Поход по мирам: Три мира обмана

                    Сэнхас              Утро наступило в середине дня под тихое сопение спящего под боком супруга. Огромные окна заливали спальню мягким отраженным солнечным светом, играя цветными бликами раскрашенных витражами лучей. В эту часть пирамидальной цитадели не мог бы попасть свет солнца напрямую: жилые сектора располагались глубоко в ее недрах, но система зеркал и солнечных колодцев разносили свет по всему зданию от жилых зон до пока еще пустых садов, теплиц и гидропоник. Через какое-то время здесь появится жизнь. Зазеленеет трава на газонах, расцветут на клумбах цветы, вознесутся к иллюзорному потолку ветви деревьев, на улицах появятся жители. Но сейчас огромная цитадель была… пуста. Вчера, когда мы только въехали по просторной дороге в недра цитадели, Лорас обмолвился, что она производит сумрачное впечатление, подобно давно мертвым строениям древних городов, переживших своих создателей и жителей немым напоминанием о былом величии.       Ласково погладив спящего юношу по плечу, тихо вздохнул. В чем-то он прав. Это строение… Я могу сколько угодно бодриться и весело улыбаться в лицо близким, вспоминая собственное прошлое, но… оно всегда отзывается горечью и болью в душе. Сколько всего было потеряно… Всё, что я когда-либо создавал. Всё, во что я вложил бесконечность сил и всю душу. Всё это рухнуло, всё было разрушено временем, войнами, трагедиями или попросту стерто Перезапуском.       Возможно, тогда были причины, чтобы Кузня беспощадно стирала из Мультиверсума великие народы и их наследие. Возможно, у него были свои резоны помимо страха подчинения. Кто знает? Но сейчас времена поменялись, Кузня изменилась. Изменился и Мультиверсум. Не в лучшую сторону. Но и не в худшую изменилась Кузня. Возможно, именно сейчас самое время восстанавливать то, что было разрушено? Спустя срок, не поддающийся осмыслению смертных.       Не зря же Он дозволяет мне подобные вольности.       Мысли вновь перетекли на сущность, занимавшую мои мысли на протяжении более десяти Перезапусков. Кузня. Ядро нашего Мультиверсума. Его душа, его сущность, его создатель и губитель. Сам Мультиверсум, обточенный рукой Творца в завершенную форму, но развившийся по своему усмотрению. Я столько жизней пытался получить к нему ключи. Я так долго пытался его подчинить или взять над ним управление… Он так долго колом стоял в голове, так долго был центром всех моих чаяний. Но как все повернулось в итоге?       Улыбнувшись, вновь огладил теплое плечо. Лорас тихо выдохнул, смешно посапывая мне в руку. Пусть еще поспит. У нас сегодня будет очень напряженный день. Всё же, создать народ не так просто. Но я не буду его делать из ничего. Я могу. Но есть ли смысл?       Об этом я размышлял до прибытия в этот мир. Я думал и в дороге и даже пока возводил эту цитадель, я не могу принять окончательное решение, какой вид будет ходить по ее улицам, и кто будет ею владеть. Разные были идеи. Сперва думал создать полностью новый вид вроде моих сарема. Но потом передумал. Новый вид требует внимания, постоянной заботы и обучения. Да и нет надобности вносить в этот мир прямо сейчас нечто новое, если у меня достаточно большая база моих же собственных народов, которую я храню такой срок в надежде, что когда-нибудь они вновь смогут открыть глаза и жить под светом нашей Кузни. Теперь надо лишь выбрать этот народ или народы.       В этом мире изначально живут только люди и произошедшие от них демоны и небожители. Если я приведу сюда вид, который не будет иметь общего потомства с людьми, они его уничтожат. Войны не избежать, если не будет чего-то общего. Однако, как показывает практика и мой богатый опыт, народ, свойственный к ксенофобии и расизму, а людям это всё свойственно в полной мере, всегда найдет причину и повод для войны. Они этот повод находят, чтобы друг друга резать даже по территориальному признаку, о чем говорить! Но отдавать свою цитадель людям я не собираюсь. Просрут меньше чем за двадцать поколений. Или превратят в огромный сарай за то же время. Нахрен мне это надо? Я что, для того возводил эту роскошь, чтобы суеверные и необразованные люди пришли сюда с войной? А они явятся. Еще и богов своих притащат.       Так не годится.       Мне нужен сильный народ. Достаточно сильный, чтобы они могли оставаться доминирующими в этом мире при любых раскладах.       В воздухе развернулась сеть глифов, вычерчивая названия подходящих видов. Эти виды все или однополые, или со свойствами гермафродитизма, или трехполые. Все эти виды могут скрещиваться с людьми, но не дадут человеческого потомства. Всё потомства будет только их вида. Никаких полукровок! Пусть местные находят себе партнеров и в среде людей. Но, чтобы не добавлять моральных терзаний своим созданиям и тоски по быстро умершим избранникам, я дам возможность обращения.       Больше половины глифов погасли, оставив одиннадцать названий.       Подумав, я оставил только те виды, у которых обращение партнера происходит естественным путем при совместной жизни и сексе. Всего пять видов. Два трехполых, один — ульевого типа и два однополых. Но улей в этом мире… Название угасло, оставив только четыре слова.       Думал я долго, прикидывая плюсы и минусы каждого из оставшихся видов. У всех они есть. Но я выбирал тот единственный вид, который подойдет к этому конкретному воплощенному миру. Тот неповторимый и уникальный биологический вид, который гармонично вплетется в систему вознесений и падений, который сможет сосуществовать с людьми как магические существа, кто войдет в их культуру верхом на их верованиях и привычках, который будет идеально-совместим, который люди не смогут исказить, отравить своей культурой и идеологией, как одна праведная мразь в этом мире из-за своих принципов и идеалов разрушил жизнь двух принцев, которые могли бы сиять на небосводе подобно Солнцу и Луне, как разрушил жизнь и психику третьему принцу, создав из него уродливый кошмар.       Мне нужен особый вид. Уникальный… И ни один из отобранных мне не подходит!       Названия погасли, оставив после себя досаду. Я же знаю, что есть нужный мне вид! Я был таким! Я сам был его представителем. Я был рожден им! Я помню взметающиеся в небеса острые вершины колоссальных пирамид. Я помню, как сам поднимался к вершине ради одной личности. Но… я помню обрывки. Блёклые образы, безжалостно затертые волей одного ныне багряного рукодельника.       Зато я отчетливо помню, как именно он уничтожил мой народ! Я помню яростный свет взошедшей в небесах моего мира Кузни, помню свою холодную ярость и гнев, когда я стоял на площадке на вершине дворцовой пирамиды и смотрел в небеса на вышедшую в боевой режим Кузню.       Тихо фыркнул под нос, вспоминая тот вал эмоций, что захлестывал меня с головой. Тогда я её ненавидел. Тогда я поклялся, что она станет моей. Любой ценой! Любыми путями! И эта клятва самому себе определила весь мой путь в будущем, когда я шел с упорством муравья к власти над Кузней, создавая Ключи и точки воздействия. Перезапуск за Перезапуском, маниакально одержимый этой идеей, а все потери и погибшие на моих руках любимые и близкие разумные лишь укрепляли мою решимость. Но начало положила именно та жизнь, бесконечно-давно, еще до встречи с Нима-а-Рунном.       Я же тогда выжил и смог спасти хоть что-то. Знаю, что смог. Но где я это спрятал? Нынешней моей базы тогда ещё не существовало. Значит, есть ещё нычка. В то, что она до сих пор существует, я даже не сомневался. Такие вещи я делал не то что на века, на Вечности! Так что, должно всё сохраниться. Но где?       Перебирая шелковистые пряди, я судорожно вспоминал, куда я мог бы сунуть обломки своей империи, чтобы они гарантированно дожили до урочного часа, когда я смогу вспомнить и когда я за ними приду. Какое место могло бы сохранить моё наследие? Где оно было бы неподвластно Кузне?       Ответ оказался очевидным. Во всем Мультиверсуме есть только одно место, совершенно ему неподвластное, но способное сохранить навечно всё, что в него попадает.       Катакомбы Иверо.       Я погрузил остатки своей Империи в Катакомбы Иверо! Я опечатал их, я создал систему ловушек и тот единственный фильтр, который однозначно определит во мне меня по свету души и позволит пройти по себе без вреда и даст возможность мне забрать моё же наследие.       Но где именно залегает та моя территория? Идти наудачу в Катакомбы — тупо. Они колоссальны. И я точно знаю, что моя зона расположена ниже Чертогов Вечной Госпожи, потому как в то время этих Чертогов ещё не существовало. Великая пришла к нам позже. Значит, искать мою территорию надо на уровне тринадцатого-четырнадцатого Яруса, если она не погрузилась глубже. Такое случается, что зона может «упасть» и на сотни Ярусов, став совершенно недостижимой для обычных рейдеров.       Засада-то какая.       Безумная идея овладела моим рассудком, как болезнь захватывает тело. Словно все мысли заклинило на тех образах, сведя все устремления к безумной авантюре. Но… Я ж сюда шел не превозмогать и не пытаться сотворить чудо из нихера. Так какого хрена?       Ответ очевиден: это не моё желание. Это лишь проекция желания моей обожаемой кольчатой радости, принесшей мне столько проблем и бед в прошлом.       – «Вот так, значит?» — мысль унеслась по давней связке в бесконечность.       Казалось, меня даже не услышали, но… я отлично знаю, что всё он прекрасно слышит.       – «Ты хочешь, чтобы тот народ вновь жил?»       Прямой вопрос, на который я хочу получить вполне однозначный ответ.       – «Хочу.» — ответ пришел мягким вкрадчивым баритоном.       – «Но почему именно здесь?» — с искренним недоумением уточнил я. — «Мы столько всего создали, мы нашли другие миры. Почему именно тут? В воплощенке по романтической бабской истории о смазливых мальчиках?»       Тихий смешок окатил меня колкими искорками.       – «Вспомни, каким ты видел этот мир в своих мечтах.» — глубокий густой голос тёк подобно шелковой ленте по отточенной стали меча. — «Как ты представлял себе механизм Кары Небесной. Как ты понял будущее демонов и небожителей. Каким ты видел будущее этого мира и с какой просьбой ты ко мне обратился, когда решился на эту авантюру.»       Это всё я помню, как помню, о чём именно я его просил.       – «Допустим.»       Рядом завозился Лорас: мысленное общение эхом затронуло его разум, прерывая сон.       – Что..?       Чмокнув юного супруга в висок, тихо ответил:       – Общаемся о будущем этого мира.       Парень сел, потер опухшее лицо ладонями, прогоняя тяжелую сонливость.       – С кем? — пробормотал он.       – Со Звэном. — ответил я, подавая ему гребень.       На это имя Лорас лишь вздернул бровь, но от комментариев удержался. Кто скрывается за простым односложным именем, он уже прекрасно знал, но всё равно не мог по-настоящему соотнести улыбчивого мужчину и колоссальную структуру, нависающую над древним миром. Просто пока ещё не мог. Знал. Но знать и осознавать — не совсем одно и то же.       – И что же вы обсуждаете? — юноша справился с удивлением, взял из моих рук гребень и занялся непокорной шевелюрой, сев прямо на кровати.       Несмотря на жаркую пустыню снаружи, в недрах каменной Цитадели было довольно холодно. Никакое солнце неспособно прогреть такое здание, если в мире под его лучами сохраняется жизнь. Энергоцентраль вчера мы запустили, но пока она разгонится и выйдет на полноценный рабочий режим, пройдут ещё как минимум сутки, и только по их истечении в Цитадели станет тепло, пойдет вода, включится полноценная вентиляция и произойдут все остальные изменения, которые превратят этот огромный комплекс в пригодное для жизни место.       – Мы обсуждаем, какой именно народ будет обитать в этом мире.       Исполненный глубокой иронии густой тягучий голос с едва уловимым гортанным оттенком и хрипотцой раздался у двери. Лорас мелко дрогнул, вскинул голову на звук, растерянно моргнул. И лишь потом, когда опознал скрывающегося в тени мужчину, он улыбнулся.       – Ты решил лично посетить этот мир? — тихо спросил я, вставая с постели.       – Как видишь.       Наш неожиданный гость прошел в спальню с хозяйской ленцой. Не скрывая заинтересованности, он скользил взглядом по узорным стенам, облицованным резными панелями из синего лабрадора и черного обсидиана, чуть щуря яркие темно-синие глаза в довольстве. Ему всё нравилось. Его всё устраивало. Он оказался полностью доволен началом этой авантюры, как и всех предыдущих, однако, по какой-то причине, в этот раз наше самое тайное сокровище решил лично прийти в созданный по нашей воле и его дозволению мир.       – Не ожидал, что ты так заинтересуешься.       Отраженный солнечный свет немного нагрел просторную комнату, однако, прохлада погруженной в сумрак соседней комнаты ощутимо тянула по ногам, вынуждая зябко ежиться и быстрее обуваться.       – Ты был слишком погружен в историю, чтобы это заметить. — тонкая усмешка скользнула в голосе.       – Наверное, ты прав. — спорить я не стал, ведь я и правда слишком прогрузился прочитанным и теми образами, которые щедро посыпались в мою голову.       Но всё равно! На моей памяти Звэн еще ни разу не проявлял такого интереса! Даже когда мы шли на Вестерос, он хоть и был заинтересован, но больше нашими действиями, но не миром. Правда, только до тех пор, пока мне не хватило маразма вклеить в несчастный безымянный мир Льда и Пламени два дубликата еще одного воплощенного мира. Вот тогда моя кольчатая роскошь заинтересовался по-настоящему и даже соизволил расщедриться на колоссальный объем энергии, необходимый для полноценного воплощения мира охотников на монстров. А тут вот так сразу…       – И всё же, Звэн, в чем твой интерес?       Ответ последовал немедленно:       – Механизм вознесения.       Можно было догадаться.       – Настолько полезен? — осторожно спросил я.       В ответ — укоризненный взгляд, полный сомнения в моей способности пользоваться мозгами по назначению.       – Когда я создавал людов, я делал народ, способный к саморазвитию и самосовершенствованию, через который я рассчитывал прогнать ослабленные души, чтобы уберечь их от разрушения. — Звэн присел на край кровати, уперся рукой в упругий матрац и откинулся чуть назад, дозволяя себе вольготную расслабленность в новом мире. — Ты знаешь, во что вылились все мои чаяния.       Еще бы не знать… Да тут весь Мультиверсум это знает.       – В людей это вылилось. — проворчал я.       Звэн склонил голову в согласии.       – Моё самое большое разочарование. Наверное, ни в один вид я не вложил так многого и ни один другой вид не разочаровал меня так сильно, как люди. — тень набежала на его лицо исказив выверенные, практически идеальные черты лица. — Когда возник Ахерон, я даже порадовался, что этот новый вид может стать волной возрождения.       Тень величайшего разочарования промелькнула мраком в синих глазах, а яркие линии природного узора проступили даже сквозь одежду огненным свечением.       – Но ты всё равно даешь им шанс. Раз за разом. — я вздохнул, присел подле него.       Воплощение нашего Мультиверсума лишь пожал сильными плечами, соглашаясь со мной и принимая мимолетную укоризну. Ранее ему достаточно было куда меньшего, чтобы принять решение об уничтожении всего вида. Но то было ранее.       – Я даю шанс не людям как виду. Я даю шанс душам, которые рождаются в их среде. — голос стал ниже и тяжелее. — Однако, я всё чаще вижу, как новый вид губит древние души, и это меня… выбешивает.       Даже не расстраивает. А вводит в состояние ярости. Настолько, что при одном упоминании на щеках проступили узоры боевого режима огненно-алыми линиями, светясь сквозь тонкую бледную кожу.       – Потому ты поддерживаешь мои авантюры? — тихо спросил я, ласково коснувшись прохладной щеки.       Звэн согласно склонил голову.       – Не только твои.       Было бы странно, если бы на весь Мультиверсум только я страдал подобными авантюрами.       – И как много у тебя в заначке моих сверстников? — иронично полюбопытствовал я.       – Не так много, как могло бы быть. — неожиданно-мрачно отрезал он. — Таких как ты на весь Мультиверсум даже тысячи не наберется. А когда-то вас были миллионы!       – И какой перезапуск стал настолько катастрофическим? — тихо спросил я.       – Этот. — еще тише отозвался Звэн. — Мой недолгий сон оказался фатальным. Ты знаешь, когда я уснул и когда пробудился.       Это я и правда знал. Время сна Звэна как личности совпадает с периодом появления так званых «Хозяев Кузни», которые временно взяли на себя функции личности Мультиверсума, пока он сам отлеживался и зализывал раны на душе. Я даже знал, кто и какими действиями вывел Кузню изо сна длиной в миллиарды лет. Но не знал, что за какие-то лярды этого периода произошли такие потери! Звэн никогда ни о чем подобном не говорил, по какой-то причине сосредоточив свое внимание на нашем секторе и на еще трех, тогда как практически вся остальная территория Мультиверсума для него внезапно утратила свою ценность. Хотя там достаточно живых реальностей. В тех секторах даже есть могущественные цивилизации. Но по какой-то причине они были ему совершенно не интересны. Я долго гадал о причинах такого безразличия, а оказалось всё куда проще и банальнее…       Звэн не уследил за теми, кого берег сотни миллиардов лет и десятки Перезапусков. Их попросту… угробили, пока он спал. И это его вводит в ярость надежнее, чем даже попытка его подчинения или захвата механизма Кузни.       – Так что же ты такого особого узрел в этой воплощенке, раз лично заинтересовался этим проектом.       В ответ меня обожгло яростным взглядом, полным скепсиса и желания дать мне по башке.       – Ты сам прекрасно знаешь, что могло меня заинтересовать. Я уже сказал.       – Механизм возвышения и Кары Небесной. — я отмахнулся. — Но этот механизм не настолько уникален.       Звэн выдохнул ярость, повел плечами, успокаиваясь.       – Не уникален, согласен. — голос утратил остатки злости, вновь став мягким подобно шелковой удавке. — Подобные явления вынуждают людей идти к самосовершенствованию и позволяют сохранять яркие души и даже развивать те, которые изначально были недостаточно тяжелые, чтобы вознестись. Но ценность такого механизма равна говну на поле, если нет того, кто будет следить за вознесшимися и курировать их.       На такое сравнение Лорас лишь вздернул бровь.       – Мне нужен кто-то, кто возьмет на себя тяжесть труда управлять тремя мирами и поддерживать в них баланс. Мне нужен народ, который будет сдерживать в людях их скотскую привычку деградировать до растительности на тепличной грядке обеспеченного быта. Мне нужна доминирующая цивилизация над миром людей, которой я смогу доверить остатки бесценных душ без риска их гибели. В этом мире сошлись все факторы. Естественно, я заинтересовался.       Под конец его тирады в низком баритоне вновь остро резала злость, однако, ярость, в которой Звэн перманентно пребывает последнее время, не была направлена на кого-то конкретно. Просто вся сложившаяся ситуация его выбешивала до искр перед глазами, однако, собственное состояние не позволяло провести очередной Перезапуск и стереть к ебеням осточертевший вид, полупустые реальности, разросшееся моральное говно и прочие последствия отсутствия тотального контроля.       В чем Звэн прав, так это в уникальности случая. Бесспорно, подобных историй достаточно много, как много где описаны разного рода теории вознесения и их механизмы. Но именно здесь так сложились звезды в жопе музы автора, что в подходящем мире появились нужные личности, на которые можно даже опереться. После того, как их доработать стамеской и рубанком, чтобы счистить с них струпья авторского произвола и дожимания характера во имя сюжета.       Но важное было даже не это. Важно то, что этот мир — единственный именно мир, в котором будут жить люди.       – Ладно. Это все отвратительно и понятно. Но что с моим видом?       Вместо ответа он кинул мне на колени довольно тяжелый медальон из темного металла. Я поднял вещицу, перевернул. На меня смотрела треугольная подвеска с кровавым камнем в своем центре. В ней не было ничего вычурного. Просто треугольная металлическая байда сложной формы с силовым кристаллом в центре.       – Ключ? — устало спросил я.       – Портключ. — поправил меня Звэн. — Ты был весьма изощрен, когда прятал остатки своей Империи.       – Но он, всё же, оказался в твоих руках.       Тонкая улыбка изогнула красивые губы.       – Ты сам мне его отдал. — промурлыкал он, глядя мне в глаза с иронией и… отголоском вины. — Ты сам привел меня в свой бывший дворец и показал, что ты тогда спрятал, где укрыл и как.       – И я отдал тебе ключ?       Улыбка стала коварнее.       – Тогда ты просил его сохранить для тебя. — ирония в его голосе резала как по живому.       Он сохранил, даже не поспоришь.       – Когда это было?       – Семь Перезапусков тому. — вина отчетливее плеснула в его голосе.       Покачивая ключ на ладони, я пристально всматривался в эти бесстыжие синие глаза, пытаясь снова найти ответ на простой вопрос: «Зачем он это сделал?». Зачем он дважды стёр мне память? Я могу понять причину, по которой он подчистил мне душу во второй раз, но зачем он вообще ставил на мне такой эксперимент, да ещё и так долго?!! Три Перезапуска! Три сраных Перезапуска, полных жизней и богатой истории, память о которой этот говнюк мне стёр начисто! Да ещё и так качественно, что я до сих пор нихера вспомнить не могу помимо каких-то расплывчатых образов!       – А теперь ты хочешь, чтобы я этот народ возродил?       Звэн кивнул.       – В этом мире? — въедливо уточнил я.       Он снова кивнул, но в этот раз не настолько уверено, как в первый.       – А что именно там я сохранил?       – Это лучше тебе увидеть самому. — тихо произнес он.       Ну зашибись.       – А я это вообще помню? Что было в то время?       По виноватым глазам понял — нихера я не помню.       – И как я буду работать с теми, о ком я ничего не помню?       Звэн помялся.       – Кое-что ты недавно вспомнил.       Ну уссаться от радости.       – Сходи и посмотри сам. — он вновь улыбнулся. На этот раз циничнее и ироничнее. — Ты всё вспомнишь, когда увидишь то место. Ты его хорошо запомнил, как и начало своего восхождения. Достаточно хорошо, чтобы даже я не смог затереть тебе память о том событии.       Вот оно как… Значит, всё же, пытался зачистить даже ту память. Вот же засранец, а… А теперь он мне это нагло заявляет в глаза, мило улыбаясь и пользуясь своим новым статусом и моим к нему хорошим отношением. Ну не говнюк, а?       – Ладно. — покосившись на греющего уши Лораса, перевел взгляд на улыбающегося синеглазого поганца. — Тогда, я пошел. Быстрее схожу, быстрее начну работать.       Звэн лишь развел руками, с жадным интересом глядя, как я одеваюсь и готовлюсь ко встрече со своим прошлым.       Если я достиг там некоего величия, достаточного, чтобы взойти на Престол или встать в его тени, то путь мой наверняка был покрыт кровью несогласных. А то я себя не знаю? Если я сам не родился там каким-то принцем, то власть я однозначно взял силой или у местного правителя, или вместе с ним в довесок, если оный мне приглянулся. Но в любом случае, если я сильно изменил народ, то я переломал весь прошлый порядок. Так что кровища должна была быть. Как и куча трупов. Я всегда иду по трупам к величию и своему, и своего народа, потому как если возникла необходимость этот народ к величию поднимать, то точно были те, кто его топил в коллекторе.       Но какой народ я там создал по итогу? Кого я тогда укрыл в недрах Иверо?       Что я уже вспомнил такого, что этот вечный говнюк решился вернуть мне этот ключ?       Отбросив сомнения и колебания, я положил ладонь на багряный камень и снял привычную маскировку, благодаря которой я всегда искажаю свой свет души и прячу его истинный спектр за яркими обманками.       Медальон под моей ладонью пришел в движение, остро кольнуло по ауре сканирующим плетением, резко дернуло по телу активировавшейся объемной Тропой, и мир погрузился во мрак.                     Таллис              Завершение строительства Верхнего города еще не означает полный комфорт для всех и окончание дел.       – Можешь приступать к своей части, — шепнул мне Альвин на ухо, когда проходил мимо и мягко взял за плечо. — А я пока займусь нашей резиденцией. Нечего всем глазеть на нее.       Я молча кивнула и проводила его взглядом. Стройная фигура в черно-синих одеждах удалилась за пагоду, где заранее для нас было оставлено место под будущий дом. Возбужденная толпа нечисти тем временем продолжала чахнуть под фонарями, бессовестно от них заряжаясь. Сейчас им временно стало всем не до нас.       Однако, куда-то эту ораву все же придется деть. А планы на город у нас были богатые. Мы не хотели строить второе подобие Призрачного города. Да и на нечисти с демонами большого богатства не нажить. Хотя, нажить-то, конечно, можно, но тогда это действительно стоило бы делать второе «гнездо разврата» как обитель алого демона, позволяя местным развернуться на полную катушку в своих предпочтениях и кровожадных запросах.       Но это — простой метод.       Дать им место, дать им работу, дать защиту, а дальше только грести богатства третьего мира, не забывая откусывать головы особо зажравшимся демонам и тем, кто будет пытаться конкурировать.       Так себе метод. Он, бесспорно, хороший и даже действенный, но… самый простой.       Я тяжко вздохнула, доставая из тубуса на спине длинную кисть.       Поздно причитать, что лучше было бы начать строительство города на чистовую. Без лишних свидетелей и обитателей мира «умерших», которые обязательно захотят привнести будущей основной массе жителей свое представление о «правильной жизни».       Изначально я планировала воспользоваться кистью и свитком для того, чтобы этими инструментами создать наших горожан и последователей. Но мы привлекли слишком много внимания, получили хвост из нечисти, и теперь их придется учитывать.       А еще события пошли не по плану, когда Альвин вложил силы в огоньки, решив создать из этих душ свой местный Рой. И пусть эти существа еще окрепнут и вырастут не скоро, а полноценное развитие может занять у них минимум неделю, их все равно теперь надо учитывать.       Я невольно потерла пальцами виски, растерявшись от обилия незапланированных факторов. Конечно, Альвин мог бы прогнать в самом начале всех зрителей, не приманивать их за собой, но вышло бы только хуже. Зачуяв сильного гостя нечисть и демоны разбежались бы по всей округе, пустили бы слух и, вероятно, очень скоро в Призрачном городе узнали бы о появлении кого-то настолько «жуткого». Это было бы неуместно. А теперь имеем, что имеем.       Зато в первые же часы у нас появились местные последователи и поданные.       Мои мысли витали сумбурно, пока я пересматривала свои планы и меняла их на ходу. Переделывать души местных — нельзя. Иначе какой смысл было тогда устраивать перед ними все представление и доносить порядок. Делать упор на огоньки, как на будущих основных жителей города — тоже нельзя. Поначалу они будут как дети. Наивны, неиспорченны и полностью послушны создателю. Любая старшая нечисть их переучит, обманет и вцепится в подол, лишь бы на Рое выехать в статус любимчиков Альвина. На людей надеяться тоже нельзя — ведь пока в городе появятся первые смелые люди, которые, несмотря на соседство с демонами, своим характером и нравом смогут удержать порядок в городе, пройдут месяцы. А ведь таких людей еще надо найти, узнать, чем они живут, привлечь, уговорить перебраться, помочь проехать… И да, всю эту процедуру поиска можно сократить, блуждая по человеческим сновидениям и являясь для сильных духом этаким подобием музы... Но все это займет много времени.       Слишком много времени, которого у нас перед началом канона нет.       Я постукивала тыльной стороной кисти по губам, пребывая в раздумьях перед белоснежными стенами домов. Ноги сами собой понесли меня по улочкам пока еще не обжитого города, пока я пыталась придумать, как действовать дальше. Когда Альвин оставил меня работать, он не просил от меня обязательного решения вопроса жителей, однако, эту задачу я считала первостепенной. Конечно, если я ничего не придумаю, то будет правильнее отправиться следом за Альвином и посовещаться с ним. В конце концов, похоже, эта моя самая частая сложность — где и как раздобыть жителей города, и главное — каких?       – Уже придумали название города? — раздался тихий и приятный баритон у меня за спиной.       Я мелко вздрогнула, не услышав шагов. Поворачиваясь на пятках, я приготовилась уже вежливо отвечать какому-то демону или увязавшейся нечисти, потому что голос не походил на Эссанду, как вдруг…       – Звэн!? — воскликнула я, увидев крепкого мужчину с раскосыми глазами, который даже не пытался хоть немного прикидываться местным и как-то менять свой обычный гардероб.       – Ммм… Нет, это имя собственное уже занято, — иронично, притворяясь серьезным, отозвался нежданный спутник.       – Но с чего вдруг ты здесь?.. — спросила я, раскинув руки.       Парень обиженно нахмурился, и я поняла, как прозвучал мой вопрос.       – Прости, просто не ожидала, что именно ты зайдешь именно сюда, — пояснила я, виновато вжав голову в плечи.       Однако, Звэн не стал долго изображать обиду и быстро забыл такую реакцию.       – Вы испытываете поразительно схожие трудности на одних и тех же этапах, — ответил гость, приглашая меня под руку прогуляться дальше по утреннему городу.       – Ты про Хийерри и население? — догадалась я, потому что иных вариантов не было.       – Верно, — отозвался Звэн. — И вы поразительно схожи в том, что не видите очевидных вариантов.       Я задумчиво вновь постучала кистью по губам. Но, как назло, все умные мысли вылетели из головы, будто снесенные ураганным ветром. Или выпихнутые одной единственной заклинившей мыслью: Звэн лично посетил этот мир!       – Так скажи мне, — продолжил мой спутник лукаво. — Что мешает вам идти по очевидному пути, и заставляет искать чрезмерные сложности?       Я аж встрепенулась.       – Разве не ты всегда говорил, что привычка людей делать как проще сломала множество цивилизаций? — изумленно спросила я, проходя с ним под руку мимо группы хрюкающих и курлыкающих демонов. Те вслед, что странно, даже не посмотрели. Не иначе как Звэн пока отводил им глаза.       – Да, я говорил, — подтвердил Звэн. — Но я же лучше вас помню, как много хороших проектов кануло в небытие только лишь оттого, что у вас либо не хватило на них времени, либо вы переключились на что-то еще.       Вот за это вновь стало стыдно. Я прекрасно знала свою дурную привычку быть заложником своего настроения и вдохновения. Часто бывало так, что, поддавшись порыву, я могла создать удивительные вещи, уникальные народы или даже миры, а потом, когда время доходило до рутины, то весь запал проходил. Конечно, я старалась находить ответственных личностей, кто брал бы на себя роль продолжателя нашего общего дела. Но только часть таких искр наверняка угасла со временем, потому что им не хватило поддержки. Или не хватило какой-то продуманной детали. Беря на себя роль создателя, надо подходить к своим творениям ответственно! В идеале надо среди них жить. Но что делать, если сейчас мы даже не намерены задерживаться в этом городе надолго? Это что же получается…? Сделать и бросить?       Как-то печально.       Нет, так не годится.       Но как иначе?!       Мои мысли вновь замешались сумбурно, и я встряхнула головой, хлестнув себя мягко по спине волной длинных волос.       – Вижу, ты понимаешь, — с тонкой язвой отметил Звэн, улыбаясь.       И хотя его слова не звучали обидно и не должны были как-то кольнуть, в душе все равно распустился трагичный бутон обиды на саму себя и какой-то грустной тоски.       Это всегда у меня было извечным вопросом. Каков должен быть хороший создатель?! И в чем его создательская роль? Сделать одну единственную цивилизацию, которая проживет и не развалится за Перезапуски? Или идти по стопам вдохновения, фонтанировать идеями, насыщать жизнью заброшенные уголки Мультиверсума, давая как можно большим душам шанс на счастливую жизнь и развитие здесь и сейчас?       Эти вопросы занимают меня и по сей день, и, конечно же, на них никто не даст ответа. Даже Звэн не ответит, потому что иной раз бесценна одна крепкая и стабильная цивилизация, а иной раз, бесценны этапы, благодаря которым закалится душа.       И я могу сколько угодно позволять совести грызть себя за оставленные на самотек цивилизации. Но здравая логика будет успокаивать меня, что на том этапе своего личного развития я, как создатель, дал этим народам всё, что мог. Я дал им магию, дал науку, и, главное, обучил их думать и смотреть «за горизонт». Конечно, бывали ошибки, и народы, которые вышли из-под моей руки сворачивали под чужим воздействием на кривую тропу. Такие народы даже устраивали потом против меня восстания, пытались свергнуть, истощить силы, получить мой дар себе и многое другое… Но я знаю, что за этими «отвернувшимися» всегда стояли чужаки. И я не испытываю горечи и обиды за то, что тогда всё так вышло. Я не виню те народы, которые от меня отвернулись, ведь в какой-то момент у них была своя правда. А я всего лишь недоглядел угрозы и противника, занесшего надо мной клинок своей веры.       Искренне жаль только тех, кто даже во время восстаний держался до последнего на моей стороне и умирал с клятвами верности на устах. Таких было всегда не сломить обманчивыми призывами со стороны, потому что они выросли во времена расцвета цивилизации. Когда еще первые жители видели, как создавался их народ. Как призывались души. Как моя рука давала им шанс на жизнь. Такие верные создания — они как родные дети, никогда не сменят своего родителя на чужака, потому что знают, кто вдохнул жизнь в их тела. И знают, с какой целью все начиналось.       Теперь уже философские и даже грустные мысли отражались у меня на лице, но Звэн не прерывал этот поток воспоминаний. Наоборот, подслушивая и не скрывая этого, он иногда кивал и прикрывал глаза с улыбкой на лице, словно вместе со мной предаваясь ностальгии.       В конце концов, я заметила его поведение и призадумалась. Уж как-то подозрительно ярко в воспоминаниях всплывали лица верных людей, пусть и окропленные чужой алой и серебристой кровью, которые на последних вдохах падали на колени и докладывали, что угроза их стараниями устранена. Как-то нетипично настойчиво эти голубые, будто бы льдистые глаза сверкали в памяти, словно намерено разжигая во мне грусть по закончившим свой жизненный путь душам.       Как перо щекочет нервы по оголенной коже, так и воспоминания эти разжигали во мне обиду и желание «что-то исправить».       Я вновь обернулась на Звэна и заподозрила в его улыбке хитрый настрой.       – Так как вы назовете свой город? — спросил мой спутник, обводя ладонью дома.       Наш город…       Я всмотрелась в белые стены, будто впитавшие в себя лунный свет. Голубые и золотые фонари горели приятным светом, сейчас нежась под солнцем и заряжаясь его лучами на грядущую ночь. Специально или невольно Альвин сделал этот город похожим на тот, который нежно любил и по сей день. Нивалис. Его жемчужина и чудо, которое он создавал самостоятельно на голых камнях. Меня не было с ним, когда он развивал свою столицу, но я знаю, что у него никогда не было альтернатив, каким должен выглядеть город. Случайность? Или старые воспоминания.       Но ведь Нивалис до сих пор стоит и процветает в другом мире. Столица нескольких рас, перекресток нескольких планет и дом для нескольких видов. В Нивалисе ему только недавно удалось создать гармонию, которая радует своей чистотой и постоянным развитием.       Но ведь когда-то мы в том мире начинали с ним вместе… Когда-то у нас была другая столица, которая держалась до последнего и пала жертвой восстания только вместе с нами.       Но пала ли?       Ведь и мы с Альвином тогда не погибли.       Мы решили на время уйти.       Я помню, что мы разыграли свой полный провал, отчасти для того, чтобы снять с себя хвост преследования наших врагов. Я с трудом могла вспомнить, что тогда случилось, и какие действия были частью нашего плана, а какие — итогом безумства. Но знаю, что итог для всех восставших был только один — их разом не стало. Альвин воспользовался своим правом создателя и привел протокол перезапуска вида к действию. Но что стало с теми, кто был нам верен до последнего вздоха я, к сожалению, не знала и уже не застала.       А если подумать?       Мы очень любили тогда своих поданных. Я бы не оценила, если бы Альвин одним жестом без разбора перезапустил бы всех.       Тем более, есть же личности, кто помнит прошлое по сей день! Как они выжили?! Где-то ведь они укрылись от протокола?       Даже одно исключение — это уже прецедент.       Так где все те люди, которые стояли на нашей стороне и не предали нас? Живы ли они? Или их души просто ждут своего часа в ядре Домена?       – Мысли шире, Аларис, — сказал Звэн, обратившись ко мне по старому имени, которое я носила в те времена. — Отправить души в Домен — равносильно убийству, а ты так не делаешь.       И то верно. Это крайний способ, который позволяет лишь сохранить погибших, но никак не дает живым возможность переждать сложный этап.       Почему он вообще окликнул меня по-старому? Или это такой намек? Глупо верить, что сейчас в словах Звэна не будет загадок, которые должны заставить меня думать. В других обстоятельствах, конечно, он не стал бы прятать подсказки. Но не сейчас.       Чем я отличалась в те времена, когда носила это имя?       Все еще постукивая кончиком кисти по губам, я вдруг остановилась и посмотрела на свою руку.       А ведь, и правда. Кисть.       Я принесла ее с собой, чтобы нарисовать новый народ, который смогу воплотить в жизнь.       Но я забыла, что когда-то я помогала подобным образом сберечь тех, кто был мне дорог. Я забыла, как писала картины, ради сохранения миров и народов. Я забыла, как оживали на фресках образы, впитывая в себя образы, которые таяли под давлением обстоятельств и войн. Я помню, как портреты, созданные моей рукой, помогали сохранить частицы прошлых героев, и даже перенести их в будущее, направив на нужную ветвь судьбы.       Так что же получается? Я уже сохранила кого-то подобным образом по другую сторону «холста»? И народ, который с легкостью возьмет под свое управление местный город, дожидается нас где-то на свитках с прошлых времен?       Догадка, осенившая меня, окрасила лицо озарением и улыбкой. Я мигом развернулась к Звэну и, взяв его за плечи, звонко поцеловала.       – Благодарю! — счастливо сказала я, хватаясь мыслями за ниточки пролетающих вскользь воспоминаний. — Это очень важно!       Звэн якобы устало и равнодушно закатил глаза, но я видела, что ему эти слова все же приятны. Его слабая улыбка и прищур не укрылись от меня, подсказывая, что он смущен и глубоко польщен одновременно.       Не уверена только, стоит ли мне искать старые свитки, или достаточно просто открыть им новый проход? Но это частности. Главное, что я знаю, кого мне нужно искать.                     Сэнхас              Меня окружал густой живой мрак. Тягучий подобно теплой жвачке, вязкий как смола и липкий как клей, он обволакивал меня колкими щупами заработавших систем защиты, смаковал мою энергию, присматривался ко мне и принюхивался, размышляя, сожрать или нет. Но сквозь этот богатый и жадный фон самой толикой нюанса прощупывался уникальный и непередаваемый оттенок, аромат самого пространства, которое надежно хранит это место. Аромат, который я никогда не смогу забыть и никогда, ни при каких обстоятельствах не попутаю ни с чем иным.       Улыбнувшись, я щедрой россыпью раскинул по кольцу световые шары, разом освещая просторный зал и разгоняя этот живой хищный мрак. Я сделал то, что обычно никто и никогда не делает в Катакомбах Иверо, идя сюда по делу или из неодолимой тяги. Я дал мощный энергетический всплеск, привлекая к себе внимание. Но я шел сюда не таиться. Не смотреть на следы чужого величия. Я пришел сюда, чтобы забрать то, что я здесь некогда оставил на сохранение. Я в своем праве, и Иверо даст мне возможность взять то, за чем я пришел. Но лишь один раз. Всё, что останется после моего ухода, перейдет к Катакомбам. На веки вечные.       Впервые за очень долгий срок я стоял за пределами своего убежища без маскировки, раскрыв защитные покровы и дозволяя собственной ауре развернуться на всю силу. Впервые за несколько Перезапусков я не таился в Иверо. Я не скрывал себя. Более того, впервые за многие миллионы лет я позволил себе прийти и забрать своё, а не только прятать раз за разом обломки того, что было моим, сглатывая злость и ненависть.       Светляки вспыхнули ярче, заливая огромный многоярусный зал призрачным голубым светом, а я… я смотрел вверх на трон, видимый даже отсюда. На трон, который я когда-то увидел именно отсюда. С этого ракурса! Когда выбрался из вон того колодца полным злости и холодного упрямства, умытый кровью убитых мною тварей. Я — победитель в беспощадной и жестокой игре, в которой не предполагался победитель!       Я не должен был выжить! Я не должен был тогда подняться по полированным скользким склонам колодца! Но я выжил в среде ужасающих чудовищ и монстров, которых отлавливали армиями. Я смог пройти эти сто километров кошмара, голыми руками убивая всё, что набиралось наглости и смелости напасть на меня! Я смог! Хотя я был никем. Одним из рабов, которым был дан лживый шанс на выживание и исполнение заветного желания.       Откуда тогда во мне взялась эта исступленная жажда жить? Откуда взялись ярость и гнев, когда я осознал, чем на самом деле являлось то Великое Испытание? Когда меня настигло осознание и озарение, я не сдался. Не отчаялся. О нет… Я налился яростью и страстным желанием победить и получить свою законную награду.       И эта страсть дала мне силы.       Я вспомнил, каким я тогда был. Щуплым, хоть и высоким. Сильным, но лишенным обучения и тренировок. Видать, та ярость разбудила во мне не только страсть и жажду справедливости, но и то, что спало в душе с прошлой жизни. Тогда я был еще молод душой. Тогда еще ни один Перезапуск не отпечатался на моей душе. Тогда еще Изнанка не оставила на мне своё касание, а имя Асса’Маан лишь недавно было стерто из памяти откатом из-за добровольно выплаченной Виры. То было время на границе накатывающего Перезапуска в шлейфе загнивающего Мультиверсума на самом пике его разврата, после которого последовало очищение и новый виток развития.       Это было так давно…       Звэн хитро сказал: в минус седьмой Перезапуск я отдал ему ключ. Но он умолчал, как долго этот ключ я скрывал у себя. Если бы сказал, я мог бы о чем-то догадаться, что-то осознать и о чем-то заподозрить. Отказался ли я сюда идти? Нет. Конечно — нет! Тем более, если он так жаждал меня сюда отправить и дал шанс возродить то, из-за гибели чего я впервые его… проклял.       Мой тихий смех зазвенел в безграничном просторе давно заброшенного тронного зала давно погибшей дважды разрушенной империи.       Подумать только… Я так долго считал, что наши с ним терки возникли после той смерти, подарившей мне изогнутый атам с кистью черных волос. Но… я ошибся. Впервые я возненавидел его во время падения этого моего государства, ведь его приход перечеркнул всё, что я сделал и привел к гибели мой народ, моего Императора и моих потомков.       Тогда я впервые потерял всё из-за него.       Тогда впервые я поклялся взять над ним власть и вернуть то, что у меня было отобрано.       Покачав головой, я, как и в день моей победы, пошел к трону. Всё, как и тогда, вот только сейчас нет ни разряженной толпы знати, замершей в шоке и непонимании. Не было и стражи, нервно сжимающей оружие во вспотевших ладонях, ведь я шел, держа в руках оружие из твари, которую не мог победить один боец. Но я смог. А они боялись на меня нападать, понимая, что если я выжил там, если это костяное лезвие лежит в моей руке, то все другие твари легли на землю хладными трупами, и им самим лучше не пытаться сделать то, что не смогло всё зверье в подземельях дворца, иначе уже они лягут трупами на драгоценный камень пола тронного зала. Но здесь и сейчас не было не только бесполезной накипи на теле Империи, не было и того, за кем я шел, гася жажду убийства в глазах. Не было моего вечно юного Императора.       Здесь никого уже не было.       Я поднялся к трону, огладил пальцами высокий подлокотник, скользнул ладонью на узорчатую спинку. Когда-то давно я перестроил здесь всё. Даже этот трон изменил, добавив в него защитные системы. Когда-то давно я предусмотрел риски для моего государства и моего Императора, и озаботился системой спасения того, что мне было дорого, сведя ее к этому креслу. Я не делал каких-то замысловатых механизмов активации: достаточно было вытащить ключ, что всё сработало само собой.       Ключ я вынул. Вот он, покоится в моей руке.       Я вложил медальон в его паз не дрогнув рукой, не колеблясь и не загадывая последствия. Расправил цепочку, укладывая ее на ее место в узоре, и когда последнее звено встало на свое место, в тронном зале… включилось освещение.       Не было никаких великих знамений или изменений. Ничего грандиозного, ничего великого не произошло. Да и не должно было быть. Медальон просто запустил энергоцентраль Дворца.       Теперь — просто ждать. Я не помню, куда я и кого спрятал. Не помню, что именно я сделал, чтобы спасти своих близких и своих подданных. Я ничего не помню. Но… я должен был сделать так, чтобы в случае моего склероза кто-то пробудился из тех, кто сможет ответить на все мои вопросы. Надо лишь подождать, пока завершится работа защитных систем и спадет стазис, в который я мог погрузить свою гвардию.              Ждать пришлось долго.       Часы утекали в ожидании, но я не спешил, вслушиваясь в то, как меняется это место. Как пробуждается в нем жизнь. Разная жизнь. Просыпались от спячки твари и монстры, которыми щедро населено это место. Втекали в открывшиеся врата существа Катакомб, готовясь сделать это место своим, ведь я высказал желание забрать своё и оставить им на откуп остальное. Я все равно смогу сюда возвращаться: существа Иверо не тронут ни меня, ни тех, кто получит мое разрешение здесь находиться, но с момента возвращения медальона на древний престол, я своим решением окончательно подарил это место тому, кто его для меня сберег в целостности.       Пусть.       Пусть Иверо забирает себе и Дворец, и остатки города. В нем не осталось жителей. Всех их прибрала Кузня. Но вот Дворец и часть его обитателей — выжила. Я это знаю. Я это чувствую, как ощущаю приближающуюся ко мне живую душу, полную непонимания, ярости и тревоги. Я не слышал текучие шаги моего создания, но я его очень отчетливо ощущал и повернулся лишь когда тот приблизился и остановился неподалеку, настороженно изучая незнакомого меня.       Когда я его увидел, я… я его позорно не признал.       Я знаю, кто это, но… я не помню его. Мою Тень. Мое самое первое создание, которое я сделал из борзого аристократа, рискнувшего покуситься на мою жизнь и на жизнь моего Императора. Когда-то этот мужчина поднял восстание, едва не завершившееся успехом, но сломавшееся о меня и мою силу. А потом я его казнил на глазах у оторопевшей знати, вырвав сердце голой рукой. Но не позволил ему умереть окончательно.       Я создал из поднявшего восстания того, кто будет истово защищать моего Императора и меня самого. Я создал главу моего нового народа и императорской гвардии. Когда-то он был верен мне, а теперь не может признать во мне меня.       – Что, так сильно изменился?       Слова сорвались сами собой, исполненные горечи и какой-то детской обиды, поднявшейся в душе подобно волне цунами. Я даже не уверен, что правильно вспомнил язык, но… мои слова были поняты.       Черные глаза широко распахнулись, скуластое лицо вытянулось в безмерном изумлении.       – Эшшан? — голос резкий, рваный, низкий и гортанный, исполненный поразительного изумления и безграничного шока.       – Я мог бы согласиться, если бы я вообще помнил, что значит это слово. — на том же языке ответил я.       Чуждые слова резали горло непривычным низким тембром и гортанным произношением, но у меня не было сложности в разговоре. Никак Звэн подсуетился с языковой матрицей, чтобы я не тратил лишнее время, придя к своим подданным без понимания их речи.       – Это твое имя… — все так же растерянно ответил мне мужчина, жадно всматриваясь в меня.       На это я пожал плечами. Имя так имя.       – Что ты помнишь? — еще тише спросил он.       Поразительно, что он не усомнился во мне. Поверил на слово? Я встретил его взгляд. Нет. Это не вера. Это знание. Меня и правда опознали, вот только по какому критерию? Неужели он может видеть свет души? Или чувствовать его, безошибочно определяя личность?       – Почти ничего. — честно признался, отводя взгляд. — Только то, как я поднимался к этому престолу победителем, и как стоял на балконе, видя начало конца всему, что я создал. Остальное… блёклые образы, чудом сохранившиеся в памяти. Я даже не помню имен. Ни единого. Только образы… Больше личные, чем важные государственные.       Черные глаза смотрели на меня с накатывающим осознанием и пониманием того, что могло стереть с моей памяти то, что некогда было для меня важнее собственной жизни. Но он молчал, не зная, как реагировать на такую правду. Не зная, как себя вести со мной, что делать и как дальше быть.       Отвратительная ситуация.       Я ощутил приближение других таких же созданий: бойцы пришли в себя и проверяют территорию. Знаю, их ужасает то, что они встречают и видят. А еще я знаю, что они докладывают о своих находках лидеру.       – Как много времени прошло? — наконец спросил он.       – Вечности. Одна за другой, стираемые Перезапусками раз за разом.       Черные глаза расширились в шоке.       – Где мы сейчас?       – Ты сам всё понимаешь. — я поморщился. — Есть лишь одно место в Мультиверсуме, в котором можно хоть что-то укрыть от воли Кузни.       Всё он отлично понял: образование в те времена явно было на высоте, так что мне не надо распинаться про Иверо. Ему достаточно было выйти на балкон и глянуть на небо, чтобы увидеть этот характерный туман и скрывающуюся за ним пространственную структуру Катакомб.       В зал втекали воины, некогда бывшие опорой престола, у которого я сейчас стою. Втекали молчаливыми гибкими тенями, не говоря ни слова, не таясь и не зная, что делать. Полагаю, они слышали мои слова, иначе с чего бы они были так растеряны.       – Что же дальше… — он явно хотел назвать меня по статусу, но понял, что я не признаю ни само слово, не вспомню этикет и правила, и потому ограничился уже ранее озвученным именем, — Эшшан?       Бойцы собирались стайкой как потерянные котята. Они смотрели на меня с растерянностью и страхом, затаившимся в их душах, когда в их светлые головы пришло осознание ситуации. Будь иначе, даже если бы сюда пришли со злом, они бы знали, что им делать. Но в такой ситуации они оказались беспомощными и какими-то потерянными.       – Я пришел сюда за вами. Чтобы забрать отсюда то последнее, что осталось от моего народа. — голос против воли окрасился горечью. — Дворец останется Иверо как плата за то, что оно сохранило вас. Всё, что тут есть, останется на месте. Уйдете только вы. Но я знаю: вы сможете возродить наш народ в новом месте. Отстроить города, восстановить и поднять наш новый народ в том мире, куда я вас проведу.       Они слушали жадно. Смотрели на меня, и в их глаза медленно таяла растерянность и пропадало накатившее отчаяние. Я снова дал им цель. Ту, к которой они привыкли и которая была для них понятна и знакома: я вновь прошу их хранить Империю. Помочь её создать с нуля, поднять к величию и сохранить так долго, как это будет в их силах. Они это сделают. Смогут. Но сперва я должен сделать кое-что еще…       Поймав взгляд черных глаз, я задал один простой вопрос:       – Где он?       – Я проведу. — тихо ответил рослый мужчина, склоняя голову.       Потом я подумаю обо всем. Потом я обращу внимание на различия в виде. Потом я буду узнавать обо всем. Но сперва мне надо вывести из Катакомб Иверо тех, кого я могу спасти из небытия, ведь все, кто здесь останутся после моего ухода, навеки будут отданы этому пространству.              В пустынную Цитадель я вернулся нескоро. Потребовалось достаточно много времени, чтобы мои люди смогли собраться и упаковать то, что действительно ценно. Еще больше времени потребовалось на то, чтобы стаял стазисный кристалл, и я смог поднять на руки пока еще бессознательное хрупкое тело. Но покидали мы старый дворец в молчании под едва слышный вой дорвавшегося до свободы зверья.       Наверное, хорошо, что я ничего так и не вспомнил. Сейчас я мог смотреть на свой бывший дом спокойно, хоть и с затаенной грустью, но вспомни я хоть чуть больше, и мне было бы тяжело покидать это место и бросать его на откуп Катакомбам. Как тяжело это выжившим бойцам из гвардии. Они уходили, молчаливо прощаясь со дворцом, со своей историей и со всем, что некогда составляло весь смысл их жизни. Это страшно. Вот так внезапно потерять всё в момент, а после — очнуться в бесконечно-далеком будущем, в котором не осталось ничего от того времени, в котором они жили. Да о чем говорить, если даже само пространство, в котором некогда была наша планета, уже давно стало лишь памятью таких осколков древности как я.       Зато они остались живы. Они несут в себе наследие нашего народа. А я унес из дворца того, кто был его символом очень долгий срок. Нашего Императора. Вечного юношу, застывшего в том возрасте, в котором его головы коснулась корона его династии.       Однако, когда за моей спиной захлопнулся жадный зев объёмного портала, а отраженный солнечный свет залил бледное спящее лицо золотыми искрами, я взбодрился. Всё же, угасающий дворец ощутимо давил на душу, цеплялся за меня подобно брошенному домашнему питомцу и тянул за собой как утопающий в трясине. Он так боялся остаться там навеки, что я… забрал его с собой. Душу нашего ожившего за сотни тысяч лет дворца. Ведь оставь я его там, и я бы своим действием породил бы такую тварь, равной которой сложно сыскать даже в недрах Иверо.       – Лорас! — громко позвал я.       Поскольку вышел я в другом зале, не желая тащить через спальню всех своих бойцов, юноша нас не видел, но на голос отозвался. Хлопнула дверь, мой солнечный рыцарь вбежал в зал гостиной и замер, наткнувшись на толпу народу. Да, выжило не так-то и много, но я привел с собой почти сотню бойцов! Сейчас они собрались компактной группой в центре, аккуратно ставя принесенные с собой боксы с важным добром, включающим династические регалии.       – Отнеси его в комнату. — я передал ему спящего юношу.       Парень забрал у меня спящего и унес в спальню. Пусть пока побудет там, я мне надо как-то организовать своих людей, распределить между ними критичные обязанности, познакомить с новым домом и…       Пиздец, сколько всего мне надо! Хотя бы придумать, чем их кормить! Хотя, на ходуне есть припасы, но я не рассчитывал, что популяция моего народа так резко возрастет. Но все равно, первый этап прошел довольно успешно: я смог вытащить всех, кого тогда успел спасти. Совсем крохи в сравнении с тем, сколько погибло, но я все же кого-то спас. Теперь — спас повторно. А остальное — дело времени и огромного количества труда.       Глядя в полные надежды лица моих бойцов, я растеряно и как-то устало прогреб волосы. В чем-то это иронично… Я ж собрался сюда просто развеяться и поиграть в местных небожителей, а теперь ситуация резко стала куда серьезнее. И всё, теперь назад не сдашь. Не скажешь, что передумал и вообще погорячился. Мне совести не хватит отказаться теперь от всей этой затеи! Да и, говоря откровенно, я б и не стал.       Хмыкнув, выкинул из головы упаднические мысли.       – Теперь это — ваш дом. — тихо произнес я, встраивая своим людям лингвистическую матрицу, передавая ее с каждым словом и звуком. — Это здание пока еще пусто. Я возвел его этой ночью. В нем нет ничего кроме стен и убранства. Но у нас есть Цитадель.       Я перекинул старшему информационный кристалл. Довольно стандартный, думаю, у него не будет сложностей в использовании. Сложностей и не возникло: старший сжал пальцами кончики, и в воздухе развернулась иллюзорная модель нашего нынешнего дома.       – Ознакомьтесь с планировкой, пройдитесь и посмотрите, что тут есть и что уже заработало. Семена для посадки на полях гидропоники вы сможете найти на ходуне. — я показал иллюзию стилета, чтобы они знали, о чем речь, а на карте Цитадели вспыхнула пометка его расположения. — Вот эти жилые зоны я предполагал отдать вам.       На карте подсветился крупный жилой сектор. Тут я слукавил: я вообще ничего не планировал, но изначально этот сектор и правда предназначался для проживания гвардии и стражи. Так отчего бы его сразу не отдать им.       – Проверьте его. Посмотрите, что там есть и чего не хватает для жизни. Найдите семена и посадите их здесь. — еще один сектор подсветился на карте. — На гидропонику наложены чары, ускоряющие вызревание растений, но действуют они только на три посадки, дальше заряд истощится, и растения будут вызревать естественным путем.       Воины слушали меня внимательно, запоминая распоряжения. Четкие указания дали им цель на ближайшее время. Это займет их и даст возможность принять произошедшие перемены более спокойно, ведь они не потеряли всё. Они получили шанс избежать гибели и возродить народ, о котором помнят только они, ведь даже я всё забыл. То, что они растеряны и подавлены произошедшим Перезапуском, прокатившимся для них вот буквально несколько часов назад, не значит, что они совсем уж морально раздавлены. Нет. Для них, в общем-то, несущественно, что произошло с остальной империей, ведь они должны были защищать нас. Меня и моего Императора. А мы живы. Здесь и сейчас мы рядом. И если я изменился, пройдя через смерти и рождения, то Император всё тот же, какого они помнят. И это позволяет им сохранять спокойствие.       – Имя. — я обратился к старшему.       – Тохан . — коротко ответил он.       Про мой повальный склероз уже извещены все бойцы, но, узнав причины, они были изумлены, что я вообще о них вспомнил спустя такой срок.       – Тохан, найдите кухню. Кто из вас умеет готовить?       Мужики растерянно переглянулись и одинаково уставились на меня с… виноватым стыдом на скуластых лицах.       – Что, никто? — теперь уже растерялся я, предчувствуя огромные сложности.       – Мы были Стражей… Нам никогда не приходилось готовить. — чуть помявшись признался старший.       И правда, на что я рассчитывал? Они же жили во дворце на полном обеспечении. Откуда бы им получить навык готовки, если они были созданы в лабораториях дворца, жили там всю жизнь и покидали его только как наше сопровождение.       – Ладно… — я устало потер лоб. — Тогда просто найдите кухню. Ближайшая должна быть тут. — на карте снова подсветилась секция. — И перенесите туда припасы с ходуна. А я чуть позже подойду и решим вопрос с готовкой. Но я вас прошу, не надо пытаться экспериментировать с незнакомыми продуктами!       Мужики были полны неловкости и стыда: не надо быть гигантом мысли, чтобы понять кому придется стоять у плиты, если готовить нормально из всей нашей веселой компании умею только я.       – Идите. — я снова потер переносицу.       – Эшшан , образцы… — едва слышно напомнил Тохан, указывая на бокс, принесенный нами из дворцовой лаборатории.       Я перекинул ему силовой кристалл.       – Этого пока хватит. Чуть позже перенесу в лабораторию и подключу стационарное питание. — вздохнув, добавил: — В этой жизни меня зовут Хийерри.       Новое мое имя они приняли во внимание, и пока бойцы разошлись, оставив меня наедине с новыми проблемами и кучей бесконечно-древнего барахла, наваленного в боксы. Всё, что мы успели утащить со дворца, пока меня не начало подгонять чувство тревоги. Не так уж и много нам позволило забрать Иверо.       Жмот!       Встряхнувшись, я вновь прогреб волосы и пошел в спальню. Пообщаться с Лорасом и ждать пробуждения моего Императора. Да и свои мысли не мешает привести в порядок и прийти к гармонии в собственной голове. Я-то крепкий, психика у меня эластичная, но, все же, даже мне, порой, надо немного времени, чтобы пережевать и сглотнуть неожиданный поворот судьбы. А как еще назвать вмешательство Звэна и последствия его откровенности?                     Таллис              Чем больше я размышляла о том, как достать из небытия остатки своего старого народа, тем больше я убеждалась, что искать старые свитки бесполезно.       Можно. Но не нужно.       Возможно, где-то глубоко в недрах пещер под новым Нивалисом еще сохранились скульптуры или фрески с сохраненным проходом в старый город, но мне нет смысла возвращаться в наш старый мир, чтобы зачем-то забрать оттуда исходники.       Нет, так это не работает. Принцип живых картин работает по-другому.       Если бы я не умела сейчас создавать открытые коридоры во внутренний мир своих же картин, то мне требовались бы исходники. Тогда бы я перерыла свои старые мастерские на нашей с Альвином планете и пересмотрела бы руины бывшего дворца. Но! Сейчас и в этой жизни я могу повторить такие картины.       И более того, я просто проложу к ним новый проход.       Это подобно созданию дополнительного туннеля в скрытую пещеру. Которая долгое время жила дополнительным локусом, отрезанная от основного мира.       Я взмахнула кистью перед чистой и ровной стеной дома, мельком удивившись, почему за все время существования Небожителей среди них не появилось Богов искусств, а только лишь Боли литературы.       Или живопись и искусство оживлять камень в статуи — это недостойно покровительства?       По воле моей мысли белая стена окрасилась размытым фоном сумрачного неба. Восход или закат. Так сразу и не разберешь.       Еще один взмах — и за широким кончиком кисти осталась белая дорожка, мощенная плотно притертым друг к другу камнем.       Нивалис всегда был прекрасен. Белокаменная столица, стекающая с горы подобно облачной пене, сошедшей с вершины к подножью. Нивалис замечателен и по сей день, особенно с недавних пор, украшенный хрустальным деревом, раскинувшим свою белоснежную крону над рекой.       Но этот город был не первым в своем великолепии на планете, которую мы знаем до сих пор как Тианес.       До него центр нашей империи был светом двух лун.       Воздушный город, переливающийся на солнце, раскинувшийся под ласковыми ветрами, над которым парили скалы. Этот город за все время жизни стал легендой. В нем рождались и росли таланты и мастера. Наука брала там свои корни, и все первые создания разных видов вышли оттуда.       Мы с Альвином и Арияром жили тогда в высотном дворце. Собирали по разным мирам лучших магов и предлагали им свободу в работе. Мы отбирали творческих личностей, преподавателей, врачей, поваров, экономистов и старост… всех, кто помогал нам развивать дальше нашу новую страну, созданную по мановению воли.       А потом все эти мастера помогали нам создавать новый и цельный народ. Мы вдохновлялись их силой воли и вкладывали ее в наших бойцов. Восхищались творениями художников, и воплощали в жизнь их лучшие образы. Так появился вид, внешне схожий с людьми, но в чьих жилах текла сильная кровь, а аура была пропитана духом Роя.       Я рисовала по стене здания, вытягивая краски из окружающего мира и нанося их на изображение. Схожие фонари. Деревья с блестящей кроной. Голубые и синие крыши, покрытые черепицей, будто бы выточенной из бирюзы. Орнаменты цветов покрывали стены и оконные рамы. Колонны вились резными спиралями, уходя ввысь на несколько этажей.       Меня вновь, как и тогда вело вдохновение, а рука будто плясала с кистью под неслышимую музыку, переливающуюся в голове мелодичным колокольным звоном.       Взмах. На нарисованную дорожку между домами пролился солнечный свет.       Еще один жест, и роса замерцала на придорожной нарисованной траве.       Но важнее на фреске были люди. И отчего-то их, к своей неожиданности, я начала рисовать с теней.       Упала тень на каменную мостовую. Легло отражение на бликах ручья. Размытые тени упали на нарисованные стены…       И только потом я взмахнула кистью, проявляя по памяти старый рисунок тех горожан.       Стройные формы в мягких одеждах, расшитые серебряными нитями с проблесками хрустальных камней. Мужчины и женщины в красивых нарядах, подогнанных для удобства и под оружие. Клинки были у всех. Прямые, короткие, длинные. Бойцы и вовсе верхом на скакунах.       Мой взгляд перескакивал с ближнего плана на дальний в картине. Рука в пляске переносила краски на стену, складывая в силуэты, занятые работой в городе. Кто-то шагал к магазину, кто-то пробегал, играя с детьми. Кто-то патрулировал улицу, кто-то играл на флейте на площади под радугой у фонтана. Я вспоминала всех, кто там жил и чем занимался, надеясь, как бывает часто, на чудо.       А потом… финальный штрих кисти коснулся центра картины, и по стене, словно по пленке воды качнулась мелкая рябь.       – Ах…       Кто-то выдохнул за спиной, но я не повернулась, чувствуя пристальные взгляды позади. Местные создания третьего мира столпились позади, следя за работой, и даже для них это все казалось чудом.       Но только работа еще не завершена, а это была лишь малая часть подготовки. Но для последнего этапа мне надо собраться. Сосредоточиться… направить правильный зов.       На плече я ощутила воздушное касание руки Альвина, которого в данную минуту не было рядом, но мысленно он присутствовал и наблюдал за мной. Я опустила глаза от картины, положила руку к груди.       Сосредоточиться…       Не важно, как звался тот город. Не важно, как назывался народ. Пока хоть кто-то помнит о нем, он существует. Сейчас в настоящий момент, или в далеком прошлом — не важно. Но картина, однажды нарисованная перед гибелью всего мира, и картина, нарисованная сейчас, способна стать нерушимым мостом.       В моем кулаке, прижатом к груди, загорела мелкая искра силы. После чего я медленно протянула ладонь вперед и сдула искру как пушинку.       Казалось, у меня за спиной перестали даже дышать. Все следили за искрой и в тайне тоже хотели получить какое-то чудо. Они надеялись, ждали… Даже молились! И тогда, подкрепленная этой общей верой, искра коснулась стены, и в тот же миг трава по другую сторону картины ожила!       Подхватил наши волосы слабый ветер. Роса с высоких кустов сверкнула и упала в траву. Шелковыми легкими лентами всколыхнулись пояса на статных воинах и воительницах. Двинулись тени, хрустальным перезвоном откликнулись мерцающие цветы. А потом…       …Потом люди по другую сторону сделали шаг и сдвинулись, окончательно оживая!       Краски на стене смягчались, приобретая естественные тона. Малейшие изъяны рисунка сглаживались, будто стекло, разделявшее два мира, становилось чище и прозрачнее. Уже не картина, но локус по другую сторону обретал глубину, принося с оживленной улицы привычные звуки города.       Кто-то позади радостно воскликнул. Кто-то облегченно вздохнул, будто узрел чудеса театрального представления. Я слышала даже аплодисменты и радостные поздравления в свой адрес. Но только лучшим подарком мне стала улыбка Звэна, который по-прежнему скромно стоял в стороне и не выделялся на фоне разномастной толпы.       Улыбка сама собой расцвела на моем лице. Ажиотаж и общее волнение щедро подпитывало меня, но я все равно ощущала, что наведение такого моста далось мне нелегко. Я заметила, как горожане по другую сторону тоже заметили изменения и начали всматриваться в проход. Кто-то, наоборот, озадаченно озирался по сторонам. Тогда я поняла, что надо как можно быстрее заканчивать всю работу, потому что потом настрой будет поймать очень сложно…       Или невозможно.       Или произойдет нечто еще непредвиденное. Как, например, Вознесение, от предчувствия которого у меня засосало под ложечкой.       Не иначе как общественный ажиотаж и всеобщая вера в меня и в чудо едва не активировала этот механизм.       Откровенно нервничая и всячески мысленно цепляясь за «средний» мир, я указала рукой с кистью на несколько похожих пустых стен напротив, через толпу нечисти. Краски тонкой струйкой соскользнули с ворса и устремились на плоскость. Подобно густым чернилам в чистой воде, они размыто упали на стены и растеклись небесами и силуэтом города. Только теперь мне уже не нужно было воссоздавать каждую картину в отдельности. Когда проход открылся в одном окне, другие просто подхватили координаты локуса и стабилизировали тропу.       Альвин вышел из толпы нечисти как раз вовремя. Мелкие демоны и прочие существа сами расступались перед ним, так что он даже их не касался. Удовлетворенно осмотрев мою работу, Альвин мягко шагнул ближе, аккуратно взял меня за руку и, на глазах у всех присутствующих, нежно и легко поцеловал в пальцы, едва коснувшись губами.       Ох, сколько вокруг началось от этого жеста шепотков и мелкой суеты. У кого-то подтверждались догадки. Кто-то не спускал глаз. Потому как надо же, новоиспеченный свеженький градоначальник, оказывается, не одинок и у него очень изысканные предпочтения!       Шепотки демонятины вокруг пока еще умиляли, и для них еще хотелось играть. В конце концов, мы с Альвином уже не первый раз выступали в такой роли, и умели манипулировать незнакомой толпой, играя на их чувствах эстетики и красоты. В то время как у нас прошли уже века и тысячелетия совместной жизни, мы знали друг друга во всех ипостасях и сложных периодах жизни. Нам не требовалось демонстрировать друг другу одобрение или проявлять на виду у чужаков элементы теплых чувств. Однако…       Когда было нужно, мы с Альвином вновь играли роли богатого и статного господина и скромной верной супруги. Мы приоткрывали занавеси сдержанности, давая чужим якобы чуть-чуть подсмотреть грани наших отношений. Немного долгих и очень пристальных взглядов с его стороны. Смущенно прикрытых глаз с моей. Мы играли в романтику на чувствах зрителей. Не безосновательно, конечно, но зачастую специально. Потому что каждый чужой мечтательный вздох, каждый внимательный чужой взгляд и каждое чужое желание увидеть больше и восхищение кормило нас своей энергетикой. Симпатия чужаков впоследствии становилась покорностью. Приязнь обращалась в верность.       В таком подходе не было ни капли магии, потому что психология зачастую работала куда безотказнее. А пока мы имели дело с людьми, пусть и бывшими, то их психология была для нас очень понятна и знакома.       И вот теперь снова, позволив себе такой мелкий жест благодарности, Альвин подал нечисти новую порцию размышлений, а также дал отчетливо понять, что я — фигура неприкосновенная и с его позиции уважаемая. Всего один жест, и так много значит.       Не говоря уж о том, что Альвин, как демон, крайне ревнив и строг к окружающим. И все косые и сомнительные взгляды на этот жест он успел пересчитать и запомнить.       Обожаю эту игру. Нет, правда! Результат почти всегда предсказуемый.       Тем временем на других стенах города окончательно проявились картины, которые ожили и раскрылись проходами в локус. Альвин без лишних спецэффектов придержал стабилизацию тропы, щедро влив в создание свою силу. Опять же через касание моей руки. А когда образы ожили, давая вид на скрытый город, Альвин встал со мной рядом и повернулся к первой «картине», откуда по дороге к нам приближались три всадника. Горожане привычно расступались перед скакунами. Лишь на пороге с аркой портала всадники притормозили, спрыгнули вниз и, придерживая оружие на поясе, решительно шагнули вперед.       Я до последнего переживала об успешности проделанной работы. Но когда рослый воин в серебристом нагруднике и шелковых набедренных полах, скрывающих нижние элементы брони, шагнул к нам и очутился под светом солнца, только тогда я с облегчением выдохнула.       – Мастер Альвин? — тихо с тревогой обратился старший воин с черными волосами, собранными в высокий хвост, почти на манер местных генералов.       Альвин в ответ мягко кивнул, на что на лице воина отразилась радость, и он склонился в поясном поклоне, прижав руку к груди. Остальные двое за ним повторили приветственный жест, не теряя при этом из вида окружающую толпу странных созданий.       – Мастер… — вновь заговорил старший, все так же с настороженностью глядя на всех вокруг. Скользнул взглядом он и по мне. Признал — это было понятно. Но сердце его забилось с волнением, и чем больше он смотрел по сторонам, тем скованней становились движения, и крепче сжималась рука на навершии клинка. — …У нас для вас есть доклад.       Всё ещё предельно сухо, без уверенности в окружающих заявил воин. Без слов было понятно, что ему не нравится всё, что он видит. Ни нечисть, ни демоны, и особенно то, что на них нет печати создателя. Даже взгляд Альвина вводил в его в легкое недоумение, и воин с парой спутников оставался холоден.       Ситуация была неловкой ещё оттого, что в наших глазах едва ли проскальзывало узнавание.       Но понимая, что такие разговоры нужно вести не открыто, Альвин лишь скосил взгляд назад за плечо, и неощутимая воля подстегнула всю толпу рассосаться и разойтись прочь. Демоны подчинились беспрекословно, а кто-то даже в легком страхе поспешил и вовсе отбежать прочь и скрыться из виду. Тем самым вскоре рядом со стеной прохода остались лишь мы с Альвином, воины и Эссанда. Даже Звэн куда-то исчез, видимо, посчитав свою роль на этом законченной.       – Идемте, — коротко позвал Альвин и, развернувшись, направился за высокую пагоду в сторону резиденции.       Похоже, нам всем предстоит тяжелый разговор.              Общение вышло безрадостным.       А каким ему еще быть, если лишь одна сторона собеседников достоверно помнит, что случилось в их времена.       Солнце уже поднялось за вершину горы, когда мы по-прежнему сидели в уютном зале нашей свежей резиденции, полностью отгороженной от внешнего мира с разномастными созданиями. Альвин не стал пока стоить роскошный дворец, ограничившись именно местом нашего будущего проживания. И хотя в резиденции было много тематических залов, как например, зал с купальней и большим бассейном, или зал со внутренним садом, все же она казалась очень уютной. В помещении, где мы общались, было несколько мягких диванов, которые окружали невысокий столик. Любой из местных, кто бы увидел такой интерьер помещений, сразу бы понял, что нам чужд стандартный для здешних краев образ роскоши. Мы не любим бессмысленно больших пространств и громадных потолков. Считаем неудобными прямые кушетки. Имея неограниченные возможности, мы с охотой заводим мягкую мебель, отдаем предпочтения цветным камням и дереву, нежели металлам и тому же золоту. А еще любим мелкие фонтаны, текущую воду и приятное тепло от камина, выложенного из грубого серого камня.       Разговор же с бойцами сложился печальный. Конечно, они признали нас, даже сказав, что мы мало изменились в сравнении с прошлым. Те же повадки, привычки, чувство стиля и даже манера общения. Но, по их мнению, что-то нас всё же сломило. И мы стали вести себя заметно проще.       Потом разговор уже зашел о том, что случилось. Они спросили, как много мы помним и почему в нашей памяти такие пробелы. Ведь для них ещё недавно, буквально на днях, родной мир разрывался в восстаниях и внутренних войнах. Сами бойцы спешили к Альвину с докладом о том, как враги уже стягивают свои мобильные базы на горизонте. Как готовятся ко взлету ответные корабли. Как столица собирает силы на активацию магической защиты… Они хотели доложить Альвину, последнему выжившему из нас троих это всё… как вдруг случилось нечто необъяснимое.       И их сознания охватил какой-то туман.       Но не прошло будто бы и минуты, а в стенах города открылся неожиданный проход! Жители взволновались. Доложили мигом о случившемся страже. Та мгновенно донесла им, трем старшим помощникам, и вот уже они явились, как могли быстро, подозревая, что создатель сотворил нечто непредвиденное.       Однако, даже пока они спешили к порталу, то ощутили странности, которых раньше не было. Все чутье воинов кричало о том, как мир вокруг них внезапно стал очень мал. Настолько, что приборы давали помехи, не в состоянии увидеть горизонт, а личное чутье ощущало невидимые стены.       И только потому, что многие были знакомы с понятием локусов, они распознали это чувство. А уж когда вышли за рамку портала и увидели меня живой, то их охватило смешанное чувство радости от встречи меня невредимой, но и… понимание о большом упущенном времени.       С этого момента пришлось уже нам признаваться о содеянном. Но, к моему удивлению, Альвин помнил намного больше, чем показывал до этого на первый взгляд.       – Я не позволил тому восстанию дойти до финала, это верно, — ответил он, сбросив с себя флер очарования и мягкости. Теперь рядом с нами сидел вновь ни кто иной, как Владыка домена. Его лицо стало строгим, но Альвин охотно продолжал разговор, погрузившись в воспоминания, к которым он, однако, не был равнодушен. — Но я не стал участвовать в бою и уничтожать врагов. Я достаточно уже тогда убил самолично. Я осознал, что гнев уже не угасает от крови, заливающей руки. Что бы я дальше не сделал, скольких бы я не убил, я бы не ощутил удовлетворения. Наоборот. Я переступил черту, понимая, что сам в одиночку начинаю искать боли, которая могла бы ранить мое тело. Не только душу.       Он скользнул взглядом по мне, и в редкий случай я опустила глаза, ощутив укол совести. Меня не было рядом с ним в то время. Но не по непредвиденной случайности, а потому что… так было нужно. Это было больно, плохо, непростительно, но… нужно.       Однако, даже это он мне с Арияром простил.       – И когда я понял это… — продолжил Альвин прохладным тоном. — …то впал в ярость. От гнева больше не было просветления в моей душе. Я понял, что сломленные чувства приведут меня к гибели. Произойдут случайности и ошибки, и наступит момент, когда восставшие смогут меня убить. Я понял, что восставшие меня подводят именно к этому. Они лишают меня последней поддержки, заставляют балансировать на грани терпения, напоминают о потерях и используют в свою выгоду всех, кто погиб от моей руки. Я понял, как они искажают правду и оборачивают ее против меня. И тогда… в своей ярости я окончательно прозрел и успокоился.       Коготь Альвина скользил по фарфоровой кромке чашки, наполненной ароматным напитком, который заботливо заварил для нас Эсса. Мелодичный звон тонко пронесся по залу, когда палец демона огладил кромку, не оставляя на стекле ни царапины.       – Должно быть, вы помните, когда от меня пару дней не было ни вести, ни слова, — продолжил Альвин. — Я вел подготовку. Приводил в действие механизмы. Предупреждал последних помощников. Я дал время им подготовиться и запечатать убежища со всем, что им ценно. А потом я пришел к каждому из них и опечатал крепости и цитадели. Залы и их личные усыпальницы. Тогда же я опечатал вашу столицу, не говоря ничего и не предупреждая, потому что я знаю, что вы могли отказаться. Кому-то, правда, я, наоборот, уснуть не позволил… Рихару, Аталари, и некоторым другим.       При названных именах я заметила, как лица воинов тронули странные чувства. Немного горечи. Может даже обида. Или старая конкуренция? Вряд ли. А может и нет? Если Рихар с ними никак не пересекался по долгу службы и был для общественности тогда загадочной мрачной фигурой, то вот насчет Аталари я не могла ничего гарантировать. Более того, я, к своему стыду, даже не знала, с кем по иерархии и должностям этих двоих можно сравнить. Разве что, Аталари мог быть кем-то вроде командира космических войск, а этот старший боец — командиром наземных сил. Только в такой аналогии, возможно, их отношения могут меж собой проясниться.       Тем временем, Альвин продолжил.       – Не засыпали и луархи, которые должны были за всем присмотреть. А потом…       Он опустил взгляд в кружку и с тоской улыбнулся.       – Я перезапустил всю систему, и домен начал новый виток, сбросив все не опечатанные и не помеченные души на новое рождение.       Услышав это, воины вздрогнули и побледнели. Перезапуск домена — как нейтрально сказано. Тот же смысл, как у Перезапуска Мультиверсума, только масштаб во много раз меньше. Всего лишь небольшая галактика с малым числом обитаемых планет. Но смысл не меняется: Альвин одним махом сбросил всех в новую жизнь.       – Не скажу, что мне стало легче, — тут же холодно признался он. — Но однозначно спокойнее. Я знал, что угрозы домену не стало. Однако, почему этот перезапуск системы закончился для меня почти полным откатом — я плохо помню. Возможно, таково было мое же условие. Возможно, я не рассчитал нагрузку. Может быть, что-то случилось после, и тем самым сильно пострадал, но выжил. Память у меня в результате этого сильно пострадала. В ней появились большие пробелы. Однако, записи, которые я вёл, будучи на престоле, позволили мне наверстать всё забытое. За исключением времени, которое было после перезапуска, само собой…       Его тон ничуть не звучал виноватым. Даже раскаяния в нем не было. Как не было и расстройства с обидой. Только прохладное принятие факта. Да, было, случилось, но он через это прошел, выжил и даже смог восстановить потерянное.       – Но мы не на Тианесе. Что же получается, всё утеряно? — спросил старший воин.       На сей раз Альвин тепло улыбнулся.       – Нет, конечно. Тианес теперь восстановлен. Но это другой мир, тут верно. Прошло много времени, и на вашей родине сменилось много эпох. Вы вправе зайти туда, я проведу. Я могу перенести туда полноценно ваш город. О прошлом восстании и войнах там не осталось больше следов.       – Но ты находишься здесь, Мастер, — сказал второй воин, видимо по привычке дружественно обращаясь без лишнего почета. — Значит ли это, что в новой столице ты уже не живешь?       – Именно живу я сейчас там, где не правлю, — ответил Альвин к их удивлению. — Но число резиденций у меня возросло. Появилась и эта, — он отвел рукой зал. — Пока еще молодая. Работы здесь много. Да и планы на проживание у нас здесь не простые.       Воины переглянулись. Они уже давно не были людьми, и за молодыми лицами скрыты многие годы. Конечно, они понимали, что от них ждут, и еще во время восстания готовы были сделать для Альвина всё. Они готовы были уснуть на тысячи лет, улететь, спастись, сберечь его, умереть за него… и сейчас, у них в глазах не было глупой обиды на то, что их вспомнили только сейчас. Главное, что о них вспомнили. Не важно, какие были обстоятельства на Тианесе. Не важна для них конкретная родина. Эти создания не будут держаться за кусок почвы, если есть возможность помогать создателю здесь и сейчас в новом мире. Даже если им дадут новую территорию и попросят за ней присмотреть, объяснив правила, — они будут следовать им. Потому что так выглядит искренняя верность за подаренную жизнь. А с нашей стороны мы всегда помогали им сделать жизнь комфортнее и лучше.       Как вдруг все трое бойцов по очереди бодро поднялись с дивана, вновь склонили головы в почетном поклоне и прижали руки к груди.       – Позвольте нам помочь вам в этом проекте, — решительно сказал первый.       – Мы хотим оказать вам пользу, — ответил второй.       – Мастер Альвин. Мастер Аларис, — обратился старший из них к нам по очереди. — Ещё недавно мы готовились отражать восстание и держать оборону. Если наша и ваша жизнь уже вне опасности — мы только рады. Однако, поймите наш отказ от возможности мгновенно погрузиться в бытовое спокойствие старой родины. И позвольте ощутить с вами экзотику нового мира.       Экзотику мира… Я была в восторге от формулировки. Как можно мягко обозвать весь виварий и сброд демонов за стенами резиденции!       Альвин даже не старался скрыть свою довольную ухмылку. Выслушав всех, он вежливо в ответ поднялся со своего дивана, будто с трона, склонился в подобном жесте и церемонно сказал:       – Я позволяю.       После чего в пару шагов тихо подошел к среднему воину и по-отцовски положил ему ладонь на плечо.       – Добро пожаловать в новый мир, Асуна.       Стоило ли говорить, как просияло счастьем лицо старшего воина, чье имя даже спустя долгие годы по-прежнему не забыли.