Боги, Хаос и смерть.

Давным-давно, намного задолго до появления всего сущего на земле, обосновались на псевдо "небесах" два существа. Имен и определённой формы у них не было, они были материями, которые слышали мысли друг друга. И спустя долгое время одна из материй обнаружила, что может создать все, что только придет ей в голову. "Это ведь такая удача!", — думала она.. Но все оказалось не так красочно, как она себе представила, но об этом мы поговорим с Вами, с читателями, позже. "Раз все, что я придумаю — воплотится, то смогу ли я предать Нам облик?" Это казалось глупой затеей, лишней тратой времени. Но разве они не находятся здесь слишком долго? Почему нельзя потратить чуть времени и придать им облик. Что материи может помешать это сделать? Ответ не за горами, все легко и банально. Материя, которая обладала странной силой обговорила все с другой, и пришли они к обоюдному решению — воссоздать себе тело. Заняло это отнюдь не многие века. И вскоре материи обладали своими "сосудами", в которые они поместили свои разумы. Имен у них не было, им это и не нужно было. Они не причисляли себя к чему-то одному, они не были ни мужчинами, ни женщинами. Но шло время, сосуд создававший безграничное количество предметов придумывал все новое и новое, а другой в свою очередь просто наблюдал, почти.. Сосуд-наблюдатель обладал неисчисляемым интеллектом и IQ, он складывал творения сосуда-создателя будто книги по полкам. Все было в гармонии, ни один предмет не мешал другому, подобно мозайке. И повторялось это день за днем. Сосуд-создатель, как ему и полагалось — создавал, а сосуд-наблюдатель упорядочивал творения первого в структуры. Так и появился Мир. Дали сосуды друг другу имена, и оба в честь будущих писателей, а может и наоборот.. Сосуд-создатель теперь именовался как Осаму Дадзай, а сосуд-наблюдатель — Федор Достоевский. Оба несусветной красоты! Создат.. Ох нет, осекся, читатели. Извините. Осаму обладатель красивых и чуть кудрявых волос, шатен, на секундочку. Карие глаза, высокий рост и стройное телосложение. А Федор немного ниже, волосы у него темные и по плечи, гладкие прям как водопад, стекающий с высот прямо вниз. Глаза у него очень красивые, правильного цвета им не подобрать — нет столь красивого определения! Их можно сравнить с аметистом, до которого еще не добрались руки созданий Дадзая. Они провозгласили их людьми. И тело их в точь в точь напоминает тело обоих сосудов. Конечно, есть погрешности и отличия, но строение тоже самое. Но блаженство разумов, что были помещены в сосуды, созданные Осаму, длилось не вечно. Даже после того, как каждый атом был идеально упорядочен, как каждая стихия уступала другой, как день сменяла ночь, Дадзай все создавал новое и создавал, не видя границ. Тем самым угрожая всему порядку, что был установлен Федором за миллиарды лет всего существования. И как Создатель всего сущего понял, что мысли его превращаются в хаос, отказаться от жизни своей он решил. Дабы мир, который они так усердно создавали и редактировали — продолжил свое существование. —"Отдам я тебе силу свою, Федор", — сказал он в один момент, обращаясь к своему другу, которого он любил больше всего, что создал, — "Убей меня и стань же хранителем порядка в этом мире. Я превращаюсь в Хаос и угрожаю всему на созданной нами планете", — попросил Осаму спутника всей своей долгой жизни. Достоевский отказал ему. Как мог он уничтожить наиважнейшее существо в мире этом? Уговоры были долгими, Наблюдатель вновь и вновь отказывал, понимая, что Создатель стал ему слишком дорог, чтобы взять и отпустить. Конечно он понимал, что часть Осаму будет вечность присутствовать с ним, но будущее горе от потери пугало. Федор всегда был почти что безэмоционален и всегда, все свое существование, даже когда был простым голосом, был спокоен. Но такая ситуация ставила его в ступор. Понимал он, что так называемая Дадзаем "любовь" проникла и в разум бессмертного существа. Он боялся потерять своего спутника, который всегда был с ним, боялся потерять того, с кем они прошли столь долгий путь, как говорят "рука об руку". —"Прошу тебя", — уже взмаливался Создатель. —"Спаси меня и мой разум до того, как стану я Хаосом в чистейшей форме. Не дай сгубить мне все сущие. Посмотри на меня и сжалься! Я умертвляю все живое и не живое, и себя в том числе!." Создатель уже отчаянно кричал, вымаливая Федора, чтобы тот даровал ему вечный покой. Не мог он сам умертвить себя, али нанести себе хоть какой-то вред своему сосуду физически, но морально он погибал и сходил с ума, ему было максимально больно наблюдать за тем, что творил он из-за беспорядка в бессмертном разуме. В один миг Осаму рыдая бросился в объятья Федора, не прекращая молить о упокое своем. Он твердил, что уничтожит все, если не остановить его. Федор отрицал просьбу его до самого конца. Все до того момента, как понял, что спутник его сходил с ума в объятьях, рыдая. До того самого момента, как Создатель совсем не потерял остатки разума, разума — поглощенного растущим хаосом внутри него. Не смог Наблюдатель вынести сия зрелища, поднял одной рукою голову Осаму и произнес, надеясь, что есть еще капля разумного в разуме его любимого. —"Принимаю я твою мольбу об упокоение, Осаму. Не могу созерцать мук твоих так долго. Прежде чем умертвлю я твой сосуд и разум, хотя я думаю, что ты понимаешь, я не смогу полностью лишить тебя разума, надеюсь на твое расположение к моему так называемому "признанию". Ты — любовь всей моей жизни. Весь этот путь мы проделали вместе, и не смогу я остаться один, невыносимое это наказание для меня. Мы станем одним целым. Ты жертвуешь своим эгом для того, чтобы все тобою созданное продолжило существование, а я в свою очередь поступаю так же. Любить — значит пожертвовать своим эгом и стать одним целы, одним разумом на двоих, мой дорогой Создатель. мы станем единым целым, продолжим свое существование вместе, ни что нас не разлучит." *** —"Не помню уж, что сделал я в тот миг. Я помню лишь одно. Лежал ты на руках моих, Создатель, — омертвленный. Исполнил я просьбу твою. На лице твоего сосуда отражалась улыбка, которую я так давно не видел. Хотелось бы смотреть на это вечно, но факт того, что лично я своими руками даровал тебе смерть не покидала меня. Прошло не особо-то и много времени. Я следом за тобой пожертвовал своим эго, и впустил твой разум в сосуд свой. Смешались наши разумы воедино. Не смог я полностью уничтожить разум твой. Заточил в частице себя, что до невозможного любила тебя, и именно она приняла тебя таким, каким ты был и есть до сих пор. И та частица, что приняла тебя, поглотила сосуд мой, став единым Богом твоих творений." *** —Осаму, теперь ты доволен такой концовкой? — Федор взглянул на парня, который полулёжа сидел рядом с ним под пледом и увлеченно вглядывался в экран ноутбука Достоевского. —Ха-ха! Еще как! Как тебе такая идея вообще в голову взбрела? Мы — и Боги? Глупость. Но мне было интересно понаблюдать за тем, как ты это писал, Феденька. —Посмотрел и хватит с тебя. Давай спать. Ясно-то я не сплю ночами, а вот тебе портить режим сна не советую. — Федор сохранил работу и отложил ноутбук на стол, который стоял чуть дальше от кровати. Но в ответ услышал: "Я буду сегодня спать с тобой, мне так ле-ень идти к себе на кровать.." Сопротивляться этому черту бесполезно, кого угодно заболтает и уговорит. Достоевский лег разлегся на кровать, двигаясь ближе к стене и поворачиваясь лицом к стене закрыл глаза. Осаму прилег рядом, поправляя плед так, чтобы укрыть обоих и закинул руку на талию "спутника всей своей жизни", как выразился Федор в своем мини-рассказе, на что получил недовольное мычание, но убирать руку Дадзай и не думал вовсе. В таком положение оба и уснули. Ну Дадзай точно уснул, а вот что на счет Достоевского — останется загадкой.