...Продолжение следует.

После занятий Пран встретился с родителями около кампуса, они договаривались о визите к друзьям их семьи заранее, и он не мог отказаться. Он всё ещё чувствовал напряжение и пристальное внимание матери из-за того, что он оказался альфой, и ему приходилось в каждом разговоре успокаивать её и повторять "всё в порядке, Мэй." Они уже направлялись на автостоянку к машине, когда у Прана зазвонил телефон. Это была Па. Пран немного удивился, потому что она нечасто ему звонила. Он неохотно ответил, отвернувшись от родителей и стараясь говорить нейтральным тоном. Па была практически в истерике, её тревожный высокий голос внезапно резанул уши, он даже вздрогнул. — Пи'Пран, Пату плохо! Он знал, что у того вот-вот начнётся очередная течка, и с нетерпением ждал её, но почему плохо-то? Сегодня утром с Патом было всё нормально, они вместе пришли на занятия, и попрощались до завтрашнего дня, так как Пран должен был провести время с родителями. Что могло случиться за каких-то полдня? Па сказала ему, где они с Патом находятся, и встревоженный Пран автоматически повернул голову в ту сторону. Опять перед ним этот грёбаный выбор, между Патом и родителями. Но ведь выбор уже был сделан, не так ли? Диссайя подозрительно смотрела на сына. Муж успокаивающе держал её под руку, ему не терпелось уже встретиться с друзьями, с которыми они долго не виделись, и заминка Прана слегка раздражала его. Пран несколько раз глубоко вдохнул, закрыв глаза и пытаясь взять себя в руки. Когда-то же они должны были узнать, почему бы и не сейчас? В конце концов, какая разница. В любом случае его ожидает грандиозный скандал. — Кто это тебе звонил? — Мэй, — Пран снова глубоко вздохнул, набираясь смелости. — Мне жаль, что я раньше не говорил, но, видимо, время пришло. Мой парень — Пат Джиндапат, он мой омега, и прямо сейчас ему нужна моя помощь. Он старался не смотреть ей в глаза. — Простите, но мне нужно идти. Поезжайте к друзьям без меня. Пран не стал дожидаться реакции, резко развернулся и пошёл к кампусу, невольно ускоряя шаг. Его охватило сильное беспокойство. Но не потому, что его волновала реакция родителей, он едва ли мог про них сейчас вспомнить. Что могло случиться с Патом? Почему он не позвонил сам? Нервозность заставляла его торопиться. Он увидел Пата на скамейке под деревом. Тот сидел, опершись локтями на колени и уныло свесив голову. Рядом сидела Па, участливо положив руку ему на плечо. Подбежав, Пран вопросительно взглянул на них. — Ему как-то совсем нехорошо, может, надо отвезти его в клинику? — С тревогой сказала Па. Присев перед другом на корточки, Пран положил руки ему на колени и заглянул в лицо. Его ноздри раздулись, уловив запах древесного дыма, определённо приближалась течка, но болезненный вид и странно помутневшие глаза Пата и в самом деле вселяли тревогу. Пран пощупал его вспотевший лоб. — Бля, Пат, только ты так можешь! Одновременно начать течку и заболеть! Он взглянул на Па, явно растерянную и испуганную, и смотрящую на него с надеждой. Ну что ж, кроме него и правда помогать некому. — Па, подгони поближе машину, надо отвезти его в общагу. Па кивнула и торопливо ушла на стоянку. Подбежала Инк, которой Па тоже успела позвонить. И они вдвоём с Праном помогли Пату встать, закинув его руки себе на плечи, усадили в подъехавшую машину. Пран сел рядом с ним на заднее сиденье, обнял за плечи. — Потерпи немного, скоро станет легче, я дам тебе лекарства. Никто из них не заметил, что невдалеке стояли родители Прана и наблюдали за происходящим. Диссайю настолько поразил вид сына при недавнем разговоре, что она не удержалась и последовала за ним, таща мужа за руку, чтобы... Зачем? Что она ожидала увидеть? Пран... Его ноздри дрогнули, на мгновение раздувшись, выражение лица стало незнакомым, упрямым и жёстким. А его запах мгновенно изменился, стал гуще, шибанув в ей в нос. Так у него есть партнёр, омега? Его парень? Диссайя с горечью поняла, почему сын не рассказал ей об этом раньше. Она слишком сильно на него давила, пытаясь удержать от неприятностей из-за гормонов альфы. Её так же неприятно поразило то, что партнёром Прана был именно соседский ребёнок. Почему именно соседский?! Хотя нет, уже не ребёнок. Как и Пран. Они уже не школьники, а студенты. Достаточно взрослые для отношений. Но почему сын Минга? Почему именно он? Почему не кто-то ещё? А потому, — безжалостно сказала она себе, — что ты сама приложила все усилия, чтобы они постоянно, с детства, соперничали, а это невозможно без общения. Почему я раньше этого не понимала? Но теперь уже поздно. Никогда раньше она не видела своего сына таким. Таким... Решительным, уверенным в себе и твёрдым. Её маленький мальчик стал взрослым мужчиной, а она и не заметила. Продолжала относиться к нему как к несмышлëному ребёнку и пыталась контролировать его жизнь, как раньше. А сейчас в его глазах, в мелькнувшем взгляде, Диссайя увидела ласковую мягкость и одновременно голод. — Да он же влюблён по уши! — Внезапно поняла она, наблюдая, как заботливо Пран обращается с Патом. — А если... Беременность?! Он же поломает себе всю жизнь! Но она уже видела, что Пран ведёт себя как разумный, взрослый человек, с какой надеждой смотрит на него Па, как доверчиво Пат опирается на его руку. Всё внутри у неё перевернулось. Больше она не сможет да и не имеет права удерживать сына при себе. — Я должна его отпустить, — думала Диссайя, наблюдая, как он садится в машину. — В конце концов, это должно было когда-нибудь случиться. Он вырос разумным человеком и вряд ли наделает глупостей, несмотря на влюблённость. Да и Пат вроде не такой уж плохой парень, раз его до сих пор не выгнали из университета... С подавленным вздохом она взяла мужа за руку и вдруг вспомнила, что её собственные родители сначала тоже были против их отношений, говоря, что они слишком молоды для создания семьи. Хотя ей тогда было столько лет, сколько сейчас Прану. Диссайя нежно улыбнулась мужу, и они направились на стоянку. Им будет что обсудить по дороге. *** С трудом поднявшись по лестнице — Пат еле держался на ногах, а лифт опять не работал, — они ввалились в квартиру Прана. Пран и Инк уложили Пата на диван, с облегчëнным вздохом скинув его руки с плеч — всё-таки 190 сантиметров мускулов нелегко тащить даже вдвоём. Пран с тревогой посмотрел на Пата, чувствуя, как ему плохо. Инк уже открыла дверь квартиры напротив и скрылась внутри со словами "мы не будем мешать", а Па задержалась на пороге. — Я о нём позабочусь, лекарства есть. Не переживай, Па, всё будет в порядке, — сказал Пран. Она продолжала смотреть на него со странным выражением на лице, её ноздри слегка раздувались. И внезапно он понял... — Тебе нравится его запах? — Выпалил он, не успев сообразить, что может показаться бестактным. Да, такого он не ожидал. — Пи'Пран, я лучше пойду, позаботься о моём непутëвом братце, — она отвела глаза и поспешила уйти. — Ничего, потом разберёмся, о ней самой сейчас позаботится Инк, — подумал Пран, закрывая дверь на ключ. Вернувшись к Пату, который продолжал лежать всё в той же неудобной позе, Пран погладил его по голове. Лоб просто пылал. — Пат... — Позвал Пран. — Садись, я помогу тебе раздеться. Пат с трудом сел, позволив ему стащить с себя промокшую от пота рубашку. — Мне нужно в туалет, — пробормотал он. Прану пришлось помочь ему добраться до туалета. Оставив его там, он занялся лекарствами. Когда Пат вышел, держась за стену, чтобы не упасть, Пран понял, что это было не просто обычное посещение уборной. Он сам ощутил слабость в коленях, когда вдохнул настолько сильный и знакомый запах древесного дыма и специй, что от резко пронзившего желания по телу прокатилась дрожь, член напрягся, а рот наполнился слюной. Стараясь не обращать на это особого внимания, он отвёл Пата к кровати, уложил, заставил проглотить приготовленные таблетки, поднеся к его губам стакан с водой и поддерживая голову. Пат благодарно кивнул и без сил опустился на подушку, закрыв глаза. Пран замер в нерешительности. Аромат приглашения стал ещё сильнее. Голова закружилась, губы зачесались от желания зацеловать Пата, почувствовать его вкус, погрузиться в него как можно глубже... Но не станет ли Пату хуже от секса? Конечно, если бы не течка, то Пран и не подумал бы приставать к приболевшему другу, требуя секса. Он выругался про себя, недоумевая, почему такое вообще может быть Пран присел рядом и принялся обтирать его мокрым холодным полотенцем, чтобы быстрее сбить жар. Пат с облегчением вздохнул, наслаждаясь прохладой. Его вело от высокой температуры, но волна началась, в глубине тела уже пылал жар, так хорошо знакомая жажда альфы, предвкушение, и он требовательно потянул Прана к себе за шею. Он хотел ощутить его густой запах в своём носу, его вкус на своих губах, хотел его большой член в своей заднице снова и снова, и прямо сейчас, пусть даже чуть не терял сознание от перегрева. — Ты уверен, что тебе сейчас можно? — Пран всё ещё пребывал в нерешительности, но его дыхание уже сбилось от одного прикосновения сухих горячих губ Пата. Всё внутри загудело, как рой разъярëнных ос, требуя продолжения. Вместо ответа Пат стал целовать его с такой страстью, что из головы Прана испарились все мысли. От жаркого дыхания Пата, от его обжигающе горячих губ, от приглашения, мутился рассудок. За прошедшие несколько месяцев поцелуи стали привычными, но всё равно были необходимыми обоим; и течка снова усилила все чувства до предела. Пран целовал его, проголодавшись, соскучившись по этому жгучему желанию, и не желал останавливаться. Бабочки снова кучей зашевелились в животе. Но ему пришлось вспомнить кое о чём, когда Пат погладил неверными пальцами его мощный стояк через брюки. — Блядь, Пран, давай, трахни меня уже!.. — Я сейчас, — Пран с трудом оторвался от его губ. Он прошёл к комоду, где в верхнем ящике хранились презервативы, и взял пачку, торопливо распечатывая её на ходу. Он вернулся к кровати, разделся и натянул презерватив, Пат ждал его, лёжа в расслабленной позе с закрытыми глазами, и гладил свой член. Пран стянул с него брюки вместе с бельëм, повернул Пата к себе спиной, уткнулся лицом ему в затылок и блаженно вдохнул, наполняя лёгкие запахом омеги. От высокой температуры спина Пата вспотела, и и он жадно лизнул её. Бёдра Пата уже блестели от стекающей смазки. Прана пробрала крупная дрожь от нестерпимого желания слизать её, насладиться её вкусом на своём языке, но это потом, сейчас это лишнее время и усилие для Пата... Дым и специи окутали Прана плотным облаком, топя в нём все мысли, кроме желания... Он приставил головку ко входу Пата и медленно, сдерживая себя, погрузился до основания, радуясь тому, с какой жаждой Пат откликается на его движение. Он тоже этого ждал. Член буквально обжигало, стало даже больно, и Пран помедлил, не двигаясь и привыкая к этому ощущению. Его рука прошлась по телу Пата, обласкала крепкие мышцы. Какой же он все таки красивый, его Пат, — мелькнувшая мысль растворилась в потоках жáра, дыма и специй, растекающихся от Пата как лава из вулкана. Кожа Пата пылала до красноты под его руками, а внутри его тело было и вовсе как будто раскаленó. Пран двигался неторопливо и плавно, размеренно, стараясь не причинить вреда. И пытался быть нежным, правда пытался, но тихие протяжные стоны Пата только подогревали и без того жгучее желание, скручивали его внутренности в тугой узел, заставляли стискивать Пата руками, и целовать его куда придётся, раз за разом загоняя член в его тугую жаждущую задницу. Мозг искрил от жара, перегрев грозил свести его с ума. Пат буквально плавился в его руках, тяжело дыша. Он запрокинул голову, подставляя шею для поцелуев, и Пран тут же впился губами в горячую кожу. С его собственной шеи синяки тоже практически не сходили — Пат частенько не рассчитывал силу, и он с некоторой мстительностью прикусил его кожу зубами. Пат шевельнулся, прижимаясь к нему, и снова тихо, как-то жалобно застонал. Пату казалось, что он медленно поджаривается на костре, всё тело горело, кости ломило, голова кружилась так, что он терял ориентацию в пространстве. Он смутно ощущал на себе руки Прана, обнимающие его, губы Прана на своей шее, и большой член, вонзающийся в него, восхитительно распирающий его тело. Пат напрягся, стараясь прижаться плотнее, принять альфу еще глубже, задохнуться мускусом... С него градом лился пот, и тут же высыхал на раскалëнной коже. Он обхватил руку Прана на своём члене, двинулся несколько раз вместе с ним. Его опалило жгучим желанием, исходящим от Прана, чья страсть изливалась осязаемым потоком мускуса, заглушающего воздух. Мускус словно потëк по венам, горячие струйки добрались до мозга, и Пат замер, ловя кайф. Всё его тело напряглось, нервы натянулись как струны, перед глазами заплясали языки пламени, костёр полыхнул до небес, и Пат кончил, излившись в свой кулак, и тут же провалился в беспамятство. Пран всё ещё обнимал его обмякшее тело, приходя в себя. Он кончил практически одновременно с Патом, позволив себе не сдерживаться, чтобы не вынуждать его тратить лишние силы. Палящий зной, исходящий от Пата, заставил его самого сильно вспотеть, и, наконец, неприятная липкость вынудила Прана осторожно отодвинуться от Пата. Когда он вернулся с пачкой салфеток, Пат уже крепко спал. Убрав беспорядок, Пран отправился в душ. Быстро помывшись, он снова обтëр Пата холодным полотенцем и улëгся рядом, взял его за руку и сам блаженно расслабился, отдыхая. Через некоторое время Пран убедился, что таблетки подействовали, болезненно высокая температура у Пата снизилась до нормальной, он задышал неглубоко, медленно и ровно, и успокоенный Пран пошёл на кухню перекусить. Готовя себе сэндвич, он тщательно выполнял все необходимые действия, но в глубине души знал, что просто тянет время, боясь проверить телефон. Что могла сказать ему мама? Наверняка там была куча сообщений с упрёками и возмущением. Внезапно он понял, что мама могла и позвонить, но сегодня почему-то не сделала этого. Раньше даже присутствие друзей не могло удержать её от процесса "воспитания". Телефон на столе тихо звякнул сигналом входящего сообщения. Глубоко вздохнув, мысленно смеясь над собой, Пран решительно взял телефон и обнаружил сообщение от матери, которое только что пришло. [Мэй] : Всё хорошо? Нужна помощь? Что? Всего одно сообщение? Пран не верил своим глазам, копаясь в телефоне и не находя больше ничего. Ни одного сообщения, ни единого пропущенного вызова. Что-то было не так. Почему мама вдруг перестала донимать его нравоучениями? Пран ломал голову над этим, одновременно стараясь подобрать нейтральные слова для ответа. Он не стал ей звонить, вместо этого так же отправив сообщение. Он написал, что да, всё нормально, просто Пат слегка приболел, и извинился за то, что не пошёл с ней и отцом на встречу с друзьями. [Мэй]: Всё в порядке. Сходим к ним все вместе в другой раз. И это всё? И что за "все вместе"? Вместе с Патом?! Да не, бред какой-то, не может мама приглашать Пата на наши семейные встречи, — продолжал недоумевать Пран, даже когда уже ложился спать. Что-то точно было не так. Он обнял Пата, уткнувшись головой ему в тёплое плечо, вдохнул поглубже знакомый терпкий запах и наконец-то позволил себе расслабиться, а своим глазам закрыться. Будь что будет. Они подумают об этом завтра. *** Пран лежал на боку, подперев голову ладонью и снова любовался Патом. Проснувшись необычно рано, он позволил себе это маленькое удовольствие. Пат лежал на спине рядом с ним, расслабившись в дремоте, окутанный запахом полуночи. Рука закинута вверх, влажный чёрный локон прилип ко лбу, губы приоткрылись, красные от жара и поцелуев, а на обнажённых плечах — несколько отметин от зубов Прана. И как всегда, такой потрясающе красивый. Безумно притягательный и жизнерадостный. Сексуальный. Желанный. Любимый. Сердце трепыхнулось в груди. Пран внезапно осознал, что хочет детей от этого человека. От Пата. Хочет создать с ним семью. Может, не прямо сейчас, но когда-нибудь, в будущем... — Обязательно. Веки Пата дрогнули, поднимаясь. Он явно даже во сне почувствовал пристальный взгляд Прана и проснулся. — О чём ты сейчас думаешь? — Тихо, сонно спросил Пат. — У тебя выражение лица... Странное. Пран молчал, продолжая смотреть на него, изучая каждую чëрточку лица, хоть и знал уже их все до микроскопических мелочей — настолько часто он рисовал Пата. Изменения всё же были, почти неуловимые — взгляд, лёгкий ироничный прищур, изгиб губ в понимающей усмешке. Пат понемногу взрослел и менялся. Но по-прежнему это был его Пат. Прана безудержно, словно магнитом потянуло к нему, он наклонился и прижался губами к его губам, не надеясь выразить словами свои чувства. Поцелуй был нежен, настолько, что Пат сначала даже замер. А затем ответил, так же нежно, и его тёплая ладонь погладила щёку Прана. *** На день рождения Пат подарил ему новые часы, непохожие на на его старые, более солидные, на тяжёлом металлическом браслете. Открыв красивую коробку с красным бантом на крышке, Пран буквально онемел от неожиданности, застыв с отвисшей челюстью, а Пат сказал, ухмыляясь: — Хватит носить старьё. Спрячь их в свою обувную коробку в шкафу и надень эти. Мне приятно, конечно, что ты такой сентиментальный, но твоим старым часам действительно пора на покой. Браслет обнял запястье Прана, прижался к коже холодной гладкой поверхностью, вскоре нагрелся от тепла его тела, и тут же стал удобным и необходимым. Пран пошевелил рукой, привыкая к тяжести, любуясь блеском металла, чëткими линиями и красивым циферблатом часов. В горле встал комок, глаза наполнились влагой. Значит, Пат всё замечал, часы и обувную коробку, просто ничего не говорил, чтобы не смущать его? Какой же он всё-таки тактичный человек, несмотря на кажущееся раздолбайство. Пран улыбнулся, смаргивая слёзы, обнял Пата за талию и благодарно чмокнул в щёку. Уткнулся лбом ему в плечо и блаженно вздохнул, нежась в его руках. — Ну что, пойдём? Твои родители нас уже ждут, — неохотно сказал Пат и крепче обнял его, желая продлить трогательный момент. Пран вздохнул и так же неохотно отстранился. Но ради примирения мамы с Патом он мог потерпеть до ночи, отложить праздничный секс до того момента, когда они с Патом останутся наедине. Они пошли на автостоянку, где их ждали родители Прана, чтобы вместе отправиться на посиделки с друзьями семьи, и всю дорогу держались за руки, а на лице Прана играла счастливая улыбка. Она не пропадала с его лица весь оживлëнный вечер, и всю ночь, которую он провёл в объятиях Пата. И даже проснувшись следующим утром, Пран продолжал ощущать это безграничное счастье.