Nice talk

      Бескрайняя темнота космоса завораживает. Она впитывается в душу, вызывает мурашки по коже от осознания масштабов Вселенной, манит за собой. Но, знаете, как говорят: «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя».       Она меняет тебя, меняет твое отношение к жизни и быстротечности времени. И нет уже ничего важного в этой Вселенной, как и нет больше ничего незначительного. Всё переплетается, связывается, и это выглядит настолько же цело, насколько и раздробленно. Словно безумный гений смешал несколько пазлов, а после собрал воедино картину из неподходящих, совершенно неправильных кусочков. И эта химера из красок и оборванных частей рисунков кажется куда более правильной, чем оригинальная задумка производителя. Так ты себя и ощущаешь, когда позволяешь этой тьме завладеть тобой, твоими мыслями и чувствами.       На лице Кафки от этих мыслей играет легкая ухмылка. Она давно уже приняла эту холодную, пугающую, граничащую с безумием часть себя. И сейчас, когда она тихо ступает по вагону Звездного экспресса, она не может отвести взгляда от огромных окон, за которыми простирается тьма. Она уже заняла своё место в её душе.       Шаги Кафки тихие, словно она крадущийся хищник, медленно подбирающийся к своей будущей жертве. Стук её каблуков глушит ковёр на полу, и ни одна живая душа не знает о её присутствии. Все пассажиры спят, даже не подозревая о том, что зверь уже пробрался к ним на борт, что он ходит здесь, выжидает, присматривается.       Не будь у неё конкретной цели, она бы с удовольствием нарушила эту идиллию, устроила бы такой манящий, заставляющий кровь в жилах закипать от азарта хаос. Но сегодня пассажиры могут спать спокойно. Хищник уже выбрал себе жертву.       Кафка останавливается перед дверью одного из купе. И даже отсюда она чувствует манящий запах черного кофе и не может отказать себе в удовольствии сделать глубокий вдох, позволяя этому аромату наполнить легкие. Она слышит доносящиеся из комнаты тихие звуки: словно кто-то ставит чашку на стол с глухим ударом керамической посуды о деревянную поверхность. Ухмылка на лице Кафки становится только шире.       Она не стучит в дверь, не спрашивает, можно ли ей войти. Ни к чему играть роль скромной девочки с безупречными манерами. Кафка пришла взять то, что хочет, и ей для этого не нужно приглашение и тем более разрешение. Лиса ведь не спрашивает у кролика, может ли она вцепиться ему в глотку своими клыками?       Кафка открывает дверь достаточно быстро, чтобы добавить эффектности своему появлению, но не слишком: чтобы не очень уж сильно шуметь. Ей ни к чему лишние глаза и уши. Она проходит в купе так, будто бы заходит в собственные владения: нагло, дерзко, высоко подняв голову. Её движения находятся на грани между завораживающей, чарующей грациозностью и острой, леденящей кровь опасностью. Она осторожно закрывает за собой дверь.       Химеко сидит в кресле, в её руках книга, а на столике рядом стоит та самая чашка ароматного кофе. Она не сразу поднимает взгляд: она уверена в том, что к ней зашел Вельт, или на крайний случай Стелла. Единственное, что она делает, — издает раздраженный выдох. Она ведь столько раз просила стучать, перед тем как войти.       — Надеюсь, это окажется действительно настолько важно, чтобы так поздно меня тревожить, — говорит Химеко, осторожно закрывая книгу.       Но, стоит ей поднять взгляд, как в её горле встает ком. Взгляд бегает по фигуре Кафки, отчего хищная ухмылка той становится только шире. Химеко требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя и протянуть угрожающим хриплым голосом:       — Ты…       Кафка в ответ лишь усмехается, смотря своими пронзительными, холодными глазами, кажется, прямо в душу Химеко. Она делает ещё один шаг ближе, останавливаясь в центре купе, и с интересом рассматривает помещение, будто бы её совершенно не смущает, с каким презрением на неё сейчас смотрят.       — Минималистично, но со вкусом. Очень в твоем стиле, Химеко, — оглашает свой вердикт Кафка, бросая на женщину ещё один взгляд, в котором читается явная насмешка.       — Что тебе нужно? — отчеканивая каждое слово произносит Химеко, даже на секунду не отводя взгляда. Она не хочет показать, что внутри неё при виде Кафки кипит куда больше эмоций, чем ей хотелось бы.       Губы Кафки кривятся в ухмылке, на этот раз куда более пренебрежительной, почти зловещей. Она делает шаг к Химеко и теперь буквально возвышается над ней, пока та продолжает всё так же ровно сидеть в кресле.       — О? Не ты ли просила меня удостоить вас личным визитом? Чтобы… — Кафка прикладывает указательный палец к своему подбородку и поднимает взгляд, будто бы вспоминает что-то, а после говорит с усмешкой: — «продолжить нашу славную беседу»?       — Убирайся, пока ещё можешь, — холодно отвечает Химеко. Её голос не дрожит, но внутри неё смешиваются ярость, страх и странное, до боли в груди раздражающее предвкушение. Она знает, что Кафка никуда не уйдет. Она знает, что её собственные угрозы — пустой звук.       Кафка хмыкает. Она наклоняется ближе к женщине, и теперь их лица разделяет буквально десять сантиметров, отчего по спине Химеко бежит холодок.       — Или что? — тихо и серьезно произносит Кафка, с явным намеком на то, что ей плевать на любые последствия её действий. — Будешь звать на помощь? Попробуешь сразиться со мной?       Химеко сглатывает. Она смотрит в глаза Кафке, и просто не может заставить себя отвести взгляд. Она чувствует себя так, будто её загнали в угол. И Кафка явно наслаждается этим чувством превосходства. Чувством власти, которую она имеет над ней.       — Скажи мне… — продолжает Кафка, протягивая руку ближе к лицу Химеко и осторожно поднимая кончиками пальцев прядь её волос, — как долго ты собираешься бороться со мной? Как долго ты собираешься продолжать убегать от неизбежного? Ты ведь знаешь… — Кафка наклоняется ещё ближе, и теперь Химеко чувствует её теплое дыхание на своих губах. Но в этот момент всё, вокруг чего крутятся мысли Химеко, — это то, что от Кафки пахнет терпкой вишней. И этот запах кружит ей голову, — я всегда получаю то, что я хочу.       Химеко издает рваный, горячий выдох. Её взгляд мечется от глаз Кафки к её губам и обратно. Химеко знает, что ничего не может сделать. Она знает это настолько же хорошо, насколько прямо сейчас не понимает собственные эмоции. Это чувство, колеблющееся между ненавистью и притяжением, которое, наверное, кто-то даже мог бы назвать любовью. И Химеко проклинает себя за то, что второе сильнее первого. Когда она отвечает, её голос чуть громче шепота.       — Есть решения, которые отрезают путь назад…       Кафка усмехается и наклоняется ещё ближе, до такой степени, что теперь, когда она шепчет, их губы практически соприкасаются.       — Их непременно надо принимать.       Ни одна из них не может сказать, кто первый начинает поцелуй. Будто бы они обе поддаются этому соблазну одновременно. Химеко обнимает Кафку за шею и притягивает ближе к себе, чувствуя на своих бёдрах прохладную кожу перчаток. Кафка целует грубо, напористо, явно давая понять, кто занимает здесь ведущую роль. И Химеко поддается: она отвечает ей мягко, податливо, почти покорно. И эти неназванные вслух роли ощущаются правильно. Так, как и должно быть.       Кафка слегка отстраняется, смотрит на слегка покрасневшее лицо Химеко и не может сдержать усмешки. Она снимает свои перчатки и бросает их прямо на пол. Когда она вновь кладет свои руки на бёдра женщины, она очерчивает тонкими, изящными пальцами узоры на коже Химеко, заставляя её вздрогнуть. Кафка проникает руками под ткань платья. Она не хочет больше ждать. Не тогда, когда её жертва уже в её руках: покорная и готовая принять всё, что бы Кафка ей ни дала.       Она наклоняется к уху Химеко и шепчет, опаляя его горячим дыханием.       — Веди себя тихо. Я не хочу, чтобы нам помешали.       Химеко вновь вздрагивает и закусывает губу, шумно выдыхая, а после этого слегка кивает. На лице Кафки от этого почти невинного, податливого действия появляется ухмылка.       Она опускается поцелуями на шею Химеко, оставляя на нежной коже следы своей помады. Она бы хотела оставить ещё больше следов, таких, которые нельзя смыть или стереть, таких, которые на следующее утро смогут увидеть все. Она бы хотела сделать эту женщину своей. Чтобы все вокруг знали, кому принадлежит Химеко, чтобы никто даже не думал смотреть в её сторону. Но она сдерживает свои порывы. Кафка уверена, что это будет их не единственная ночь вместе: она успеет сделать это в другой раз.       Химеко покорно поднимает голову выше, давая Кафке вести, давая ей больше пространства для действий. Ей сложно сдерживать стоны, ей кажется, будто на местах поцелуев её кожа горит, словно через неё проходят электрические разряды, разнося за собой удовольствие и желание.       Кафка осторожно гладит бедра девушки, растягивая собственное наслаждение, поддразнивая. И лишь когда она слышит от Химеко сдавленный хриплый полустон полувсхлип, она сдается и двигает руками дальше. Касания Кафки в теле Химеко вызывают дрожь.       Кончиками пальцев Кафка поддевает край белья девушки и тянет его вниз. Её движения мучительно медленные, и Химеко не может сдержаться. Она слегка двигается вперед, чтобы усилить их контакт, чтобы показать, насколько Кафка нужна ей сейчас, насколько она жаждет этой близости.       Кафка усмехается и спускает белье женщины до щиколоток, оставляя его прямо там. Кафка всегда считала, что секс в одежде более страстный. Когда ты желаешь кого-то настолько сильно, что тебе даже не хочется тратить время на такие мелочи, как раздевание.       Химеко издает тихий стон, когда чувствует, как Кафка разводит её ноги. Пальцы Кафки холодные, и это вызывает мурашки, когда она касается разгоряченной кожи. Кафка действует уверенно: она оглаживает внутреннюю сторону бедра Химеко, то поднимаясь выше, практически касаясь её между ног, то вновь опускается. И Химеко хнычет, не в силах уже терпеть эту пытку.       — Если ты продолжишь так делать, обещаю, я убью тебя… — на выдохе произносит Химеко, и с губ Кафки слетает очередная дерзкая усмешка.       — Тогда попроси меня так, как нужно, — шепчет Кафка, и Химеко чувствует, как в груди что-то сжимается. То ли от раздражения, то ли от неожиданно нахлынувшей волны возбуждения.       Химеко молчит несколько секунд, закусив губу. Касания Кафки совершенно не помогают думать, не помогают и дальше пытаться сохранить хоть небольшую часть контроля над ситуацией. Всё, чего сейчас хочется женщине — наконец-то почувствовать эти тонкие, изящные пальцы там, где это необходимо. Она тихо выдыхает и склоняет голову, чтобы скрыть свой взгляд, когда она принимает свое поражение.       — Пожалуйста, Кафка, перестань меня мучить и просто возьми меня уже. — Это звучит скорее как приказ, но Кафка слышит мольбу в голосе женщины, и даже это вызывает у неё странное, почти садистское удовлетворение.       — Как скажешь, принцесса, — насмешливо шепчет она на ухо Химеко.       Кафка наконец-то поднимает руку выше. Она медленно касается Химеко между ног, проводит пальцами между складок, собирая горячую влагу, и это вызывает у неё на лице ухмылку. То, как сильно женщина возбудилась, лишь сильнее распаляет, смешивает самодовольство практически с вожделением.       Кафка прижимается ближе к Химеко, она упирается коленом в край кресла и нависает над ней, начиная медленно, практически невесомо очерчивать круги вокруг клитора женщины. Она не проникает в неё — не хочет уменьшать стимуляцию. Всё, чего желает Кафка, — доставить Химеко такое удовольствие, чтобы она никогда больше уже не смогла даже пытаться оттолкнуть её. Она хочет, чтобы с губ Химеко слетали стоны вперемешку с её именем и мольбами о большем. Чтобы Химеко никогда не забыла эту ночь, чтобы завтра, стоя перед её друзьями, она вспоминала о том, что они сейчас делают, чтобы она запомнила это настолько хорошо, что могла бы вновь представить, как руки Кафки ласкают её тело.       Химеко тихо хнычет и закусывает губу, чтобы не вырывались слишком громкие стоны. Она прижимается ближе к руке, пытается усилить соприкосновение. Она двигает бедрами в такт с движениями Кафки, желая большего, желая получить такую необходимую ей разрядку.       Кафка видит это, она чувствует, как женщина под ней вздрагивает от её касаний, и лишь увеличивает давление на клитор. Её движения ускоряются, пальцы скользят от влаги, вызывая тихие, такие непристойные, но завораживающие звуки. Обе девушки тяжело дышат. В купе пахнет кофе, вишней и сексом.       Химеко осторожно кладет свои руки на плечи Кафки, слегка их сжимая, когда пытается хоть немного сдерживать себя. Она не хочет, чтобы это заканчивалось, она хочет продлить этот момент. Но Кафка чувствует, как бёдра Химеко начинают сильнее дрожать, и лишь ускоряет движения своих пальцев, ещё чуть сильнее надавливая на клитор. Она наклоняется к её уху и шепчет — практически нежно, но её слова всё равно звучат, словно приказ.       — Прекрати. Не сдерживайся. Давай, кончи для меня, принцесса.       Химеко слышит её слова, и она просто не в силах больше контролировать себя. Не тогда, когда пальцы Кафки доводят её до пика, не тогда, когда она шепчет ей эти пошлые, но до дрожи возбуждающие слова. Она сильно закусывает губу, до боли, когда чувствует, как волна удовольствия проходит через её тело, но даже это не может сдержать протяжный стон. Кафка не останавливает своих движений, продлевая оргазм Химеко настолько, насколько это возможно, чувствуя, как бедра женщины приподнимаются и дрожат.       Лишь когда Химеко опускается обратно, тяжело дыша, Кафка усмехается и убирает свою руку. Она отстраняется от женщины и делает шаг назад, чтобы осмотреть её. Лицо Химеко красное, на лбу выступили капельки пота, к которым липнут красные пряди волос, она тяжело дышит, иногда вздрагивая, а её белье всё еще спущено до щиколоток. Это выглядит пошло, развратно, но также до безумия прекрасно, настолько, что Кафка действительно на секунду задумывается о том, чтобы сделать это снова прямо здесь и сейчас.       Но вместо этого она смотрит на свою руку. Её пальцы слегка блестят от оставшейся на них влаги. Она усмехается и вытирает руку прямо о свои шорты, а после поднимает с пола свои перчатки. Она не удосуживается даже надеть их.       Кафка бросает ещё один взгляд на Химеко, которая до сих пор пытается прийти в себя, ухмыляется и идет к двери. Она медленно открывает её и смотрит на Химеко через плечо, говоря с усмешкой:       — До встречи, принцесса.       Она выходит и закрывает за собой дверь.       Некоторое время Химеко сидит в тишине, смотря на дверь, а после делает глубокий вдох. Она всё ещё чувствует в воздухе пьянящий запах вишни.