За пределами реального времени

Импровизация моя работала идеально. План выживания в этой игре — напиздеть, что имею родственные связи с Николаем, и попытаться умчать с ним в закат. Но только вот… Он то как поймет, что это мой план? Стоит ему сказать Ягеру «я не знаю ее», как тот добьет меня, хотя в принципе, мне это и нужно. Ягер замедлил шаг и, поняв, что это обращение к нему, обернулся. Я вздрогнула от его недовольного взгляда и чуть ли не заикаясь прошептала: — Простите, но вы… Не знаете, где мой брат? — блин, дура дурой, а зачем мне туда? Сказать, что там герой советского союза, и я его спасу, чтобы мы вместе съебались из этого лагеря? Анька перевела ему мой вопрос и тут же пересказала ответ. — Брат? — Д… Дело в том…Что в этом лагере может быть мой брат... Я хочу его увидеть… — Пленным не положено общаться с противоположным полом. — Фыркнул немец. — Твоя фамилия? Мой шанс, давай сучка, я в тебя верю! — Ивушкина. Ягер задумался, но все же, видать, приняв какое-то решение, кивнул. Ничего мне не сказав, он ушел вместе с Анной. Я осталась одна, и через несколько секунд меня позвали солдаты на конюшню, ну как позвали, потащили в шею! — Arbeite ein Schwein! — Сказал один из них, хватая меня за шиворот. Пискнув, я схватилась за воротник, дабы избежать удушья. Вот ублюдок, мне же больно! Второй схватил меня за руку, мешая сопротивлению. Ногой я, конечно же, пыталась отбиться, но все без толку. — Wer hat dir die Erlaubnis gegeben, deinen Arbeitsplatz zu verlassen?! — Bitte… es tut mir weh… — Взвыла я всхлипнув. Дотащив меня до входа, они швырнули мою тушку на землю. С моей удачей мне повезло не содрать коленки, но руки неплохо так прокатились по жестким камням, что пару слоёв кожи точно сказали «пока». Я посмотрела на окровавленные ладони, и, не успев ахнуть, получила неплохой такой пинок в живот. Скрючившись на земле от боли, мне уже хотелось чтобы все это быстро закончилось, и меня пристрелили, но нет, им мало. Один так же схватил меня за шкварник, и толкнул в сторону конюшни. — Arbeite! — Сказал второй и, кивнув товарищу, куда-то убежал. Стоило мне ''подняться'' на ноги, как силы прибавились, честь восстановилась. Я поправила пижаму, окинула ублюдка недовольным взглядом, но, завидев за его спиной Тилике, поспешила спрятаться в конюшне. Нет-нет! Только не ты. Не знаю на что ты будешь способен, но я не хочу пробовать. Юркнув за угол, я прижалась к стене, и медленно сползла на землю выдыхая. — Господи... — Я вновь посмотрела на свои ладошки и глазами начала искать тряпку, об которую можно было хотя бы вытереть кровь. — Ее много бьют? — Спросил кто-то, что заставило меня не спешить осуществлять план, а вслушаться. Ответ был прост, что-то по типу «еще раз и в глаз». Ну обидно однако, хотя мне кажется, они будут мучать меня до тех пор, пока мне самой тошно не станет, и я не сдохну. Набравшись смелости, я все же высунулась, пытаясь выглядеть незамеченной конечно. Возле солдата стоял Тилике, и, как я поняла, это он задал ему такой вопрос. Хм, интересно, однако. Можно проследить за их диалогом, но опасно: вдруг захотят проверить, че я делаю, а я тут уши грею. Ладно, сделаю вид, что занята чем-то. Боль в ладошках напомнила о себе. Зашипев, я проскочила на противоположную сторону, где находились вальтрапы, седла и прочая амуниция. Подойдя к кранчику, включила воду и как следует промыла руки. Закончив, я уже направилась назад, как чуть не врезалась в недавно пиздевшего меня солдата. Нервно взглотнув, я почувствовала как по телу табуном пробежали мурашки. Неужели я опять что-то не так сделала? — Bring die Pferde zum spazieren. — Приказал немец и ушел. «Слава тебе Господи»

***

Я сидела в поле, и возле меня крутился жеребец, постоянно обнюхивал и просил вкусняшку. Хороший, бурый такой, быстрый, убедилась я, когда смотрела, как он спринтует. А если… Свалить именно на нем... Для этого план действий нужен самый: напялить амуницию и, как Ручеек со Спиритом, освободить других лошадей и дать по съебам – не-а, не прокатит, у них пушки, а у меня? И как я теперь жить то буду? Ждать расстрела или конца войны? И с чего я решила что Ягер позволит мне встретить брата, чушь собачья! Я дёрнулась, когда кто-то позвал меня по имени. Узнав в нацике Тилике, я успокоилась. Здравствуй, Гроте в костюме горничной гауптштурмфюрера. Конечно, встрече я была не особо рада, ибо знала, что он тут только по приказу. А языками лясать с адъютантом мог только тот, кому жизнь надоела. Мне надоела, но я не хочу, чтобы меня убил именно он. — Что я опять натворила? — Господин Штандартенфюрер вызвал вас. Хорошо, летс гоу! Я встала, отряхнулась. Немец кивнул, и пошел вперед, я же за ним. Жеребец мне в след заржал, наверное «лошара». Тилике я, конечно, не боялась, но что-то подсказывало: «а стоит!» Дорога конечно была тихой – никто ничего не говорил, слава богу, но вопрос, зачем я нужна Ягеру, я все же задам. — По какой причине? — Что? — Переспросил он, когда мы уже подходили к месту встречи. — Зачем меня вызвали? Меня повесят? — С одной стороны, ура, эта хуйня кончится, а с другой ну бля ну за шшто.. — С чего вы взяли?

***

Клаус гордо сидел, покуривая в трубку, и одновременно наблюдая за Ивушкиным, жадно жрущим кекс. Я с Тилике уже была там и меня тоже угостили чашечкой чая и "деревянным" лакомством, правда я отказалась. Не хочу себе запор. Тилике достал сигаретку и закурил, наблюдая за дальнейшим. Фу, блять! Ненавижу запах курева, может притвориться асматиком? Скручусь трубочкой и вуаля! Хотя, цирк здесь устраивать как то не. Я и так неплохо справляюсь с ролью клоуна. — Вся семья в сборе — перевела стебную речь Клауса Аня. Стоп что? Семья? Так.. Иву допросили, поухаживали за ним, сюда притащили, а меня? А я че тут.. — Ивушкина же? Правильно? Я перевела взгляд с немца на Колю, который с неким охереванием смотрел на меня. Я сжалась. Блядь! Ведь сейчас все карты раскроют, и мне пиздец! Стало невыносимо холодно, наверное, от того, что я постепенно ощущала привкус смерти за распиздяйство. Ну, ты же этого так хотела! Разве нет? Чего жмешься в угол? Тишина. Ягер уже смотрит на меня, потом переводит взгляд на Николая, затем на Тилике и по кругу. Ариец сидевший за столом, положил руку на кобуру пистолета, который там уже обустроился с первого раза, когда Ивушкин попросил кофе. Тилике вопросительно покосился на него, и мотнул головой. «Приказа не было, не стреляй!» — Правильно. — Сказал Ива допивая кофе. Я дернулась, и посмотрев на танкиста, увидела на его лице легкую улыбку. Он понял? — Хорошо. — Сказал Ягер, встав со своего трона, и, взяв из стола бумаги, видимо те самые, протянул их Коле, мол – выбирай себе рабов. Тот начал жадно рыскать в бумагах, и я за этим наблюдала стоя позади. — Однофамилица что ли? — Прошептал Николай перебирая картотеки. Анна же дернулась, услышав русскую речь. Но не стала переводить, не пали своих! Ягер достал свою трубку и запыхтел. Паровоз Хренов. Что за курильня? Куда я попала. Открыв рот, чтобы ответить, я невольно вдохнула в себя никотин, и… Пошла реакция — кашель. Шмыгнув носом я прошептала: — Ну… Да… Ягер улыбнулся, когда увидел меня в таком вот хреновом состоянии. Мало того, что эта каморка была хуево освещена, так еще и вся в дыму. — Приоткройте форточку. — Приказал немец, и Тилике, двинувшись с места, выполнил поручение. Постепенно дымок выходил в окно, что не могло не радовать. Ива юзал картотеки. Выбрал Ионова и Савельича. А Волчка? Найдя этого парня, я тыкнула в него пальцем. — Вот, нам нужен он. Колян нахмурился, долго всматривался в его фотографию, но наконец согласился. — Хорошо, — Ива повернулся к фрицам, — Вот этих. Анна перевела. Ягер подошел к нашему танкисту, да так близко, что появилось острое желание сказать «обними его за талию» которой не было. — Gut, sie sind frei. — Он улыбнулся и продолжил курить трубку. — Свободны. — Перевела нам Анна, и немцы двинулись. Я и Ива направились к выходу, откуда и начался следующий диалог. — Мне сказали, что ты брата искала, и у него моя фамилия. — Ива очень сильно прихрамывал. Мне было капец как жалко его: столько пережил наш русский танкист, что и врагу не пожелаешь. А спина, что творилось же с ней! Думаю, все те, кто внимательно смотрели, видели, что за красоту навели эти ублюдки. — Да… Но ты не мой брат... — Быстро поправила себя малышка. Теперь то что будете делать? — Он умер... Значит. Николай посмотрел на меня с неким сочувствием. — Почему ты так решила? Вдруг он сейчас на фронте, защищает родину? — Он обернулся и посмотрел на идущих за нами немцев. То их не ебал тот факт, что военнопленные бубукают между собой, то им и не похуй, посмотрели друг на друга, все! Грешим! — Потому что ему было бы ближе всего попасть сюда. Он не очень крепкий солдат, его легко было бы выловить... Это я знаю. — Соврала я. Да, сейчас же самый момент для очередной сэд стори. — Придется сказать… — Ничего мы не скажем фрицам. — Он перешел на шепот. — Раз уж так сложилось, тебя я не оставлю. «О, какое счастье, однако! Спасибо, Николай!»