороши, я сделал это без сожалений. А ныне желаю лишь украсть у судьбы ещё несколько мгновений наедине с вами.       Этот проникновенный голос всецело завладел сознанием Кнуда. Ему было всё равно, кто или что перед ним. Когда же ладонь Аскеладда легла на его лицо, он замер. Его поразило неожиданное ощущение прикосновения: оно было тёплым, ласковым, осязаемым.       – Ты не призрак…       – Для вас я буду кем угодно, мой при-… мой король.       – Пусть, – возразил Кнуд, – можешь звать меня принцем. Мне приятны эти слова из твоих уст.       Он коснулся ладони Аскеладда на своей щеке.       – Когда ты так ко мне обращаешься... это возбуждает.       Он испытующе заглянул в глаза напротив. Словно ему в ответ, в них полыхнуло пламя.       – Отдадите ли вы мне какой-нибудь приказ, мой принц?       Кнуд выдержал паузу, не отводя взора. Кто знает, что было в тот момент в его мыслях, когда с уст спорхнуло бескомпромиссное «поцелуй меня».       Исполнение последовало незамедлительно. Аскеладд на вдохе примкнул к его губам с влажным, несдержанным поцелуем. Головокружительная страсть охватила Кнуда, он яростно отвечал, руками обхватив широкие плечи перед собой. Поцелуй становился глубже, объятия крепче. Король явственно ощущал, как тело и душа начали плавиться, точно ледяная скульптура под славным весенним солнцем.       Он перехватил руки, что удерживали его за талию и плечо, и положил себе на грудь. С нажимом провёл их ладонями вниз, по животу, а достигнув бёдер, прихватил край рубахи в недвусмысленной просьбе коснуться его кожи. Аскеладд отстранился ненадолго. Лицо Кнуда заметно посвежело: скулы и губы разгорячённо полыхали, глаза блестели, а растрепавшиеся волосы смягчали доселе чёрствый образ.       – Не останавливайся… – чуть не взмолился король, что из его уст являлось приказом.       – Да, милорд.       Аскеладд коротко поцеловал его в основание челюсти и запустил руки ему под рубаху. Поцелуи последовали вдоль шеи, ладони по животу и груди. Вскоре, рубаха была стянута и отброшена прочь за ненадобностью. Однако ночной холод не страшил Кнуда – неистовый жар разошёлся по всем его венам и проник в самое сердце. Неведомое ему, невообразимое ощущение.       – Идём, – прошептал он, разорвав очередной сладкий поцелуй, и потянул Аскеладда за собой.       Кнуд сел на постель и вальяжно откинулся назад, упершись руками, затем исподлобья бросил на своего вассала манящий взгляд. Слова излишни, с довольной полуулыбкой тот опустился на колени между разведенных ног своего принца, распустил шнуровку на его штанах и начал ласкать его рукой.       – Вас может удовлетворить любая девица, какую только пожелаете, но отчего ж я вижу в ваших глазах такой голод?       Кнуд сбивчиво дышал, будто каждое слово давалось ему через силу.       – Ещё ни разу я не испытал наслаждения... Пытаюсь забыться иной раз, но жар ночи так скоро рассеивается, а наутро постель так холодна… И пустота внутри.       Он выдохнул в голос, как только губы Аскеладда сомкнулись вокруг его возбуждённой плоти.       – Ах… это неповторимо, – пробормотал король, запрокинув голову и всецело отдаваясь ощущениям.       Он понимал, дело не в мастерстве, а в том, кто доставлял ему в этот момент удовольствие. Ещё несколько лет назад, будучи спасённым этим человеком в его корыстных целях, юный принц отметил для себя, что не питает к нему ни презрения, ни отвращения, ни ненависти. То было нечто, что он бы скорее охарактеризовал как восхищение. Чтó в Аскеладде впечатлило его, не поддавалось тогда словесной форме. Сейчас же, он ясно понял – всего лишь сама суть этого человека. Его восхищало всё, что он делал, и то, как именно.       – Ваше тело бесподобно, – промурлыкал Аскеладд.       Он обхватил ладонью ствол Кнуда у основания и прошёлся взглядом по его торсу снизу вверх. Крепкие мышцы живота напряглись, удерживая корпус в полулежачем положении; на обнаженной, часто вздымающейся груди выступили капельки пота; выгнутая назад шея так и манила, хотелось вонзить в неё клыки и испить горячей крови. Не в силах противиться соблазну, Аскеладд приподнялся и впился в кожу возле сонной артерии крепким поцелуем. Король коротко вздохнул, рукой машинально ухватив его за волосы на затылке, когда его язык властно заскользил от самых ключиц по шее до самой мочки уха, которую затем он прихватил зубами. Кнуд протяжно выдохнул в голос. Его частое и несдержанное дыхание волновало Аскеладда своим преступным очарованием, хотелось слушать эти звуки ещё и ещё.       – Мне нужно больше.       Кнуд отвёл рукой лицо Аскеладда, чтобы посмотреть ему в глаза.       – Сделай это.       – Вы не шутите?.. – несколько смешался тот, понимая, чего от него хотят.       – Ляг на кровать, – последовал приказ.       Низкий томный полушёпот будоражил все чувства. Возражать негоже, мужчина послушно выполнил приказ, попутно сняв с себя рубаху.       Взять в постели самого короля представлялось одновременно безумным, немыслимым и страшно заманчивым. Тем временем, Кнуд скинул с себя штаны с бельём, предаваясь объятиям студёного ночного воздуха, буквально сгоняющего пар с разгорячённой от вожделения кожи.       Аскеладд, любуясь видами, распустил завязки на своих штанах и приспустил их, обнажив своё возбуждение.       – Прошу, – приглашающе молвил он.       Кнуд, неспешно ведя ладонью по своей груди, животу, ниже и ниже, опустился одним коленом на кровать, перекинув второе через бёдра Аскеладда.       – Простите мою грубость, но… – начал тот.       – Гм?       – В когда-нибудь были с мужчиной, ваше величество?       В ответ последовала усмешка.       – Нет.       – Тогда процесс может оказаться весьма болезненным.       – Плевать.       После недолгой, какой-никакой подготовки, Кнуд попытался опуститься на твёрдый орган, неминуемо столкнувшись с сильным сопротивлением со стороны своего тела. Тупая, тянущая боль взяла своё, вынудив его чуть ли не зарычать.       – Полегче, ваше величество, если перестараетесь – вообще ничего не получится.       С этими словами Аскеладд взял его ствол в свою ладонь и стал плавно водить ею вверх-вниз, чтобы возбуждение не сошло на нет из-за боли. Стиснув зубы и запрокинув голову, с очередным хриплым стоном Кнуд опустился ещё немного. Наконец справившись с болезненным дискомфортом, он начал постепенно двигать бёдрами. Неспешные ритмичные движения и поскрипывание деревянной кровати им в такт, часто вздымающаяся грудь мужчины под ним и ласковое тепло его рук, нехарактерные звуки собственного голоса и сбивчивого дыхания… Сама обстановка обостряла чувствительность и нагнетала возбуждение молодого короля, отчего он полностью отпустил себя. Распалённый, он наслаждался новыми ощущениями через физическую боль, которая не то что не мешала ему получать удовольствие – она его усиливала. С такой болью, в отличие от душевных терзаний, можно совладать. К ней можно привыкнуть.       – Сильнее, Аскеладд, сильнее!.. глубже...       – Как пожелаете, мой принц...

***

      Ледяной порывистый ветер с силой ударил в окно. Кнуд открыл глаза. Его окутывала промозглая стужа осенней ночи. Огонь в камине давно погас. Единственной компанией ему был застланный дымкой облаков мутный лунный диск, что безучастно наблюдал за его беспокойным сном.