***
Телефонная трубка с грохотом рассыпается на множество частей, с силой кинутая в стену. Очередное предложение и очередной отказ! И снова этот проклятый чёрный ёж! Шэдоу! Шэдоу-Шэдоу-Шэдоу! ШЭДОУ! Почему он лезет-то везде! Почему Соник предпочитает именно его? Ему! Джету Ястребу! Лидеру Вавилонских разбойников! Легендарному мастеру ветра! Потому что тот ёж? Да он же хрен собачий, а не ёж! Не пришей Сонику хуй на лбу! Искусственная инопланетная срань, созданная где-то в космосе дедом злейшего врага! Джет с силой сжимает кулаки, угрожающе рыча. Он хочет Соника! Хочет сделать его своим! Но как это сделать, если около него постоянно этот проклятый гибрид?.. — Джет! Джееет! — ЧТО?! Сидящая рядом ласточка только закатывает глаза и выдувает ярко-розовый пузырь из жвачки. — Снова ты в облаках где-то витаешь. Ещё и телефон разбил… опять звонил своей синей зазнобе? Вместо ответа ястреб только смеряет девушку тяжёлым взглядом, но той вообще по барабану и она только подпирает голову рукой. Сложно прочесть эмоции по её синим глазам, но где-то там, глубоко-глубоко, ей обидно, что внимание друга обращено на***
Шэдоу, не мигая, смотрит на свёрток перед ним. Прошло уже несколько часов с момента его возвращения в выделенную комнату в общежитии штаба G.U.N. после ралли. Не смотря на опасения и лёгкое недоверие в сторону птиц, вечер прошёл отлично, в основном благодаря Сонику, умело сглаживающему любые конфликты. Да и сам Шэдоу пересмотрел своё отношение к ястребу, ведь тот от чистого сердца подарил ему вещь из интересов чернушного, значит, откуда-то же о них узнал, значит, действительно хочет прекратить бессмысленные перепалки и хотя бы просто находиться в нейтральных позициях. Главным и лучшим моментом всего мероприятия был, конечно же, Соник. Искренне радующийся всему происходящему, прыгающий и танцующий, громко кричащий подбадривающие слова своему фавориту. Шэдоу даже не ревновал… почти. Ведь всё же большую часть времени Соник обращал внимание именно на него. Эти зелёные глаза… Чёрный ёжик мечтательно вздыхает. За них он готов на что угодно. Даже помириться с чёртовой птицей и принять подарок. Наконец, он разворачивает свёрток, скрывающий в себе действительно пистолет. Кажется, чёрная Беретта 92… с сердечком на боку у самой рукояти. Шэдоу с удивлением вскидывает брови и берёт пистолет в руки, чтобы поднести к глазам и рассмотреть более подробно… И словно оказывается в каком-то другом месте. Вокруг тишина, ничего нет и одновременно — есть всё. Он опускает глаза — под ногами его раскидано множество лепестков роз, целым покрывалом они лежат вокруг и вытягиваются куда-то в сторону. Он прослеживает за ними взглядом и замирает. Чуть в стороне него — Соник. Он совершенно обнажён, если не считать привычных кед и перчаток, но почему-то именно сейчас особенно заметно, что он… голый. Он плавно двигается, в руках его гимнастические булавы, с которыми он играюче справляется. Подкидывает, перекручивает, словно они ничего не весят. И сам при этом двигается всем телом — то повернётся, то взмахнёт легко руками, подкидывая булавы вверх, то изогнётся. А затем он начинает подпрыгивать. Встаёт на руки, делает колесо, раскидывая ножки, вскидывая вверх то одну лапку, то другую, показывая головокружительную растяжку. И вместе с тем — свою совершенно обнажённую голую промежность. Это номер его выступления на Олимпийских играх. Именно тогда Шэдоу впервые засмотрелся на него. Как и сейчас, совершенно не может отвести взгляд. А когда Соник наклоняется корпусом вниз, одновременно поднимая одну ногу вверх, полностью раскрываясь… Шэдоу внезапно ощущает опаливший его жар, многотысячной температурой выжигающий изнутри. Оставляя лишь оболочку, наполненность которой — похоть. Желание сделать чудесное танцующее видение только своим. Никогда ещё не было так плохо. Он частенько любовался Соником издалека, но никогда ещё не ощущал подобного. Все мысли лишь об одном — он должен стать его. Им нужно завладеть, сделать своим душой и телом. Его парень, его муж, родитель его детей. Именно Шэдоу должен стать тем, кто распробует эту влекущую киску, кто наполнит её ежатами! Соник должен выносить и родить столько теневых отродий, сколько только у них получится. А затем снова! И снова! Тремор сковывает всё тело, пальцы левой руки вжимаются в рукоять пистолета, едва не врастая в неё, сливаясь в диффузном экстазе. Оружие становится продолжением руки с красной полосой, и Шэдоу подносит его ближе к дрожащим покалывающим глазам, зрачок которых постепенно меняет свою привычную овальную форму. Теперь они в форме сердца — в форме его неутолимого желания. — Он будет принадлежать лишь мне, — шепчет. И слышит ответ: — Я помогу исполнить твоё желание. Всего мгновение нужно, чтобы Шэдоу поднялся на ноги. Видение исчезло столь же внезапно, как и появилось, но оно больше и не нужно — ёж знает, кто ему нужен и где его можно найти. Как был в одних лишь лёгких брюках и едва успев накинуть на плечи рубашку, выпрыгивает из окна и мчится в сторону небольшого домика, где живёт его благословение и его проклятие. — Заяви на любимого свои права! Убей любого, кто посмеет встать на твоём пути! В несколько минут он достигает нужного дома, останавливается рядом, смотрит в окна. Он не чувствует присутствие Соника. Но где он? Несколько часов назад он проводил его до дверей, где они тепло распрощались… а сейчас утро, но его нет! Куда он мог уйти с утра пораньше, вернувшись с рассветом?! Толкнув дверь, чёрный ёжик обнаруживает, что та не заперта. Ну конечно, зачем закрывать дверь, когда в доме живёт всего лишь главный герой всего Мобиуса! Понятно, что никто не решится сюда зайти без спросу, но всё же нужно иметь голову на плечах и не подчиняться такой откровенной беспечности! Ведь сейчас она стоит того, что в жилище таки проникает незваный гость. И жадно осматривается, проходя сразу же в спальню. Шэдоу словно сумасшедший скользит глазами по пустой комнате. Постель разворочена, вещи раскиданы повсюду. Соник никогда не отличался особенным рвением к чистоте, да сейчас Шэдоу это вообще не волнует. Он только видит перед собой кровать с едва заметным мокрым пятнышком на простынях. Словно псина он кинулся на неё, вжался всей мордой в это пятнышко, дышит глубоко, сильно. Трётся носом, трётся щеками, лбом, словно желая втереть в себя, впитать до самых костей этот чудесный запах и остатки жидкости. Перед глазами, вместо зрачков которых сердечки, стоит словно наяву картинка. Соник только-только просыпается. Тянется сонно, мурлычет, чмокает губками. Выгибается всем телом, пока обнажённая рука не скользит по груди. Задевает едва заметную выпуклую грудь, торчащие соски, но скользит ниже, к самому средоточию своего утреннего желания. Подушечкой среднего пальца задевает клитор, поглаживает его, позволяя лёгкому стону сорваться с персиковых губ. Удовольствие разрядами электричества проходит по всему телу, цветок влажнеет, набухает и раскрывается, и вот уже палец скользит внутрь сладкого прохода. Шэдоу дуреет от того, что видит, даже если это лишь галлюцинация. Собственный член уже вырвался из препуция, твёрдый, крепкий, на головке светлеет влагой капелька, и он выпускает его из брюк, приспуская пояс на резинке. А сам продолжает втираться мордой в пятнышко, бёдра его вжимаются в постель под ним, притираясь требующей ласки плотью, а сам смотрит, смотрит внутрь себя. Два пальца скользят в узкой дырочке, всё глубже, всё быстрее и быстрее. Соник извивается на простынях, стонет горячо, сгибает внутри себя пальцы, пока дрожащая улыбка не расползается по губам — нашёл. И теперь давит пальцами именно в эту точку, двигает кистью всё быстрее, резче, пока не выгибается вновь, запрокидывая голову, вцепляясь обеими руками в подушку под собой. А снизу, меж ног его брызжет прозрачная жидкость сладкого оргазма, проливаясь на постель. И именно в остатки этого Шэдоу сейчас втирается, скользя членом по простыням, чтобы спустя несколько трений обратной стороной чувствительной головки об лёгкую шершавость ткани выстрелить вязкой спермой. Он специально сдвигается так, чтобы белёсые капли упали и растёрлись членом по оставленному Соником пятну, как бы покрывая его собой, своим запахом. Метя свою территорию. Однажды он заставит синего ежонка извиваться под ним и кончать от его члена. И сам кончит в него, повяжет. Не однажды. Сегодня. Это произойдёт сегодня! Он только найдёт его… и воплотит в жизнь каждую извращённую фантазию. Даже не подозревая, какой атас происходит у него дома, Соник спокойно заканчивает свою обычную утреннюю пробежку. Несмотря на то, что лёг он достаточно поздно — или рано? — отказаться от привычного ритуала оказался не в состоянии. Организм просто сам поднял его в нужное время, даже с учётом того, что вернулся с ралли он уже с рассветом и поспал совсем немного. Его телу хватило. Немного размявшись и в который раз порадовавшись тому, что решился на спортивный топик, рекомендованный Эми, с которым заниматься оказалось намного, намного комфортнее, синий ёж неспешно отправился обратно домой. Однако хорошая погода, свежий бриз от расположенного совсем рядом водохранилища так и умоляют побыть ещё немного на свежем воздухе, и сопротивляться им Соник не видит смысла. Забирается на дерево, у которого достаточно толстые и удобные ветви, чтобы расположиться с комфортом на одном из них, и подставляет пузико под тёплые солнечные лучи, приспустив до лобка шорты и задрав под самую грудь топик. Идеально. Синее ухо дёргается на звук, который с чем-то спутать нереально — именно с таким рёвом реактивные ботинки Шэдоу испускают воздух, позволяя тому развивать свою скорость на уровне с Соником. Да, в отличие от синюшного, Шэдоу приходится пользоваться вспомогательными средствами, чтобы претендовать на звание второго быстрейшего существа. А первое уже занято и всем понятно, кем — Соник мысленно усмехается себе под нос. Он замечает немного вдали знакомую чёрно-красную макушку, кажется, Шэдоу около его дома. Что он там делает? Неужто соскучился? Неспешно спрыгнув с ветки, Соник поправляет на себе одежду, повязывая толстовку на бёдрах, и отправляется в сторону своего дома. Шэдоу он там не замечает, даже делает обход вокруг — вдруг черныш ждёт его на заднем дворике? Но того нигде не оказывается, и синий уже решил, что уголёк просто проходил мимо или Сонику всё-таки показалось, как из дверей его дома выходит никто иной, как Шэдоу. Выглядит Совершенная Форма Жизни как-то не очень — весь взъерошенный, иголки растрёпаны, взгляд безумный, странная улыбка на губах, рубашка нараспашку, открывающая весьма красивый пресс и роскошную грудную шёрстку. Соник готов поклясться, что красные полосы его стали розовыми… Он выглядит нездорово, может, что-то произошло? И уже после он замечает в руке у другого ежа пистолет и распахивает широко глаза, что едва не вываливаются из орбит. Нет, он всегда знал, что Шэдоу его недолюбливает, считает приставучим и слишком громким, но это уже слишком! Прийти к нему с пистолетом! Совсем очумел! Сердце больно колет — неужели совсем никакой надежды нет? Неужели он совсем ничего, кроме неприязни, не чувствует к синему собрату? А ведь тот испытывает к нему тёплые чувства, которые приходится прятать и одновременно с этим искать хоть какой-то отголосок похожих чувств в необычных рубиновых глазах. Но, судя по всему, всё тщетно. Его не просто не любит предмет воздыханий, он его ненавидит, да настолько, что готов убить. Нельзя поддаваться панике и уж тем более — истерике. Он переживёт невзаимную любовь, но вот пулю во лбу — очень вряд ли. Нужно как-то выбираться из сложившейся ситуации, пока его не заметили, сообщить кому только можно, чтобы остановить сбредившего гибрида, и Соник медленно делает шаг назад, желая скрыться среди леса, но как назло наступает на ветку — та хрустит настолько звонко, что набатом отдаёт в голове, и тело замирает. Оба ежа встречаются взглядами, и синего едва не осязаемо пронзает ужасом. Это не Шэдоу. Это кто или что угодно, но только не его соперник. Он не сразу осознаёт, что с ним точно не так, однако внутреннее шестое чувство уже подняло по тревоге все возможные и невозможные функции ради одной единственной цели — выживания. Или он сейчас бросается наутёк и остаётся живым, или… Но ноги по неизвестной причине прирастают к земле. — Йиик! — Резкий звук выстрела закладывает уши, и Соник с визгом едва успевает отпрыгнуть в сторону от пролетевший мимо пули. Шэдоу крепко сжимает в вытянутой руке пистолет; дуло его едва заметно дымит, а на морде лица чёрного ёжика пугающе отстранённое выражение. — Чувак, в чём твоя проблема?! — В том, что ты не принадлежишь мне. Новый выстрел, и вновь Сонику удаётся увернуться. Он срывается с места, но за ним тут же ревут реактивные ботинки, и впервые синему не хочется играть в такие догонялки… А ещё хочется, чтобы ботинки сломались и Шэдоу отстал хоть на немного! Но нет! Тот стреляет, снова и снова, и целый шквал пуль обрушивается на бедовую синюю голову. Лес одновременно и помогает, и не очень, ведь и самому сложно ориентироваться среди деревьев, да ещё и не разогнаться! — Шэдоу! Какого чёрта ты творишь! — Бам-бам, Соник! Я иду за тобой! — За что? Отстань! Шэдоу не отвечает. Он только видит перед собой свою цель; сердечки в его зрачках танцуют танго в такт безмолвному стуку его влюблённого сердца. Он догонит синюшного! Как бы тот не был быстр! Сделает своим, заявит на него свои права, заставит сладко стонать под ним! А для этого нужно, чтобы хотя бы одна пуля попала в цель. И он будет стрелять столько, сколько потребуется. Соник лихорадочно думает о том, что ему делать. Из леса нельзя выходить, нельзя оставлять сбредившего вооружённого Шэдоу, ведь кто его знает, что щёлкнуло в голове Ультимативной Формы Жизни, что тот схватился за пистолет и пошёл к своему синему собрату в гости. А если он не догонит Соника и пойдёт к кому-то другому? Нет! Нужно остановить его! Синий ёж резко прыгает в сторону, прячется за деревом, переводит облегчённо дыхание, когда замечает, что чернушный проскользил мимо. И тут же сам даёт себе по лбу — только что же решил не отпускать его! Однако же… сколько пуль он выпустил? Соник не разбирается в оружии, но даже его познаний достаточно, чтобы понять — патронов вышло слишком много для такого небольшого пистолета. Шэдоу уже должен перезарядить его, и когда он будет это делать, вот тогда у синего будет возможность напасть и выбить пушку из пальцев собрата. Сердце уходит в пятки, когда раздаётся очередная отстрелянная очередь, а сверху на синюю макушку плавно спускается древесная стружка. Вскинув ошарашенный взгляд, Соник видит на коре дерева… пиздец. Сердце из пуль. Что здесь, блять, творится? Куда он попал?! Похоже, гибрид как-то узнал о его чувствах, взялся за пистолет и пошёл убивать голубую синюю заразу. Да ещё и не отказывает себе в удовольствии поглумиться, сукин сын! Ухо дёргается, улавливая шаги, и ёжик медленно оборачивается в сторону приближающегося Шэдоу. — Не шевелись! — Издеваешься?! Очередная пуля попадает в дерево как раз в то место, где только что был синий, но он быстро срывается с места, помогая себе руками, отталкиваясь от ствола. Вновь считает пули, приходя к осознанию, что Шэдоу до сих пор не перезарядился. Патроны давно должны были закончиться, не существует пистолетов с бесконечным запасом! Шэдоу недовольно зарычал, обнажая острые клыки. Его цель всё никак не позволяет ему выстрелить в себя, убегает, пытается скрыться. Но это невозможно. Пока он не сделает его своим, он не успокоится! — Он за деревом. И действительно, синий решил, что дерево достаточное укрытие, но только не от него. Он неумолим, как сама судьба. Соник должен принадлежать лишь ему, не может быть иначе! Почему же он так сопротивляется этому? Невозможно противиться судьбе! — Шэдоу! Ты чо! ТЫ ЧОООО?! То есть ему никто ничего объяснять не собирается. Соник почти жалеет, что Шэдоу не сгинул в темноте и холоде космоса, а внезапно воскрес. И теперь бегает за ним с пушкой наперевес, желая достать его пустую голову, что, видимо, является достаточной угрозой его гига-маскулинной гетеросексуальности, чтобы избавиться от неё пулей. Синий ёж выбегает на открытое пространство перед своим домом; хвост невольно дёргается от едва ощутимого прикосновения прошедшей совсем рядом пули. Он в побеге где-то потерял толстовку, и теперь его задницу прикрывают лишь лёгкие спортивные шорты. Не то, чтобы она спасла бы положение, но, определённо, где-то на уровне плацебо могла бы хоть чуть-чуть увеличить чувство безопасности! — Ах! Да стой же ты спокойно, чтобы я мог заставить тебя полюбить меня! Они оказываются перед небольшим домиком, где Шэдоу только вот недавно оставил свой запах и своё семя на постели Соника, заявляя на него свои права. Но он станет полностью его только тогда, когда его семя окажется внутри так и манящей киски. Когда он понесёт от него. Шэдоу заставит его понести. Солнце обласкивает красивую фигурку, и алые глаза с бьющимися сердцами любуются ею. Топик, прикрывающий явную упругую грудь и открывающий чудесное персиковое пузико, такое мягко-выпуклое, шортики, едва прикрывающие бёдра, высокие гетры, подчёркивающие стройные длинные ноги. Слюна стекает по палевому подбородку от мыслей, как эти ноги раздвинутся перед ним, как будут дрожать по бокам от него, пока его бёдра будут неумолимо вбиваться в горячую влажную щёлку. — Подожди… что?! — Стреляй, пока он не двигается! Услышанное из уст чёрного ёжика так удивило и смутило Соника, что при очередном увороте от очередного — там реально бесконечные патроны что ли? как это возможно?! — выстрела он путается в собственных ногах и плашмя падает на землю. Неприятно заныл ушибленный локоть и бедро, изо рта вырвался стон, но Соник заставляет себя подняться. Нужно набрать скорость прежде, чем Шэдоу в него выстрелит, но только он оборачивается, как пуля попадает ровно ему в сердце. Ожидая боль, кровь, помутнение сознания, синий ёж напрягся, получив из всего ожидаемого только лишь последнее. На том месте, куда он был застрелен, появляется розовое сердечко, прямо на ткани топа. Он кладёт руку на грудь, ощущая, как учащённо забилось сердце, стоило ему взглянуть на Шэдоу. Персиковые щёки окрасились горячим румянцем, а чернота зрачков также изменила свою форму, подражая метке на груди. А затем вся горячность вместе с мыслями о побеге водопадом кипятка спускается вниз, к промежности, где начинает биться пульсацией возбуждения. Соник моментально осознаёт, что хочет заняться безудержным животным сексом с Шэдоу. И особенно сильно это ощущается, когда зелёные глаза замечают мокрое пятнышко на паху чёрного ежа. Шэдоу завилял хвостом. Он попал! Он застрелил Соника! Смог попасть в эту быструю мишень! Теперь он принадлежит ему и никуда не убежит! Один шаг, второй — и вот он наклоняется к ёжику; синий и не думает уже никуда удирать. Он поднимает руки, обхватывая ими чёрную шею, ощущая, как его обнимают за талию, помогая подняться и тут же прижимая к крепкому телу. Соник льнёт к Шэдоу, заглядывает в его глаза, выдыхая: — Шадоо… И этот стон посылает целый табун мурашек по спине Шэдоу, путается в густой шерсти между игл, пока не сжимает щекоткой яйца. Они тяжелы и полны семени, и совсем скоро всё оно перекочует в жадную утробу синюшного. — Привет, ёжик. Шэдоу легко подхватывает Соника под бёдра, облапливая его округлую мягкую попку, и лапать её ему не мешает даже пистолет в одной руке. Он вжимается пахом в промежность, ощущая через слои одежды, насколько там жарко, насколько влажно и готово для него. Соника и самого ведёт от того, насколько приятно ощущать на себе столь жадные и желанные прикосновения. Он трётся своим носом об его, лижет игриво, и чернушный не может сдержать восторженного виляния собственного хвоста. Он так долго мечтал об этом! Наконец-то мечты станут явью! Больше сдерживать себя Шэдоу не может. Он хочет Соника. Хочет его так сильно, что болят яйца. — Почему бы нам не пойти в спальню? — с усмешкой проговаривает Шэдоу, удобнее перехватывая пусть и тяжеловатое, но безумно желанное синее тело. А синее тело весело усмехается ему в ответ: — Почему бы и нет, красавчик? Дом словно ждёт их с раскрытой входной дверью, куда тут же проносит свою ценную ношу чёрный ёжик. Он уже успел здесь немного осмотреться, а потому сразу идёт в сторону спальни, где всё так же, как и было. И пятно на простынях, увеличенное в пару раз. Чёрный торчащий носик Соника дёргается, улавливая странный запах в собственной спальной комнате, и он поднимает на возлюбленного взгляд. Тот лишь усмехается в ответ, опуская синюшного на мягкий матрас и нависая над ним. — Я немного пошалил здесь в твоё отсутствие, ты ведь простишь мне эту вольность? Оказавшись головой прямо около этого самого пятна, Соник поворачивается к нему, вдыхает глубже, распахивая влажные губы. Он знает, что это за запах. Это запах мужского семени. Вот что Шэдоу делал в его доме! — Ты такой шалун, — шепчет Соник и проводит пальцами по невероятной грудной шерсти на груди у собрата, такой густой, что в ней можно запутаться. Поднимается выше, к плечам, тут же снимая с них распахнутую рубашку. Шэдоу откидывает её в сторону, а сам глазами всё любуется на прекрасное создание под собой. — А ты такой красивый… — Завороженный, Шэдоу легко скользит рукой по волнующим его столько времени изгибам тела с кобальтовой шёрсткой. Пока не наклоняется, чтобы наконец-то прижаться к мягким влажным губам собственными. Они сливаются в крепком чувственном поцелуе, вжимаясь ртами друг в друга. Невозможно приятно… губы, о которых столько мечтал! Они оказались ещё лучше, чем он думал. Соник действительно как настоящая ежиха — красивый, изящный, ухоженный. И губы его — мягкие, вкусные, в отличие от сухих губ чернушного. Кажется, его спасает только то, что он Совершенная Форма Жизни, которой, впрочем, тоже приходится ухаживать за собой. Но не стоит недооценивать вложенные в него гены, делающие его идеальным самцом для самки, подобной Сонику. — Я трахну тебя так сильно, что ты забудешь собственное имя… — порычал в поцелуй, захватывая нижнюю губку клыками и откровенно оттягивая её. — И будешь стонать только моё. — Мма-ах! — А потом я вложу в твою киску своё семя… наполню до самых краёв. Заставлю понести моих ежат! — Ч… что? Ты знаешь..? Откуда? Шэдоу вскидывает глаза на своего любовника, замечая, как взгляд его становится более осмысленным. Нет! Нельзя! Он должен думать о нём! Только о нём! О Шэдоу! Он Совершенная Форма Жизни, он достоин лучшего! Достоин всех мыслей Соника! С таким умозаключением он поднимает пистолет и приставляет дуло к синему виску. — Наклз рассказал. Он трахал тебя? Говори! Соник испуганно жмурится от давления на мягкую хрупкую точку. — Нет! Ты… ты первый! Клянусь! Я только… только сосал! — Кому? — рычит требовательно и едва давит на спусковой крючок. — Майти… и Эспио… — Маленькая шлюха! Раздаётся выстрел… на месте входа «пули» оказывается новое сердечко, а Соник стонет, откровенно распахивая рот, словно ему только что вкатили безумную дозу виагры. Что, в принципе, и произошло. — Теперь ты будешь сосать только мой член, понятно? И ноги раздвигать по первому моему требованию! Станешь моей идеальной секс-игрушкой! И обязательно выносишь моих детей! Всех, сколько бы я в тебя не положил! Ты будешь полон ими, и только попробуй подумать об аборте! — Хочу… хочу от тебя детей, Шадоо… — Такое мне нравится гораздо больше. Для «закрепления результата» Шэдоу крепко вжимается своим ртом в губы Соника, сминая их в жёстком собственническом поцелуе. Он давит на него сверху всем своим телом, тихо рычит, словно самец, зазывающий самку. И синий отвечает на зов поскуливанием, послушно подставляя губы под весьма откровенный поцелуй. Чернушный чуть отстраняется, высунув язык, вновь разглядывает ёжика под собой. А тот распластался под ним, в полуприкрытых глазах ни единой связной мысли, только похоть и разврат. И желание принадлежать ему, Шэдоу, Совершенной Форме Жизни. Несколько мгновений нужно, чтобы полностью обнажить их обоих. Даже перчатки скинуты в сторону, и так даже лучше, ведь намного приятнее чувствовать голыми подушечками мягкость и тепло чужой шерсти. Под чёртовым женским топом Соник скрывает чёртову женскую грудь, такую упругую, мягкую, что приятно ложится на ладонь. А торчащие сосочки и вовсе с ума сводят одним своим видом! Хотя у Шэдоу и без того шарики за ролики заехали… а при прикосновении к двум упругим лёгким сисечкам и вовсе словно в астрал ушёл. И это они ещё даже не приступили к самому горячему! Он обласкивает нежную грудку, ловя собственными губами каждый стон и выдох возлюбленного, пьёт их словно мёд. Пистолет оказался отложен в сторону, ведь груди две и руки тоже должно быть две! Нельзя оставлять одну не обласканной. С нежных губ чёрный ёжик скользит дальше, на подбородок и к шее, вылизывая её и легонько покусывая, словно пробуя на вкус, примеряясь к тому, чтобы укусить уже более конкретно и глубоко. Сегодня он сделает Соника полностью своим и поставит ему брачную метку. Тогда никто не посмеет даже взглянуть в его сторону! Ещё ниже, ещё откровеннее. Теперь к ласкам груди присоединяются жадные губы. Две сисечки сжимаются вместе — что почти нереально с фактически нулевым размером, но Шэдоу на это глубоко наплевать, — и торчащие сосцы так и лезут сами в рот, так и требуют, чтобы их приласкали языком и сладко покусали острыми зубами. И Шэдоу не сопротивляется их немой просьбе, обласкивает их чувственно, языком и зубами, оттягивая до лёгкого вскрика из персиковых губ, а затем утыкается носом между ними, вдыхая столь приятный запах синюшного, постепенно смешивающийся с его собственным. — Поверить не могу… теперь ты мой, ёжик. Весь мой. — Только… только твой, Шадо… С придыханием чёрный ёжик спускается вниз, к столь волнующей его последние несколько дней цели, от мыслей о которой потеют руки и член дымится. Соник неспешно раздвигает свои ножки, всё ещё крепко обхваченные лёгкими гетрами — хаос, как же он сексуален! — и Шэдоу тяжело сглатывает. Хочется вдоволь насмотреться, а потом зажмуриться и смаковать запечатлённую на самой корке мозга картинку. А любоваться есть чем. Как Наклз и говорил, в промежности синюшного оказался не член, а настоящая симпатичная киска. Да такая красивая, такая аккуратная! Словно раскрытая ракушка, выставляющая на обозрение мягкие внутренности и самое ценное — жемчужинку. Треугольник клитора призывно торчит вверх, а от него вниз идут тонкие створки над сочной щёлочкой, розовенькой и очень влажной. У Шэдоу у самого уже давно всё стоит, готовое ринуться в бой, но как он может вот так легко ворваться в столь маленькую и нежную дырочку своими размерами? Он же порвёт её! Здесь нужно быть аккуратным, неспешно подготовить… к тому же, куда им торопиться? Некуда. У них всё время вселенной. — Невероятно красив… Соник улыбается смущенно, в глазах его всё так же бьются сердечки, вторя такту ускакавшего в пляс сердца. Ему нравится взгляд Шэдоу, нравится, с какой страстью и обожанием он на него смотрит. И даже не очень волнует природа такого взгляда, что всё происходящее вообще нереально… Оно ведь всё не по-настоящему. Только оба они этого совершенно не осознают, не думают. Да и о чём думать? Вернее, чем? Весь мозг у обоих утёк в нижнюю голову и выбираться оттуда в ближайшее время не собирается. Положив обе ладони на столь чудесные бёдра, Шэдоу, не отрывая взгляда от двух зелёных изумрудов, неспешно наклоняется вниз, чтобы провести языком по дрожащей киске, невольно сжавшейся, от чего больше вязких полупрозрачных соков выступило наружу. Лёгкая солёность раздражает не только чувствительные рецепторы во рту, а сразу ухает вниз, к члену, чья твёрдость уже доставляет некоторые неудобства. Ничего, он только подготовит для себя эту милую киску, чтобы им обоим было приятно. И, судя по сморщившейся в лёгкой сексуальной неге мордашке, не один Шэдоу здесь в восторге и приятно им обоим точно будет. — А ещё очень сладкий! С этими словами он присасывается к яркой влажной жемчужинке, вырывая первый горячий стон с любимых губ. Обласкивает её языком, посасывает, пока не опускается ниже. Легонько толкается в сочащуюся соками дырочку, а сам посматривает влюблённо на свою синюю зазнобу. Он украл его сердце, Шэдоу украдёт его невинность. Дырочка расслабляется, и в неё тут же скользит один палец. Соник выдыхает с тихим стоном, расслабляется, впуская в себя первого вторженца, что словно разведчик исследует его нутро. И разведчик этот «говорит» своему «командиру» несколько не те вещи, что тот ожидает от него. Как-то… слишком легко прошло проникновение для того, кто утверждает свою девственность. — Пихал в себя что-то? — тихо рычит, проталкивая в щёлку второй палец. Здесь уже чувствуется лёгкое сопротивление мышц, но чёрный ёжик упорно толкает пальцы глубже, до самой ладони, вырывая новый сладкий вскрик. Соник сжимается, но тут же старается расслабиться, выдохнуть, и проникновение уже не столь неприятно. А стоит пальцам согнуться и толкнуться под нужным углом вверх к животу — вот здесь уже сладостный крик прокатывается особенно громко по комнате, отскакивая от стен и резонируя в торчащих ушах гибрида. Самый прекрасный звук из всех существующих! Но ещё прекраснее может быть только другой стон — стон оргазма. И Шэдоу доведёт синего до него. А для этого он набрасывается на вкуснейший «бутербродик», особенно горячо обсасывая клитор, двигая рукой всё быстрее и быстрее, пока не добавляет третий палец. Чтобы сравниться с членом, ему нужно засунуть в текущую писечку всю руку до самого запястья. Ничего, Соник примет его полностью. До самого основания, даже если головка проникнет в матку. Так будет даже лучше — он вложит малыша прямо туда, куда нужно! С гарантией! А пока он двигает пальцами внутри узких влажных стенок, имитируя фрикции, показывая, как и что будет дальше, подготавливая Соника для себя. - Только... пальцы... Соник под ним стонет и весь извивается своим невероятным гибким телом. Он так красив, так идеален… словно божество снизошло до искусственного создания, обласкивая своим присутствием, благословляя. Мягкость груди, изгибы талии, округлость бёдер, влажность промежности. Шэдоу чуть отстраняется, чтобы жадным взглядом охватить всю картину, продолжая быстро двигать рукой, трахая такого великолепного ёжика. И тот радует его своими стонами, сладкими криками, но внезапно киска начинает влажно хлюпать… а затем и вовсе брызгается; Соник с особенным визгом выгибается на простынях. Шэдоу не может сдержать довольную улыбку, медленно вытаскивая пальцы из киски и тут же слизывая с них все влажные капли. Синий тяжело дышит, распахнув ротик, взглядом следя за своим любовником. — Шадоо… — Тебе понравилось? — Ёж поднимается к милой покрасневшей мордашке и проходится языком по персиковой щёчке. В руке вновь появляется пистолет и дуло его проходится по мокрому следу языка, только в обратном направлении, пока не касается мягких губ. — Скажи, тебе хорошо со мной? — Очень… хорошо, — выдыхает Соник и приоткрывает ротик, позволяя стволу скользнуть внутрь. Обхватывает его губами, облизывает, обсасывает, словно член. И за ним с блестящим восторгом следят рубиновые глаза, безмолвно говорящие, что он всё делает правильно. — Ты весь мой, Соник… только мой! Палец нажимает на спусковой крючок, и тот с громким выстрелом распыляет новую порцию сердец, теперь уже конкретно вовнутрь. Синий ёжик закатывает глаза, одновременно с этим вновь брызгаясь из киски в оргазме — другая рука чернушного не прекращала обласкивать вкуснейший «бутербродик», что вновь так порадовал своим соусом. Теперь он полностью готов. И «бутербродик» Соника. И сам Соник. Шэдоу нависает над возлюбленным, упираясь вытянутыми руками по бокам от его головы, заглядывает в лишённые каких-либо мыслительных процессов глаза. За ними ничего нет, кроме желания секса, желания быть оплодотворённым и понести от Совершенной Формы Жизни. И самому совершенному до безумия нравится такое развратно-пустое выражение мордашки бывшего героя всего Мобиуса. Да какой он сейчас герой? Только его оболочка, не имеющая никакого смысла в своём существовании. Разве что смысл её существования сейчас — это быть оттраханной до обморока и трясущихся бёдер. Ничего, Шэдоу поместит своим членом в его утробу самый важный и самый главный смысл любого живого существа, даже для того, кто создан искусственно. И каково же его удивление, когда он чувствует нежные пальцы на своём члене! Соник нежно улыбается, даже как-то смущённо, а рука его в это время весьма откровенно надрачивает крепкий ствол, особенно позволяя красноватой головке притираться к горошинке клитора, такой мокрой от предыдущих излияний. На палевых губах появляется довольная усмешка, и он согласно урчит, посылая этим горловым звуком множество мурашек по всему телу синего ёжика, что сейчас напряжено, словно перетянутая струна. Одно неосторожное движение — и сорвётся! Впрочем, именно до срыва Шэдоу и хочет его довести. А потому хватается за округлые бёдра, приподнимая, а его член, приставленный персиковой лапкой прямо к дырочке, легко скользит внутрь. Выделенной влагалищем смазки вместе с предэякулятом достаточно для того, чтобы весьма крупная твёрдая плоть вошла сразу до самого основания, легко и плавно, заполняя синего ёжика полностью. Соник и сам поднимается на руках, не в силах сдержать выражение собственной мордашки, искажённой в гримасе невероятного удовольствия. Ох, как же это невероятно хорошо! Быть наполненным! Быть цельным! Всё это время он словно и не жил, пустой, раздробленный… Но Шэдоу показал ему, как может всё быть совершенно иначе! Член весьма большой, что в длину, что в ширину, кто знает, сделано ли то было специально гениальным учёным Джеральдом Роботником, или просто так получилось. Но Соник ощущает каждый его миллиметр, каждую выпуклость, корону головки, скребущуюся по чувствительным стеночкам внутри, и то, как она толкается прямо в шейку матки. Шэдоу при этом не может сдерживать собственную широкую усмешку, в которой красуется острыми клыками, пальцы же его сжимают такие мягкие сочные ягодицы. Совсем немного времени он даёт им обоим привыкнуть к единению их чресл, и вот уже его бёдра начинают двигаться. Поначалу всё же неспешно, распробывая вкус, но с каждым заходом всё увеличивая амплитуду, ещё и ещё! Соник с криком запрокидывает голову, иголки и шерсть его растрепались, намокли от пота и прочих выделений, а бёдра неистово дёргаются, поднимаясь и тут же опускаясь, скользя влажной щёлкой по всему твёрдому стволу своего любовника. И если раньше в его взгляде не было ничего, кроме безмерного желания быть выебанным, то и сейчас там ничего не поменялось, разве что добавилось немного восторга от получаемого удовольствия. И Шэдоу любуется этим отъехавшим выражением зелёных карамелек, желая довести синюшного до яркого вагинального оргазма. Множественного. Чтобы синяя зараза обкончалась и потеряла сознание. И даже думать потом не смела о том, чтобы сосать или подставляться кому-то другому. Он продолжает двигать бёдрами, врываясь внутрь такой гостеприимной норки, всё быстрее и быстрее, сильнее, глубже! Соник не закрывает рот, только и делает, что кричит и выстанывает имя Шэдоу, сам двигается вместе с ним. Они сливаются в едином танце любви, вальсируя в священной гармонии, словно цельный организм. Комната наполняется звуками страсти: скрип мягко пружинящей кровати, глухие шлепки при соприкосновении их тел, влажное хлюпанье киски, в которую с такой силой пропихивается крепкий ствол, разбрызгивающий вагинальные соки, горячие стоны обоих любовников. Всё это сливается в прекрасную какофонию, вливающуюся в синие и чёрные уши словно жидкость для розжига в костёр. Только вместо костра лишь сильнее разгорается всёсжигающее пламя страсти и похоти. И они оба уже не могут остановиться. И особенно Шэдоу не думает останавливаться, когда его член начинает входить в щёлку со всё увеличивающимся влажным хлюпаньем, всё громче, всё влажнее! Он видит по разъезжающимся в стороны глазами синюшного, насколько тот приветствует такую яростную долбёжку, да ещё и подтверждает своим срывающимся голосом «Да, блять, в эту точку! Да!», а потому гибрид с полной уверенностью в своих действиях с рычанием продолжает движения, насаживая ёжика на свой член, скользя в таком приятном нутре. И совсем скоро Соник вознаграждает его; он сжимает с силой бёдра на поясе чернушного, распахивает ротик с вываливающимся язычком, а в это время внизу брызгается как никогда раньше! Из уретры вырывается тугая струйка прозрачной кончи, и Шэдоу не может отказать себе в желании немного ускориться, чтобы разбрызгать эту чудесную жидкость по всей постели и их телам, проталкивая член в пульсирующих стеночках, доводящих и его до края. Он выплёскивает вовнутрь свою сперму, да утрамбовывает её прямо ко входу в матку, не позволяя выйти наружу, чтобы точно оплодотворить Соника. Сам же Соник в это время находится словно в раю. Когда ты сам себе мастурбируешь, это одно. А когда тебя так страстно трахают, так горячо, сильно, даже яростно — совсем другое. Член Шэдоу огромный, и с такой силой раздвигает собой узкие стенки влагалища, так давит на них своей шириной, что не осталось ни единой точечки внутри, не простимулированной им. И всё это довело синюшного до первого в его жизни оргазма, от которого дрожат не только бёдра, но и всё тело… Но он со всей пугающей серьёзностью понимает — ему мало. Ему, блять, мало! — Ещё! Хочу ещё! — Будет тебе ещё. Шэдоу, всего за несколько мгновений переведя дух, поднимает своего возлюбленного на руки, усаживая к себе на бёдра. Одной рукой продолжает сжимать мягкую ягодичку, второй прижимая к себе синюшного за спину. Соник льнёт к нему, крепко обхватывая за шею и пояс, а губы их сливаются в новом слюнявом поцелуе, в котором переплетаются языки и едва зубы не стучат друг об друга. Они по очереди скользят то к одному в рот, то в другой, пока Шэдоу не перехватывает ведущую роль даже в простом прикосновении губ, врываясь внутрь рта любовника и принимаясь там откровенно хозяйничать. Соник покорно принимает свою ведомую роль, распахивая губки, засасывает язык Шэдоу… но разрывает поцелуй от внезапного ощущения внизу… Шэдоу влажно облизывается, не сводя сального взгляда с мордашки Соника, отмечая его реакцию. Он продолжает легко удерживать на руках его тело, двигая тренированными бёдрами, а пальцем одной руки легко скользнул в сжатое колечко мышц под самым хвостиком. Синий ахает поражённо от внезапного двойного проникновения, однако со стоном прикрывает глаза. И это становится сигналом для черныша, вскоре добавившему и второй палец. — Идеальная подстилка… Моя подстилка. Покорная, на всё согласная… С такой влажной текущей пиздёнкой! Но не думай, что я оставлю твою попку без внимания! Мышцы бугрятся на бицепсах под чёрной шерстью с красной полосой, удерживая на весу невероятно желанное тело, что практически превратилось в бесформенное стонущее желе. Шэдоу позволяет себе громко и довольно рычать, спускаясь губами по персиковой щеке до шеи, до плеча, где сцепляет острые клыки, подхватывая нежную кожу. И одновременно с этим он на пределе немного дёргано входит в растраханную дырку, в попку засовывая уже три пальца, и кончает во второй раз, вновь в самой глубине жадной голодной утробы, так и высасывающей из него все соки. И взамен выдавая собственные, разбрызгивая их не только по паху чёрного ёжика, но и по их животам и бёдрам, стекая на и без того грязные простыни. И это далеко не предел. Шэдоу отпускает его, и Соник устало откидывается на постель; на губах его играет удовлетворённая улыбка. Он тяжело дышит, персиковый живот с растрёпанной влажной шерстью часто вздымается. Рубиновые глаза с удовлетворённой ухмылкой скользят по телу любовника, особенно отмечая дрожащую и пульсирующую киску. Он специально задирает синие ноги, большими пальцами разводя половые губы, тем самым раскрывая киску и в особенности пульсирующую дырочку. Та слепо сжимается, растраханная, открытая, словно потерявшая то, что её только что наполняло, и желающая вновь сжаться вокруг этого. И вот, при очередном сжатии она выдаёт наружу порцию белёсого семени, и Шэдоу тут же пальцами засовывает его обратно, вырывая новые прерывистые вздохи от любовника. Доводит до писка и дёргающихся бёдер, желающих свестись и закрыться, но не доводит до пика — вытаскивает пальцы, чтобы пошло похлопать ладонью по влажной писечке, доставившей ему столько удовольствия. И стоившей того, чтобы подстрелить её владельца и заставить его отдаться ему. — Ты же не думаешь, что это конец? — низко рычит Совершенная Форма Жизни, подхватывая лежащий неподалёку пистолет и приставляя его к шее героя. Тот тяжело сглатывает, приоткрывая слезящиеся покрасневшие глаза. И зрачок в них овальной формы. — Наше веселье только начинается. Раздаётся выстрел, перекрываемый новым страстным стоном.***
— Мне кажется, мы обосрались. Джет переводит взгляд на вошедшую в залитую утренним солнцем кухню Вейв. Та сонно трёт глаза, заметно, что в отличие от друзей она так не добралась до постели. Что, однако, не успокаивает бурлящее внутри неё ехидство напополам с некоторым злорадством. — Хотя, нет. Это ты обосрался, — добавляет ласточка спустя мгновение. Включив кофеварку, зевает широко, до слезинок в уголках глаз, но взгляда с друга не сводит. Ястреб хмурится непонятливо. — Чего? — Вместо того, чтобы давить мордой подушку, я искала информацию по тому пистолету. Пришлось залезть в несколько закрытых баз… — Ласточка вытянула перед собой руку, любуясь маникюром, всем своим видом показывая, словно всё нормально и ничего такого она не нашла. — Так вот я узнала, что эта пушка работает только в руках тех, в ком заключено нереализованное желание, невысказанная влюблённость в другого. Джет медленно моргнул, не сводя взгляда с ласточки. Она же спокойно берёт чашку свежесваренного кофе и садится напротив, изящно перекинув через плечо пучок перьев. Поднимает лазурные глаза на друга, чуть щурится. — Я видела, каким взглядом этот Шэдоу смотрел на Соника, он хочет его не меньше твоего. Не кого-то другого, ни даже ту безумно сексуальную мышь, а именно Соника. И ты… вручил ему в руки инструмент для воплощения каждой развратной фантазии уголька с синяком. Вот здесь ястреб уже не смог сдержаться и хлопнул сжатыми в кулаки руками по столу. — Нет! Ты врёшь! — Признай, что на этот раз ты нереально обосрался. — Где доказательства, женщина? С чего я должен верить тебе, учитывая… Воцаряется не слишком приятная тишина, во время которой один птичий смотрит на другую, с невероятным интересом наблюдающую за движением хлебных крошек от ветра с открытого окна. В голове с зелёными перьями пробегаются мысли, воспоминания, одно за другим, словно в хороводе, пока в безумстве какого-то аборигенного дрыганья не появляется на свет воспоминание с рассказом Вейв о её знакомстве с тем пистолетом. Она сказала, что хотела его застрелить, и только Шторм смог остановить её от этого. А всем давно известно, что она влюблена в главаря Вавилонских разбойников, совершенно безответно, что, впрочем, не мешает им спокойно работать вместе. И вот сейчас в свете последних событий… Можно предположить, что она это говорит только, чтобы сделать ему больно, мол, ты так же безответно влюблён в быстробегающее млекопитающее, как я в тебя, придурка. А с другой… А если и правда?.. Если и правда сраный уголёк тоже хочет Соника? Джет сжимает зубы до скрипа, не сводя жёсткого взгляда с подруги. Он бы кинулся на неё, но внутри всё холодеет от мыслей, что она, действительно, права. И если у Шэдоу есть хоть какие-то чувства к Сонику, с пистолетом он пойдёт к нему, а не к мыши. Чёрт! — Собирайся! Нам нужно спасти Соника! Ласточка только хмыкает со странной интонацией, но всё же поднимается следом за другом. Они не знают местонахождение штаба G.U.N., где живёт Совершенная Форма Жизни, являющаяся её агентом. Но они знают, где живёт синий ёжик, которому по вине кое-каких пернатых угрожает опасность. Стоит им прибыть к небольшому домику на окраине, как напряжение становится только сильнее. На ветвях одного из небольших кустов висит красная куртка — она вся пыльная, местами порвана. Джет тяжело сглатывает, замечая на рукаве след от прошедшей пули. Крови нигде нет, но сбитая у домика земля явственно говорит о том, что здесь произошло нечто из ряда вон выходящие. Теперь от напряжения начало закладывать уши, летая радиоактивными мушками перед глазами, и ястреб прямым ходом направился к приоткрытой двери. И тут же замер. — Нет… Ласточка приблизилась к другу, и до неё тоже долетели звуки из глубин дома. Не оставалось сомнений — там явно кого-то трахают. И не составляет труда по голосам понять, что они опоздали. Вейв тихо вздыхает. Вспоминается собственное состояние, мысли и желания, заполонившие её голову, когда она взялась за тот пистолет. Остаётся только пожалеть ёжиков. Или понадеяться, что после произошедшего они всё выяснят и будут счастливы в любом случае. — Я не хотел, чтобы это случилось… — прошептал мёртвым голосом Джет. Он отошёл от входа в дом, сделал несколько шагов и просто сел прямо на землю. Голова его низко опустилась, сжимаемая между коленями и накрываемая руками; если бы его тело позволяло, он бы сжался в комок, как это делают ежи. Но… не может. И ему только и остаётся, что принимать на себя всю тяжесть произошедшего, всю ответственность за изнасилование того, кого он сам хотел сделать своим. Но не насилием! Не через принуждение! Он ведь не знал, что пушка работает именно так! Да и он думал, что уголёк просто болтается рядом с Соником, но на деле ему нравятся большие сиськи и влажные пёзды, и что он обязательно набросился бы с пистолетом на свою коллегу, мышь! Но… почему так?! Вейв встаёт рядом с ним, засунув руки в карманы брюк. Смотрит куда-то в сторону. Она не знает, что стоит говорить в подобной ситуации, но чувствует, как собственное сердце разрывается от боли и бессилия. Джет ей не безразличен, но она готова принять любой его выбор, даже если это какой-то там ёж… — Мы здесь уже ничем не поможем. Джет с силой провёл руками по головным перьям, сцепил руки на разведённых коленях, странно покачиваясь взад и вперёд. Из горла его рвутся хрипы, пока он не начинает истерически посмеиваться . — Ты права, Вейв… я обосрался. — Девушка приподнимает брови, не ожидая таких откровений, а ястреб продолжает свою истерику: — Если Шэдоу узнает, что я специально дал ему тот пистолет, то разорвёт меня на части! Найдёт меня и сыграет как на ксилофоне! — Я не знала, что у Шэдоу есть склонность к музыке. — Пара мгновений молчания, пока она не подаёт другу руку. — Пошли. Пусть они будут вместе и просто порадуйся за них. Эффект от пистолета пройдёт, они поговорят, и никто и не вспомнит, откуда у чёрного этот пистолет. Может, если его чувства иные, чем твои, тогда он только обрадуется пришедшей ему в руки возможности побыть с синим. Ястреб тяжело сглатывает, глядя на протянутую ему руку. Вздыхает, проводит пальцами по глазам, потирая их с силой. А затем всё же принимает поддержку подруги, поднимаясь с её помощью со дна своего внутреннего тёмного подвала, куда успел себя загнать и заковать в цепи. — Кажется, ты говорил, что где-то в достаточно отдалённом месте есть возможность поживиться золотом? — улыбается весело Вейв, изящно положив одну руку на бедро. Джет успокаивается окончательно, только кидает последний тоскливый взгляд на маленький домик прежде, чем вновь посмотреть на ласточку. — Ну да, в нескольких днях отсюда. — Тогда пошли собирать дирижабль. И в путь. — Да… в путь.***
— Убийца! Шэдоу чуть хмурится и сонно трётся обо что-то мягкое. Это что-то так приятно ощущается рядом, такое тёплое, меховое, что так по кайфу обнимать и прижимать к себе плотнее. Комфортно чувствовать с собой рядом… Но он не может полностью расслабиться и вновь упасть в лапы Морфея, потому что внутренние инстинкты агента уже подняли по тревоге весь организм, и чёрные уши встопорщились, сканируя окружающее пространство на предмет опасности. — Убийца! Ты убил его! — Что?.. Приоткрыв один глаз, Шэдоу переводит его чуть в сторону и тут же приподнимается на вытянутых руках. Перед ним стоит тёмная фигура, не видно ни её лица, ни цвета шерсти, ничего. Только форма… и форма эта принадлежит ему. Ежу Шэдоу. Собственная шерсть встопорщивается, ощетиниваясь, уши прижимаются к голове, а глаза напряжённо вглядываются в нечто, что стоит всего в метре от него. И от того, что ёж так уютно обнимал во сне. Соник. Синий ёжик сладко сопит, мордашка его расслаблена, ушки опущены. Наверняка видит свои чудесные счастливые сны. Шэдоу едва сдерживает улыбку при взгляде на него и от осознания, что они только что спали в обнимку. Словно настоящая пара делят постель не только в плане секса. Однако фигура не молчит и вновь открывает рот — только его изогнутая в отвращении и злости форма зияющей дырой виднеется на тёмном провале лица: — Ты убил его! Застрелил! — Я никого не убивал! — Орудие убийства лежит у тебя под боком! Шэдоу переводит взгляд за спину — и правда. Пистолет. Тот самый, с сердечком на рукояти. И словно тысячи ледяных осколков пронзают его тело, ведь он вспоминает — он действительно преследовал Соника с этим самым пистолетом, он действительно… застрелил его. Прямо в сердце. Медленно обернувшись, гибрид едва сдерживает крик, но не может сдержать непроизвольной реакции тела — он отдёргивается, отскакивает от синего туловища, едва не сваливаясь на пол, ведь теперь Соник не спит. Он лежит весь в крови; на груди, животе, голове и лице множество входных отверстий от пуль. И смотрит на своего убийцу обвиняюще стеклянными глазами. — Ты убил его! — Нет… — Убил! Убийца! — Нет! Я люблю его! Я только хотел сделать его своим! — Но ты убил его! Дышать становится неподъёмной задачей, только хрипы с силой вырываются из сжавшихся до размера мышиных лёгких. Глаза с сузившимся зрачком распахнуты в первобытном ужасе, руки трясутся, протянутые к важнейшему из всех созданий в жизни чёрного ежа, и только сейчас Шэдоу замечает на них кровь. Он весь в крови. В крови Соника. В крови того, кого так ценил, кто показал ему смысл жизни, кто… всегда был рядом. Кто напоминал ему Марию, и кого он поклялся оберегать. И гибрид… так отплатил ему за проявленную синим доброту? Он убил его… Он… действительно… убил его?.. Нет… нет… — НЕТ! Именно с этим вскриком он неожиданно распахивает глаза и вновь обнаруживает себя на постели в маленьком уютном домике. Пытается восстановить сбившееся дыхание, пялясь в темноту перед собой, в которой едва различим белый потолок с люстрой. Через распахнутое окно в комнатку льётся тусклый свет уличного садового освещения вместе со свежим воздухом, постепенно вытесняющим удушливый запах пота, интимных выделений и несвежего постельного белья. Запах секса. А рядом на постели ощущается присутствие ещё одного морфа. Тяжело сглотнув, всё ещё видя перед глазами ужасное видение из сна, Шэдоу переводит взгляд на постель рядом. Соник. Лежит рядом на узкой постели, с прикрытыми лёгким пледом бёдрами, весь растрёпанный, со свалявшейся, местами слипшейся от различных телесных жидкостей шерстью. И даже в темноте Шэдоу видит, что всё его тело усыпано множеством едва светящихся пульсирующих сердец. Словно небоскрёб падает на него сверху вместе с воспоминаниями о произошедшем этим днём. Он изнасиловал Соника. Тот странный пистолет… что бы это ни было, оно заставило его изнасиловать столь дорогое ежу существо. Взять его насильно. Повязать. Сколько раз он кончил внутрь? Сколько раз выстрелил? Бедный Соник… он не заслуживает подобного отношения. Он заслуживает любви, уважения, поклонения… А не животной случки под каким-то наркоманским трипом! Шэдоу протягивает к нему руку, а та дрожит — ну точно как у наркомана без дозы! — и кладёт на синюю шею. Прикрывает глаза, заставляя себя успокоиться и сосредоточиться. Мгновение — и он чувствует сердцебиение Соника. Спокойное, размеренное. Стоило только успокоиться, как теперь он слышит и дыхание синего, такое же спокойное и глубокое. Соник спит, сладко и крепко. Ну конечно… после всего, что ему пришлось пережить этим днём! Облегчение затапливает чернушного тёплой водой в ванной, которая находится на тонущем судне. — Мне так жаль… так жаль… Сложно сдержать слёзы от осознания собственной ничтожности. Он поступил как последняя мразь, принудив к сексу того, кого так любит. Более того, если у него всё в порядке со здоровьем — то наверняка ещё и оплодотворил его… Соник никогда ему этого не простит. Избавится от ребёнка, разорвёт все отношения с гибридом или вообще его побьёт. Шэдоу с достоинством принял бы каждый удар и даже не шелохнулся бы закрыться, если бы только был хоть какой-то шанс, что, отведя душу в избиении своего насильника, синий ёжик позволит сохранить их дружбу. О большем он теперь и мечтать не будет сметь. А всё из-за чего? Ёж перевёл взгляд от сопящего чуда в поисках злосчастного пистолета и нашёл его аж на полу. Но не стал трогать голыми руками; нашёл какую-то плотную тряпку и замотал оружие в неё. Нужно уничтожить эту вещь, чтобы никто и никогда не нашёл её и не сотворил ту же ошибку, что и Шэдоу. И ему самому стоит уйти, незачем травмировать и без того опороченного, изнасилованного ёжика своим присутствием. Шэдоу неспешно собирается, скользит тихо по комнате, собирая свои вещи. Время от времени кидает взгляд на постель, но Соник так и не просыпается. Только сопение его сопровождает сборы неожиданного любовника. На самом деле гибрид не хочет уходить, он хочет остаться с синим. Обнять его крепко и никогда не отпускать! Но подспудный страх, что Соник прогонит его, разгневается, расстроится, накричит, подгоняет чёрную задницу собираться быстрее. Одно дело, когда вы ссоритесь фактически в шутку, по-дружески, и совсем иное выслушивать обвинения и оскорбления в отвратительнейшем из всех преступлений. И… выслушивать вполне заслуженно. И вот он уже стоит на выходе из комнаты, из жизни Соника. Грустно вздыхает, напоследок обласкивая такое красивое тело, едва прикрытое. Он обязательно вернётся и поговорит с ним, как только сам успокоится. Придумает, как загладить вину, как выпросить, вымолить прощение. Им нужно будет многое обсудить, в частности — чтобы Соник оставил ребёнка, если действительно понёс. Но сначала он уничтожит проклятое оружие. А ещё набьёт одну ястребиную морду.