Утро

Лучи только-только восходящего солнца мягко рассеивались в воздухе, оседая высветленными пятнами на одежде и волосах. Тихо. Спокойно. Накидка Джинн пахнет теплом, одуванчиками и совсем немного пылью. Кэйа слабо трётся щекой о стертую временем ткань, с каким-то особым наслаждением утыкается носом ей в плечо. Светлые локоны он аккуратно держит в ладонях, накручивает на пальце, и ее волосы под солнцем светятся золотыми нитями. Кэйа щурится, потому что лучи направлены прямо ему в лицо, но не закрывает глаза — уж очень не хочется отрывать взгляд от волшебных прядей. На ощупь — мягонькие, шелковистые, наверняка Лиза постаралась, ведь у действующего магистра Ордо Фавониус нет времени, чтобы так тщательно следить за своей причёской. Кэйа вздыхает и поворачивает голову в другую сторону. Теперь он может видеть документы, которые Джинн заполняет уже второй час и будет заполнять ещё дольше. Он знает — работа прежде всего, но отчего то внутри него всё сжалось от негодования, но вымолвить хоть слово он не мог. Вместо этого он мягко ловит руку Джинн и подносит к своей груди, аккуратно сжимая в кулаке, а потом поднимает выше и прижимается губами к тонким пальцам. Джинн вздрагивает, и ее щеки даже, кажется, трогает румянец. Она шумно выдыхает, но оставляет свою мелко дрожащую теперь ладонь в его хватке. Кэйа закрывает глаза, осторожно, словно боясь спугнуть и упустить момент, ведёт губами от пальцев к запястью, мелко целует выпирающую костяшку и замирает. Он знает — ни он сам, ни Джинн ничего не скажет, и далее больше об этом и словом не обмолвятся. Между ними ничего нет, не было и не будет. Однако отказать себе в том, чтобы немного переступить порог «начальница-подчиненный» не мог. Кэйа сам не до конца понимал сути своих чувств. Было ли это истинной привязанностью или же романтическими чувствами? Или, быть может, просто интересный эксперимент — такой же, как и десятки других до Джинн? Чтобы это ни было, выходить за рамки — которые пусть и размытые, но все же были — он не собирался, прекрасно понимая, что в любом случае взаимности ожидать не стоит. В конце концов, Ордо Фавониус, да и Монштадт в целом, полон привлекательных и достойных людей, гораздо более достойных, чем он сам. Кого Джинн выбрала бы? Всегда поддерживающую её Лизу? Хоффмана? … Дилюка? Отличная кандидатура. К тому же, они и раньше были близки… Джинн мягко касается большим пальцем его руки, слегка погладив. Кэйа на секунду сжимает ее пальцы крепче, а затем отпускает, тихонько вздыхая и открывая глаза. Джинн наклоняет голову вбок, так, чтобы прислониться к голове Кэйи на её плече. Она совсем ненадолго позволяет себе пропустить синие пряди между своими пальцами, расправляя спутанные волосы. Кэйа ластится к ее руке, полушутливо улыбаясь, и Джинн усмехается, мягко стукая его ладонью по лбу. Он отодвигается, корчит рожицу и поднимается со стула, заходя Джинн за спину. Подходит почти в притык к высокой спинке её кресла и обвивает руками шею, прислоняясь лицом к волосам. Она ойкает, от неожиданности черкнув ручкой по бумагам, а Кэйа коротко целует её в макушку и снова отходит. Он отворачивается к окну, краем глаза заметив, как Джинн поправляет сбившийся хвост. Солнце взошло, озаряя Монштадт и пробуждая его жителей. Кэйа подставляет лицо лучам и жмурится. Тепло. Даже его вечно холодные руки, кажется, немного согрелись. — Мне нужно, чтобы ты передал это Дилюку. Джинн протягивает ему несколько документов, по которым он лишь вскользь пробегается взглядом, прежде чем взять. Что ж… Закономерный итог. Кэйа забирает бумаги, и их пальцы словно бы невзначай соприкасаются, но оба делают вид, что не заметили. Последний жест, который они могут совершить на сегодня. — Сделаю, магистр. Кэйа движется к выходу, и собственные шаги отчего то звонче обычного звучат в ушах. Он не оглядывается, выходя из кабинета Джинн, и не оглядывается, вышагивая по коридору. Выйдя из штаба, он все ещё смотрит лишь вперёд, автоматически кивая на все приветствия. На улице и правда тепло и солнечно. Но, если его тело утренние лучи могут немного согреть, то растопить ледяное сердце они не в силах.