Emptiness

3 месяца, 27 дней, 3 часа, 5 минут. Первое, что замечает Леон, когда просыпается — что ему холодно. На нём нет рубашки, а одеяло, накрывающее его, почему-то выглядит грязным и покрыто какими-то пятнами. Он стонет, отбрасывая одеяло на пол. Он одет в джинсы ещё со вчерашнего дня, его торс оголён, да и пахнет от него плохо. Второе — он слышит звонок своего телефона. Должно быть, это Крис. Или Клэр волнуется, жив ли он. Он садится, потирая лицо одной рукой, чтобы немного унять головную боль. Третье, что Леон замечает, это его вторая рука, покоящаяся на пустой половине кровати. Твоей пустой половине кровати. Он сглатывает, потому что он не касался этой стороны с момента своего возвращения домой. Леон поднимает свою руку так, как будто он осквернил ею место, где были последние частички тебя. Под твоей подушкой Леон замечает очень знакомую черную рубашку. Одну из тех, что он отдал тебе. Леон не помнит, как брал её прошлой ночью. Он достает её, проверяет, чтобы она была не испачкана, но рубашка выглядит чистой. Леон подносит её к лицу, вдыхая запах. Его телефон звонит второй раз, прерывая его транс. Он встаёт с кровати и вздыхает, когда видит, что все тумбы забиты пивными банками. Тебя бы это выбесило. Когда он, наконец, находит свой телефон на полу ванной комнаты, головная боль Леона усиливается — сразу, как он видит имя Криса. — А? — Твою мать, Леон, я как раз был на пути к твоему дому. Ты напугал меня, парень. — Чего ты хочешь? — Леон не в настроении разговаривать, особенно с Крисом. — Клэр сказала мне, что прошлой ночью проезжала мимо твоего дома, и тебя дома не было. Она сказала, что мотоцикла не было тоже. Ты снова ездил пьяным? Леон закатывает глаза. Как будто вождение в нетрезвом виде было для него сейчас такой уж большой проблемой. — Ладно, мам, если это всё. — Послушай, — Крис вздыхает, выждав долгую паузу прежде, чем продолжить говорить. — Есть задание. Если ты всё ещё заинтересован. Наконец-то, думает Леон. Он просил его уже неделями, а Крис всегда отвечал «нет», «в следующий раз» или «посмотрим», глядя на состояние его ментального здоровья. — Ага. Когда? — Я отправлю тебе подробности, когда они у меня будут. Послушай, Леон, я просто не думаю, что тебе стоит-… Леон сбрасывает вызов, не дав Крису договорить. Он пролистывает пропущенные звонки, большинство из которых от Криса и Клэр. Несколько из них от Джилл, когда она ещё пыталась помочь. Но для неё это тоже стало уже слишком. Леон прокручивает экран ещё ниже, пока наконец не находит твоё имя. Почти четыре месяца назад. Это было так давно? Два пропущенных вызова. Словно ритуал, который он повторяет каждое утро, Леон нажимает на твоё имя, слыша, как звонок переадресовывается на голосовую почту. Именно как ему и было нужно. «Привет, это Т\И, вы пытались дозвониться мне, но я не могу сейчас принять ваш звонок! Оставьте мне голосовое сообщение, и я свяжусь с вами сразу, как смогу!» Гудок.

***

4 месяца Джилл Валентайн сидит в самолёте напротив Леона. Она ни разу не посмотрела на него на борту, пока они движутся до места заражения. Её глаза холодны, фигура в напряжении, и Леон, вероятно, думает, что время не может излечить всё. — Готовимся к посадке, — они слышат переговоры через наушники. Леон перепроверяет свой пистолет, задаваясь вопросом, хотя и без особого интереса, закончится ли всё это когда-нибудь. Когда он поднимает взгляд, Джилл наблюдает за ним. — Ты готов к этому? — спрашивает она с едва слышимой заинтересованностью в её голосе. Вообще-то, ты знала Джилл даже дольше, чем Леона. Вы были лучшими подругами до того, как ты стала с ним встречаться. Джилл даже говорила Леону «Не облажайся с моей подругой, иначе я тебя убью» и всё в таком духе. После же твоей кончины Джилл стала чем-то вроде призрака в его жизни. Она пыталась — Леон понимал, что ради тебя — оказать ему поддержку в первые две недели, но глубоко внутри Леон знал, что она винила его. И она была права. — Ага, — отвечает он. Джилл кивает. В предыдущий раз, когда она видела Леона, он выглядел жалким. Обросшим самой длинной бородой, какая у него когда-либо была, с налитыми кровью глазами, беспорядком на голове, пьяным и прокурившим весь дом запахом сигаретного дыма. Она сказала себе, что попробует только ради тебя, но видеть Леона таким было тяжело. И после того, как она сказала, что ты бы не вытерпела, если бы он курил в вашем доме, а Леон прорычал, что ты умерла и никогда больше здесь не появишься, она ушла, даже не обернувшись. Она никогда не понимала, почему Крис и Клэр продолжают. Может, потому что его они знали дольше, чем тебя. Самолёт наконец приземляется в безопасной области, и они высаживаются. На этот раз — в заброшенной промышленной зоне, но у них могут быть выжившие, кто обитал поблизости к ней и кому может понадобиться помощь. — Не облажайся, — предупреждает Джилл. — Не буду.

***

1 месяц, 1 неделя, 2 дня и 5 часов. Клэр Редфилд стучит Леону в дверь. Время ужина уже прошло, но она принесла пиццу. Из твоего любимого заведения. Клэр знает, что он не ест ничего, так как Крис продолжает говорить ей, что Леон теряет вес. С момента твоей смерти Клэр пыталась помочь Леону, чем могла, потому что знала, что тебе бы этого хотелось, но всё безрезультатно. — Ну давай же, Леон, у меня тут пицца! Я знаю, что ты сегодня не ел! — выкрикивает она. И тогда её шестое чувство начинает активно сигналить. Во всём доме выключен свет, что странно: Леон оставил бы включенным телевизор или хоть какой-нибудь источник света. Леон не любил темноту. Клэр пытается открыть дверь, но она заперта. А Леон ни разу не закрывал дверь с тех пор, как он вернулся в этот дом. С нарастающим сердцебиением Клэр запускает руку в сумку и хватает запасной ключ. Они с Крисом делят один по очереди, меняясь им каждую неделю. Леона это, похоже, не волнует, хотя его не волнует и многое другое. Она входит в жилище в абсолютной тишине. Признаков Леона нет нигде. — Леон? — её голос звучит собранным, в то время как руки нащупывают пистолет. Может, кто-то проник в квартиру и схватил его? Может, что-то ещё?.. Воздух покидает лёгкие Клэр, когда она видит Леона. Подвешенного под потолком. — Леон! — выкрикивает она, мгновенно подбегая и удерживая его ноги. Она не знает, что она делает, она зовёт на помощь, она пытается дотянуться до стула, она пытается дать опору его ногам, чтобы он мог дышать. Она не осмеливается посмотреть вверх. Внезапным решением Клэр достает свой пистолет и трижды стреляет в верёвку. Тело Леона падает: он бледный как призрак. Она бросается на колени рядом с ним, нащупывая его пульс. Он есть — очень слабый, но всё же есть. Не раздумывая, Клэр начинает оказывать ему первую помощь, делая сердечно-легочную реанимацию, в её голове звучит «Stayin' Live» от Bee Gees. Она знает, что Леон будет ненавидеть её за это, но она не может этого не сделать. Иначе бы она возненавидела сама себя, и ты её — тоже. — Давай, Леон, давай, — она отчаянно умоляет, пока давит на его грудь со всей её силы. Клэр потеет насквозь, когда Леон наконец делает вдох, маленький, но резкий. Она вздыхает с облегчением, опустошенно осаживаясь на пол. Она хватает свою сумку, находит свой телефон и набирает экстренную службу, вызывая Скорую Помощь. Скорую для вашего общего друга, пытавшегося покончить жизнь самоубийством. Она даёт им адрес Леона, проверяя его дыхание. Когда Леон открывает свои глаза, он в недоумении. Последнее, что он помнит, это как он пинком откинул стул в сторону, и как воздух медленно начал покидать его лёгкие. Он смотрит вокруг, находит лицо Клэр периферийным зрением. Похоже, она готова заплакать, держа руки на его груди. Его голубые глаза встречают её собственные, но Леон смотрит на неё с такой ненавистью, что Клэр впервые не узнает его. Она чувствует, как в уголках её глаз появляются слезы, а губы начинают дрожать, но сдерживает это всё в себе. — Я вызвала Скорую. — её голос дрожит, а взгляд Леона настолько тяжелый, что ей приходится отвести глаза.

***

1 месяц, 3 недели, 8 часов, 2 минуты. Дверь открывается и Леон выходит из больницы, неся свою спортивную сумку. Он вдыхает свежий воздух после почти двухнедельного заточения. Эти две недели, вместо того чтобы помочь ему, лишь заставили его чувствовать себя хуже. Гораздо хуже. Без алкоголя, без сигарет — не имея ничего этого, Леон не имел и возможности забыть. Он просыпался и засыпал лишь с твоим лицом в своих мыслях. Думая о том, что он сделал не так. И что он мог сделать правильно. Он чувствует, как боль пронзает его душу, вспоминая о твоей улыбке. К чёрту, ему нужно выпить. Ему нужен какой-нибудь сомнительно-намешанный коктейль. Чем сильнее, тем лучше. Когда он смотрит влево от себя, он замечает стоящего Криса Редфилда. Вздыхая, он идёт к Крису. Леон знает, что он не в состоянии убежать. Пока он подходит ближе, Крис смотрит на него с тревогой. Честно говоря, Леон думал, что тот должен его ненавидеть после того, что он сделал с Клэр, но нет, Редфилд даже умудряется слегка улыбнуться ему, когда Леон оказывается рядом. — Эй. — Кто сказал тебе, что я ухожу? — Ммм, в больнице? Следующие пару недель ты будешь на моём попечении. — Я иду домой. — Леон начинает уходить, но рука Криса останавливает его. — Нет, не идёшь. Как я и сказал, ты на моём попечении. И даже если мне для этого понадобится затащить тебя в свою машину, устроив сцену перед всеми этими людьми, я сделаю это. Что думаешь? Леон ненавидит то, как Крис похож на тебя, когда проявляет такую заботу. Требуются отчаянные меры, как вы бы оба сказали. Делая вид, что он сдался, Леон поднимает руки в жесте поражения и следует за Крисом в машину. — С Клэр… Всё в порядке? — бормочет Леон, пока Крис заводит машину. Леон видит, как пальцы Криса сжимают руль сильнее, чем следовало бы, но проходит мгновение и Крис отвечает. — Она очень о тебе беспокоится. Просто она… Была занята всю неделю, вот и всё. Леон знает, что это ложь. Он видел Клэр в один из дней посещения, и тогда она выглядела такой подавленной, как будто плакала каждый день с момента, как нашла его. Леон чувствовал вину за то, что Клэр нашла его (он ожидал, что это сделает кто-то другой) и был в ярости, когда она его спасла. В итоге он сорвался на неё. Когда во время посещения Клэр пыталась объяснить, что ты бы этого хотела, Леон прорычал, что никогда больше не хочет видеть её снова. Если начистоту, Леон чувствует облегчение. На одного человека, которому бы он мог причинить боль, меньше. А вот с Крисом гораздо сложнее. Леон знает, что он так просто не сдастся. Особенно после того, что он сказал тебе в последний раз во время миссии — о том, что защитит его. — Нет-нет, Крис, ты не понимаешь, он гоняет на байке без шлема и думает, что это супер круто? В смысле, сколько ему снова лет? Тебе бы приглядывать за ним, если меня нет рядом. Понял? — спрашивала ты, подмигивая в сторону Леона. Он знал, что ты всего лишь дразнишь его, но голос Криса был наполнен серьезностью, когда он ответил: — Так точно. В первые три недели после твоей смерти Крис был рядом. Он обшарил весь дом, забирая всё, чем Леон мог навредить себе. Пистолеты Леона были самыми первыми в очереди, Леон не знал, откуда он взял пароль, да и в принципе ему было всё равно. Однажды он просто проснулся, а их не было. Ножи? Исчезли. Как будто Крис обезопасил весь дом для ребенка. Леон бы потерял гораздо больше веса за всё это время, если бы Крис не настаивал на том, чтобы он ел. Или пил воду. Предупреждая, что если он станет слишком слаб, чтобы позаботиться о себе самостоятельно, то Крису обязательно придется привязать того к кровати и держать там против его воли. — Сигареты в бардачке, — говорит Крис, прерывая ход его мыслей. Леон смотрит на него с удивлением, прежде чем открыть и проверить. Крис не врет. Там даже лежит зажигалка. — Ты теперь куришь? — любопытствует Леон. — Нет, купил это для тебя. Леон закуривает, опуская окно. Оставшаяся часть поездки проходит в тишине и, когда они наконец прибывают к дому Криса, тот глушит машину, вздыхая. — Слушай, Леон. Я не очень хорош в таких делах и ты это знаешь. Оставайся со мной столько, сколько сам хочешь, а я не буду держать тебя в своём доме, словно заключённого. Леон смотрит на него и тогда Крис набирается смелости произнести: — Никто не хочет твоей смерти, Леон. То, что произошло с Т\И — не твоя вина. А тебе нужно лечение. Леон издаёт невесёлый смех, открывая дверь машины. — Ты не плох в таких делах, Крис. Ты в них ужасен.

***

4 месяца, 1 день, 5 часов В своей работе Ада Вонг хороша. Она делает ровно то, за что ей платят. Ничего личного, ну разве что исключение, когда в деле появляется Леон Кеннеди. Так было ещё со времён событий в Раккун-сити. А потом неожиданно ты появилась вместе с ним во время событий в Испании. Ты — просто нечто, это уж точно. Стояла рядом с ним, оставаясь сильной, не смотря на то, что это была твоя первая миссия, как, по крайней мере, знала Ада. Встретившись с ней лицом к лицу, в твоих глазах была решимость. Ада нашла тебя очаровательной, прямо идеальной для Леона. Преданность в твоём взгляде была как раз тем, чего Ада никогда не смогла бы продемонстрировать сама. Мужчина, стоявший сейчас перед ней, когда-то был Леоном Кеннеди, её «союзником» с другой стороны. Ада могла признать, что была потрясена, когда впервые увидела его, едва узнавая. Под его глазами были огромные темные круги, и он сам уже был не таким сильным, как раньше. И ещё… В его некогда ярких голубых глазах не было жизни. Не было ничего. — Ада Вонг. Опять здесь ради своей выгоды? — монотонно спрашивает Леон. Ада привыкла к его враждебности, недоверию или даже гневу. Но только не к полной апатии, абсолютному отсутствию эмоций. Леон Кеннеди был мёртв, она могла сказать это точно, и умер он вместе с тобой. — Ты знаешь, я не раскрываю секретов, пока я на работе, большой парень, — сказала она всё тем же голосом, что и всегда. — Но, если поискать, нас всегда что-нибудь да объединяет. Леон качнул головой и Ада убеждает саму себя, что она не должна спрашивать, что ей всё равно. Но она никогда не видела его таким — и этот Леон пугает её. — Я слышала о Т\И. Мои соболезнования. Глаза Леона расширяются от удивления. Он смотрит на Аду, как будто она только что прибыла откуда-то извне. — Это часть какого-то твоего плана? Если да, то хватит нести хрень, я не в настроении. — Нет, это не план. Я слышала о том, что произошло. Ада Вонг умеет проявлять эмпатию? Леон моргает в удивлении, но следом трясёт головой. Нет, это должно быть очередной её трюк. С каких вообще пор Ада начала заботиться о нём? — Заткнись, Ада. И никогда больше не упоминай этого. Мы здесь ради миссии, ни больше, ни меньше. Хватит делать вид, что тебе, нахрен, не всё равно, — голос Леона такой низкий, что Ада больше не говорит ни слова, наблюдая, как он идёт перед ней по тёмному коридору. Она знает его достаточно долго, чтобы понять, что он настроен серьёзно, а ещё она знает, что сейчас он говорит, угрожая ей. Ада вздыхает. Нет больше того Леона Кеннеди, которого она знала. Ты оставила после себя лишь пустую оболочку; искалеченного на всю оставшуюся жизнь человека. Ада вспоминает, что сказала тебе в последний раз — прежде, чем она снова исчезла: — Ты и вправду особенная. Береги его.

***

1 минута — Это мистер Леон Кеннеди? Леон останавливается, когда отвечает на звонок и слышит странный голос. — Да? Кто говорит? — Мистер Кеннеди, вам звонят из больницы МакКенни. Можно поговорить с вами? Вы не заняты и не за рулём? — Нет. Больница, говорите? Что происходит? — Послушайте внимательно. Вы знаете Т\И Т\Ф? Сердце Леона начинает стучать о стенки грудной клетки. — Да. Что такое? — Т\И Т\Ф попала в автокатастрофу сегодня, сэр. Сейчас её оперируют. — Что? Нет, простите, мэм, это какая-то ошибка. Тактичный голос на другом конце провода замолкает, пока она слушает, как Леон говорит о том, что ты не попадала в аварию. Что это невозможно. Что ты собиралась пообедать с ним чуть позже, что ты собиралась простить его и вы снова хотели быть вместе. Когда Леон замолкает, голос говорит опять, с гораздо большим состраданием. — Ваше имя помечено как экстренный контакт в её телефоне, мистер Кеннеди. Как скоро вы можете прибыть-… — Дамочка, я вам только что, нахрен, сказал, что это невозможно, она придёт ко мне на обед, чтобы помириться, а вы даже не слушали! — Леон выкрикивает последнюю часть, ударяя стойку перед ним, из-за чего все стеклянные миски в ней подпрыгивают. Сочувствующий голос ждет, чтобы снова заговорить уже гораздо более решительным тоном. — Мистер Кеннеди, я предлагаю вам явиться в больницу ещё с кем-нибудь. Приезжайте с друзьями. Мы ответим на все ваши вопросы и переживания, когда вы будете здесь. Только не будьте одни. Леон сбрасывает звонок, взбесившись. Почему эта дама такая глупая? Он же несколько раз повторил ей, что ты всего лишь в пути. Леон провёл на кухне всю ночь, готовя для тебя твой любимый обед. После него он планировал никогда тебя больше не отпускать. Сейчас же он глубоко дышит, пытаясь унять дрожь в своих руках, когда его глаза замечают трансляцию по телевизору, в новостном сюжете говорится об ужасной аварии. Какой-то пьяный водитель стал причиной автокатастрофы с участием цистерны-бензовоза, пять человек погибли. Сообщается о множестве пострадавших. Не раздумывая, Леон хватает ключи от мотоцикла. Он не знает, как добрался целым до больницы. Что-то внутри него говорит ему звонить Джилл, Клэр, Крису, кому-нибудь, хоть кому-то, но он не делает этого. На входе в больницу творится хаос, так как большинство жертв находятся здесь, ведь это было самым ближайшим местом, куда их можно было доставить. Леон спрашивает твоё имя в регистратуре и там ему говорят, что ты сейчас на операционном столе. Женщина указывает ему на зал ожидания, где Леон ждёт. Он испытывал много страхов за свою жизнь, но ничто не было сравнимо с этим. Он знал, что ты сильная. Даже сильнее его. И храбрее. Ты обязательно выкарабкаешься. Потому что он не знает, как жить без тебя. Леон наблюдает за семьями, получающими как хорошие, так и плохие вести, кажется целую бесконечность. Число погибших возросло ещё на два человека: мать обмякла в руках доктора, узнав о потере сына и мужа. Леон молится, умоляет какие-то высшие силы или что угодно — о том, чтобы ты жила. Он никогда не будет больше пить. Леон Кеннеди никогда больше не пустит в себя тьму, не даст тебе уйти. Никогда не будет сомневаться в себе или своей возможности любить. Нет, Леон будет любить тебя даже сильнее, чем уже любит; больше, чем что угодно в его жизни. Леон задерживается на мгновение, прежде чем встать, когда доктор называет его имя. Он чувствует себя плохо, его желудок скручивает. Он отсчитывает девять шагов до доктора — дамы в халате и с непроницаемым лицом. — Мистер Кеннеди, может, вы хотите поговорить наедине? — Говорите. Доктор вздыхает, глядя прямо в его глаза, затем произносит. — Мы сделали всё, что могли, мистер Кеннеди. Я сожалею, но она не выжила. Нет. — Мне очень жаль, мистер Кеннеди, я действительно сожалею. Нет. НЕТ! НЕТ! — Мистер Кеннеди, пожалуйста, не надо, мне очень жаль. Кто-нибудь может мне здесь помочь? Пожалуйста, не делайте этого! Требуется шесть или семь охранников, чтобы остановить Леона от разрушения всей комнаты ожидания или случайного вреда другим. Он рыдает, он умоляет, он теряет себя. Это не может быть правдой. Просто не может. Это было несправедливо: только не после того, что он сделал и не после того, через что вы прошли вместе. Он всегда говорил тебе, что умрёт первым, потому что он чертовски хорошо знал, что попросту не сможет жить без тебя. Леон чувствует в груди дыру, которая никогда не сможет затянуться. Он так же ощущает, как кто-то закатывает его рукав; чувство укола — и Леон проваливается в темноту.