Абрикосовые сны

— Просто… Покажите ему этот журнал. Ох, это должны быть вырезки из газет, фотографии или открытки — он совсем разучился читать, и воспринимает мир как абстракцию в отрыве от бессмысленных для него букв. Если вам нужно больше времени, то постарайтесь привлечь его внимание, имитируя его… Звуки. То, что он считает своей речью. Мне же не надо объяснять всё досконально, не так ли? Жан Викмар делает несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь не сорваться в очередной раз. Разговоры не злят его, как можно подумать при полном отсутствии эмпатии, а будто крюками растаскивают на части, подцепляя собой края так и не заживших ран. Не нужно быть экспертом в области психологии, чтобы заключить, что ему больно об этом говорить. Он объясняет, как взаимодействовать с Потоком сновидений только потому, что сам не может находиться с ним ни наедине, ни в чьём-то сопровождении. Это слишком личное. Человек рядом кивает, бегло исследуя распечатки со сведениями. Рассуждения Гарри, впечатления его коллег, дозировки препаратов, пара вырезок из энциклопедии. Сам Дюбуа определённо оценил бы этот хаотичный набор информации, если бы не являлся тем, что теперь можно только описывать, да и то — безуспешно. Согласно данным, сознание постепенно было вытеснено из тела наркотиками и алкоголем, или их смесью, или невыносимой тоской — Гарри, когда ещё мог изъясняться более-менее понятными фразами, путался в своих показаниях. Врачи вели записи, чего и сколько он принял — останавливать эксперимент Дюбуа над самим собой было уже бессмысленно, и они просто смотрели, как некогда пытливый разум растворяется в потоке почти вечных снов. Его тело менялось тоже. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: В отличие от популярного поверья, многие акулы весьма малых размеров. Лишь некоторые виды на самом деле охотятся на людей… Но эта акула действительно большая и когда-то занималась охотой. Не ради удовлетворения голода, но потому, что это являлось её целью. Вне зависимости от того, что говорят люди, отличительной чертой акулы являются её сильные челюсти и зубы. Челюсть акулы могут сжиматься с силой в двадцать раз превышающую силу взрослого человека. Также, её зрение и обоняние крайне развиты, что позволяет ей с лёгкостью находить свою жертву. Вот как акулы и стали самыми опасными хищниками океанов. Эта акула сильно ранена, следы от пуль не затягиваются со временем. Тем не менее в шкуру врос шприц с мутной жидкостью, вероятно раствором магния. Рты с выпавшими цветными языками раскрыты в немом стоне, на глазах никогда не высыхает солёная вода. Ей всё ещё больно. Жан устало потёр переносицу, прежде чем заговорить вновь: — Да, я знаю. Это так грустно и жалко. Я тоже чувствую похожие эмоции, спасибо. Ему требуется ещё несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы взять себя в руки. Людям с клинической депрессией здесь не место, но, с другой стороны, других просто не осталось. Возможно, он и сам станет снами — пустыми снами, в которых всё так хорошо, как никогда не было. — Вместе с тем это позволило ему выжить, и будет хорошо и дальше позволять ему жить здесь, независимо от того, какую форму он принимает. Если вы думаете так же, то для всех нас будет лучше, если вы прямо сейчас сбросите висящий на вас груз вины. Лично ему это сделать так и не удалось, это видно в попытках удерживать лицо и речь, в нервном изгибе губ, в болезненном изломе бровей. Не нужно быть человеческой открывашкой, чтобы прочесть всё, что написано на этикетке этой консервной банки. Не нужно даже обладать хорошим зрением, чтобы справиться с этой задачей. — Скажите ему, что сегодня будет «конфета» со вкусом абрикосов. Они нравились ей, а она… Речь Жана прерывается всхлипом, он спешит закрыть лицо рукавом, и с его губ начинают сыпаться проклятья. Не адресованные ни загадочной ей, ни тому, что находится за дверью, и уж тем более не молчаливому свидетелю этой сцены. Возможно, он говорит их сам себе, просто не слышит за шумом в ушах. Ему почти удалось его простить теперь, почти… Она давным-давно бросила Гарри, и все вокруг уже думали, что он не протянет и пары лет. Наркотики и алкоголь стали его спасением и разрушением. Постепенно он разучился ходить и говорить. Однако, без возможности полноценно общаться, он предпочёл океан. Только вместо купания он брал таблетку, что позволяла погружаться на самое дно, и запивал её горькой водой. Прошло много серых дней и ночей. Мужчина, что должен был погибнуть от сердечного приступа или невероятной силы тоски вкупе с передозировкой, продолжал жить. Он слушал только собственные мысли, любил свои таблетки и алкоголь, и счёл это место своим домом. К сожалению, он предпочитал лежать здесь, а не заниматься попытками оттолкнуться от дна и всплыть, и в конце концов его единственной заботой стало то, какой вкус будет у его прихода завтра. За прочной дверью выброшенная на берег жизни акула истекает кровью и галлюцинациями. Ему снится счастливый сон о том, как он бросает это ужасное посиневшее тело вместе с его воспоминаниями, и сбегает от реальности. Глаза широко открыты и никогда не высыхают, утопленные в солёной воде. Два рта всегда в поисках удовольствий, но всё, что из них выходит — невнятное бульканье, не похожее даже на всхлип. Остатки разума разъедены кислотой и скапливаются на полу в лужи, смешанные с телесными жидкостями. Его нельзя потревожить, но ему нужно дать дозу, чтобы он продолжал быть. Как и все того желали, Поток Сновидений всё ещё жив.