Трамвай под окном

«… в общем, такого я там у него натерпелся, но он меня взял, Володь, представляешь! Я уже посмотрел, какие он мне дал этюды учить, вроде несложные. Я помню про фотку, сейчас поищу что-нибудь. Надеюсь, тебе понравится!» Юрка дописал письмо и задумался — а что отправить Володе? Рассеянно пошарил рукой в ящике стола и вытащил пачку фотографий — это были самые последние, с дачи, в тот день как раз понаехало родственников, и все фотографировали друг друга на отцовский фотоаппарат без остановки. Он тоже несколько раз попал в кадр, причем даже толком не помнил — кто его снимал? Перебирая фотографии, Юрка вдруг застыл, глядя на кадр, где он лежал в гамаке, и его глаза довольно сверкнули: это было определённо то, что нужно! Расслабленно развалившись на спине и заведя за голову чуть согнутые в локтях руки, Юрка накручивал пальцами непослушную прядь на затылке, прищурившись и слегка наклонив голову вбок от солнца. Наверное, именно из-за этого казалось, что глаза его смотрели игриво и насмешливо, а на губах блуждала неуловимая загадочная полуулыбка… На самом деле, это было всё, на что Юрка был способен в тот момент при возгласе «Улыбочку!», но ведь Володя-то об этом не знает! Отлично понимая, что тот почувствует, всё это рассматривая, Юрка удовлетворенно кивнул и вложил фото в конверт. Уже собираясь убрать остальные фотографии обратно в ящик, Юркин взгляд упал ещё на один любопытный кадр: он лежал на берегу речки на песке, в одних плавках, сосредоточенно решая кроссворд в журнале, при этом поза его была весьма завлекательная — на животе, с ногами, согнутыми в коленях, поднятыми вверх и перекрещенными в области лодыжек. Сам он при этом смотрел на фотографирующего исподлобья, касаясь губ кончиком карандаша. После минутного колебания Юрка решительно засунул в конверт еще и это фото, пробормотав: «Всё, он меня убьёт…» *** «Несложные этюды», на самом деле, чуть не свели Юрку с ума — Арсений Павлович сразу и безошибочно определил Юркины уязвимые места, а именно — слабую левую кисть, и сделал акцент именно на этом. Понимая, что решить эту проблему можно только бесконечными механическими повторениями, Юрка долбил и долбил быстро ставшие ненавистными этюды, чем вызвал головную боль у родителей и недоумённые реплики вроде «Раньше ты так никогда не занимался…» Появившись у преподавателя в пятницу, он заслужил одобрительный кивок и получил новые, еще более сложные, задания, которым и посвятил все выходные, заставив родителей практически сбежать на дачу к бабушке, несмотря на неважную погоду. Наступил понедельник, первое сентября — начиналась школа… Но созвон в пять вечера грел Юркину душу, и он после короткого учебного дня еще пару часов помучил пианино (да и чего там — себя), и собрался выходить. Пока обувался, в прихожую вышел отец, у которого в этот день в больнице была утренняя смена: — Далеко собрался? Всё уже выучил, что ли? — Пойду прогуляюсь на часок, а что? Я долго занимался! — Вот и я смотрю — долго, да каждый день! До сих пор поражаюсь… Чтобы избежать дальнейших расспросов, Юрка резво вышел из квартиры, захлопнув дверь и радуясь, что у него хватило ума никому не рассказывать о звонках Володе. *** Разумеется, Юрке от Володи за те фотографии влетело по полной программе: — Нет, ты только посмотри!! Я тут, можно сказать… Юра! Ну разве так можно, неужели нормальных фоток не было?! Юрка попробовал прикинуться шлангом: — Так я думал — тебе понравится! Это как раз нормальные, из жизни, зачем тебе моя протокольная физиономия? Володя глубоко вздохнул: — Ладно… Просто пойми, каково мне... было. Как увидел — аж из рук все попадало! — Попадало? Я не хотел, чтобы… упало. — Что? Да я не про то!!.. То есть, я хотел спросить, как твой ретепитор-то? Ретеп… Ре-пе-ти-тор? У Володи с третьего раза получилось выговорить невыговариемое слово, и Юрке стало стыдно: — Володь, ну хорошо, хорошо, в следующий раз будет приличная фотка, честно! Володя пробормотал: — Очень жду! Юр, я ведь теперь только и думаю о том, как ты вот так… лежишь.. Юрка обалдел и уже хотел обрадоваться, но Володя затараторил: — Да! Я же с Ромой сегодня говорил, чего тянуть! Всё, он сказал — с ней договариваться, с сестрой! Я уже вечером сегодня им позвоню, они ждать будут. Она, то есть. Про то, как Рома при этом ехидно на него зыркнул, Володя умолчал. *** Дни тянулись за днями, неделя за неделей, продолжались письма, как и звонки по понедельникам... Эти звонки давали такое ощущение близости, что у Юрки уже давно не возникало тоски — была только одержимость заниматься еще больше, лишь бы быстрее наступили каникулы, чтобы увидеть Володю. Преподаватель его хвалил — очень редко и сдержанно, но Юрка его уже изучил и понял, что скрывается за скупыми словами Арсения Павловича. Как-то раз он даже попробовал разговорить Юрку и выпытать, почему он бросил музыкальную школу, но тот испугался, не желая снова погружаться в те события, и буркнул, что «надоело и устал». Володя же ходил по грани. Позвонив Ксюше и объяснив ситуацию с Юркой, он получил от неё туманное «Я, наверное, спрошу, но как я могу обещать…», и уже три раза отказался от встреч — предлагалось кино, кафе и вечеринка в их общаге, куда он не мог пойти по причине того, что «простыл», «много учебы», и «мне надо ненадолго уехать, мне так жаль». Её же ответы по поводу Юрки были всё более мутными... От того, что он может подвести Юрку и его приезд может оказаться бесполезным, у Володи замирало сердце. Он, как и планировал, объехал все училища, больше всего ему приглянулась Гнесинка — про консерваторское он уже боялся и думать. Но как же расстроится Юрка! Володя его уже практически убедил, что на каникулах получится там показаться! Да и готовиться весь год без четкого плана — это одно, но заниматься, зная, что тебя видели и составили мнение… Володя, наконец, не выдержал, набрался мужества и сказал Роме, что придет на очередную вечеринку — там они с Ксюшей хоть одни не будут, в отличие от всяких кино. В пятницу вечером он пришел в общагу уже в разгар веселья, и его тут же взяли в оборот — налили самогона, от запаха которого Володю сразу замутило и вспомнилась та ночь с разговорами-инструкциями «как всё надо делать», а Ксюша обрадованно примостилась рядом: — Ну наконец-то вечно занятый Владимир пожаловал! Очень нелегко тебя, оказывается, вытащить! Ксюша, как выяснилось, относилась к разряду девиц, которых отказы совершенно не смущают, а только подогревают интерес. Редкий случай, но Володе повезло… Размышляя о том, какой он везучий, Володя скованно хмыкнул и пожал плечом, пригубив жидкость в стакане и поморщившись. Ксюша прильнула к нему ещё ближе, и мысль лихорадочно заработала — второго раза он точно не выдержит, и именно сегодня надо как-то суметь с ней составить разговор. Володя несколько раз через силу пытался начать и, наконец, у него получилось: — Ксюш! Мне поговорить с тобой надо, это важно! Помнишь про моего друга, из Харькова? Просто у него каникулы уже через пару недель начинаются… Ксюша пристально на него посмотрела: — Здесь шумно, да? Пойдем в коридоре поговорим? Володя не заметил особого шума, но выбора не было, и он привстал на стуле, ей кивнув. Несколько пар глаз с интересом наблюдали, как они выбиралась из-за стола, а кое-кто даже понимающе ухмыльнулся. Володю всё это страшно раздражало, как и сама Ксюша — он понимал, что у неё на уме, и боялся того, что она начнет манипулировать его просьбой, толком ничего не делая для того, чтобы договориться насчёт Юрки. Так всё и вышло: — Так о чём ты хотел попросить? Володя замер, чувствуя на своем локте её поглаживающую ладонь, и собрал в кучу всё свое терпение: — Ксюш, ты знаешь, о чём, я уже несколько раз говорил. — Ну ты же понимаешь, что это будет непросто? Во-первых, мой препод вообще мало кого считает достойным нашей консерватории, во-вторых, заставить его тратить время, чтобы послушать какого-то мальчика со стороны, из провинции… — Юра не «какой-то», он очень талантливый, я говорил! — Ой, а ты так хорошо в этом разбираешься? Если я упрошу его посмотреть твоего приятеля, а он не произведет никакого впечатления, мне что — со стыда потом провалиться? Володя понял, что весь его план рушится к чертям, закусил губу от гнева и дернулся по направлению к комнате: — Все ясно. Спасибо, что объяснила. Но Ксюша вцепилась в его рукав и заговорила уже другим тоном: — Ну а мне-то что будет, если я… То есть, я не про то, что что-то хочу взамен! Ну Володя, ты такой… Аккуратно высвободив рукав из её цепких пальцев, Володя понял, что это всё пора прекращать, пока не стало хуже: — Извини, но ты именно хочешь. Взамен. Я понимаю, о чем ты, но… Не могу. Я не один. Ксюшин голос стал злым: — Да никого у тебя нет! Я знаю! Тебя никогда ни с кем не видели! Володе стало до такой степени противно, что за его спиной за ним, оказывается, следят, что возвращаться обратно на вечеринку ему расхотелось, и он бросил: — Ничего ты не знаешь. Она просто в другом городе. Развернулся и пошел к лестнице на выход, осознавая крах всей своей затеи и не зная, как сказать об этом Юрке. *** В эту же пятницу Юрка отыграл Арсению Павловичу все заданные этюды, замечая, что левая рука стала на порядок свободнее и сильнее, и довольно сложил ладони на коленях, осторожно поглядывая на преподавателя. Тот на него задумчиво щурился и вдруг спросил: — Ну а какие у вас, Юра, планы? На жизнь? Не зря же ко мне ходите? Юрка поморгал, соображая: — Ну конечно, не зря! Хочу дальше, стать пианистом... — К нам в консерваторию? Юрка замотал головой: — Ой, нет, туда точно нет! Арсений Павлович удивился: — Что так? — Нууу... я же туда пытался, точнее, собирался, но... передумал. Я хочу в Москве куда-нибудь поступить, вот на каникулах туда еду. Обычно невозмутимый репетитор поднял брови кверху: — Куда? В Москву?? Однако... Юрке пришлось выложить всю правду - что есть возможность договориться через знакомых с консерваторским училищем и там показаться, но на этом моменте Арсений Павлович замахал руками: — Чушь! Не выйдет! Там так не делается! Уж мне ли не знать! Юрка растерялся и сник: — Как не выйдет?? Я еду туда, вот хотел... — А почему именно Москва? Никаких сил что-то выдумывать уже не было, и Юрка выдавил: — В Москве у меня хороший друг, он убедил меня, что там возможностей для меня больше... Я вообще туда переехать хочу, если получится. Арсений Павлович взял бумажку и начал быстро что-то писать: — Возможностей-то больше... Но не везде, в консерваторию даже не думайте - потеряете гарантированно год, если не поступите, а вы уж не обижайтесь... Там своя кухня. Вот — сходите лучше в это заведение, узнайте, когда у них подготовительные курсы, поспрашивайте, будут ли просмотры дополнительные. Там пара моих учеников работает, кстати, так уж вышло. Можете на меня сослаться. Берите. Юрка взял листок бумаги с именами тех бывших учеников, а ныне преподавателей, и названием заведения — "Муз.-пед. уч-ще им. Ипполитова-Иванова", и с благодарностью посмотрел на репетитора. *** В понедельник Юрка даже испугался, услышав после гудка Володин голос в трубке — настолько он был упавший и безжизненный: — Володь?? Что с тобой? Заболел, что ли? Володя помолчал и, собравшись с духом, выложил всю историю с Ксюшей, опуская все ненужные и опасные подробности. Собственно, от всех событий в его изложении остался один лишь голый факт того, что она отказалась помогать и с кем-либо договариваться, а по каким причинам - Володя якобы так и не понял. — Юрочка, не расстраивайся, все равно приезжай, мы с тобой везде поездим, посмотрим!.. Юрка выдохнул: — Фффууу... Ты меня напугал. Слушай, да наоборот, все хорошо, что так! Там бы ничего и не светило! Рассказав о разговоре с репетитором, Юрка успокаивающим тоном проговорил: — По крайней мере, в Ипполитовку точно поедем, а, если повезёт, и с теми двумя его учениками пересечемся! Оставшиеся несколько минут разговора Юрка обсуждал с радостно-взволнованным Володей детали своего приезда, чувствуя, как от тёплого и ласкового Володиного голоса его всё сильнее охватывает какая-то пьянящая радость...