Военная тайна

Турболифт. Директор Кренник, где-то потерявший свои чёрные тени штурмовиков смерти. Лейтенант, прижимающая к своей груди планшет, в какой-то момент прикрывшая от усталости глаза, воспользовавшись моментом, ибо в лифте кроме них двоих никого больше нет. А директор бывает весьма лоялен и снисходителен к подобным вещам. Иногда. Когда нет поблизости лишних глаз и ушей, а проявившая «неуважение» персона несколько симпатична. – Не выспались, лейтенант? – с лёгкой полуулыбкой на губах спросил директор. – Извините, директор, – она мгновенно открывает глаза. – Совсем старый хрен вас не жалеет! – неодобрительно и чуть насмешливо зацокал Кренник. – Если вы про Таркина, господин директор, то это не он, – с блаженной улыбкой ответила женщина, вспоминая мужчину, который на самом деле не дал ей прошедшей ночью покоя. – Кто же этот счастливец? – спросил директор из любопытства и привычки совать свой нос в чужие дела. – Сами понимаете, сказать не могу, ибо военная тайна, – кокетливо ответила она. Директор решил поугадывать, перебрал всех более или менее важных чинов в окружении губернатора, но лейтенант всякий раз отвечала «нет». С разными оттенками в голосе. Поморщилась, например, когда речь зашла о Мотти, мечтательно улыбнулась – о Юларене. – Полковник, в моём вкусе, но нет. Директор назвал ещё парочку имён, но вошедшие на очередном этаже посторонние игру невольно прервали. Директор и лейтенант «надели» дежурно-рабочие выражения на лица, будто и не было этой легкомысленной беседы всего пару мгновений назад. Вышли на одном этаже, ибо лейтенант направлялась в кабинет директора, с поручением от гранд-моффа. Из всего штата канцелярии старого хрена эта девица директору особенно нравилась. Собственно, в форме он её таки не заметил – очередная серая мышь – да и встречи с Таркиным старался по возможности свести к минимуму. Но вот однажды, на одном из многочисленных приёмов, приметил роковую красотку в красном... Точнее это она просмотрела в нём дырку. Он прижимает её к себе, стоя за спиной, запуская руки под ткань платья, сжимая грудь. Пока ещё нежно целуя мочку уха, обжигая своим дыханием. Они отражаются в зеркале; представшая перед глазами картинка ещё больше разжигает желание. В какой-то момент пальцы директора оказываются внизу живота женщины, нырнув между чуть разведённых в сторону ног, касаются заветной точки, безошибочно и почти сразу находя, и теперь ласкают, искусно, умело, наслаждаясь процессом. Мучительно медленно в самом начале гладя, а затем ускоряя темп и нажим, делая ей приятно и очень-очень хорошо. – Кончи для меня, милая, – произносит он тихо, своим умопомрачительным, с хрипотцой, голосом. – Мне нравится трахать кончивших баб. Эта нарочитая грубость в сочетании с животными нотками в голосе и умелыми пальцами творит чудеса. Это то, чего ей так не хватало, чтобы сорваться в пропасть истинного наслаждения, мелко задрожать в его крепких руках. И это только начало. Долгая ночь впереди... А потом, через какое-то время, в его кабинете, ближе к вечеру, когда с делами было в общем-то покончено и офис почти опустел, а директор как всегда заработался допоздна, появилась лейтенант, принеся документы из офиса господина губернатора. Не так, чтобы очень уж важные, но всё же она доставила их лично, воспользовавшись тем, что в приёмной никого уже не было: Кренник милостиво отпустил дежурного (иногда с ним случились приступы милосердия). Конечно же, он не узнал в этой серой мыши дамы в красном. Да и она сама себя не узнала бы, слишком уж разителен был контраст между первой и второй. Между образом ещё одного винтика в военной машине Империи и дамы полусвета. Она и не надеялась, что директор узнает её или вспомнит вот так сразу, с первого взгляда. А если даже вдруг и вспомнит, то кто она для него? Одна из многих. Эпизод. Не более того. Иллюзий на свой счёт она не питала, но вот... так удачно сложились этим вечером обстоятельства, что она оказалась в нужное время в нужном месте. Директор зарылся в принесённые лейтенантом документы, а женщина всё не уходила. Всё смотрела на него, не глупо-влюблённо, как какая-нибудь недалёкая дурочка, но приглашающе, будто зная какой секрет. – Что-нибудь ещё? – спросил, наконец, директор. – Вы выглядите таким уставшим, директор, сэр, – она тяжко, очень тяжко вздохнула. Директор на это ничего не ответил, ожидая, что будет дальше. Догадывался, что именно за игру затеяла эта маленькая шлюшка. (Угадать-то не трудно). – Засиделись вон допоздна. Она коротко взглянула в сторону хронометра, показывающего это самое допоздна. – Не желаете ли сделать перерыв? – спросила она, коротко закусив губу. – Совсем на чуть-чуть. Кристально-голубой взгляд директора прошёлся по стоящей перед ним стройной фигурке. Форма скрывала конечно же всё интересное, но дав волю воображению, можно было представить. На воображение директор не жаловался, оно у него было очень живым, даже, можно сказать, подвижным. С молчаливого согласия директора она подошла к мужчине, положила руки на плечи (непременный атрибут директора – плащ – ради разнообразия отсутствовал) и теперь легонько массировала их, помогая Креннику расслабиться. Пару минут спустя пальцы женщины осмелели, и коснулись кожи директора, не закрытого кителем и завитками коротких седых волос участка, а затем и вовсе обнаглели до того, что забрались в шевелюру директора, массируя голову. Было приятно. Обоим. – Не узнали ещё? – спросила она в какой-то момент. – А должен? – в свою очередь отозвался он. Сколько их таких было в его жизни, да ещё будет? – Директор, директор, – притворно неодобрительно произнесла женщина, продолжая незамысловатый массаж. – Совсем заработались. Тут надо бы что-нибудь посильнее. С вашего позволения, конечно же. – Что именно? – спросил директор. Вариантов было не много. Мысленно он угадал самый популярный: девица поспешно опустилась перед ним на колени и жадно потянулась своими пальцами к пряжке форменного ремня, вопросительно смотря на директора зелёными глазами. Кренник коротко кивнул, разрешая, в этот момент что-то и вправду знакомое увидел он в ней. Впрочем, это скорее относилось к общей картинке происходящего, а не вот к этой конкретной особе. Кончил он ей в рот. И уже после, собственно, она призналась, что тем вечером – это была она. Кренник порылся в памяти, вспоминая тот вечер. И если внешность была обманчива, то темперамент без сомнения совпадал. Кренник оказался приятно удивлён, узнав, что в офисе губернатора имеются столь интересные кадры. Шевельнулась правда неприятная мысль, что старый хрен, специально подложил ему эту дамочку, но директор решил подумать об этом завтра. А там, посмотрим. Никаких посягательств на проникнуть в душу, проникнуть под кожу, предпринято не было и всё между ними было решительно легко и беззаботно. Иногда, они пересекались и лейтенант снова помогала директору расслабиться. В общем, Кренник, решил, что полезно будет иметь симпатизирующего ему человечка в стане врага, то бишь в канцелярии Таркина. Мало ли, пригодится, когда. В общем, эта ему нравилась. Иногда легкомысленно заявлялась в офис с самого утра и пользуясь незамысловатой формулировкой «я не успела сегодня позавтракать» расстегивала ширинку на брюках директора... *** Лейтенант стояла навытяжку в офисе генерала Ромоди. И слушала нелицеприятную характеристику в свой адрес. Пока ещё аккуратно выбирая выражения, генерал выговаривал ей за неуставные отношения с директором Кренником. Выражение лица женщины оставалось бесстрастным. Было два варианта: либо Ромоди было доподлинно известно о её приватных встречах с директором, и тогда с большой долей вероятности можно было сказать, что среди окружения Кренника завелась вомп-крыса, либо Ромоди только предполагал о наличии подобной связи её с директором. Но с какой целью? – вот в чём вопрос. В какой-то момент не обошлось без отеческого «поймите меня правильно, я же о вас забочусь. Вам же наверняка прекрасно известна репутация директора». Да, репутация Кренника общеизвестна. Поиграет и бросит. Ловелас, не пропускающий ни одной юбки, а по слухам, иногда и брюк... Разобьёт сердце. Это уж точно. Но это же Кренник! Устоять невозможно. Да и не хочется. Чарующий голос, сверкающие невероятным голубым светом глаза, с какой-то потрясающей невинностью и порочностью одновременно; белый адмиральский мундир. Ему просто невозможно сопротивляться. В её памяти снова и снова возникают слова Ромоди. Этот его, по сути, монолог, за исключением её реплики в самом конце: надо же что-то ответить генералу на его «вы поняли меня, лейтенант?». Да, генерал, так точно, сэр. Поняла. А вот на самом деле – вопросы остались... Вы, говорит, умная женщина (глупых мы не держим). И я понимаю, что у вас есть свои потребности, определённого рода. Директора многие находят привлекательным и вполне понятно, что вы могли подпасть под его напускное очарование. И это простительно, учитывая, что это первый ваш проступок, лейтенант. На который я готов закрыть глаза, при условии, что ничего подобного межу вами и директором больше не повторится. Если же повториться, тогда, увы, придётся уведомить о вашем поведении Таркина, хотя, конечно, мне крайне не хочется беспокоить подобными вещами господина губернатора. Ей тоже не хотелось быть замеченной Таркиным в таком ключе. В этой части лейтенант была абсолютно согласно с Ромоди: нечего беспокоить гранд-моффа подобными пустяками. В случае же, продолжал генерал, возникновения у вас определённого рода потребностей, советую вам впредь обращаться с этим ко мне. А! Так вот где собака зарыта. В смешанных чувствах лейтенант вышла из офиса Ромоди. Поругал несильно, пригрозил Таркиным, а затем сделал интересное предложение. И что с этим со всем прикажите делать? Ах да, ещё строго-настрого запретил рассказывать кому-либо о содержании этого разговора. Особенно Креннику. Что логично, конечно же. Последний, кстати сказать, как всегда вовремя исчез с радаров, укатив в известном в общем-то направлении (но броситься за ним вдогонку, определённо, не вариант) по важным и очень секретным делам, так что соблазн очередной встречи с директором пока был вопросом лишь отдалённой перспективы. Можно было выдохнуть, по крайней мере до тех пор, пока директор снова не окажется в пределах досягаемости. Тогда придётся страдать от невозможности встретиться с ним в приватной обстановке. Или всё же рискнуть, послав Ромоди куда подальше? Это было бы глупостью. Креннику ничего не будет, а вот ей... могут и выставить за дверь, отправив в какую-нибудь глухомань, окончательно разрушив и без того не блестящую карьеру. Через пару дней ситуация обострилась, ибо настал определённый период цикла, когда желание, нет не так, ЖЕЛАНИЕ становилось просто невыносимым. Не справлялись гормоны и даже вибратор, дававший отдохновение всегда на каких-то пару часов, а потом всё по новой, всё по кругу. Хотелось всей, полной, программы: с флиртом, разговорами ни о чём. Хотелось крепких мужских объятий, поцелуев, скользящих по коже. Хотелось соблазнять, покорять и быть завоёванной. Хотелось прелюдии, дуэта, а не вот этого короткого соло... Зажмурившись, она отправила сообщение генералу. Надеясь, что он не ответит. Ответил, зараза такая, пригласил вечером к себе. После двух бокалов набуанского красного стало понятно, что никакой попытки к отступлению она не предпримет. Не станет переходить и к нападению, пусть генерал сделает что-нибудь уже, перейдя от рассказов о своей службе в молодости к каким-нибудь активным действиям. Пока только напоил. В пол уха слушала она его истории, пытаясь договориться сама с собой. Не красавец, конечно, но глаза голубые. Эта выступающая сбоку вена раздражает. Морщин слишком много и голос, ничем не примечательный голос. Разве что в её любимой возрастной категории. До Кренника ему как Джакку до Татуина. Пальцы как пальцы. Иногда ей снились длинные, изящные пальцы Таркина в неположенных Уставом местах, если вы понимаете о чём я. Блестящие от её смазки... которые губернатор «заставлял» после облизывать, что она с радостью и делала. Однако же Хёрст Ромоди обладал по крайней мере одним неоспоримым преимуществом, стоило это признать. В отличии от недостижимого гранд-моффа и досягаемого лишь время от времени директора, генерал был рядом с ней вот прямо сейчас, в ту самую минуту, когда она отчаянно нуждалась в мужском внимании и ласке. Более того, был весьма и весьма заинтересован в близком знакомстве. Целовал он её жадно, долго, пуская в ход язык. Она закрыла глаза, картинка перед глазами в лице нижней части лица генерала, мягко говоря, не вдохновляла. Пальцы женщины по привычки коснулись очень коротких, почти под ноль, подстриженных волос, скользнули по лысине... Ромоди потянул её за распущенные волосы, длиной доходящие до плеч, слегка волнистые, делая даже чуточку больно, заставляя опуститься чуть ниже, чтобы ему было удобнее целовать её. В какой-то момент, резко и неожиданно сильно, Ромоди властно развернул женщину спиной к себе. Кренник обычно в такие моменты хрипел что-то вроде «моя, моя», но генерал предпочитал действовать молча. От этого не менее эффективно, впрочем. В общем, как пелось в одной известной песенке, ты совсем не моё и люблю я другое... твои руки в обратном меня убеждают. Через пару дней генерал позвал её к себе снова. А затем ещё и ещё раз, так что она даже благополучно прозевала момент возвращения Кренника, потерявшись в этой череде встреч с Хёрстом.