Soldier, poet, king

Узкие улочки очередного небольшого городка не привлекают взгляд, когда видел таких уже сотни. Кацуки бредет неспеша, прячется в тени домов, крыш и навесов от палящего солнца. Люди шепчутся, завидев отличную от их одежду; ярко-красный плащ, обшитый белым мехом, необычно выглядит среди преимущественно светло-серых, коричневых и черных оттенков, он даже на самом Кацуки смотрится странно, потому что кроме яркого плаща больше ничего не выделяется так сильно. Но шепотки быстро забываются, люди за пару минут переключаются на обсуждение привычных вещей и быта. Кацуки слушает разговоры местных, двигаясь по ветвистым улицам к центру, и усмехается, вспоминая точно такие же во всех предыдущих селениях. У кого-то убежал кот; клиент торгуется с продавцом, доказывая, что рыба уже не свежая и столько просто не стоит; женщина таскает своего ребенка за ухо из-за его очередной проделки; у пекаря мыши в подвале опять расплодились и умудрились испортить пару мешков с мукой. Сквозь толпу в центре города доносится музыка. «Уличные музыканты», — думает Кацуки и жмурится, прикрывая глаза ладонью, когда выходит из темного переулка. Люди хлопают и восторженно хохочут, наблюдая за представлением. Кацуки уже хочет пройти мимо, потому что ему вовсе не здесь нужно задержаться, а в другом месте, но мелодия и голос заставляют последовать за ними, толкая жителей локтями, чтобы протиснуться поближе. По мелкой каменной кладке шустро носится несколько человек, привлекая все больше народа к себе. Девушка в остроконечной шляпе и платье с пышной юбкой кружится и смеется, вовлекая в танец детей и взрослых. Короткие волосы, выглядывающие из-под полей шляпы, сияют на солнце медным теплым цветом, несколько подъюбников взлетают вслед за движениями рук и ног, а щеки ее горят от жаркого летнего дня и плясок с песнями. Чуть поодаль стоит их повозка, а на козлах сидит молодой парень и играет на флейте, задавая ритм. Его глаза прикрыты, пальцы по памяти прикасаются к нужным отверстиям. Он выглядит непринужденно и расслабленно, играя незамысловатую мелодию. Кацуки хмурится, разглядывая его волосы: они черные, но каждый случайный блик солнца ложится на них красной полосой, и это интересно. Откуда-то сбоку, прямо из толпы, вылезает еще один парнишка. Он невысок, строен, показательно отряхивает чистый воротник наполовину расстегнутой рубашки и сияет улыбкой. Его взгляд на секунду падает на Кацуки, а следом он громко произносит: — Кири, давай ту, что «про трех»! Парень на козлах тут же переключается на другую мелодию, кивая в согласии, и среди толпы разносятся первые ноты веселого мотива. — Однажды прибудет в ваш город отважный воин один, — этот паренек начинает петь, и Кацуки застывает, полностью утопая в моменте, — Он будет силен и ловок и сметет вас мечом по пути! Голос звонко парит над головами людей, они зачарованы им, как и сам Кацуки. Парень пританцовывает, кружит в центре толпы, легко прыгает с ноги на ногу, руками вырисовывает движения, а потом указывает на Кацуки раскрытой ладонью. Слова повторяются: — Он будет силен и ловок и сметет вас мечом по пути! Толпа подхватывает припев, словно уже слышала песню и знает ее наизусть: «О лей, о ла, о лей, о лорд». Парень смеется, запрокидывая голову, его волнистые волосы причудливо горят сочной травой на жгучем солнце. И Кацуки хочет взять его за руку, протянутую к нему. Он понимает, что лишь подходит своим образом под слова песни, но все равно не может противиться желанию. Пальцы осторожно касаются чужих. Парень не прерывает песню ни на секунду, только улыбается особенно тепло и поет, утягивая Кацуки за собой в танец. — Однажды прибудет в ваш город поэт, чье оружие — слова. Он танцевать вас заставит и проживет века! Парень указывает на себя, успевает поклониться и подмигнуть кому-то. Люди вокруг громче поют и повторяют: «Он танцевать вас заставит и проживет века!» Припев паренек не поет. Он приближается к лицу Кацуки, шепчет задорно: — Я Изуку, а как же тебя звать? — Кацуки, — он невольно тоже улыбается, смотря в чужие глаза. — Потанцуешь со мной, Кацуки? — Мы уже, разве нет? — усмешка и короткий хмык отлично отражают скепсис Кацуки по поводу вопроса. — Я все равно должен спросить как порядочный человек. — Тогда потанцуем, Изуку. Они не сговариваются насчет движений, но двигаются так, словно как минимум точно знали, под какую песню и какой танец исполнять. Да, Изуку пару раз наступает Кацуки на пальцы, а Кацуки сталкивается с ним после неожиданных поворотов, но эти несовершенства выглядят подстать песне, либо вовсе остаются незамеченными. — Однажды увидеть ты сможешь того, кто правит страной. Он будет с венком лавровым, сын Давида, правитель твой! — Изуку пел последний куплет, смотря лишь Кацуки в глаза. Девушка кружила вокруг них, подпевая и заставляя подпевать толпу. И Кацуки спел заключительные строки вместе со всеми. Когда люди постепенно разошлись по своим делам, а артисты заслуженно переводили дух, Изуку потянул Бакуго к повозке. Он быстро и весело протараторил что-то про друзей и знакомство, но Кацуки так до конца и не понял. — Ребята, это Кацуки! Кацуки, это Очако Урарака, — он указал на улыбающуюся девушку, ту самую с широкой шляпой и горящими щеками. А потом перевел внимание на второго друга, — Это Эйджиро Киришима. — Рад встрече! Ты путешественник? — Эйджиро оглядел нового знакомого и улыбнулся. — Можно и так сказать. По крайней мере сейчас мне нужно на восток, а дальше время покажет. Изуку хлопнул в ладоши, возбужденно заелозив на месте, но тут же поспешил извиниться перед друзьями и Кацуки за то, что это было так громко. — Мы тоже едем на восток, не хочешь с нами? Думаю, Очако и Кири не будут особо против. — Конечно поехали! — Я испытаю на нем новое зелье! — Зелье? — Кацуки сглотнул. — Очако, ты не будешь испытывать свои снадобья на каждом нашем новом попутчике, перестань всех пугать, — Изуку зажмурился и сжал переносицу пальцами. Кажется, это было обычным делом между ними. Кацуки усмехнулся и сказал: — Я поеду с вами. Будет хотя бы интереснее, да и зелья – это что-то новое, попробую некоторые, так уж и быть. — Изуку-кун, он такой потрясающий! Мы точно возьмем его с собой, — Очако решительно кивнула и скрылась в повозке, видимо, собираться в поездку. Кацуки молча перекинулся с Киришимой несколькими красноречивыми взглядами и отвернулся, как только его позвал Изуку. Он впервые так просто заводит с кем-то дружбу, впервые не хочет расставаться с незнакомцем, которого встретил от силы полчаса назад. Он впервые хочет последовать зову сердца. Путешествие, в которое должен отправиться преемник власти в их племени, всегда помогает найти соратника и верного друга, человека, что будет видеть мир по-другому, и любовь. Кацуки кажется, что ему безумно повезло, когда он всю дорогу на восток обсуждает любые темы с Киришимой, держит Изуку за руку, ловит для Очако мотыльков, а потом слушает ее мысли об устройстве мира над ними и под. А еще он точно знает, что дорога однажды приведет обратно к родному племени, и тогда он будет готов принять власть. Ведь за спиной всегда будет веселый, но стойкий Эйджиро, не позволяющий оступиться, по левую руку Очако с ее рецептами врачевания и магическими силами. А справа будет Изуку, направляющий, любящий и просто невероятно понимающий. Однажды случится такое, что воин вернется домой. Он станет править народом и будет опорой людской. Однажды суровый воин наденет лавровый венок. И тихо с надеждой оставит послание между строк: Буду я вновь трудиться не покладая рук, Прошу, не дайте забыться, целитель, любимый и друг.