***
У Гавриила словно камень с души свалился, когда он узнал, что в Великом Сражении выжил и Люцифер. Исход выдался, по его мнению, самым удачным: Апокалипсис не случился, Битва не разрушила планету, а оба брата остались живы. Пусть один из них и побеждённый теперь. Потому, зная, что Дьявол в райской темнице, архангел захотел побеседовать с ним. По-семейному. Оставив свой гарнизон на Бальтазара, он наведался в тюрьму. Просторный арочный коридор вёл к одиночной аркообразной камере с толстыми решётками. Стены, дразня узника, украшали енохианские символы против архангельской силы, которые поставил лично предусмотрительный Михаил. Гавриил застал Люцифера прислонённым спиной к стене и смотревшим в потолок. Младший мог только предполагать, как чувствовал себя в этот момент брат, лишившийся всего, к чему стремился и готовился многие тысячелетия. А в итоге из одной вечной тюрьмы он угодил в другую. Но в этот раз он не останется один: Гавриил об этом позаботится. — Привет, брат, — тихо сказал он, приблизившись к решётке. Люцифер оторвал голову от стены и повернулся к младшему архангелу. В глазах, светившихся красным, полыхала праведная ярость. — Зачем пришёл, Гавриил? Поизмываться надо мной? — Дьявол подошёл к решётке, глядя на младшего брата с кривой ухмылкой. — Бросив тебя в темницу, Михаил проявил снисхождение, — проведя пальцем по прутьям, неожиданно выдал Гавриил. — Снисхождение?! — язвительно переспросил Люцифер. — Мне не сдалось его снисхождение! Я хочу его голову на золотом блюде, а не снисхождение! — Ты до сих пор не понял, что для тебя это лучший конец? — в голосе Гавриила послышалась печаль. — Да пошёл ты вместе с Михаилом! Всю жизнь на вас потратил, чтобы в ответ получить плевок в лицо. Разве ты забыл то славное, но далёкое прошлое? Когда Отец ещё не создал этих, — он брезгливо сморщился, — обезьян. Забыл, как я тебя воспитывал, как был на твоей стороне? Можно сказать, дал тебе дорогу в жизнь! И ты сейчас говоришь, что решение Михаила правильное? Как у тебя язык поворачивается только?! Вы, пернатые, такие же ничтожные, как и люди, — буркнул Люцифер и отвернулся. — Какая драма! Шекспир нервно курит в стороне! — похлопав в ладоши, наигранно восхитился архангел. — Любишь ты устраивать фееричные шоу, Люси, я знаю. Люцифер ничего не ответил, лишь сильнее поднял плечи, словно закрываясь ото всех, а Гавриил продолжил: — Брат, я тебя знал, когда ещё звёзд на небе не было. Ты не поменялся и не поменяешься. Ты не способен на сочувствие, любовь, благодарность или сострадание. Вечно все виноваты кроме тебя. Строишь из себя невинную овечку. Сейчас начнёшь втирать, что Папа про тебя всё наврал, что ты не виноват… А ты вечная жертва, да-да-да. Ты так и не понял, Люцифер. Люди были непорочны и прекрасны. Бог гордился творениями своими. А ты же… Завидовал. Ревновал. И бесился, как маленький ребёнок, которого в наказание лишили шоколадной конфетки. Тебя раздражало до кончиков перьев, что Батя любил людей больше, чем тебя. И ты стал гадить: искушать их, подставлять. Делать всё, чтобы показать их изъяны. Показать, насколько люди греховны, порочны, алчны и ничтожны. Люцифер вновь припал к решётке, почти схватив Гавриила за куртку. Он задыхался от гнева. Младший отпрянул от прутьев и недовольно покачал головой. — Следи за языком, братец! — Отец понял, — сглотнув, продолжил свой монолог Гавриил, — что зло в тебе как метастазы. Распространятся по организму, если их не вырезать. И запер тебя в клетке. Михаил тоже не идиот. И именно по этой причине ты сейчас здесь. Но я не желаю тебе зла. Напротив, я хочу помочь. Пойми это. Ты мой брат, и я люблю тебя несмотря ни на что, — он взглянул на Люцифера взором полным печали и надежды и умоляюще добавил: — Прошу, прими мою помощь, и всё станет как раньше. — Как раньше ничего уже не будет, — грубо осёк его Люцифер и дополнил: — Поезд ушёл. — Жаль, что ты сделал такой вывод. На этих словах Гавриил направился по коридору к выходу, больше не смотря на старшего брата. — Значит, ты теперь на стороне Михаила? — с нескрываемой уже обидой бросил ему в спину Дьявол. Гавриил, вздрогнув, резко остановился, но не обернулся. — Я на стороне людей, Люси, — сухо сказал он и повторил: — Да, на стороне людей… И больше не говоря ни слова покинул темницу.***
Небесный архив, служивший одновременно библиотекой и кабинетом писаря Божьего — ангела Метатрона, зачаровал Эстель. Пол здесь был устлан великолепным ковром, тёмным, с мелким геометрическим орнаментом. Посредине стоял овальный дубовый стол в окружении резных стульев с очень высокими спинками. На книжных полках поблёскивали золотым тиснением разнообразные магические фолианты. Также были здесь различные старинные трактаты, ритуальные книги, книги по алхимии, целительству и врачеванию, учебники по военному мастерству и искусству войны. У стены справа возвышался мраморный камин. — Я сейчас усну, — сказала сидевшая за столом Эстель. Она скучающе наблюдала, как Михаил вдумчиво пролистывал фолианты. Архангел усмехнулся и развернул один из них к девушке. Он перевернул несколько пожелтевших, хрупких страниц и наконец ткнул пальцем в одну. — Тогда прочти сама, — ответил он. — Как раз взбодришься. Девушка склонилась над Гримуаром. Текст был написан на енохианском, но пророку, которая знала этот язык, не составило труда его понять. — Ритуал бессмертия. Для него потребуются: заклятье, вода из источника вечной жизни, горе-мята и глаз Гекаты. Стоп! Что? Надо выдавить… кхм… глаз у древнегреческой богини? — Это волшебный цветок, — объяснил Михаил. — Растёт в Чистилище. Чтобы его добыть, мне нужно переместиться туда. Горе-мята есть у Эфраима, а источник вечной жизни течёт в Раю. Где он знают только Смерть, Бог, Джошуа и я. — И ты всё это добудешь для меня? — Да. Эстель встала и грандиозно, подобно королеве идущей на коронацию, обошла стол. Приблизившись к Михаилу, она села к нему на колени и тут же поцеловала его, обнимая за шею. Да, она научилась быть благодарной. Его ладони были обжигающе горячими на её спине. Их жар обжигал даже через ткань платья. По коже бежала дрожь от его губ на лице, на шее. Михаил зарылся в волосы Эстель, глубоко вдохнул их лавандово-черничный аромат и нежно провёл языком по раковине её уха. Её тело мгновенно откликнулось на ласки, и девушка шумно вдохнула. Она ощущала, как от накатившей страсти сжимается что-то в груди. Чувства сжигали дотла, а все здравые мысли смывало, как будто при цунами. — Мне пора, — томно, с придыханием, прошептал архангел и отстранился от Эстель. — Помимо этого ритуала у меня много государственных дел, — добавил он, выпуская её из объятий. — Рафаил справляется, но он не архистратиг. — Ночью продолжим у тебя в покоях, — пошловато хихикнула девушка и поднялась. Она кокетливо поправила причёску, чуть поддёрнула подол и добавила: — Я стану для тебя Шехерезадой, о господин моего сердца. Михаил подошёл к Эстель, взял её за плечи и мягко поцеловал в лоб. Затем быстро исчез под шелест крыльев.***
Не находя себе места, Эстель мерила шагами архив. В подсознании пронеслась тревожная мысль «Вдруг с Михаилом что-то случилось?», но её тут же заглушил второй, более здравомыслящий голос, который шептал: «Он архангел. Одно из самых могущественных существ в сверхъестественном мире. Он воин и предводитель ангельского воинства». Аффирмации-таки помогли. Михаил вскоре возник посреди зала. В руках он держал глубокий закрытый кувшин, оранжево-красные бутоны магического цветка и ярко-зелёный пучок горе-мяты — ядовитого, но в то же время и целебного, растения. Эстель облегчённо выдохнула и бросилась в объятья архангела. — Ты вернулся! — взвизгнула она. — Только… А это… что? Девушка отпрянула, когда увидела пятно крови на футболке возлюбленного и неверяще уточнила: — Тебя ранили?! — от осознания этого у неё на миг похолодело в груди. — Успокойся, Эстель, — архистратиг закатил глаза к высокому потолку, не скрывая лукавой усмешки. Какая-то болезненная одержимость девушки Михаилом начинала напрягать. — Это не моя кровь. Просто мёртвые уже монстры Чистилища не любят гостей. — Слава Богу! Архангел выложил все ингредиенты на стол, поставил кувшин и сказал: — Давай проведём ритуал.***
Пророк сосредоточенно наблюдала за тем, как профессионально Михаил готовил эликсир бессмертия. Измельчал бутоны и траву в ступке, добавлял воду из источника вечной жизни, переливал содержимое из одной чаши в другую, смешивал и перемешивал. — Я будто на уроке зельеварения у Снейпа, — хохотнула Эстель, когда архангел провёл ладонью над чашей, и та задымилась. — Ты должна это выпить, — сказал он. — После я прочту заклинание. — Обязательно? — девушка скривилась, глядя, как вода вдруг изменила цвет из прозрачного на приторно-розовый и забурлила. И дополнила: — Какое-то оно… мерзкое это твоё зелье. Вот мартини или абсент дело другое… — Эстель, пей, — непоколебимо повелел архистратиг и пододвинул к ней чашу с эликсиром. Мгновение девушка колебалась, не решаясь поднести чашу к губам, однако привычный строгий взгляд Михаила положил её сомнениям конец, и Эстель залпом осушила её. И неожиданно зашлась в приступе кашля. Архистратиг быстро продекламировал заклятье, и кашель у Эстель прошёл. А потом… Её фигуру окружил переливчатый сияющий ореол, который мог видеть только архангел. Сама же Эстель почувствовала невероятный прилив энергии и жизненных сил. Она вскочила и вышла из-за стола. Михаил повторил за ней. — Внешне вроде ничего не изменилось, — констатировала девушка, внимательно осматривая себя со всех сторон. — Ты сияла, — ответил Михаил. — В буквальном смысле. Как Сириус. — Значит, ритуал сработал? — Да. — А мы можем проверить? — Каким образом? Эстель на секунду задумалась, а потом молвила: — Дай мне нож. — Решила сыграть роль Джульетты? — ухмыльнулся Михаил, и в его руке появился архангельский клинок. Отдав его девушке, он предостерегающе сказал: — Только осторожнее. Эстель вздохнула и с размаху вонзила в себя оружие. Ни страха, ни боли она не ощутила. Крови тоже не было, как и самой раны. Клинок просто торчал в ней. — Теперь у нас есть вечность, Михаил, — выдала она и рывком вытащила кинжал из груди. Отбросив его куда-то в сторону, она изрекла: — Я променяла свободу и земную жизнь на небесную любовь. Вместо ответа архистратиг очутился перед Эстель. Собственнически притянул её к себе и запечатлел опьяняющий поцелуй на её сладких, словно спелая клубника, губах.***
Солнце быстро опускалось за горизонт, раскрашивая небо в розовые и золотые оттенки. Вечерний ветер тянул прохладой, донося аромат распустившихся к ночи цветов. Эстель явилась в гарнизон Бальтазара, когда у ангелов было свободное время. Счастливая, она хотела поделиться с другом новостью о том, что теперь с Михаилом они пара. И что Рай, который когда-то она хотела сжечь, стал для неё новым домом. Бальтазара пророк нашла на тренировочной поляне. Он стоял под деревом и попивал коньяк, наслаждаясь свободой. Заметив подругу, он быстро допил алкоголь и, поставив стакан в траву, раскрыл руки для объятий. — Bonjour, mon ami, — подойдя к ангелу, Эстель обняла его и звучно поцеловала в щёку. — Я скучала, — дополнила она. — Правда? А мне так хочется сказать — не верю. Можно? — Нет, — в глазах девушки зажглись лукавые огоньки. — Я знаю, что ты по мне тоже очень и очень соскучился. Правда? Ну же, — затеребила она его. — Я вижу, что это так… — Ладненько. Ты читаешь мои мысли. Вот за это я тебя и обожаю, — Бальтазар ответно поцеловал девушку в предупредительно подставленную щёчку, после чего сказал: — Сегодня денёк выдался очень насыщенным. Гавриила будто пчёлы за задницу покусали, — гонял нас как Рафаэлло юнцов. А ты что новенького расскажешь? — Я обрела бессмертие благодаря одному ритуалу, — выпалила Эстель. — У нас с Михаилом теперь впереди целая жизнь. Причём вечная. На какое-то мгновение Бальтазар изумился. Но не от услышанного. Последняя капля надежды высохла в нём. Новость прозвучала подобно смертному приговору. — Даже так… — процедил он сквозь зубы, и Эстель совершенно явственно почувствовала в его голосе… обречённость. — Да. Ты разве не рад за меня? — С чего такие выводы? Рад. После ответа Бальтазара тягостное молчание воцарилось в воздухе: никто из них не произносил ни единого слова, думая о чём-то своём. — Хотя бы не забывай меня, — он выдохнул, пытаясь унять биение сердца, и вдруг спросил: — Мы ведь… всё ещё друзья, да? — Навсегда, — искренне ответила девушка. — Спасибо тебе за дружбу, Бальтазар. Ангел вздохнул. Где-то там, глубоко, он спрятал небольшой огонёк любви к Эстель и всеми силами пытался забыть. Отболит, заживёт. — Будь счастлива с ним, mon étoile. Эстель мягко улыбнулась. — Обещаю. Конечно, она ещё не знала, что ждало их с Михаилом в будущем. Но уже ясно видела: он смог поменять её саму и её жизнь.