Последнее испытание

       Если смотреть на таймер, то точка невозврата была две недели назад, за день до съемок с Александром, Владом и домом с паранормальными явлениями. Когда Дима открыл дверь в студию, чтобы почувствовать любимую часть своей жизни с её самым прекрасным запахом — одиночество, объятия которого сжимались шнурком вокруг шеи. Да, квартира была пуста. Астрид тогда рано утром улетела обратно в Китай, даже не разбудив Матвеева. Подушка еë лежала в том же самом положении, на диване, как она засыпала вчера на ней.       Девушка скрашивала одиночество Димы около месяца. И ему это нравилось. Нравилось резко просыпаться от шуршания обёрткой, нравилось долго ждать освобождения душа, нравилось готовить больше, чем две порции. Нравилось просто молчать рядом с ней. Астрид была больше, чем лучшая подруга. Она была родственной душой, которая понимала любое действие лучше всех. Это были бы прекрасные и долгие отношения, если бы Дима умел быть хорошим парнем.       Они расстались через полтора года после первого знакомства. Астрид была отличной во всём. Даже в изучении английского, русского и личного Матвеевского языка. Изучала его привычки, изучала места касаний по прошлому и знакомилась с лучшими друзьями-демонами. Еë существование было будто предначертано рядом с Матвеевым, но вот само существование Димы было далеко от неë.        Астрид стала выдыхаться. Она часто билась о стену чужих принципов, особенно после переезда в Китай. Дима бегал по их отношениям эмоциональной пробежкой. Сначала подпускал слишком близко, а потом закрывал перед девушкой дверь. А она постоянно тянула руку, не опускала, ждала, когда еë возьмут. И если в начале отношений пальцы были слишком тесно переплетены, то под конец рука всегда оставалась одна. В какой-то момент девушка просто попросила остаться друзьями. Потому что устала самостоятельно нести те отношения, ради которых горела только она. Дима еë осуждать не стал. Отпустил. А Астрид нет. Много было пережито вместе, чтобы вот так перечеркнуть существование. Поэтому остались друзьями. Прекрасными друзьями.        Почти ведь ничего не изменилось. Астрид всё так же поддерживает, вытаскивает и тянет руки, но уже не для отношений, а лишь в помощь. Лишь только тогда, когда Дима сам готов идти. Готова говорить тогда, когда он спрашивает, готова обнимать и поддерживать, когда тот согласен. Как в здоровых отношениях, когда уважают теперь больше, чем один. Сейчас почти ничего не изменилось. Астрид прилетала для моральной поддержки на шоу, заставляла таскать её на прогулки и очень много рассказывала о своем муже.       Да. Муже. И Диме, если честно, больно не было. Он действительно интересовался, шутил и много-много-много говорил. Просто теперь без тягости в отношениях с тем, что ты всегда должен это делать. Легче стало.        Но не сейчас, стоя опять в пустой квартире.        Дима кинул связку ключей на подушку Астрид на диване, сделал пару шагов в центр студии и упал спиной на кровать. Сложнее было не подняться на 11-й этаж без лифта, сложнее было строить из себя полноценную личность. Китай не вытащил из него проблем. Психику ни одна страна не исправит. Человек другой, может быть. И как же сложно Матвееву не пасть перед таким человеком на колени. Парень устал вытаскивать себя из эмоциональной ямы каждый раз ради кого-то, руки Астрид не хватало, чтобы вытащить его. И, на самом деле, Дима боялся случайно утянуть её за собой. Поэтому и отпустил так легко.       Парень ладонями закрыл глаза, практически полностью вдавливая их в черепную коробку, подержал пару секунд и опустил. Взор поплыл, зато напряжение исчезло. Съемки грядущего испытания начнутся через 6 часов. Сначала беготня из комнаты в комнату для каждого выпуска, потом жребий и разъезд по испытаниям. Всë это занимает около 10 часов, включая перелеты. До подъема было 3 часа. А из головы кусок волнения не планировал даже выкатываться. Первое испытание было вдохновляющим. Будто у падшего ангела в момент завершения крылья появились, а сейчас почему-то хотелось их оборвать. Дима очень боялся в себе разочароваться. И сейчас пытался концентрироваться на внутренних ощущениях — точнее на чем угодно, кроме желания доказать окружению собственную стоимость. Потому что думать об этом было даже мерзко. Матвеев ради других не хотел стараться, но и обманывать себя тем, что действует только ради себя, не хотел. Разрывался от метаний от правды ко лжи и обратно по сотни раз за прошедший вечер. Который он потратил на музыку в частном клубе, пытаясь хотя бы с её помощью сбежать от противоречий.        Ладно. В руки себя брать надо.       Матвеев вытянул руки вперед, резко встряхнул их перед собой, сбросив напряжение эмоций, достал телефон из кармана и поставил будильник на 7:45. Подъем будет очень тяжелым, но организму требовались другие мысли, помимо самобичевания. Дима подтянулся к подушке, завернулся в одеяло прямо в одежде и уснул. Уснул, конечно, под музыку собственных мыслей и ощущения очень холодного.        Через время парень это ощущение поймет, приедет помятым на испытание, устанет от своих метаний между помощью и гордыни и поймет к концу дня, что старался ради других он зря. Лучше бы эта чертова магия на косяке дома с паранормальными явлениями ударила посильнее по затылку.        И если вернуться к тикающим часам — таймеру отсчета — то сейчас, уже после предпоследнего испытания, стоя в гот зале и потирая это место, Дима не думал о своих чувствах. Не питал желания к выигрышу, даже разочарование в себе не чувствовал. Было абсолютно никак.        Предпоследнее испытание было с Олегом и Линой. Рассказать вкратце, демоны внутренние милые, как это было?       Еще даже не ступив на мост деревянный, Дима слышал энергию сильнее и противнее, чем если бы касался прошлого убийцы. Потому что энергия притворно восхищалась предвкушением чего-то. Ну, неконкретнее, появлением парня на испытании. Потому что стоило поднять взор из души, которая кричала об опасности фразами чернокнижника, как Матвеев увидел толпу. Огромное количество людей, которые вытягивали из него не только энергию, но и желание к существованию. Испытание прошло просто отвратительно. Желания фанатов перебивали весь поток информации. Толпились вокруг Матвеева не картинки произошедшего с пострадавшей, а крики людей и их желание на простое «посмотри-посмотри-посмотри на меня». Да, люди не просили быть его экстрасенсом, они просили внимания любого. Это не добавляло истощенному желанию быть нужным ни капли подпитки. И даже когда через крики уже не только в голове Дима пробрался к месту гибели девушки из испытания, облегчения не почувствовал он. Да и своей версией родителям не помог. А на консилиуме пытался отвести от себя все внимание, включая свое. Брал землю с кладбища, касался рун пальцами, но совершенно не считал нужным участвовать в разговорах Лины, Олега и родителей пострадавшей. Смысла Дима в этом не видел. Да и в шоу уже в целом.        — Начинаем через 4 минуты, подготовьте Марьяну и Лину. — Режиссёр описал рукой в воздухе круг, оповещая о готовности к съемке. Дима стукнул своей тростью об пол, возвращая себя в реальность, после чего оглядел гот зал и стал занимать свои мысли геометрической прогрессией чисел на четыре. Вчера он считал на три, когда снимали это испытание. Все, лишь бы не спускаться в излюбленное место смрада собственной души. Когда ответ стал больше 4-х тысяч, Матвеев почувствовал легкое касание плеча чужого о своё. Он перевел глаза с привычной точки на стене на Олега, что до этого осматривал энергию Димы со всех сторон. Улыбался и боялся, что тот оступится раньше времени. Не тогда, когда Шепс готов будет поставить его рядом с собой на первое место. Просто за то, как Дима пытается. Точнее, пытался.       Потому что вкус у энергии Димы был другой на последнем испытании. Темнота его молитв силам сторонним сменилась безвкусием полным, когда на консилиуме собрались все трое. В номере Лины это не чувствовалось почти. Потому что Матвеев был поглощён помощью подруге, на руках её таскал, изображал персонажей разных и отвечал охотно на шутки Олега. Будто здесь было намного важнее, чем на испытание. Вкус мыслей тогда Олегу нравился.        А сейчас нет. Сейчас безвкусно.        — Ты опять стоишь посреди толпы той? — Дима рассказал свой сегодняшний кошмар Олегу между словом. Не стал много акцентировать на нем внимание за распитием кофе крепкого, только объяснил помятость словами: «не люблю я людей». Чернокнижник на вопрос Шепса кивнул.        — Буду рад, если ты протянешь руку и закроешь мне глаза, — и подмигнул в игривой форме перед тем, как режиссер объявил готовность к съемкам. Участники вновь вышли из гот зала, встав в колонну, удобную для себя, без объявленных ранее троек. И после громкого отсчета дверь вновь открылась, закрывая марафон беготни из комнаты в комнату. Шла первая Надежда, Дима с Олегом последние были. И вот они вновь перед камерами. Вновь открылась дверь перед Маратом Башаровым, вновь тот давил из себя вежливость к экстрасенсам и вновь пытается вывести на слабость.        — Что же, уважаемые экстрасенсы, я рад, что вы сегодня разговариваете со мной охотнее, видно сразу, прощаетесь. Что скажете, скучать по Битве Сильнейших будете? Дмитрий, хочу услышать ваш вердикт.        Диме стало еще сильнее не хватать названной руки Олега. Лишь бы отвести от себя еще одно внимание.        — Буду во снах видеть, когда буду думать о плохом.        — Неужели, вам настолько не понравилась любовь фанатов?        — Давайте посмотрим на нее после последнего испытания.        — Как пожелаете, Дмитрий, — холодность участника Башаров чувствовал прекрасно. Но когда она его волновала. Мужчина с хитрецой обвел всех взглядом, ища того, кто ответит на его вопрос. Жертва нашла себя сама.        — Марат, а вы любите тянуть кота за хвост. — Олег усмехнулся.        — Мяу. — Послышалось от Матвеева. Взгляд парня был устремлен точно в камеру, пока рядом с ним звучали короткие смешки. Особенно от Марьяны, чье эго когтями царапало потолок, находясь в глубокой ямы ненависти человечества.        — А кошки ведь плавать не любят. Не боишься утонуть?        — Марат, какое будет испытание? — Шепс младший однажды пообещал создать порчу на Марьяну в самой культурной форме создания кукол Вуду: «я её об стол ударю». Тогда он это сказал кружке в своей руке, которая пищала на другой стороне их общей гримерной о чем-то неважном. Ну, вы поняли.        — Не люблю я, когда на мои вопросы не отвечают.        — Я тоже.        — Люблю я, уважаемые экстрасенсы, держать вас в интриге в такие моменты. — Ведущий указательном пальцем мотнул в воздухе и скверно улыбнулся. Сказал он этим движение одно: «я змей искуситель, что мечтает о драке между всеми вами, да на камеру центрального телевидения со мной в главной роли». Марат махнул в сторону другого входа в гот зал, открывая своим движением новое и последнее испытание для Экстрасенсов. Участники внимание свое перевели с наигранной заинтересованностью. Да, никто не знал о грядущем последнем рывке перед финишем, но к жеребьевке они привыкли уже очень сильно. Перед каждым из экстрасенсов поставили коробку черную. А в руки Марата дали черный мешок. Сейчас он был больше, как и столов для выбора.        — Теперь мы будем сами с собой соревноваться? — Подал голос Череватый, сложив одну руку на животе, а второй коснувшись губы нижней пальцами двумя. Идея ему нравилась только тем, что испытание теперь неординарное будет.        — Вы почти правы, Влад. — Марат подошёл к центру зала, ближе к участникам. Он переворачивал мешок в своих руках, создавая движение внутри — жребий путался среди другой пустоты. — Сегодня вас, уважаемые экстрасенсы, будет ждать наше классическое задание — поиск человека на указанной территории. Детские прятки со счетом. Только вместо наблюдателя, вы будете искать друг друга. Удивлены?       Участники заинтересованно переглянулись. Виктория слегка выступила из шеренги, смотря на реакции других коллег, Марьяна прикусила губу, а Лина с надеждой взглянула на ребят. Олега и Диму, парней, на которых она полагалась больше всего.        — Не вижу энтузиазма на ваших лицах. Вы знаете энергию друг друга, я уверен, каждому из вас под силу справиться с испытанием этим. Быть может, именно поэтому наши зрители так сильно любили взаимоотношения между вами. Именно оно будет вести вас по пути поиска. Вы готовы к жребию?        К этому моменту Матвеев испытал сложность только с умножением в голове, ему почти удалось без ошибок посчитать четверку в восьмой степени. Он не слушал Марата, Олега, других участников. Думал только о том, как быстрее закончить весь этот спектакль с победой. Не его победой, Дима в этом уверен. Дима это знает. Когда наступила очередь вытаскивать сферы из коробки напротив, чернокнижник действовал интуитивно. Словно его этому научили еще в детстве, наравне с тем, как держать ложку у рта.       Когда жребий оказался в руке, внутренний голос почему-то закричал. Первым желанием было положить сферу обратно, а потом по наитию поднес его к уху и слегка встряхнул. Ожидаемо, звука не было. Но ощущение говорило об опасности очень сильной. И наконец, Дима обратил свое внимание на Марата, который уже давно говорил.        — Один из вас будет прятаться на территории нашего загадочного места. Может быть, огромного особняка. Второй жребий будет проводиться уже после того, как мы увезем первого экстрасенса и спрячем. Дабы сохранить интригу места и человека, который будет искать. Вы будете только своими способностями узнавать происходящее. Глаза у первого экстрасенса будут закрыты до момента раскрытия его местонахождения ведущим или его коллегой. Затем будет новый жребий для определения новых участников. Звучит интересно, не правда ли?        Дима с самого утра ощущал пустоту внутри своей души, даже сейчас она не сменилась страхом. И даже воодушевлением. Интереса было лишь на долю секунды. А потом пришло осознание — вновь ощущение того, что ты должен найти кого-то, помочь кому-то, что-то сделать, от чего в рот два пальца вставить хочется и сплюнуть на пол. Матвеев покрутил сферу в руках и заглянул в руки Олега.        — Чувствуешь что-то?        — Что испытание будет прикольным, — Шепс улыбнулся. Может, будет оно прикольным, если Дима будет изображать только сокровище, которое нужно отыскать. Хоть напрягаться не нужно будет. На слова медиума чернокнижник только пожал плечами. А затем Марат объявил об открытии жребия.        И вместо облегчением со взглядом на железный ключ на колечке Дима задохнулся паникой. Не его паникой, а сознания второго, которое часто вело его по испытаниям жизни и в помощи людям. Что-то было явно не так. Но не списать это на простое предвкушение перед заданием нельзя было.        — Я наконец-то первым буду участвовать, — привлекая внимания Марата и камер, проговорил Дима и вытащил из сферы ключ. По виду — от железной двери квартиры, которую хозяева предпочли оберегать больше, чем собственную жизнь. Другие участники вновь обронили несколько шуток, Надежда Эдуардовна сказала, что это может быть ключ от квартиры, которую выиграл Матвеев в лотереи, но не как не жребий. Потому что его искать почти никто не хотел. Лина боялась ошибиться, Виктория не хотела путать собственную энергетику с энергией чернокнижника, Марьяна просто никого не хотела касаться, Константин молчал как всегда, а Надежда Эдуардовна обещала только с помощью плеток искать Матвеева. Одни только Шепсы да Череватый были уверены в победе. Влад знал вкус темноты, Александр знал вкус энергетики каждого присутствующего, а Олег знал Диму.        — Что же, Дмитрий, поздравляю вас с открытием нашего последнего испытания!        После этого Матвеева забрали, согласно установленным правилам. Забрали и телефон, сумку с личными вещами и мысли лишние, оставив только глубоко внутри только ощущение огромного подвоха. Дали одеться как можно теплее, перед камерами закрыли глаза тканью черной и маску надели, а после перетянули лентой черной запястья за спиной, дважды спросив: «не сильно ли туго». Матвеев пошутил об ошейнике на своей шее. Девушка из стаффа не смутилась, не первый раз подобная шутка или фраза вырывалась изо рта Матвеева. Потом его усадили в фургон, всю поездку донимали вопросами об ощущениях и заставляли гадать о том, кто будет его искать.        — Мне хотелось бы, чтобы меня искал Влад. Но, почему-то чувствую, что искать меня будет кто-то совершенно другой. Либо отличающийся по силе, либо по виду. Надежда Шевченко, может быть.        После чего Диму аккуратно вытащили из фургона на воздух очень сильно незнакомый. Затем медленно провели по тропе твердой, словно из камня большого, после за плечо вывели к помещению — воздух изменился, вели его и по лестницам вниз, иногда закрывали рукой голову, дабы защищая от лишних ударов об косяк, и в конце оставили где-то в середине чего-то. Девушка, что вела его вместе с оператором, отступила назад. Голос ее подавался сзади, поэтому Дима развернулся.        — Я повторяю правила: запрещено снимать маску с лица и издавать звуки громче простого голоса после начала отчета. Испытание начнется через 40 минут, отсчет времени ты услышишь щелчком. В комнате кроме тебя не будет никого, но камеры здесь есть. Дверь откроется только после окончание отчета времени, до этого момента комнату покидать нельзя. Удачи в испытании.        В голосе девушки слышалась легкость. А на душе Матвеева было очень тяжело. И дело не в одиночестве, в котором его оставили после хлопка двери. Дело в единении с собственными ощущениями, которые уже прямым текстом говорили: «что-то не так». Чернокнижник покрутился только вокруг себя, поулыбался с приподнятой головой в углы комнаты, ожидая там местоположение камер, и спустился в ощущение времени.       Наравне с ощущениями опасности парень изучал помещение вокруг себя — это ему правилами не запрещали — делал шаги по комнате, поднимался на носках, оценивая площадь комнаты. После чего он щекой приложился к стене рядом с собой для оценки поверхности — бетон. Затем резко выкрикнул, оценивая шумоизоляцию. Информации хватило для того, чтобы понять — это была камера заключения. Без каких-либо удобств. От этого стало, наконец, не по себе. Потому что внутреннее чутье теперь трубило во всю: «да, ты правильно мыслишь». Но рациональность твердила другое.        Не будут же организаторы настолько издеваться над участниками?        В этот момент на землю испытания ступил другой участник, другая сторона жребия — Олег Шепс. Его глаза были открыты, руки развязаны, да и связи с внешним миром было больше. Поэтому медиуму было проще понять, где он — огромная территория частного дома посреди леса. Дорога вела с магистрали сюда, вела к воротам дорогим и особняку большому. Дверь которого, конечно, просила ключ, его Дима достал из жребия. Шепс осмотрелся с маленьким подозрением происходящего. Достал из фургона сумку с личными вещами для испытаний и подошел ближе к дому вместе с ведущим данного испытания. Это не было знакомое лицо для Олега.        — Добрый день, Олег. Меня зовут Михаил, и я являюсь независимым экспертом данного испытания. — Мужчина был выбран явно из толпы, как тот, кто в первом выпуске каждого сезона среди машин экстрасенсов водит. Он был одет в шапку серую, синюю куртку и был ниже ростом самого Олега. Остальная внешность ускользала из восприятия Шепса. Потому что медиум чувствовал что-то еще. Что-то, что больше здесь требовало внимания. Мужчина продолжил говорить, пока парень осматривался вокруг себя: — По правилам вы можете обращаться ко мне для того, чтобы открыть какую-либо дверь под замком. Так же я вам даю подсказку для поиска Димы.        И мужчина протянул тот самый ключ от двери, который Матвеев достал из жребия. Это не было личной вещью его друга, не было и тем, с чем он мог бы ассоциироваться. Испытание напрягало с каждой минутой все больше. Медиум протянутую подсказку в руки взял — и поднял на уровень глаз, как некоторое время назад поднял её Дима.        — Как вы представляете поиск человека без личной вещи? Я вроде с самого начала говорил, что я не поисковик. И мои навыки не улучшались, — взгляд на мужчину упал куда тяжелее, чем атмосферное давление за орбитой взлетающей станцией на МКС. Олег был очень недоволен происходящим. И скорее из-за того, что внутри твердило об опущенном, как если бы не чувствовал запаха сирени в саду цветущем. Мужчина с именем «Михаил» только развел руками. Объяснил, мол, вы и так работали слишком долго друг с другом, времени провели достаточно, чтобы нуждаться в личной вещи коллеги. Олег раздраженно выдохнул и положил ключ в карман куртки. Не особо много толка от него. Начало испытание будет объявлено автоматически через 10 минут, этого достаточно для того, чтобы Олег достал из сумки свечу, зажигалку и два амулета, и стал искать место для ритуала. Пока в этот момент в странной комнате из угла в угол перемещался другой участник этого испытания.       Дима уже примерно нарисовал в голове комнату, в которой находится, оценил тяжесть двери, оценил каждого участника на знание себя же, парочку раз напевал себе под нос любимые мотивы и даже досчитал до окончание времени. Это были самые долгие 40 минут в его жизни — если бы не осознание участия в шоу, Матвеев бы точно лег посреди комнаты и пустился в долгий трип по дороге собственного истязания мыслями. Но на камеру он сейчас играл. И даже был очень воодушевлен щелчком прозвучавшим. Тот самый звук, что означал отсчет времени. По правилам испытания: у искавшего было только 30 минут на поиски. Больше, чем в классическом испытании, но слишком мало для поиска без личной вещи. Да, Диме сказали, что его будут искать только по ключу, который он не выпускал из рук с самого начала объявления испытания. Оставалось только верить в участника и в его победу. Дима даже стал думать о том, как он будет себя вести на месте искавшего, как резко в комнате раздался скрежет. А после тихое шипение откуда-то из угла комнаты.        Это напрягло парня. Он по привычке обернулся к источнику звука, надеясь третьим глазом увидеть происходящее, но столкнулся только с темнотой повязки. После чего парень сделал шаг в сторону предполагаемого источника звука и слегка наклонился вперед. Напоминало шум воды, льющимся по трубам при подаче отопления. Затем Дима сделал еще один аккуратный шаг. Шум усилился вместе с его приближением. И следующий шаг, который Матвеев опустил прямо перед предполагаемой стеной, отдался звуком шлепка. Шлепка ботинка о воду. И шлепка осознания по голове.        Комнату, где он находился, затопляло. Чувство, которое он интерпретировал по-разному каждый раз, называл волнением, предвкушением и страхом перед испытанием, он разглядел теперь сильнее. Это было ощущение опасности за собственную жизнь.        Матвеев резко выпрямился и отскочил назад. Ровно в еще одну неожиданно появившуюся под ногами лужу.        За 40 минут чернокнижник изучил эту комнату полностью, поняв, что она точно была сухая. И дверь ведь не была просто закрыта, словно разделение комнат. Она плотно закрывала все щели от воздуха. Точнее, от прохождение воды.        — Какого хрена? — Матвеев стал резко озираться по сторонам, вспоминая, в какой стороне может быть камера по ощущениям. С паникой в горле парень ходил по комнате в поисках рычага или кнопки, будто до этого сам не приходил к выводу — комната идеальна для тюрьмы. Но не для убийства же. Становилось душно от собственных мыслей, и холодно от поступающей воды.        — Испытание началось 7 минут назад, Олег, вы затрудняетесь в поиске? — Михаил донимал Шепса каждую минуту отчетом времени. Каждый раз толкал к поискам, каждый раз говорил о возможности проигрыша и каждый раз раздражал голосом. Совал нос в ритуал, из-за чего свеча гасла, и совал нос в размышления, которые и так путались из-за ощущений.        Потому что Олегу было действительно страшно. Перед глазами не было картинок, не было голоса и образа друга. Не было даже приблизительного ощущения местоположения Матвеева. Был только возникший где-то в душе страх и холод, тянущий по ногам. Его ведь можно было спокойно списать на поднявшийся ветер. Можно было бы, если бы ты был не медиумом.        — Что-то не так, — свеча вновь гасла. Олег повторял эту фразу шепотом, оглядывался вокруг себя, сужал глаза, всматривался в пустоту и морщился от ощущений не очень хороших. Будто давно забытый вкус перекрывался чем-то другим. И чувство плавного потока информации сменялись чем-то более резким, более… потоковым. Текущем по слоям информации другой, ненужной сейчас. Потому что Олег думал о времени с Димой. Об их прогулках, посиделках в гостях друг друга и тусовках на общественных мероприятиях. Чтобы хоть как-то настроится на лад нужный. Но он постоянно будто бы…        — Что-то чувствуете, Олег?        — Я чувствую, что от меня уходит информация. Будто бы, утекает, я что-то будто бы упускаю.        — Блять! — Уровень воды в комнате поднялся до отметки щиколоток. Теперь от каждого движения по воде Матвеев чувствовал приливы через ткань брюк. Становилось с каждым разом сложнее передвигаться, особенно с завязанными руками и глазами. И с чувством подступающей тошноты от паники. — Меня, вообще, кто-нибудь слышит? Я не собираюсь в этом участвовать! Выпускайте меня!        — А еще я чувствую злость. Но не пойму, она моя или Димина. Мне нужно больше концентрации, чем на ключе, который никак с ним не связан, — Шепс практически прошипел сквозь зубы последнее, ходя вокруг особняка кругами. Операторы и ведущий следовали за ним, Михаил постоянно спрашивал об ощущениях, чувствах, испытываемых по отношению к поиску Димы, из-за чего медиуму хотелось очень сильно втащить мужчине. Потому что отвлекало очень сильно. Что-то очень важное Шепс пытался уловить, но это упорно скрывалось.        — Я, блять, еще раз говорю, мне насрать на ваше шоу! Выпустите меня!        Плечо резко ударило в дверь, после чего Матвеев её с силой пнул, создав плеск воды о собственную одежду. Руки и лицо начинало дрожать от холода и нервозности. Сейчас полностью отрицалась вера в происходящее, чернокнижник был уверен, что это очередной его кошмар перед сном, и что сейчас он проснется, если ударится посильнее, но лучше не становилось. Парень прислонился лбом к поверхности двери, слыша сейчас собственное сердце и шум набирающейся воды. Было очень холодно и до отвратительности неприятно осознавать реальность. Казалось, что это была не съемочная группа Битвы Сильнейших, не те люди, которые всегда рядом с ним, даже пришла параноидальная мысль о том, что и голоса операторов Матвеев не узнавал. А может быть, их там и не было. Мысль о собственной смерти крутилась куда более реальной. Ведь ему никто не отвечал.        Воды становилось больше с каждой потерянной минутой. Трезвых мыслей оставалось все меньше. Как и воздуха в комнате. Дима начал задыхаться.        — Свеча постоянно тухнет, но ветра уже нет. Я не понимаю, почему.        — А почему свечи тухнут?        — Их что-то тушит. Воздух, сила, вода может быть.       И тут Шепс резко остановился. Вместе с самообладанием Димы. Один из них медленно повернулся к операторам и ведущему, а второй стал остервенело пытаться содрать с рук ленту. Тело обоих ломало от холода.        — Я сейчас увидел четкую картинку того, что Дима не понимает, где он находится.        — Это нормально, это правила испытания.        — Нет! — Шепс резко кинул потухшую свечу на землю и кинулся к ведущему. Михаил от таких действий с опаской отступил назад, к операторам. — Вы не понимаете, он думает, что находится не здесь, не в реальности, и ему холодно. Дима боится чего-то! И это что-то связано с водой!        Шепс резко рванул вперед, доставая из кармана ключ от входной двери в особняк. Который Дима из рук не выпускал. И думал лишь об одном — лишь бы это действительно не было реальностью. Потому что однажды, в вечера уюта между друзьями разговор был о страхах. Дима тогда и сказал, что воды боится. И трясло сейчас от воспоминаний так, если бы он в этой воде прямо сейчас тонул.        В воде, в которой Дима стоял уже по колена. Лента была разорвана в клочья и кинута в угол комнаты, пока руки быстро пытались развязать, стянуть, сорвать маску с лица. Лишь бы увидеть происходящее, лишь бы поверить. Но сил от холода не хватало даже на то, чтобы поднять их выше груди. Ноги переставали держать комок нервов, кровеносных сосудов и обледеневшей кожи. Матвеев не шевелился на одном месте, прижавшись лбом к двери. Глаза в панике пытались смотреть куда-то через ткань маски, ноздри хватали каждый морозный вздох, а голова ловила только одно — «ты сейчас умрешь». Отличная мысль для человека, который никогда не хотел умирать.        — Пом-м-мог-гите, — хриплый голос вырвался изо рта парня, когда в страхе родилось отчаяние. Руки тряслись не только холода, но все продолжали тянуться к маске, чтобы снять. Уровень воды поднимался выше, но не так сильно, чтобы душить. А Дима асфиксию все равно чувствовал.        Пока щелчком резким не сорвалась петля холодная и вся вода резко не спустилась линией мороза по прилипшей одежде. Вместе с ней Матвеев рухнул на пол, падая ладонями на грязный мол, а лицом падая во что-то иное.       Голова коснулась чужого плеча, после чего и вперед подалось все тело, словно к спасению желанному. Дима прижался каждой возможной клеткой к теплу, к человеку, пока тот был готов уничтожить весь мир.        Потому что Шепс видел мокрую одежду, чувствовал дрожь и слышал четкое и постоянное шепотом: «Помоги-помоги-помоги». Матвеев дрожал в его руках и, черт возьми, плакал.        — Олег, ему нужна помощь! — крикнула девушка позади Шепса, что держала в руке одеяло и согревающую жидкость. Тело Димы трясло от переохлаждения, но сейчас Шепс не был готов здраво оценить поступок. Все, о чем он думал, это о шоу, которое готово было убить. Олег быстро стянул с себя куртку, плотно закрыл в ней Диму и резко сорвал с его лица маску двумя руками, да так, что голову чернокнижника повело. Его затрясло еще сильнее. Девушка из организаторов все-таки подбежала к Диме и собралась накинуть на его плечи еще и одеяло, когда Олег резко вырвал его из рук, смотря в ответ очень понятным взглядом: прикосновение будет стоить жизни.        — От вашего шоу и места не останется.        Олег попытался выпрямиться для того, чтобы поднять Диму, но тот не позволил даже на миллиметр сдвинуться. Вцепился в руки Шепса, а лицом уткнулся в шею.        — Не смей. Уходить не смей. — Голос его не дрожал, но и силой не звучал. Олег обнял парня крепче, искренне пытаясь не сломать его или не причинить боли. Чем он мог её причинить, медиум не знал, но точно боялся шевелиться. Разум пытался взять вверх, говорил, что надо срочно оказать помощь, говорил, что надо согреть Диму как можно быстрее, но тот не давал отойти или двинуться. Жался ближе, почти залез к Олегу на колени, усадив того на грязный и мокрый пол. А тот только держал, прижимал и не отпускал. Одной рукой сжимал бедро парня, а второй прижимал его за шею к себе. Взглядом он смотрел на девушку, что пыталась как-то снять обувь мокрую, да согреть участника испытания, Шепс даже прикоснуться не давал этим взглядом. Боялся, что эти люди только хуже сделают. Утопал он в ощущениях сейчас так, как боялся, что утонет Матвеев в этой комнате. И в этом проклятом шоу.        Дима пришел в себя только в карете скорой помощи. Он видел, как его несли на руках вверх по лестнице к выходу из особняка, видел, как снимают мокрую одежду, растирают спирт по коже и укутывают ноги в плед. Видел много людей, видел операторов, видел ведущего, но замечал только Олега. Который вытащил его из этой воронки эмоций и страхов. Замечал только то, как сильно он сжимал руку Шепса. И замечал, каким неотрывным взглядом он Диму пронизывал. Даже не моргал. И сам смотрел на переплетенные замком пальцы свои с чужими.        — Этого не было по плану, — однажды прозвучало по рации операторов, пока над Димой склонились врачи, — никто не знал о наличии труб в этой комнате.       Знал. Дима знал. И знал, что такое настоящая ложь.       И знал, что такое протянутая рука к спасению. К спасению от точки невозврата к самому себе.