***
…В Новом Тристраме они не задержались, хотя и Мин, и Чанёль с удовольствием бы поглазели на город, да и на жителей тоже. Здесь народа было больше, встречался совсем уж странный люд, но Чондэ им даже передохнуть не дал. Так и потащил за собой, не отпуская руку Мина, по узким улочкам, пока не дохнул в лицо влажный воздух с привкусом рыбы. Да и в доках он особо задерживаться не стал. И пока Мин с Чанёлем рыскали по раскинувшемуся на пристани крохотному рынку в поисках снеди на два дня, нашел капитана, готового взять их на борт, и сторговался с ним за полцены в обмен на обещание хорошей погоды без штормов. Каким образом Чондэ собирался обеспечить ясное небо над головой, Чанёль так и не понял, но, решил, что тот знает, что делает. Поди, не маленький, да и паладины в принципе лгать не приучены, если верить легендам. Правда, в мастерстве лукавить им не было равных, если верить тем же легендам. Но выбора у них все равно не было. Хотя если бы Чанёль знал, что все два дня он проведет, валяясь на старом матрасе у борта, он бы лучше пешком пошел. А ведь качка, по уверению Чондэ, была минимальной, и сам Чондэ периодически пытался облегчить его страдания, используя свои способности паладина. Только хватало этого ненадолго. Так что когда на горизонте появилась земля, Чанёль был счастливейшим человеком в мире. И даже непривычную ему жару он поначалу не заметил. Зато ее заметил Мин. И целую минуту сомневался, не снять ли ему кольчугу. Впрочем, о жаре он забыл почти сразу, как только они сошли с корабля. Почти все время путешествия, пользуясь выпавшей возможностью, он продрых, восполняя почти исчерпанный резерв выносливости, прерываясь лишь на еду и на похихикать над бедным Чанёлем. Так что сейчас он чувствовал себя вполне бодрым, готовым на подвиги и открытым всему новому и интересному. А новое здесь было все. Солнце на небе без единого облачка, мелкий золотистый песок, неуловимый запах пряностей и благовоний — после земель Хандараса с его вечными дождями, топями и лесами, Лут Голейн казался сказочным сном. Ярким, странным, красивым, но опасным сном. Идя вслед за Чондэ, лавирующим в толпе с ловкостью профессионального вора, Чанёль и Мин едва успевали придерживать сумки, чтобы не срезали, да смотреть под ноги, чтобы не провалиться в канализацию или не наступить на придремавшую змею. — Нам бы остановиться где–нибудь, — Чанёль, голову которого немного припекло, заныл не хуже ребенка. — И нижние одежды снять. — Гостиница неподалеку, — Чондэ кивнул и свернул в сторону, чтобы спустя еще пять минут блужданий выйти на площадь. Булыжная мостовая, сильный запах жареного и пряного — в первую секунду площадь почти оглушила. Звон металла в кузнице, бряканье монет, крики зазывал — Чанёль смотрел на все большими глазами и жалел, что прадед так и не узнает, где довелось побывать его правнуку. — Веди, — Минсоку, хоть он и восполнил резерв, нужно было хотя бы на десять минут спрятаться от солнца. Ибо одно дело — резерв физический, другое — резерв магический. Как Воин Света, он был счастлив от того, что больше не видит свинцового неба над головой. Но как ледяному магу, ему требовалось время на «перенастройку». Да и на кольчуге надо было сменить рисунок рун. …Гостиница оказалась большой, просторной, очень светлой. Комнаты нашлись на втором этаже, на северной стороне, что устроило и Мина, и Чанёля. А вот Чондэ селиться с ними не стал. Сказал только, чтобы они располагались и что он вернется через пару часов, только проведает обстановку. И исчез, буквально растворившись в своем светлом плаще в наполненном золотым сиянием солнца воздухе. — Как люди здесь вообще живут? — Чанёль, снявший с себя все, кроме тонкой рубашки, теперь с любопытством глазел на улицу через небольшое, но чистое окно. — Тут же испечься можно. — В шубах не ходят? — Мин, тоже раздевшись до возможного минимума, растянулся на низкой, но добротной кровати, и прикрыл глаза, взывая к дремлющей внутри силе. Ладони тут же закололо, а с кончиков пальцев сорвались ледяные искры. В комнате сразу стало прохладнее. Мин даже приготовился услышать привычное «а покажи еще», но Чанёль молчал. Вообще. Когда до Минсока это дошло, он мгновенно потерял концентрацию. Распахнул глаза, приподнялся, глядя на внезапно напряженную спину Чанёля. — Ёлли? — Он здесь, Мин. — Кто? Кёнсу? — Мин аж взвился с кровати. — Нет. Кай. И Чондэ с ним. — Кай? — Минсок напрягся, подошел к Чанёлю, постучал по плечу, даже не пытаясь сдвинуть его самостоятельно. — Как он здесь оказался так быстро? — Так же, как и мы? — Чанёль пропустил Мина к окну, кивнул в сторону двух фигур, которые, о чем–то поговорив с уличным торговцем фруктов, направились в гостиницу. И, судя по тому, что Чондэ от комнаты отказался, а никакой едой в гостинице и не пахло, комната была у Кая. Куда эти двое и собирались, прихватив кулек с фруктами и сладостями. Ну не к ним же Чондэ Кая вел? — Не нравится мне это, — Мин покачал головой, прислушиваясь к звукам в коридоре и быстро одеваясь. — Так и знал, что это не совпадение. — Пойдем да спросим, — Чанёль накинул тонкий жилет, взлохматил волосы и, сдвинув недовольно заворчавшего Мина, распахнул дверь. И самому непонятно было, каких эмоций больше внутри. Радости от того, что снова увидел Кая, который зацепил его гораздо сильнее, чем Чанёль хотел признать, или обиды, что тот оказался не таким уж чистым и невинным? Хотя последнее еще не доказано. Так что Чанёль рвался вперед отнюдь не из жажды справедливости, а чтобы быстрее разогнать возникшие сомнения. Мин только вздохнул. По опыту же знал, что в некоторых случаях остановить Чанёля — все равно, что поймать рукой молнию. Невозможно и смертельно опасно. Но, чего бы они оба ни ожидали, ни Чондэ, ни Кай не удивились и не смутились от того, что их «поймали», хотя Чанёль им разве что не под ноги свалился, запнувшись о порожек. И свалился бы, если бы Кай не похватил. — Простите, — Чанёль от этого разве что ушами не полыхнул от смущения, Мин не удержался от легкого смешка, а Кай даже улыбнулся. Почти умиленно. — Куда-то собрались? — Чондэ осмотрел смущенного Чанёля, покосился на пальцы Кая, все еще держащего Чанёля за руку, и перевел взгляд на Мина. — Вас встречать, — Минсок ответил ему прямым взглядом с легким вызовом. Даже руки на груди сложил. — Увидели вас из окна, решили, что стоит пригласить к себе. Раз уж вы знакомы. — Ты этим недоволен? — Чондэ все понял быстро и точно. Но причину понять, видимо, не мог. — Ты мог хотя бы сказать. — О чем? — недоумение было таким искренним, что Мин поверил. Почти поверил. — Вы же ничего про Кая не говорили. А я услышал только про проводника. — Проводника? — Кая разве что не развернуло на месте. Отпустив наконец руку Чанёля, он внезапно и быстро втолкнул их обратно в комнату, включая Чондэ, закрыл дверь и щелкнул пальцами. Контур двери на миг полыхнул и погас, как и не было ничего, но звуки стали глуше. — Печенье? — Чондэ, словно ничего не произошло, ловким жестом извлек из помятого кулька чуть обсыпавшуюся печенюшку. – Чондэ, — Кай сузил глаза, а Мин внезапно даже для самого себя отступил, потянув Чанёля на себя, убирая с возможной линии удара. Этот разговор будет точно не для них. — Что там с проводником? — Им «нужен дурак, который согласился бы привести туда-не-известно-куда, чтобы одного идиота найти, который с головой поссорился». И мы оба с тобой знаем, что на Санктуарии такой только один. — И вот только не говори, что ты настолько загорелся альтруизмом, чтобы помогать первым встречным, — Кай сузил глаза. — У меня много поводов, и этот не самый последний и не худший из них. Им и правда нужна помощь. — Я знаю, — Кай нахмурился, — сам посоветовал им найти проводника. Только не думал, что ты в это ввяжешься, да еще и так. — Где он? — Чондэ вернул печенье обратно в кулек, который отложил, не глядя, в сторону. И вроде ничего не изменилось, плавность движений не ушла, уголки губ не опустились, но в комнате вдруг как будто потемнело. И аура вокруг всей фигуры Чондэ налилась силой, стала видимой, разойдясь колючими шипами. Но Кай на это только брови сдвинул: — Чондэ… — Где. Он? Ты здесь двое суток, и я вижу на тебе его следы, значит, вы разговаривали. Но его нигде нет, я искал. — Он решил забрать Хорадрический Куб, — после короткой паузы Кай вздохнул с видом уставшего родителя. От позорного писка Мина спасло только то, что он успел прикрыть рот ладонью. От изумленного выдоха даже Чанёль не удержался: — Хорадрический Куб?! Разве он существует? Это же легенда. — Еще как существует, — почти зловеще протянул Чондэ, даже не повернувшись в их сторону, продолжив разговор с Каем. — Так вот зачем он сюда собирался. «Косточки погреть», ага… — Не рычи, его желания и мысли непостижимы, тебе ли не знать, — Кай словно сдулся. Потер лицо ладонями, ногой придвинул трехногую табуретку и опустился на нее, словно больше стоять не мог. — Но тут я могу сказать тебе, что он не лгал ничуть. Еще два дня назад он никуда не собирался. И вообще развлекался тем, что зачищал Храм змей. А то там появился очередной умник, который решил, что змеиные артефакты вполне себе для людей годные. Идиот… — Идиот, — тоскливо выдохнул Чондэ, поворачиваясь к окну. — Он, что, во дворец к Сухо пошел? — Он решил, что если заберет Куб, не спрашивая, то будет проще и быстрее, — Кай пожал плечами. Чондэ выругался настолько изощренно, что даже Чанёль заслушался. Правда, удивился больше: услышать грязное словцо от паладина было практически невозможно. Но то ли Чондэ был не простым паладином, то ли источник его силы был не в привычной чистоте, но аура его даже не колыхнулась. Впрочем, даже это блекло на фоне того, что Хорадричский Куб оказался не выдумкой. И если Чанёль просто удивился, то Минсок… Хорадрический Куб создал Ушедший. Артефакт, существовавший в единственном экземпляре, способный превращать обычные вещи в магические, собирать в единое целое однажды разорванное или разбитое — сейчас даже в Хорадриме, братстве, когда–то созданном Ушедшим для служения Свету, мало кто верил, что он на самом деле существовал, уж слишком разрозненная информация хранилась в библиотеке. Мин вот не верил, хотя знал наизусть почти все артефакты, к созданию которых приложил руку Ушедший, даже имя которого было разрешено произносить только во время молитв. Да, Минсок был плохим жрецом, не желая слепо верить во все, что было основой братства Хорадрима, зато воином был отличным. И потому не просиживал задницу в библиотеке или храме, а служил Свету мечом. Он много повидал, разного, был там, где о старых временах не помнили, и там, где помнили много, но искаженно. А уж о древних артефактах можно было и не заикаться. Это вот только маги да стихийные заклинатели с родословной длиннее языка городской сплетницы еще помнили, что да как, да и то считали выдумкой. А оно вон как, оказывается… Первые пару секунд Минсок честно надеялся, что эти двое шутят или их с Чанёлем разыгрывают, но что-то на розыгрыш это ничуть не было похоже. Куда же они влезли?.. — Сухо отдал Хорадрический Куб Сехуну. Бэку живым из дворца не выбраться, если он обидит любимого мальчика Сухо, — наконец выдохнул Чондэ. — Когда он ушел? Пора организовывать спасательную кампанию? Про то, с чего он вообще решился на это, я тебя не спрашиваю. Пока. — Пф-ф… — Кай хмыкнул. — Рано или поздно, но он все равно бы это сделал. Сам знаешь, он только повода ждал. — Ага, и поэтому полез туда именно тогда, когда ты решил в гости к нему прийти. И как давно он туда ушел, ты так и не сказал. — Утром, — Кай поджал губы. — На рассвете. Сказал, что стража в это время сонная и ленивая. — И ты поверил? Это же дворец Сухо! — голос Чондэ взвился до немыслимой высоты, даже стекла в окнах жалобно звякнули, а Чанёль невольно присел, вжимая голову в плечи. — Вот именно, — Кай демонстративно потряс головой и прочистил ухо. — Чтобы Бэк ни натворил, Сухо максимум на него наворчит. — Нет, если Бэк обидит Сехуна. — Сехун сам кого хочешь обидит. — Только Сухо все равно, он его до сих пор мальчишкой видит. — А это Бэк, который может до смерти кого угодно заговорить, — Кай со вздохом встал. — Чондэ, прекрати. Я знаю, почему ты дергаешься, но… — Утром, Кай, — перебил его Чондэ, стискивая кулаки. — А сейчас уже почти вечер. Если бы все пошло так, как надо, Бэк бы уже был здесь, и весь Лут Голейн на ушах бы стоял из-за стражников. Кай мотнул головой, поджав губы, то ли признавая его правоту, то ли удивляясь его твердолобости. — И что ты хочешь? Постучаться в двери Сухо и спросить, не торчит ли у него в подвале случайно один идиот, который никак успокоиться не может? — Отличная идея, мне нравится, — тот в ответ разве что не оскалился. — Так и сделаю. — Чондэ? — кажется, Кай даже испугался на целую секунду. — Ты же не… — Я же да, — тот повел плечами, кинул взгляд за окно — Солнце садится. — Ты не Бэк, тебя Сухо может и не пощадить, — Кай напрягся, даже спина словно закаменела. — Я не Бэк, но и Сухо не дурак меня трогать, тебе ли не знать. Связываться с по-настоящему злым Бэком — на это даже Сухо не пойдет, — Чондэ передернул плечами. — Мы можем пойти с тобой, — все это время изображавший из себя мышь под веником Чанёль сделал крохотный шажок вперед. Мин чуть не обозвал его идиотом, но заметил, как Чанёль поглядывает на удивленного Кая, и решил промолчать. Потом скажет… — С чего бы вам? — Чондэ удивился едва ли не больше Кая. — Ну, этот Бэк и есть наш проводник, разве нет? А я не для того два дня… — Чанёль осекся, покраснел даже, но взял себя в руки быстро. — В общем, он нам нужен. А у него, как я понимаю, проблемы. Чондэ перевел растерянный взгляд на Кая, который о чем-то размышлял, глядя словно в никуда. А потом вдруг хищно улыбнулся. — Возьмем их с собой, Ченни–Чен. — Ты что, тоже собрался? — Чондэ кинул на него подозрительный взгляд. — Бэк мне голову оторвет, если с тобой что случится, пока ты здесь, так что я избавлю нас всех от проблем, если доведу тебя до дворца и сдам ему с рук на руки, — Кай мило улыбнулся, подмигнул замершему истуканчиком Чанёлю и щелкнул пальцами, снимая защиту с комнаты. — Ладно, девочки, жду вас всех внизу, как только солнце сядет. Кто не успеет, останется здесь. А в следующую секунду его в комнате словно и не было, только дверь стукнула. — Убью! — Чондэ поджал губы, разве что ногой не топнул. — Связался же… — Все так плохо? — осторожно спросил Мин, прикусывая в последний момент крутившийся на языке вопрос ну очень личного характера. — Надеюсь, что нет. Мне нравится Лут Голейн, было бы жалко его с лица земли стирать, — Чондэ, выпустивший первые эмоции, задумчиво кивнул и направился к двери. — Только и правда не опаздывайте, Кай у нас особым терпением не отличается. — Он ведь шутил, да? Про «стереть с лица земли», — как только за Чондэ закрылась дверь, Чанёль повернулся к Мину, глядя растерянно. — Три дня назад я бы сказал, что это шутка, но теперь я уже ни в чем не уверен, — Мин пожал плечами. — Ёлли, я всю свою жизнь считал, что Хорадрического Куба не существует. А он, оказывается, не просто существует, а даже где-то рядом… — Почему? — неожиданно серьезно спросил Чанёль. Заметил недоумение в глазах Мина и уточнил вопрос. – Почему ты так считал? Ты светоносец из братства Хорадрима, ты надеешься на то, что твоя служба когда-нибудь вернет Тираэля, но не веришь в то, что он создал? Минсок едва заметно поморщился. Так легко произнесенное Чанёлем имя Ушедшего вне молитвы, в обычной речи, резало ухо, но их внутренние запреты касались только светоносцев, а значит, Чанёль имел право называть покинувшего их несчастный мир архангела по имени. — Потому что информация о Кубе разнится. Потому что принцип его возможного действия не понят до сих пор. И никто не смог этого повторить. Даже он сам. Иначе почему Хорадрический Куб только в одном экземпляре? Чанёль вскинул бровь. — Как по мне — так маловато для сомнений. — Ты сам считал, что это легенда, — Мин начал защищаться. — Любая легенда основывается на чем-то и дает шанс на то, что если не сейчас, то когда-то эта основа существовала, — Чанёль пожал плечами. — Странно все это. И Чондэ странный, и Кай. И этот Бэк… тоже странный. Кто такой Сухо, откуда у него Хорадрический Куб и зачем он так внезапно понадобился Бэку — вопросов так много, что у меня голова звенит. Мин, растеряв всю охоту общаться, только кивнул и, поглядывая в окно, начал собираться. Оружие проверить, одежду, прикинуть, какие амулеты могут понадобиться… Все, что угодно, только бы заняться чем-нибудь. И не думать о том, как быстро и внезапно его мир встал с ног на голову. Или о том, что какие именно отношения связывают Чондэ и Бэка. Или о том, сколько светоносцев до него имело шанс увидеть Хорадрический Куб вживую. И где, в конце концов, сейчас Кёнсу, о котором они с Чанёлем почему-то вспоминают редко, хотя по факту сейчас все, что они делают — это ищут его. — Тебе тоже это кажется? — Что?.. — Мин встряхнулся, выныривая из своих мыслей. — Что все это гораздо больше, чем мы можем себе представить. И что мы сами — часть чего–то очень… важного? — Чанёль с задумчивым видом взлохматил свои изрядно отросшие кудряшки. — Нет. У меня не настолько развито самомнение, — Мин, отлично знающий, куда может завести Чанёля подобное направление мыслей, хмыкнул и несильно хлопнул друга по плечу. — Солнце почти село, так что пошли, нам еще что-нибудь пожрать на дорожку нужно. — Зануда ты, — вздохнул Чанёль, но послушно оделся и вышел вслед за Минсоком. Самомнение самомнением, а вкусную еду никто не отменял…***
— Не знаю, нам повезло или все-таки не очень, — в подступающей темноте, которую не разрывал даже свет факелов, глаза Кая почти светились, Чанёль аж засмотрелся. И едва не упустил нить всего разговора. — Ну ты и проныра, — Чондэ, который вел их куда–то задворками, обернулся лишь на миг, кинув на Кая взгляд из-за плеча. — Что-то уже успел узнать? — Да. Сухо не было во дворце весь день. Южные ворота он проехал полчаса назад, так что, если Бэка таки поймали и держат там, у нас неплохие шансы. — Всегда мечтал стать свидетелем выяснения их отношений, — проворчал Чондэ и прибавил скорости. Кай в ответ тихо рассмеялся и легко понесся вслед за ним. На миг Чанёль даже потерял их обоих в темноте улиц, но бежать тут все равно было особо некуда, так что спустя половину секунды они с Мином разве что не вывалились на булыжную мостовую, в последний момент удержавшись от того, чтобы носом влететь в спины остановившихся Чондэ и Кая. — Тише, — Чондэ шикнул, и Чанёль замер, прижимая к себе свой посох. — Где это мы? — Минсок поправил съехавшую от бега кольчугу и огляделся, благо, что рост позволял смотреть через плечо Чондэ. На дворец это было похоже разве что размером. Но разве дворцы должны быть настолько слабо освещенными и тихими? Ни человеческого голоса, ни лая собак. Только далекое эхо, да колючие звезды над головой. — Это дворец Сухо. Его задняя сторона. Ты же не думал, что мы и правда через парадный вход пойдем? — в голосе Кая звенели азарт, откровенное веселье и предвкушение. — Мы тихо, не привлекая внимания, мышками проскользнем внутрь. А потом ловить нас будет уже поздно. — Но это же… — Мин правда хотел сказать, что это, как минимум, должно быть незаконно, но заканчивать не стал, припомнив пару моментов из собственной бурной жизни. — Самый быстрый и легкий способ попасть во дворец, — закончил за него Чондэ. — Так что идем следом за Каем и не шумим. Ёлли, тебя это в первую очередь касается. — Ёлли? — уже готовый идти, Кай обернулся через плечо, а Чанёль порадовался про себя, что в такой темноте его смущенный вид никто особо не разглядит. — Это… для друзей, — буркнул он, и Мин не удержался от короткого: — Вот дурак… — Ты тоже меня так зови, — тут же вскинулся Чанёль, до которого дошло, как это выглядит со стороны, и смутился еще больше. — Оу, у малыша Кая поклонник появился, — Чондэ расплылся в совершенно кошачьей улыбке, чем вызвал возмущенный рык со стороны Кая, короткий смешок у Мина и желание куда-нибудь провалиться у Чанёля. — Не вздумай что-нибудь подобное при Бэке сказать, отправлю на самый нижний уровень подземелий Кураста, там как раз парочка пуков голодных осталась, — Кай сурово посмотрел на Чондэ, скользнул взглядом по сжавшемуся Чанёлю и кивнул в сторону дворца. — Пошли. …Во дворце было прохладно и просторно. А еще он пах сладостями и благовониями. Тонкий аромат буквально разливался в воздухе, заставляя мышцы поневоле расслабляться, а волю — слабеть. — Не поддавайтесь, — Чондэ бесцеремонно ткнул Мина в бок. — Это специальные благовония, просто дышите через раз. — Отличный способ обезопасить дворец — лишить потенциальных грабителей и убийц силы воли, — проворчал Минсок, которому в силу роста и комплекции нужно было гораздо меньше, чем Чанёлю, чтобы почувствовать воздействие этих самых благовоний. — Не поверишь, насколько ты прав, — Кай даже не повернулся в их сторону, но замедлил шаг, дойдя до поворота. — Так, а теперь очень осторожно и очень тихо. Эта часть дворца уже более обитаема, здесь много охраны и еще больше слуг. — Как думаешь, где он или они могут быть? — шепотом поинтересовался Чондэ, чуть нервно покусывая губы и пытаясь сделать сияние своей ауры максимально незаметным. — В малом тронном зале. Голос за их спинами раздался настолько внезапно, что Чанёль испуганно шарахнулся в сторону, налетел на стоящего перед ним Кая, выронил посох… И Минсок в кои-то веки даже не улыбнулся. Потому что испугался сам. И тут же отругал себя за невнимательность. — Вот вы идиоты… — обладатель глубокого низкого голоса окинул их насмешливым взглядом, вскинул бровь, глядя то на Кая, то на Чондэ. — Зачем вы сюда через заднюю дверь пошли? Вам острых ощущений не хватает? — Разумеется, это нам жить скучно, а не одному балбесу, — Кай разве что глаза не закатил. — Какого демона ты тут делаешь, Сехун? — Мимо проходил, — улыбкой голодного волка улыбнулся названный Сехуном. Который кстати, лично у Минсока вызывал зависть к росту и ширине плеч, напополам с умилением. Уж больно вид был у него по-детски хитрым. Правда, стоило только заглянуть в глаза, как стало понятно, что уж кем–кем, а ребенком этот Сехун не был. И эй, подождите-ка… — Так это у тебя Хорадрический Куб? — Чанёль, смущенный своим испугом, начал думать в два раза быстрее, и с выводами даже опередил Мина. — А что, он вам тоже нужен? — Сехун его знаниям даже не удивился. Хотя чему тут удивляться, если рядом торчали Чондэ с Каем — главные осведомители. А еще они с Сехуном, похоже, были отлично знакомы. — Нам — нет, — Чанёль обезоруживающе улыбнулся. — Но нам нужен тот, кому нужен он. Сехун на это только глаза закатил, а потом внезапно посмотрел на Мина. Прямо, неожиданно жестко. — А тебе? Тебе тоже не нужен, светоносец? — Меня зовут Минсок, — тот тут же ощетинился. — Я бы не отказался подержать его в руках, но пришел сюда не за ним. — Вот и отлично, — Сехун повторил улыбку Чанёля и шагнул в их маленькую группку. — В таком случае, вперед. Чунмён как раз закончил с ужином, и я бы не прочь посмотреть на его общение с «десертом». Надеюсь, вы не будете возражать, если мы не из первого ряда понаблюдаем? — Мы только за, — Кай кивнул, пропуская его вперед. — Что, соскучился великий визирь? — Ну, Бэк всегда умел его взбодрить, как никто, вам ли не знать, — Сехун выразительно посмотрел на Чондэ, кивнул в сторону. — Нам туда. Только тихо и быстро. Может, успеем к началу. — Как его поймали? — пока они то пробирались темными дворцовыми закоулками, то шли открыто, делая вид, что лучшие друзья Сехуна, Чондэ рискнул полюбопытствовать. — А его и не поймали, он сам. Зашел, как вы, сунулся в сокровищницу, а потом пришел ко мне. Сказал, что ему нужен Куб, но я бы не простил себе, если бы лишил Чунмёна такого шанса развлечься. Поэтому весь день мы торчали в саду, разминаясь. Бэк отлично управляется с косой, жаль, я раньше не знал, — Сехун и еще бы что-нибудь добавил, но они уже оказались в крошечной глухой комнате, одна из стен которой была сделана словно из воды. Хотя нет, не «словно». Она и была из воды. — Хм, интересно… — Чондэ подошел к ней первым, тронул поверхность, по которой прошлась мелкая рябь. — А Чунмён знает про это место? — А кто, думаешь, это создал? — Сехун кинул на него откровенно снисходительный взгляд. — Даже знать не хочу, для каких целей, — Кай встал за плечом Сехуна. — За ней тронный зал? — Ненавижу слишком умных, — Сехун разве что не оскалился. Подошел к водяной стене, неожиданно ласковым жестом провел по поверхности, и она вдруг стала прозрачной, явив их взглядам богато украшенный зал, который малым мог назвать только тот, кто не видел большой. Высокий потолок, журчащий фонтанчик в самом центре, каменные ступени, покрытые коврами, множество подушек всех размеров — в этом царстве неги разве только высокий трон, стоящий на постаменте в глубине, оправдывал его название. — Ого… — изумленно выдохнул Чанёль, принимаясь жадно изучать обстановку. Когда он еще такое увидит. И ведь даже не расскажешь никому, не похвастаешься. Не поверят, а то и дураком назовут. Но восторг и удивление были слишком большими, чтобы так просто молча восхищаться, так что он ткнул локтем в бок стоящего рядом Минсока. — Ты такое видел когда-нибудь? Минсок, который пребывал в схожих чувствах, просто контролировал себя лучше, поморщился от тычка, прошипев что-то нелицеприятное про вымахавших, но оставшихся мелкими идиотами переростков. А вот Чондэ сдерживаться тоже не стал. Шагнул вперед с тихим отчаянно–облегченным «Бэк», разве что не впечатываясь в водяную стену. — Тихо ты, разогнался, — Сехун перехватил его мгновенно. — Тронешь стену сейчас — и нас обнаружат. Видишь, в порядке твой ненаглядный. Чондэ зашипел не хуже Минсока, но притих, даже вырываться не стал. Чанёль ему невольно посочувствовал: силы Сехун явно не пожалел, как у Чондэ еще кости трещать не начали. А потом до них донеслись голоса, и Чанёль наконец охватил взглядом всю картину. – …Не живется спокойно? Впрочем, не отвечай, «ты» и «спокойно» по природе несовместимы, — молодой на вид мужчина с невероятно мягкими, почти нежными чертами лица, сейчас немного искаженными видимым раздражением, поднялся с одной из ступеней и заметался по залу, привлекая внимание статью и гордым разворотом плеч. Светлокожий, темноглазый, гибкий — он ничуть не походил на загоревших под жарким местным солнцем горожан, которых Чанёль с Минсоком видели уже предостаточно. — Но какого… ифрита тебе он понадобился, да еще именно сейчас?! Все давно быльем поросло! — Скучно стало? — тот, кто отвечал ему, сидел на постаменте, который, судя по валяющейся рядом на полу золотой вазе, предназначался явно не для сидения. Зато расположен был высоко и позволял рассевшемуся на нем такому же молодому мужчине, почти мальчишке на вид, болтать ногами с самым беззаботным видом. Чуть взъерошенные волосы, лукавый прищур, дразнящая улыбка — он вполне тянул на «дурака», которого им обещал Чондэ, а вот представить его, например, с косой было сложно. Однако, судя по завороженному виду Чондэ, это был именно тот, кто им нужен. — Бэкхён! — хозяин покоев резко развернулся, глядя на него с еще большим раздражением. Но Бэкхён на это только бровью повел. — Чунмё-ё-ё-н, не будь занудой еще больше, чем ты есть. Отдай мне Куб, и я исчезну с глаз твоих. — И не подумаю. Здесь ему самое место, — названный Чунмёном упрямо поджал губы. — Не раньше, чем ты скажешь, зачем он тебе понадобился. — Мне не нужны причины, — Бэкхён вдруг стал другим, хотя и продолжал улыбаться. Но внезапный холод, тяжелый, колючий, почувствовали даже те, кто стоял за водяной стеной. А там, в тронном зале, кажется, даже свет факелов стал тусклым. Минсок, смотревший на разворачивающуюся картину, затаив дух, невольно сглотнул. Он был магом льда, светоносцем, и то, что происходило по ту сторону, те отголоски силы, что долетали, заставляли сердце колотиться в горле. От непонимания собственных ощущений, реакций, на миг стало страшно. В этом парнишке, который еще пару секунд назад выглядел моложе его самого, было что-то… отчего дыхание сбивалось и ладони потели. А потом… — Мне не нужен повод, — Бэкхён соскользнул со своего постамента, сузил глаза, — чтобы забрать то, что принадлежит мне, Чунмён. Что всегда принадлежало мне. Я создал его. Я отдал его людям, но моим Куб быть не перестал. Так что просто отдай мне мое, и разойдемся. — Нет, — Чунмён вскинул голову, глядя так же жестко. — Ты давно потерял на него право. — Чунмён! — от голоса Бэкхёна дворец словно вздрогнул, а Минсок… Только и успел судорожно вдохнуть, краем сознания отмечая, как оседает на пол подрезанным снопом, растеряв всю силу от неожиданности осознания. — Мин! За громкий вскрик Чанёля, его руки, потрясенные и расширившиеся от испуга и шока глаза Минсок зацепился, как за якорь, усилием воли запрещая себе терять сознание. Он должен… должен… Но мысль о том, что именно он должен, утонула в шуме потревоженной водяной преграды, разошедшейся, подобно портьерам, по мановению руки подошедшего к их укрытию Чунмёна. — Что здесь происходит? — Попались, — с откровенным весельем поведал всем очевидное Сехун и выступил вперед, закрывая собой их небольшую группку. — Мён, только не злись. — Сехун! — Чунмён был зол и даже не пытался это скрыть. Он скользил взглядом с одного непрошенного гостям на другого, и с каждой секундой злость отступала все дальше, а на ее месте проявлялись понимание и растерянность. — Какие гости… Кай, давно не виделись. Чондэ… не удивительно. А это еще кто? Чанёль, державший Минсока, вскинул голову навстречу тяжелому вопрошающему взгляду, но что сказать — не придумал. Пусть он, возможно, понял не все, а может, не так услышал, но потрясение накрыло и его. А еще Мин в его руках начал вдруг дрожать. — Тише, — помощь пришла неожиданно. Чондэ скользнул к ним неслышной тенью, провел ладонью по голове Чанёля, словно приглаживая взбесившиеся эмоции, легко коснулся лба Минсока, и аура его при этом чувствовалась почти физически. Колючая, отрезвляющая, помогающая справиться с нервами. — Спасибо, — каркнул Чанёль, и тут же заткнулся, когда рядом с Чунмёном появился Бэкхён, глядя с живым интересом и необидным любопытством. Со словно утонувшим в глазах солнцем, очаровательный, хулиганистый — такой он просто не мог говорить то, что говорил пару минут назад. Не мог быть тем, кто… не мог… — Это не ты… ты не можешь быть… — на Минсока было жалко смотреть. Несмотря на помощь Чондэ, у него все еще подрагивали руки. А сознание просто отказывалось принимать сделанные рассудком выводы. — К сожалению, может, — Кай хмыкнул почти ехидно и повернулся к Бэкхёну. — Наблюдать за твоими адептами в момент прозрения — отдельный вид удовольствия, никогда не надоедает. — Идиот, — Чондэ облил его недовольным взглядом и присел рядом с Минсоком, привлекая к себе его внимание. — Мин, тебе нужно это просто принять, сразу станет легче. — Почему… почему «Бэкхён»? — Чанёль изо всех сил цеплялся за идею, что все это — просто злая шутка. Потому что… — Потому что именно им я был до того, как стал Тираэлем, — Бэкхён криво усмехнулся, пожал плечами, поймав взгляд Минсока. — Всего лишь вернулся к истокам. — Бэкхён, — Чондэ покачал головой, глядя на него с мягким упреком. — Не сейчас. В ответ тот только слегка поджал губы, а потом подошел к ним и тоже опустился на пол перед Минсоком. Сжавшимся, непонимающим, растерянным светоносцем, который всю свою жизнь верил в то, что служит великой цели — вернуть Свет в мир. А теперь… — Не очень похож на Архангела Света, да? — Бэкхён склонил голову к плечу, несколько долгих секунд смотрел Минсоку прямо в глаза, а потом вдруг улыбнулся. Ярко, всем собой, засиял, словно солнце. И Минсок всхлипнул. Выскользнул из рук придерживающего его Чанёля, подался навстречу этому Свету. Совсем не такому, как он представлял себе. Мягкому, согревающему, а не злому и обжигающему, как на старых гравюрах. Свет, в который он поверил сразу и безоговорочно прямо сейчас. — Прости, что сомневался, — выдохнул еле слышно, ломаясь в неловком поклоне до самого пола. — Я так долго искал тебя… — И не нашел, — Бэкхён подхватил его за плечи, заставил выпрямиться, посмотреть в глаза, неожиданно серьезные. — Тираэль ушел вместе со старым миром. Остался в прошлом. У меня больше нет крыльев. Теперь я не больше, чем обычный человек. — У тебя все еще есть мы, светоносцы. Хорадримы, — еле слышно выдохнул Минсок старое название светоносцев. То, что дал им Тираэль когда-то. Столько вопросов хотелось задать, наорать за то, что бросил их всех, забрал Свет из их мира, но он… не готов. И вряд ли когда–то будет готов. — Все это, конечно, очень мило, но я жду объяснений. Всего этого, — голос Чунмёна был для них сродни холодной воде в лицо. — Сехун? — Я наткнулся на них в галерее. Решил, что это будет весело, — тот только плечами пожал, обезоруживающе улыбаясь. — Когда-нибудь я тебя точно выпорю, — пообещал Чунмён с таким беспомощным выдохом, что Кай фыркнул. И тут же оказался под огнем недовольного взгляда Чунмёна. Но особо не впечатлился, разве что бровь вскинул. — Что? Не мог же я отпустить этого блаженного, — кивок в сторону только глаза закатившего на это Чондэ, — одного. Твоя стража его помяла бы, а потом Бэкхён помял бы весь Лут Голейн. — Ну а вы? — когда Чунмён наконец добрался до них, Чанёль уже успел договориться с самим собой о том, что подумает обо всем этом позже, а Минсок… Минсок решил просто быть. — А они ищут проводника, — тем не менее, Чондэ их опередил. Поднялся сам, помог встать Минсоку. — Мы встретились в сутках пути от Тристрама, и я решил, что лучше, чем Бэкхён, им никто не поможет. Так что… — Все сходится на тебе, Бэк, — Чунмён усмехнулся, перевел взгляд на Бэкхёна, который поднялся вслед за Минсоком. — Ну что, начнем сначала? Но тот Чунмёна словно не услышал, глядя неожиданно тяжело на Минсока с Чанёлем. — Проводник? Так это ваш друг пропал? — Откуда ты… — начал Чанёль и осекся, когда до него дошло. — Кай? Тебе рассказал Кай? — А ты умнее, чем кажешься, — одобрительно кивнул Кай. — Хотя поначалу мне так не показалось. Чанёль полыхнул ушами и отвернулся, не зная, чего в нем сейчас больше: обиды или смущения. А вот Чондэ словно хвост прищемили. — Так это правда? Ты действительно рассказал Бэку? — он резко развернулся к Каю, стиснул кулаки, глядя зло и очень колюче. — Поэтому он решил забрать Куб и… — Тихо, — Бэкхён провел ладонью по его плечу, коснулся ребра ладони, и из Чондэ словно весь воздух выпустили. Он прислонился к Бэкхёну, и Минсок отвел глаза, чтобы не видеть, как переплелись их пальцы. — Все это гораздо сложнее, чем ты думаешь. — Тогда, может, пора уже просветить нас? — Чунмён раздраженно передернул плечами. — Потому что, похоже, здесь ты единственный, кто вообще хоть что-то понимает. И почему-то мне кажется, что Куб тебе понадобился именно сейчас не просто так, и все это связано с этими двумя. Вы хоть бы имена назвали свои, воспитанные вы мои. — Ой, — Чанёль вскинулся, кланяясь. — Я Чанёль из рода Феникса. — Огненный маг? — Чунмён скользнул взглядом по его посоху, по вязи рун на тыльной стороне ладони. — Давно я вашего брата не встречал. Думал, что уже и не осталось вас. — Да куда мы денемся, — смущенно забурчал Чанёль, но замолк, услышав тихий смех Кая. Выглядеть смешным перед ним Чанёль не хотел. — Ну а ты, светоносец? — Чунмён обернулся, и Минсок кивнул, понемногу беря себя в руки. — Минсок, меня зовут Минсок. Кто я, ты уже знаешь. — Ты ведь не только светоносец, — Чунмён сузил глаза, и Минсок невольно ощерился, чувствуя себя так, словно внутрь тела забрались холодные любопытные пальцы. — Маг Льда, — Минсок поджал губы, — и был бы благодарен, если бы ты убрал подальше свои руки, кем бы ты ни был. — Прости, — Чунмён виновато улыбнулся, сразу становясь моложе и легче. — Не смог удержаться. Наши силы родственны, так что мне стало любопытно. — Мё-ё-ё-ён, — протянул Сехун с недовольным видом, — если ты со всеми перезнакомился, то пойдем отсюда. Тронный зал больше, а тут уже дышать нечем. Чунмён в ответ на это только кивнул и позволил Сехуну увлечь себя вперед. — Малыш Сехун ревнует, надо же… — Кай негромко рассмеялся. — Давно его таким недовольным не видел. — Иди уж, любитель зрелищ, — Бэкхён подтолкнул его к выходу, проследил за тем, как границы комнатки и зала переходят Чанёль и Минсок, и только потом вышел сам, едва касаясь руки Чондэ. А в зале их уже ждал Чунмён, всем своим видом давая понять, что промедления он больше не потерпит. — Итак… я жду объяснений. И нет, Бэкхён, твои будут в последнюю очередь. Сначала выслушаем Чанёля с Минсоком. Как вы здесь оказались, я уже понял, так что это можете пропустить. Все остальное давайте с начала. Минсок вздохнул. В долгих речах он не был мастером, а потому покосился на Чанёля. Который только губы поджал и нехотя кивнул на разлегшегося на ступенях Кая. — Он лучше знает. Он отправил нас в то место. С него все началось. — А как же трогательная история встречи? — Кай отнекиваться не стал. — Впрочем, это и правда неважно. И я вас никуда не оправлял. Просто у кое-кого слишком хороший слух. — А кое-кому стоит меньше пить, — съязвил Минсок, выдыхая. — Чтобы от вина язык не развязывался. — Я всего лишь рассказывал трактирщику старую историю Тристрама, — Кай небрежно пожал плечами. — И заодно рассказал ему о том, что город был построен в незапамятные времена вокруг самого первого монастыря братства Хорадрима. — Который я заложил над местом первого заточения Диабло, Лорда Ужаса. И мимо которого ни один светоносец не пройдет, — Бэк, внимательно его слушавший, вскинул бровь, выразительно глядя на Кая. — Ах ты хитрая задница… — Что? — Чанёль вскинулся, мгновенно сделав свои выводы. — Так он это специально? — Разумеется, специально, — Кай улыбнулся почти ласково. Хищно. — Я слышал, как жаловались жители Тристрама на неладное в городе. Был почти уверен, что в катакомбах монастыря что-то снова завелось. Или какой-нибудь идиот решил, что может набраться темной силы задарма. А тут такие красавцы, ищущие приключений… Как тут удержаться. — Так ты все-таки заманил нас в ловушку! — вскинулся Чанёль, пылая гневом. — А я тебе верил… — Заманил? Разве я перекинулся с вами хоть словом? — вкрадчиво, обманчиво-мягко произнес Кай. — Что-то предложил? Посулил золотые горы и обманул? — Ты кинул наживку для светоносца, который просто не мог пройти мимо Колыбели братства Хорадрима, — мрачно осадил его Чондэ. — И для его друзей, которые бы точно пошли вместе с ним. — Возможно. Но они ничем не рисковали. Огненный маг, светоносец и нефалем — что могло случиться с ними в катакомбах, которые очищали несметное количество раз, включая тебя, и которые местные мальчишки для игры в прятки использовали? — Монастырь и катакомбы почти триста лет сдерживали Диабло, они никогда не будут безопасными, — Бэкхён головой покачал. — Кто ты такой и куда дел того милого мальчика–монаха, смотревшего на мир чистыми наивными глазами? — Потерял, — Кай обезоруживающе улыбнулся с тем самым наивным видом. — Где–то между первой войной и второй. — Нефалем? — удивленно выдохнул Чунмён, пропустив их короткую перепалку мимо ушей. — Так вас было трое? — Нас было трое, но я знать не знаю, кто такой нефалем, — проворчал Минсок. — С нами был Кёнсу. Он, конечно, иногда странный, но вполне обычный маг. Кай рассмеялся: — Думаю, он и сам не знал, кто он. — Да кто такой этот нефалем? — Чанёль занервничал, и Минсок его вполне понимал. Они втроем немало повидали, не раз вытаскивали друг друга из беды. И узнать о том, что, оказывается, кто-то из них был совсем не тем, за кого себя выдавал… — Тот, в ком течет кровь ангелов и демонов, — задумчиво объяснил внимательно слушавший их Сехун. — Вряд ли первородный, так что просто потомок существ, созданных в результате древнего эксперимента. По образу и подобию человека, но с иной сутью. Я уж думал, что их всех истребили. — И ты отправил в катакомбы монастыря Хорадрима нефалема? Существо, которое способно стать вместилищем и света, и тьмы? — Чунмён сузил глаза, глядя на Кая то ли с ужасом, то ли с восхищением. — Кай! — Там давно нет ни тьмы, ни света. И то и другое наш мир покинуло много лет назад, — Кай поджал губы. — Ад закрыт, Небеса тоже. Нефалем, как и все мы — лишь пережиток прошлого. Я ничем не рисковал. — Вот только все пошло не так, — Чанёль хмуро смотрел на него и терялся в догадках, кто такой Кай. Бэкхён назвал его мальчиком–монахом, выглядел он молодо, но, судя по глазам и разговорам, был старше. Гораздо, гораздо старше. Но монахи ведь не бессмертны... — На верхних уровнях обнаружилось полно нечисти, но она была слабой. Мы ее уничтожили без труда, однако чем ниже мы спускались, тем серьезнее противники нам попадались, хотя их было поменьше. В какой-то момент мы с Мином оказались в костяной ловушке, а когда выбрались из нее, Кенсу уже был на последнем уровне. Он вышел оттуда до того, как мы сами успели спуститься. И он был… странным. Отдал нам все найденное барахло, старое, но годное на продажу оружие, даже драгоценные камни. Сказал, что оставил себе только один камень. Даже показал его нам. Обычный топаз, не слишком дорогой. Только вот ночью Кёнсу вдруг начал бредить, метаться, как в лихорадке. Мы позвали лекаря, но тот только руками развел. Сказал, что это не по его части. Посоветовал обратиться к монахам. Или магам–целителям. Но магов в Тристраме не было, зато был монах. Кай. Он посмотрел Кёнсу и сказал, что жить будет, но помочь ему могут разве что в монастыре у подножия Цитадели Ангелов, и нужно торопиться. Но к вечеру Кенсу стало лучше, о Цитадели он даже слушать не хотел, да и путь был неблизкий, и… — И вы решили, что мой совет можно проигнорировать, — Кай наградил их обоих недовольным взглядом. — Мы уже сто раз пожалели об этом! — вскинулся Чанёль. — Что вообще с этим связались. — Кёнсу ушел ночью. Я пытался его остановить, но он стал слишком сильным. Откинул меня в сторону, как котенка, я ударился головой и потерял сознание, — Минсоку до сих пор было за это стыдно — А еще он снова начал бредить. — Когда Мин очухался и разбудил меня, Кёнсу уже словно в воздухе растворился, — Чанёль развел руками с виноватым видом. — И тогда мы снова пошли к Каю. А он сказал, что нам нужен проводник, который проведет нас туда, куда ушел Кёнсу. Что так будет лучше. Дорог много, а встретить его в пункте назначения гораздо проще. — А дальше, видимо, появляюсь я со своим предложением, — Чондэ потер лоб с усталым видом. — Услышал, что им нужно «туда-не-знаю-куда», и решил, что Бэкхёну это может понравиться. Ну и… все мы здесь. — Куда? — Бэкхён поймал взгляд Минсока, который нет-нет, да и поглядывал на него, словно не мог поверить. — Куда ушел Кёнсу? — Ты ведь знаешь, Кай точно тебе рассказал. — Я знаю, а вот остальные — нет, — Бэкхён лучезарно улыбнулся. — Арреат, — бросил Чанёль и невольно поежился от разлившегося по залу молчания. — Вот как… — медленно выдохнул Чунмён. — Но Арреата больше нет. Вместо горы только кратер от взрыва. — Так он и правда существует? В смысле, существовал? — изумился Чанёль и осекся. — Ну да, если уж Хорадрический Куб не легенда… — Кстати, о нем, — Чунмён резко развернулся к Бэкхёну. — Твоя очередь. И даже не думай мне солгать, теперь у тебя точно не выйдет. Твое внезапно проснувшееся чувство собственности тоже можешь даже не упоминать. Нефалем ведь связан со всем этим? Он идет на Арреат. — Может быть. А может, и нет, — после затянувшегося молчания выдал наконец Бэкхён.– А может, просто время пришло. — Время для чего, Бэкхён? — голос Чунмёна дрогнул лишь на долю секунды, но эту дрожь заметили все. — Ты снова вспомнил свои сказки? — Или это вовсе не сказки, — Бэкхён сузил глаза, и воздух вокруг него словно стал сгущаться. — Кёнсу — нефалем, даже если он всего лишь потомок. А это значит, что у него способность чувствовать проявление любой силы и магии. Он нашел топаз, только сдается мне, что это был не обычный драгоценный камушек, а магический. — Но магия ушла из камней, — зачарованно выдохнул Чанёль. — Как только исчез Камень Мироздания. Он ведь правда существовал? Дед вот верил. — Он не исчез, просто кое-кто его разбил, — Кай с откровенным удовольствием кивнул на засопевшего Бэкхёна. — Разбил? — Минсок аж рот раскрыл. — Но как… но зачем?! — То есть как, «зачем»? — Сехун вскинул бровь. — Вас там вообще никакой истории не учат? — Наша история — мифы да легенды, да много ли в них правды? — Минсок тут же ушел в оборону. Ни дураком, ни неучем он себя не считал, а прошлое, о котором разговор шел, было слишком уж далеким по меркам обычных людей, чтобы историям о нем можно было верить. Историями о Диабло северяне разве что детей пугали. Это сейчас после Бэкхёна–Тираэля Минсока было уже ничем не удивить. — Что, даже о проявлениях Высшего Зла не слышали? — Сехун склонил голову к плечу, глядя на него с почти обидным любопытством. — Хунни, отстань от него, — помощь в виде Чунмёна пришла неожиданно. — Это ты был свидетелем тех событий, а для обычных людей не одна сотня лет прошла. — Сотня… — Минсок потер переносицу почти обреченно. Не то чтобы ему это в голову не приходило, но… — Подождите-ка… Тут только мы не понимаем, о чем речь? Кто же вы такие? У нас даже маги столько не живут. — Если тебя это утешит, здесь все родились обычными людьми. Просто так получилось, — Чондэ развел руками, улыбаясь солнечно и немного виновато. — Не утешило, — буркнул Минсок, — я просто хочу понимать, что происходит. Раз уж мы здесь оказались. — И я тоже, — подхватил Чанёль. — Дед мне много что рассказывал, но что из этого было правдой, я не знаю. Он говорил, что все это началось, когда в Аду низшие демоны взбунтовались и подняли восстание против трех Великих Зол, и в результате тех изгнали из Ада, и они оказались в нашем мире. — Дед был прав, — Чунмён потер шею, словно готовясь к долгой речи. — Диабло, Баал и Мефисто пришли в этот мир, из-за чего равновесие между Адом, Санктуарием и Небесами, существовавшее издавна, было нарушено. Пришедшие принесли с собой кровь, хаос, боль. Правда, для трех Великих Зол это было мелочью: Санктуарий им был не нужен, они стремились обратно в Ад, чтобы вернуть то, что у них когда-то отняли. Но порталы для них были закрыты. К тому же, они нуждались в армии. Все это требовало жертв. Крови. И чем больше, тем лучше. Так что на Санктуарии начались «веселые» времена. Те, кому повезло, просто умирали, те, кому не очень — становились частью армии Ада. Люди молили ангелов о помощи, но тем было запрещено вмешиваться в дела Санктуария. Можно помочь одному, но целый мир — вне интересов Небес, если это не касается их напрямую. А никого из Великих Зол Небеса не интересовали, им нужен был только Ад. Так что на помощь никто не торопился. Почти никто. Один архангел, которому на Небесах спокойно не сиделось, решил помочь людям. Но вмешиваться самолично он все-таки не мог. В том числе и потому, что его сила была слишком велика. Прояви он ее напрямую — и без того пошатнувшееся равновесие было бы уничтожено окончательно. Так что все, что он мог — это нести Свет в самые темные углы Санктуария и говорить. — Свет? Тираэль? — Минсок покосился на Бэкхёна, даже не заметив, что прервал Чунмёна. — Ну а кто еще… — Чунмён пожал плечами с видом усталого родителя. — Он всегда был тем еще веретеном, не давая покоя никому с самого своего появления на Небесах. Он стал Архангелом, но при этом человеком быть не перестал. Иногда — к сожалению. — Стал? — Чанёль подался вперед. — Как можно стать архангелом? — Умереть, — Бэкхён криво усмехнулся. — А потом вознестись. — Сказочник, — Чунмён покачал головой и повернулся к Минсоку с Чанёлем. — У каждого из ангелов был свой путь. Я помню, как появился Бэкхён. Светлый и яркий мальчишка-бродяга, даривший надежду и радость одной своей улыбкой, — однажды он заступился за девчонку, которую поймала целая свора разбойников. Он продержался достаточно, чтобы дать ей скрыться, но сам был тяжело ранен. Однако, даже валяясь на той тропинке, он все равно был счастлив, что смог помочь. И думал только о том, чтобы девчонка благополучно добралась домой. Но когда та оказалась дома, первым делом начала молиться и просить Небеса ему помочь. Мы слышали такие молитвы — сильные, искренние — и один из нас спустился, чтобы помочь. Но спасти его было уже невозможно, только попытаться забрать на Небеса, если те его приняли бы. Это сложно объяснить на самом деле. Любой путь на Небеса начинается с Хрустальной Арки. Она очищает, выявляет истинную суть, заставляя пройти через боль. Кто-то не выдерживает физически. У кого-то внутренней чистоты недостаточно для того, чтобы стать ангелом. А у Бэкхёна его внутренний свет обрел физическое воплощение, дал крылья и силу. Так обычный Бэкхён стал Архангелом Света и получил ангельское имя Тираэль со всем к этому причитающимся. Под ним он и вошел в историю всех трех миров. Ибо даже изменение физического состояния не изменило его сущность. И он как был шилом в заднице, так им и остался. — Вот спасибо… — пробормотал Бэкхён. — То ли похвалил, то ли обругал. — «Мы»? Так ты тоже ангел? — пока Минсок хлопал глазами, пытаясь отойти от услышанного, Чанёль задал самый главный вопрос, обещав себе, что над историй Бэкхёна подумает позже. — Вы, что, все?.. Кто вы вообще такие? — А ты уверен, что хочешь это знать? — Сехун спустился пониже и развалился на подушках с самым благостным и ленивым видом. Только его быстрый и острый взгляд в сторону Кая Чанёлем не остался незамеченным. — Уверен, — Чанёль если и засомневался после слов Сехуна, после этого взгляда преисполнился уверенности. Он хочет знать о Кае все. Все, что смогут ему рассказать. — У нас не все так сложно, — Сехун пожал плечами. — Я обычный человек, маг Воздуха. — Маги не бессмертны, а ты, судя по всему, живешь очень долго, — заметил Минсок. — А это потому, что один Архангел решил, что жизнь на Санктуарии без малыша Сехуна будет скучной и пустой. И подарил ему очень-очень долгую жизнь, — открыто усмехнулся Бэкхён, поиграв бровями. — Силой любви. — Уж точно не тебе об этом говорить, — Чунмён раздраженно передернул плечами. — Как будто ты не тоже самое сделал для Чондэ. — Сделал. Но он и без моего вмешательства жил бы очень долго. Паладин все-таки, — Бэкхён обернулся к смутившемуся Чондэ, глядя на него с почти неприкрытой нежностью. — Ага, подарил бессмертие. И взамен пытается убить меня иным способом: от разрыва сердца, — забурчал Чондэ, но в его недовольство не поверил никто. — А ты? — Минсок обратился к Чунмёну. — Ангел? Архангел? — В историю всех миров он вошел под именем Империй, — «сдал» того Бэкхён. — Верховный правитель Небес. А потом, в один прекрасный день, его обматерил тогда еще совсем юный и вполне себе смертный маг Воздуха, и он ушел с должности Верховного правителя, чтобы стать обычным ангелом Сухо, Защитником. А так он просто Чунмён. И все это только ради Сехуна. Куда уж мне с моим бессмертием для Чондэ… — Да, я такой, — Сехун тут же довольно улыбнулся, тогда как Чунмён в ответ на тираду Бэкхёна лишь вздохнул. — Только ты остался, — Чанёль едва заметно улыбнулся, отметив про себя, что не ошибся насчет природы отношений Чондэ и Бэкхёна. Да и Сехун с Чунмёном были занятной парочкой. А вот Кай… — На ангела ты, уж прости, не очень похож. — Среди нас на ангела разве что Чондэ похож. И я не ангел, — Кай улыбнулся почти нежно, откинулся назад, глядя на Чанёля сквозь ресницы. — Он действительно монах. Первый светоносец. С ним вместе я создал братство Хорадрима, он был моим голосом. Был там, куда мне не было хода. Так что я подарил ему долгую жизнь за помощь и дружбу. Только со временем он отрастил цинизм и хитрожопость, — вопреки последним словам, Бэкхён смотрел на Кая с гордостью и настоящим теплом. — Охренеть… Первый светоносец, — выдохнул Минсок почти обреченно. Вот вроде должен был уже ничему не удивляться, ан нет… — Отличная компания, — произнес Чанёль, как-то разом тускнея. Неудивительно, что Кай смотрит на него, как на букашку. — Лучшая на самом деле, — Сехун дотянулся до Чунмёна и бесцеремонно дернул его к себе, усаживая рядом. — Не стой над душой. — Я еще не закончил, — тот запротестовал, но сопротивляться не стал. — Да тут немного осталось, — Кай зевнул, взлохматил волосы, став вдруг простым, тем самым наивным мальчишкой. — Бэкхён, тогда еще Тираэль, спустился со своих Небес, собрал братство Хорадрима и, разделив бойцов на группы, отправил искать трех братьев — Великих Зол. Моей группе удалось найти Диабло и заблокировать его в катакомбах Тристрама. Вернее, тогда это были просто катакомбы. Позже, чтобы следить за ним и сдерживать, над катакомбами возвели первый монастырь Хорадрима. А уж вокруг него вырос Тристрам. Другим группам тоже удалось выполнить их задачи, так что мир выдохнул свободно. Тираэль вернулся на Небеса, Диабло сидел тихо, братство в Тристраме за ненадобностью начало распадаться, и я уже раздумывал, как провести оставшуюся жизнь. Но тут с Востока в Тристрам пришел один идиот, провозгласил себя его королем и занял монастырь Хорадрима, превратив его в собор Закара — божества своей веры. И даже назначил служителя. Да только Злу все равно, в какого бога верит его жертва. Диабло не мог выбраться из катакомб сам, зато он умел внушать свои мысли другим даже сквозь каменные стены. Светоносцы были защищены Светом Тираэля, а вот служитель храма в своей вере был слаб. К тому же за годы Диабло поднакопил сил. Подчинившись его воле, служитель Закара выпустил Диабло на волю, и тот вселился в короля, забрав его душу. Утопил Тристрам в крови его жителей, а когда короля убили, Диабло переселился в первого встречного нефалема, превратил его в Темного странника и ушел на поиски братьев. Вот только к тому моменту, как Диабло добрался сюда, Баал уже освободился сам, поглотив душу своего охранника, и начал набирать армию. — Сюда? — заворожено спросил Минсок, как только Кай остановился, чтобы перевести дух. — Тал Раша, один из монахов братства Хорадрима, заточил Баала в гробнице в пустыне близ Лут Голейна и возвел над ней храм. А потом построил семь его точных копий с ловушками внутри, чтобы запутать тех, кому захочется освободить Баала. Но, в отличие от Тристрама, здесь Хорадрим никогда не терял своей силы. Из-за глупой случайности они упустили Баала, но пришедшего Диабло встретили достойно. Им удалось убить его окончательно, пусть и ценой многих жертв, — Бэкхён говорил, прикрыв глаза, словно вспоминал подробности. — А потом… — А потом наконец вернулся Тираэль, и я снова вспомнил вкус жизни и что такое ночевка на земле в лесу, — Кай медленно выдохнул, то ли прервав, то ли подхватив рассказ. — Он отправил меня в Кураст, город далеко на юге, построенный посреди душного древнего леса и болот. Место, в котором когда-то настигли и заточили Мефисто. Тираэль опасался, что Баал попытается освободить его, но, к счастью, тот еще не добрался до Кураста. За время заточения в душном и влажном каменном мешке своего подземелья Мефисто ослаб, так что его убийством я даже не горжусь. Но то, что было дальше… Бэкхён? — К сожалению, я узнал обо всем все-таки слишком поздно. Когда уже освободившийся Баал собрал армию и двинулся на Арреат, — тот поджал губы, словно тот факт, что он что-то упустил, до сих пор отзывался в нем. — И как раз тогда, когда я отправил Кая в Кураст, меня призвали обратно на Небеса. Там решили, что я слишком уж увлекся решением проблем смертных, и запретили вообще покидать пределы Небес. Чунмён уже не был Империем, а с его преемником у меня отношения изначально не сложились. Чунмён попытался вступиться за меня, однако в самый разгар спора пришло известие от Кая. Он убил Мефисто, но с самой большой проблемой нам только предстояло разобраться: Баал был на подступах к Арреату. Горы, в самом сердце которой хранился Камень Мироздания. Средоточие всей магии и силы Санктуария. Попав под темное воздействие, он мог наполнить весь мир тьмой и ненавистью, превратив белое в черное. Баал понимал, что без братьев он не вернет себе трон Ада, поэтому решил начать с Санктуария. Так что, пока его армия нежити и нечисти сражалась с защитниками Арреата, он пробил проход сквозь гору и успел наложить свою лапу на Камень Мироздания. Когда я узнал все это, то послал Небеса подальше и вернулся. Но когда я спустился, Камень уже начал темнеть. Я не мог его очистить, ибо его сердце было поражено, но и оставить так не мог тоже. И я его разбил. Взрыв уничтожил Арреат вместе с Баалом, его армией и всем живым, что тогда было на горе и в сотнях часов пути вокруг. — Сотни часов? — Чанёль был в ужасе и, судя по расширенным глазам Минсока — тот тоже. Все, что рассказывал Бэкхён, словно оживало перед глазами. И Кураст с его лесом и болотами, и непонятный, но почему-то очень холодный и клочками покрытый снегом Арреат. — Но как же ты выжил? — А я и не выжил, — Бэкхён встряхнул головой, по-мальчишески задорно улыбаясь. — Взрыв лишил меня ангельской оболочки и крыльев, оставив лишь бессмертие. Я снова стал человеком. Таким меня и нашел Чунмён, который следом за мной громко хлопнул дверью на Небесах. Так что теперь я снова Бэкхён. — Ты не жалеешь о том, что ушел? — сидевший тихо Чондэ вскинул на Чунмёна любопытный взгляд. Он явно был в курсе всей этой истории, но некоторые вопросы остались. — С учетом того, что после этого взрыва что Небеса, что Ад оказались заперты? Определенно нет. Я бы рехнулся там без Сехуна и с этими святошами, — Чунмён едва заметно поморщился. — Так, как сейчас, мне нравится гораздо больше. — Именно поэтому тебя так пугают мои «сказки», — Бэкхён сузил глаза, глядя на Чунмёна тяжело и остро. — Мне казалось, что тебя твоя жизнь тоже устраивает. У тебя есть Чондэ и все, что ты захочешь. — Все, кроме отсутствия чувства вины. Чунмён, я уничтожил одну из основ этого мира! Магия почти ушла из него вместе с Камнем Мироздания, Ад и Небеса закрыты, и это не то равновесие, которое было изначально. И в том, что я считаю, что мир все равно будет идти к тому, чтобы его восстановить, нет ничего сказочного. Камень Мироздания возродится, магия вернется, а Небеса и Ад снова будут открыты. И то, что этот нефалем идет на Арреат говорит о том, что я прав. Камень Мироздания возрождается, поэтому он призывает к себе все, в чем еще осталась хоть капля его магии. — И что хорошего в этом?! — Чунмён выскользнул из рук недовольного Сехуна. Вытянулся перед поднявшимся Бэкхёном. — Когда Ад откроется, полчища озверевших демонов кинутся на Санктуарий, и Воплощение Трех Зол покажутся сказкой. Или ты думаешь, что Небеса защитят или будут благосклонны? Ангелы ненавидят изоляцию, ненавидят чего-то не знать, а в своем собственном мире, предоставленные сами себе… Они едва ли будут лучше демонов Ада. Тебя просто убьют за все хорошее, а я… Пусть я эгоист, но я хочу, чтобы все осталось, как есть. Ты, я, наши пары. Да, теперь я понимаю, зачем тебе понадобился Хорадрический Куб. И нет, Бэкхён, ты его не получишь! Ты не воссоздашь Камень Возрождения. Только не при моей жизни. Ты меня слышишь, Бэкхён?! Никогда! — С твоим желанием или без него, с моей помощью или без, он все равно восстановится, — Бэкхён поджал губы, вскинувшись. — Вопрос лишь в том, сколько людей при этом пострадает, пытаясь донести до Арреата то, что нужно Камню. Или ты думаешь, что Кёнсу один такой? Только он нефалем, а значит, способен остаться в своем уме, а вот остальные — нет! И ты забываешь, что это на Санктуарии прошло несколько веков. А на Небесах время течет совсем по-другому. Да и Ад после изгнания Великих Зол не особо стремился сюда. Ты слишком все преувеличиваешь. — А ты преуменьшаешь, — Чунмён выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Ты не мог поступить иначе тогда, лучше так, как есть, чем мир после поглощения Камня Тьмой. Он восстанавливается? Пусть, только без твоей помощи. — Чтобы, когда это наконец закончится, Небеса успели действительно взбеситься? — Бэкхён нахмурился. — Чунмён, ты и правда не чувствуешь, как изменился этот мир? Он стал пустым и бесцветным, люди забыли историю, им уже даже не интересно, что происходит вокруг и почему. Я не хочу быть в таком подобии мира. Я хочу вернуть тот, в котором я жил, а не существовал. — Мальчики, — Чондэ воспользовался секундной паузой в их диалоге и встал рядом со спорщиками. Коснулся рукой плеча Чунмёна, погладил Бэкхёна по спине, оставив на обоих сияющий след. — Давайте все это обсудим утром? Мы все устали, слишком много всего, что нужно обдумать в тишине. Да и гостей наших пожалейте, им еще со своим потрясением справляться. Все трое синхронно посмотрели на Чанёля с Минсоком, которые весь спор в унисон боролись с желанием то ли заткнуть уши, то ли напроситься к Бэкхёну в помощники. Они не знали, каким мир был «до», и всё же хотели его вернуть. Но да, они очень устали. — Хорошо, — Чунмён медленно выдохнул, расслабляясь и даже улыбаясь. — Ты прав, Чондэ, как всегда. Это не тот разговор, который стоит вести ночью. Ваши с Бэком покои ждут вас, Кай, твои тоже. Сехун, проводишь наших гостей в западное крыло, гостевые комнаты там всегда готовы на случай непредвиденных гостей. — Провожу, — Сехун гибко поднялся и, дождавшись Минсока с Чанёлем, повел за собой по теперь уже ярко освещенным коридорам. Вот только ни Чанёль, ни Минсок больше не пытались разглядеть интерьер или запомнить дорогу. Тяжесть прошедшего дня навалилась на них всем произошедшим, и мозг напрочь отказывался анализировать. Оставалось только принять. Но и с этим были проблемы. Слишком… нереальным все это было. — Эту ночь проведете здесь, — Сехун, который шел тоже молча, погруженный в какие–то свои думы, распахнул перед ними двери и зашел в покои первый. Большие, на две комнаты с кроватями, богато обставленные — они были лучше, чем все гостиницы, которые оба видели когда-либо в своей жизни. Но сейчас перспектива провести ночь в такой постели вызвала лишь искру восторга. А потом снова навалилась усталость. — Нам бы помыться, — с тоской вздохнул Чанёль, глядя на свою пыльную одежду. Стыдно… — Там есть маленький бассейн, — Сехун кивнул в сторону двери, спрятанной за тяжелыми портьерами. — Одежду оставьте в коридоре за дверью, до утра слуги ее постирают. И даже кольчугу натрут. Он улыбнулся одним уголком губ, но не успел Минсок наворчать на него по поводу таких предложений, как Сехун тут же снова стал серьезным, даже слишком. — И на вашем месте я бы не задерживался со сном. Я знаю Бэкхёна достаточно, чтобы предположить, что под утро он уйдет. С вами, если успеете, или без, если нет. — И ты его даже не остановишь? — Чанёль изумился. — А как же Чунмён? — Я Бэкхёну даже Хорадрический Куб самолично принесу, — Сехун усмехнулся. — Его все равно не удержишь: даже если он перестал быть Архангелом, светом он быть не перестал. А свет изменчив и просочится везде, куда ему нужно. Так что я просто сберегу всем время и нервы. Да и я согласен с ним: мир стал другим, и мне он таким не нравится. И Чунмёну, честно говоря, тоже не нравится, но он боится, что как только Небеса откроются, его призовут. И тогда либо самому лишать себя крыльев и ангельского статуса, либо оставить эту земную жизнь навсегда. Но рано или поздно ему все равно придется этот выбор сделать. — Надеешься, что он сделает его в твою пользу? — Минсок кинул на него острый взгляд из-под ресниц. — На самом деле он давно его сделал, — Сехун пожал плечами. — Просто по извечной привычке надеется найти компромисс, чтобы получить все. — На его месте я бы тоже пытался, — Чанёль слабо улыбнулся. — Спасибо за предупреждение. Не буду говорить за Мина, но я точно пойду с Бэкхёном. Я хочу спасти Кёнсу, да и когда еще представится такой шанс. — Разумеется, я тоже пойду, — бросил Минсок. — Я нашел свой Свет, моя работа теперь — защищать его. — Рад слышать, что ты нашел себе новую цель, светоносец, — Сехун улыбнулся по–настоящему, красиво, тепло. — Чунмён прав: Бэкхён то еще веретено, и иногда Чондэ просто не успевает за ним. И Кай ему ничуть не помогает. — Наоборот — втягивает его в приключения? — даже усталость не помешала Чанёлю проявить любопытство. — Задел тебя наш Кай, да? — Сехун поиграл бровями. — И вовсе нет, — Чанёль пожал плечами с самым независимым видом. — Просто интересно, мы же из-за него сюда попали. — А врать ты не умеешь, — Сехун покачал головой. – Твою в нем заинтересованность только слепой не увидит. И то, как ты на него смотришь. Только он сложный. Да и жизнь у него была не самая простая. Он разучился доверять людям, перестал верить, что сам кому-то нужен. Он общительный, но мы — это все, что у него есть. Его последние близкие отношения были полвека назад, с тех пор я даже о его одиночных связях не слышал. Кто знает, может, тебе и удастся его расшевелить. Он стоит того, поверь. — Верю, — одними губами выдохнул Чанёль, больше даже не пытаясь отнекиваться. Ему нравился Кай. И с этим ничего не поделаешь. — Ладно, оставлю вас, мне еще Чунмёна усыплять и Куб искать. А это не так-то просто. Спокойной ночи, надеюсь, завтра я вас уже не увижу, — последние слова Сехун договаривал уже за дверью. — И тебе того же и по тому же месту, — «проводил» его Минсок и со вздохом потянулся к кольчуге. Стянул ее с себя вместе с рубашкой и штанами, оставшись в одном белье, бросил все это на пол и побрел к двери на террасу с бассейном, пробормотав усталое «потом вынесу в коридор, чтобы постирали». Но когда Чанёль спустя всего–то несколько минут вышел следом, Минсок уже спал прямо на каменном бортике, подложил руку под мокрую после воды голову…***
— Чондэ, — Чунмён перехватил паладина, как только тот вознамерился выйти вслед за Каем и Бэкхёном, — задержись, пожалуйста. На пару слов всего. — Чунмён? — Бэкхён, не успевший покинуть тронный зал, обернулся, глядя на него с подозрением. — Иди уже, ничего я твоему мальчику не сделаю, — Чунмён ловко толкнул его в плечо и захлопнул дверь перед носом. Усталым жестом потер лоб, сгоняя улыбку с лица, и повернулся к Чондэ. — Если ты хочешь, чтобы я его отговорил, то только зря потеряешь время, — тот смотрел на Чунмёна таким же усталым, но упрямым взглядом. — Ты знаешь, какой он бывает упёртый, а я всегда буду на его стороне. — Не сомневался даже. Только знаешь, о чем стоит тебе подумать? Вы встретились, когда он был уже просто Бэкхёном. И ты никогда не знал Тираэля. Если Камень Мироздания возродится и Небеса откроются… Его ангельская сущность, скорее всего, вернется к нему. И его призовут обратно. На службу или на суд, но призовут. Он даже не ангел, он Архангел, а с них всегда был особый спрос. Если он сделает то, что хочет, ты потеряешь его, Чондэ. Чондэ медленно выдохнул, заметно бледнея. Страх заплескался в глазах, но он упрямо поджал губы. — Это твое предположение. В реальности, возможно, ничего и не изменится. Если в момент Возрождения он будет далеко от Камня, его это может даже не коснуться. — Далеко? — Чунмён невесело рассмеялся. — Чондэ, он никому это не доверит. Он уничтожил Камень, значит, он и будет тем, кто даст ему новую жизнь. — Он все равно меня не послушает, — Чондэ отвел глаза, а потом и вовсе отвернулся, опустив плечи. — Он любит тебя слишком сильно, чтобы пропустить твои слова мимо ушей. — Его любви никогда не хватало на то, чтобы не бежать навстречу очередному приключению, вопреки моему нежеланию и страху потерять его. Естественная смерть ему не грозит еще долго, но убить можно даже его. Но ему на мое волнение всегда было плевать. — А страх потерять тебя? — мягко спросил Чунмён. — Думаешь, он этого не боится? Он уверен в тебе и в своих к тебе чувствах, но если Небеса откроются, ситуация будет совсем другой. Чондэ с силой потер лицо ладонями: — Не продолжай, я тебя понял. — Прости, — голос у Чунмёна был и правда виноватым. — У меня нет другого способа его остановить, а с него станется заново Хорадрический Куб создать. Или еще что-то помощнее. — Да, наверное, ты прав, — улыбка Чондэ была почти вымученной. — Только на один вопрос мне ответь. Я не застал старый мир, но тебе и правда нравится жить в этом? Чунмён молчал долго. То ли думая, что солгать, то ли просто пытаясь облечь свои мысли в правильные слова. — Я помню мир, в котором магия плескалась через край. Когда чтобы исцелиться, достаточно было выпить зелья, а чтобы попасть в другое место — иметь пару Свитков перемещения. Он мне нравился. Но еще я помню свою жизнь без Сехуна. И я не хочу к ней возвращаться. Я смогу прожить без магии, даже если вода прекратит повиноваться мне, но без него… не уверен. — Спасибо за откровенность, — Чондэ коротко кивнул и направился к двери. — Я поговорю, но ничего не обещаю. — Мне достаточно твоей попытки, — уже в спину ему ответил Чунмён, и выдохнул, когда закрылась дверь. Любовь Бэкхёна к Чондэ была его единственной надеждой. Но захочет ли Чондэ ставить Бэка перед таким выбором? Чунмён не брался предсказать.***
— Дай догадаюсь. Он просил тебя отговорить меня, — Бэкхён встретил его в покоях, которые Чунмён когда-то отвел специально для них. Уже почти раздетый, облитый только светом луны, льющимся из распахнутого окна — он сидел в изголовье неразобранной кровати и смотрел на Чондэ устало и тепло. — Ну, он попытался. Но я ему ничего не обещал, — Чондэ пожал плечами, с которых тут же стянул дорожную мантию паладина. Выдохнул облегченно, покрутил головой, разминая шею. — Я надеюсь только, что ты помнишь, что я всегда буду поддерживать тебя. — Иди ко мне, — Бэкхён протянул руку, и Чондэ, обойдя кровать, с готовностью вложил в его ладонь пальцы. А потом и вовсе устроился на его бедрах верхом, погружая пальцы в его волосы, и откровенно лаская взглядом его лицо. — Ты опять сбежал. И снова без меня. Я скучал. — Я не собирался убегать настолько, — Бэкхён прикрыл глаза, подставляясь под ласку. Чондэ обожал его таким. Открытым, настоящим. Позволившим себе показаться слабым. — Если бы не Кай с его рассказом про нефалема… Есть вещи сильнее меня, ты знаешь. — Иногда я его ненавижу, — Чондэ улыбнулся чуть грустно. — Мне все время кажется, что он тебя у меня отбирает. — Только кажется, — Бэкхён улыбнулся, распахнув глаза. Обнял Чондэ, прижав его к себе ближе, потянулся, коснувшись губ быстрым поцелуем. — На самом деле это ты отобрал меня у него, так что не ворчи. — Сколько времени у нас осталось? — Чондэ смотрел и все никак не мог насмотреться. Слова Чунмёна звенели в голове, от страха сводило внутренности, но он не будет тем, кто станет шантажировать любимого человека его же чувствами. Он понимал Чунмёна, но даже тот не знал Бэкхёна так, как знал его Чондэ. И это удерживало его от ошибок. Бэкхёна нельзя держать. Не так, и не в этой ситуации. Его чувство вины было столь огромным, что оно не давало ему нормально жить и дышать. И Чондэ не будет тем, кто попытается ему помешать. Но он не упустит больше ни секунды времени, что сможет провести рядом с ним. — Ты пойдешь со мной? — Бэкхён разгладил морщинку на лбу Чондэ, коснулся уголка прихотливо изогнутых губ. — А разве может быть иначе? — Чондэ улыбнулся. — Ближе к утру. — А Куб? — Сехун, в отличие от трусишки–Чунмёна, понимает гораздо больше. Я уверен, что мне даже не придется его искать. Мы серьезно поговорили, пока ждали Чунмёна. — Тогда нам нужно поспать, — Чондэ выдохнул, но затолкал свое сожаление куда подальше. До утра осталось всего ничего, и им действительно необходимо отдохнуть. — Конечно, — Бэкхён тихо фыркнул и вдруг извернулся, повалив его на кровать. — Только я и так проспал полдня. И на границе Лут Голейна есть Источник бодрости. А я слишком по тебе соскучился, чтобы тратить время на сон. — Бэкхён! — Чондэ охнул, распахнул глаза, но тут же обмяк, открывая рот навстречу жарким губам и жадному поцелую. В Ад сон…***
— Я даже спрашивать не буду, что ты делал всю ночь, что сейчас так выглядишь, — Бэкхён оглядел сонного, взъерошенного и откровенно сердитого Сехуна, который минуту назад отдал ему тяжелый даже на вид сверток. — Чунмёна усыплял, — буркнул Сехун, зевая. — Он ключ от малой сокровищницы на шею себе повесил. У меня вариантов не было. — А тебе не попадет? — осторожно спросил тоже сонный, но хотя бы не помятый Чанёль, которого Минсок вытащил из кровати буквально полчаса назад. — Да плевать, — Сехун пожал плечами. — Не переживай, малышу даже понравится, разве что задница немного поболит, — Кай, почему-то уже без своей монашеской мантии, зато в одежде охотников, почти мило улыбнулся. — По-другому Чунмён его наказывать не умеет. — Идите уже, — Сехун кинул на него раздраженный взгляд. — Через двадцать минут рассвет, и вам лучше в этот момент быть подальше отсюда. — Ладно–ладно, не рычи, ушли мы уже, — Кай закатил глаза и первым выскользнул через маленькую калитку в стене. — Спасибо, — Бэкхён с чувством хлопнул Сехуна по плечу, подмигнул и, дождавшись, пока остальные, скомканно попрощавшись, окажутся за стеной, вышел следом, захлопнув калитку за собой. — С ним правда все будет в порядке? — рискнул уточнить Чанёль, которому «малыш Сехун» понравился. — Поверь, ему будет гораздо лучше, чем нам, — Кай уже без какой-либо улыбки пожал плечами и пошел вперед, исчезая в предрассветных сумерках. — Что это с ним? — Минсок недоуменно посмотрел ему вслед, проверяя в последний раз, не стучит ли меч и правильно ли со сна надел кольчугу. — Они с Сехуном были парой, до Чунмёна. Через Кая Мён с ним и встретился, — коротко бросил Бэкхён, устраивая сверток поудобнее. — Очень давно. Все уже быльем поросло, но Кай иногда бывает такой ехидной сволочью. Пошли, нам и правда нужно выбраться из города до рассвета. — И почему они расстались? — покосившись на потемневшего Чанёля, вполголоса спросил Минсок. На тот случай, что Кай близко и у него очень хороший слух. — Так получилось. Братство Хорадрима в Тристраме разваливалось, меня не было, и Кай отчаянно пытался найти смысл жить дальше, а Сехун входил в силу, пытался овладеть Воздухом, и его кидало из крайности в крайность. Оба нуждались в якоре, в ком-то, кто помог бы удержаться. И нашли друг друга. А потом Диабло снова возродился, и Кай вернулся в Хорадрим. А Сехун у нас не тот мальчик, который будет покорно терпеть невнимание к себе. Они расстались, и уже через пару дней Сехуна взялся опекать Чунмён, а Кай с головой погрузился в новую войну. — Ясно, — Минсок кивнул, хлопнул внимательно слушавшего рассказ Чанёля по плечу и выбросил все посторонние мысли из головы. Он подумает об этом потом, может быть. А пока они в пути, и он должен быть внимателен… …Дорога была не особо длинной, но муторной. Сначала они использовали Свитки перемещения, коих у Бэкхёна было, казалось, неограниченное количество, а потом, когда обитаемые земли, а с ними и якоря для перемещения, остались позади, пошли пешком. Израненная, почерневшая — земля под ногами чем дальше, тем больше становилась холоднее. И жаркое солнце Лут Голейна казалось уже далеким сладким сном. Все чаще Чанёлю приходилось призывать огонь, чтобы согреть их озябший маленький отряд. Даже говорливость Бэкхёна сменилась лишь редкими всплесками активности. Он словно возвращался в те давние времена, в те события, след которых с этих земель не стерло даже время. Обгоревшие остовы домов, превратившиеся в труху обозы и телеги, почерневшие скелеты. А еще чем дальше они шли, тем больше попадалось нечисти. Сначала мелкой, неопасной, но назойливой, но с каждым шагом ситуация усложнялась. Они шли пока без повреждений, поддерживаемые аурой Чондэ, но никто не обольщался. — Когда я был здесь последний раз, никакой нечистью и не пахло, — Кай ногой отшвырнул обезглавленный труп последнего в обозримом пространстве монстра и оглянулся. Перепачканный сажей, с брызгами крови на одежде — сейчас он казался невероятно красивым и живым. Не в своей накидке монаха, а в охотничьей одежде — он пылал. — Откуда она лезет? Бэкхён с тяжелым вдохом вскинул голову, глядя на возвышавшуюся над ним громаду Арреата — горы, когда-то своей макушкой упиравшейся в небо, а сейчас словно обрезанной наполовину. Черная земля с проплешинами снега и льда, все те же руины — сейчас на это все даже смотреть не хотелось, не то что идти туда. — Силой Камня Мироздания можно было создавать миры, — задумчиво ответил Бэкхён. — При взрыве Арреат сдержал часть этой силы, часть уничтожила все вокруг, а часть осталась. Чистая сила, не относящаяся ни ко злу, ни к добру. Скорее всего, кому-то из армии Баала удалось выжить и даже расплодиться. И развиться под воздействием осколков Камня. Ибо даже разбитый он — источник силы. И чем ближе мы к нему, тем сильнее монстры. — По твоей логике вокруг самого Камня от них дышать будет нечем, — также задумчиво выдал Чанёль. — А я чувствую, что мы близко. Он поиграл пальцами в воздухе, и над кончиками взвился огонь. Сильный, яркий. — Здесь магии гораздо больше, у меня это даже усилий не вызывает, — языки пламени над его рукой дрогнули, зазмеились, собрались в клубок и распахнулись большим огненным цветком. Чтобы через секунду осыпаться искорками. — Красиво, — Кай скользнул взглядом по Чанёлю и отвернулся, пряча глаза. — Красиво, — подтвердил Бэкхён и улыбнулся уголками губ, наблюдая за Каем и погрустневшим от такого «внимания» Чанёлем. — Но около Камня никого не будет. Находиться рядом с ним очень сложно. Будь я тогда человеком, я бы даже приблизиться к нему не смог. Даже с возможностью Архангела мне было совсем нелегко просто стоять вблизи, не представляю, сколько жертв понадобилось Баалу, чтобы начать видоизменять его. Хотя даже он не мог оставаться рядом с Камнем долго. — Надеюсь, что так, — Чондэ устало повел плечами. Он хоть непосредственно в сражениях с монстрами и не участвовал, засунутый Бэкхёном в середину их отряда, устал едва ли не больше всех, прикрывая защитной аурой и подлечивая по мере необходимости. — Бэк, мы у подножия, но ни следа Кёнсу. Да и как мы внутрь заберемся? — Надо найти проход Баала. Он был ниже уровня взрыва и мог сохраниться, — Бэкхён прикрыл глаза, вспоминая. — Тут, конечно, все перекорежило, но я знаю, куда идти. Правда, уже солнце садится, идея тащиться ночью через завалы меня не прельщает. — Ты же Свет, — Кай кинул на него насмешливый взгляд. — Для тебя это в принципе проблемой быть не должно. Так и скажи, что ножки устали. Бэкхён на это только поморщился, выразительно кивнул на почти белого от усталости Чондэ, и Кай со вздохом принялся расчищать площадку для ночлега. Не самое лучшее место, но выбора не было все равно: если не трупы убитых ими монстров, то обломки и осколки были везде вокруг. Чанёль тут же вызвался ему помогать, на что Кай только благосклонно кивнул, а вот Минсок нахмурился. — Кёнсу. Почему мы до сих пор не встретили его, если он идет сюда? — чувство вины за то, что за всем произошедшим почти забыл о друге, навалилось разом. — У него есть Свитки перемещения? — Чондэ, которого Бэкхён устроил на относительно чистом пятачке, даже глаза не открыл, отвечая на вопрос, и, казалось, задремал сразу, как только принял сидячее положение. — Если нет, то его здесь и быть не может. Я использовал один, Бэкхён несколько… Мы обогнали его. Минсок кивнул, соглашаясь с этой логикой: — А вдруг с ним что-то случится по дороге... Может, стоило идти обычным путем? Мы бы его догнали. — Исключено, — бросил запыхавшийся Бэкхён, решивший собрать хоть что-то для костра. — Он идет на зов Камня, проводником которого является топаз. Пока этот камешек с ним, он не свернет с дороги. И пройдет до конца. Он нефалем, значит, не сошел с ума, для него это все равно что сон, в котором он выполняет миссию защитить себя и камень и дойти до Арреата. Как я понял, он такой же воин, как и вы. — Охотник за головами, да, — Минсок кивнул, немного успокоенный. — Я знаю его в бою, мало кто сможет с ним справиться. К тому же, у него отличное снаряжение и броня. — Тогда тебе не о чем переживать. Когда Камень Мироздания возродится, топаз потеряет свою власть над ним и станет просто магическим камнем. — Почему мы так торопимся? — Чанёль, подошедший для того, чтобы разжечь костер, задал вопрос, который мучил его с самого отхода. — Если с Кёнсу все будет в порядке, а Камень может и сам возродиться… — Понравилась мягкая и теплая постелька? — ехидно муркнул Кай, подходя следом и принимаясь рыться в сумках. Одним теплом сыт не будешь, а Бэкхён, собираясь в дорогу, неплохо обнес дворцовую кухню. — Как будто ты в восторге от ночевки на голой земле, — Чанёль кинул на него тяжелый взгляд, в котором раздражение и беспомощная покорность перед остротами симпатичного ему человека были сплетены очень тесно. — Я привык, — Кай пожал плечами, извлекая наружу сверток с вяленым мясом и сыром. — Хвост ты распускать привык, — Бэкхён улыбнулся почти мило и повернулся к Чанёлю. — Может, я невнятно выразился. Чем дольше мы будем тянуть, тем больше жертв может быть. Топаз был в катакомбах Тристрама, глубоко под землей, в окружении оставшейся Тьмы Диабло, но зов Камня дошел и туда. А сколько таких вот магических камней и вещей рассеяно по свету? Кёнсу — нефалем, поэтому под воздействие зова попал мгновенно. Обычные люди этот зов тоже услышат, не сразу, не так быстро, как он, но услышат. Но, в отличие от Кёнсу, контролировать себя не смогут. Кому-то повезет, и они сразу поймут, куда их тянет. А некоторым повезет меньше, и они сойдут с ума, не в силах понять, что с ними происходит. А скольким удастся добраться сюда? Чем раньше мы возродим Камень Мироздания, тем меньшее количество жертв будет. Поэтому мы, я тороплюсь. Чанёль смутился. Бэкхён говорил об этом, но не так развернуто и подробно, а догадаться сам Чанёль даже не пытался. — Я понял. Извини, — он опустил глаза, краснея разве что не до слез. Он не любил, когда его считали глупее, чем он есть, лишь по тому, как сильно оттопырены уши и какие большие у него глаза. Но еще больше он ненавидел, когда сам чувствовал себя дураком. — Эй, — плечо сжали неожиданно сильные пальцы, а над головой раздался голос Кая. — У тебя есть право страдать потерей памяти. Вчера на вас навалилось столько откровений, что впору удивляться, что вы вообще соображаете. Или не соображаете? — Вот что ты за человек такой, а?! — Чондэ распахнул глаза, глядя на Кая сердито. Кажется, монаху по-настоящему удалось вывести его из себя, даже сияние ауры стало колючим. — Не все здесь с твоим языком знакомы, мог бы и придержать его немного. — Он просто забыл, как дать понять человеку, что тот ему нравится. За ненадобностью и с течением лет. Вот и ехидничает, — Бэкхён блеснул откровенно насмешливой улыбкой, кинул взгляд на замершего с открытым ртом Кая и такого же застывшего Чанёля, и рассмеялся. — Бэкхён! — Кай вскинулся, и даже подступившие сумерки не смогли скрыть в полной мере выступивший на красивом лице румянец. — Еду неси, — будничным тоном оборвал его Бэкхён. — Воздухом у нас тут никто не питается, а завтра день будет тот еще. И защитный контур надо установить. — Я сейчас, — Чондэ подорвался с места, но Бэкхён тут же вернул его туда, где был. — Ты — сидишь и даже не двигаешься. И не дежуришь. А спишь и копишь силу. — Она у меня бесконечная, ни от каких Камней не зависит, — насупился Чондэ. — От истощения ты можешь и с силой сдохнуть, так что лучше и правда не дергайся, — Кай, не глядя ни на кого, появился в кругу света от костра и отдал Бэкхёну узелок с едой. — Почему? — любопытно блестя глазами, спросил Минсок. — Ну, то есть, я знаю, что сила паладина в его вере, но как это работает? Я всегда думал, что для всех паладинов вера одна. — Я неправильный паладин, — спокойно, с тихим смешком и легким румянцем ответил Чондэ. — Я не родился паладином и до встречи с Бэкхёном вообще не особо интересовался всем этим. Бродячие музыканты меня завлекали гораздо больше. Так что, как только мне исполнилось восемнадцать, я сделал себе флейту и ушел из дома. А потом встретил Бэкхёна. Уже человека. Я родился после войны, и все это меня не коснулось, так что я не очень понимал, почему он отличается от других. Решил узнать получше и… вот я здесь. Моя сила — в Бэкхёне. В том, что бьется в груди вместе с сердцем. Я просто люблю его, и все это, — он обвел руками лежащий вокруг него на земле круг золотистого цвета — свет его ауры, — всего лишь моя любовь. Она не зависит ни от магии, ни от Камня. Только от силы моей любви. — Это… — Чанёль честно пытался удержать слезы на месте, но хлюпнул все равно. — Это так романтично. — А еще это вечная головная боль, и лично у меня вызывает только сочувствие, — Кай хмыкнул. — Чондэ не очень повезло с объектом его любви. — Дурак ты, — беззлобно бросил Чондэ и прижался к присевшему рядом Бэку. — Он просто завидует, — Бэкхён мягко коснулся губами его макушки, и только слепой бы не заметил мягкого счастливого сияния в его глазах. — Было бы чему, — Кай передернул плечами. — Отведи меня от такой зависимости. — А я бы хотел, — Чанёль подобрал под себя ноги, съежился, глядя на огонь. — Это плохо, когда сердце пусто. Я хотел бы так, чтобы жить и кого-то радовать и радоваться самому. — Хорошее желание, — одобрил Чондэ и тут же вскинулся, когда до них донесся далекий вой. Голодный, злой. — Контур, — бросил Бэкхён, покосившись на Кая, но вместо того встал Чанёль. А сразу следом и Минсок. — Мы поставим, — за них обоих объяснил Минсок. — Нам не привыкать, столько раз делали. — Огонь и лед? — Бэкхён вскинул бровь, глядя на них с любопытством. — Тех, кого не убьет огонь, достанет лед, — Чанёль улыбнулся. — Как много силы он требует? — Контур не будет пить ее из нас, пока работает, если ты об этом. Только в момент установки, — Минсок тряхнул рукой, и с кончиков пальцев посыпались снежинки. — К тому же здесь достаточно силы, чтобы не тратить свою. Это будет легче, чем ты думаешь. — Хорошо, только будьте осторожней, — кивнул Бэкхён, и с места поднялся Кай. — Я прослежу. — Не стоит, мы… — начал Чанёль, но осекся, встретившись с тяжелым, не терпящим пререканий взглядом Кая. — Я прослежу, — повторил Кай и пошел первым прочь из круга света, в темноту. Минсок с Чанёлем переглянулись, синхронно пожали плечами и направились следом. — Что ты им не сказал, Бэкхён? — как только они скрылись, Чондэ обхватил Бэкхёна за руку, виском прижавшись к его плечу. У каждого свои способы восполнить свои силы. Чондэ было достаточно касаться и быть рядом. — Когда Кай пришел ко мне с рассказом о нефалеме и топазе, я выставил дозор в порту и у всех ворот Лут Голейна. Часть пути Кай прошел за нефалемом, но в Новом Тристраме потерял его след. В городе его еще видели, но он не нанимал корабль, чтобы переплыть море. Никто из моряков не брал его на борт. Он мог пойти через пустыню, как Диабло когда-то, и Кай решил проверить. Он пошел на восток так, как мог сделать это Кёнсу. Потратил почти два дня, но следов не нашел. — Так вот почему он опередил нас всего на два дня. Хотя с того момента, как он отправил Минсока с Чанёлем на поиски проводника, до того, как мы встретились на площади Лут Голейна, прошло достаточно времени, чтобы добраться. — Именно. Он хотел догнать Кёнсу, но не смог. И только потом пришел ко мне. Но самый короткий путь к Арреату лежит через Лут Голейн. Зов не позволяет промедления, гонит вперед, поэтому логично, что Кёнсу должен был выбрать его. Но я вытряс из охранников душу, и те все, как один, твердят, что не видели никого похожего на Кёнсу, как Кай его описал. И он не пришел и после Кая. — Это… странно. Думаешь, с ним и правда что-то случилось? — Думал. А потом потребовал с Кая подробный рассказ о том, где именно видели нефалема в Новом Тристраме. На улице, на которой стоит лавка Исина, Чондэ. А мы все знаем, что Исин — не только лекарь. И сколько всего интересного можно найти среди барахла в его лавке. Кай рычит на всех, потому что недоволен собой. Ему следовало навестить Исина, но он ушел на восток. И мы понятия не имеем, что мог Исин дать Кёнсу. Все, что угодно от Свитка перемещения до еще одного магического камня. — Но если Камень призывает силу и магию, разве такие, как Исин, не должны услышать этот Зов в первую очередь? Он же буквально живет среди магических вещей. — Он лекарь. Его сила целительства — питается от моего Света. А ты сам знаешь, как сильно я хочу защитить тех, кто мне дорог, даже если я не рядом. Поэтому ни Исин, ни ты, ни Кай, ни Сехун — никто из вас не услышит Зов еще очень долго, хотя у каждого из вас есть то, что может откликнуться. В отличие от Кёнсу. Тот может сейчас быть где угодно. И раз Кай не нашел его следов, подозреваю, что Исин дал ему Свитки перемещения. — У меня тогда остался только один, поэтому нам и пришлось плыть морем, — задумчиво выдохнул Чондэ. — А если бы было больше, то я рискнул бы пройти через пустыню. Вышло бы неприятнее, но быстрее. — Но его ведет Зов, и «неприятно» для него сейчас — пустой звук. — Это то, что ты не сказал. А что тебя так напрягает? — С чего ты взял? — Бэкхён повернулся к Чондэ с самым своим невинным видом. — Бэк… — с укором произнес Чондэ, качая головой, и Бэкхён вздохнул. — Иногда я тебя ненавижу за проницательность, — без грамма ненависти произнес он. — Мне не нравится, что нефалем нашел топаз в катакомбах Диабло. Топазы и в мирные времена встречались не так часто. После Диабло и до первого разрушения монастыря Хорадрима там кто только не побывал, каких только вещей оттуда не вынесли. Оружие, броню, амулеты, магические принадлежности всех видов — все, что осталось от желающих очистить катакомбы, а их было немало. Магический камень мог оказаться там только вставленным во что-то. Но тогда почему его не нашли раньше? — Ты сам сказал — может, потому, что время пришло только сейчас? — Чондэ отлично понимал тревогу Бэкхёна, но не собирался раздувать ее еще больше. — Может, — Бэкхён слабо улыбнулся. — В любом случае, будь осторожней и смотри в оба. Не думай обо мне, думай о том, как защитить себя. — Ты сейчас серьезно? — Абсолютно. Если я буду уверен, что ты в безопасности и не лезешь в самое пекло, то не буду отвлекаться. Чондэ аж зашипел от этого. Беспощадная логика Бэкхёна бесила его невероятно. Особенно тем, что ей нечего было противопоставить. — Между прочим, могли хотя бы узел с едой развязать, а не мурлыкать, — из темноты бесшумно появился Кай, скользнул по ним взглядом и устроился на обугленном бревне рядом с костром. Следом за ним, гораздо более громко, вышли и Минсок с Чанёлем. Еще более уставшие, но довольные. — Не ворчи, — Чондэ отпустил Бэкхёна и принялся выкладывать на изрядно потрепанную ткань развязанного свертка остатки припасов. Моток вяленого мяса, жесткого, но сытного; круг несоленого сыра, фрукты, несколько краюшек изрядно подсохшего хлеба. Сбоку костра он пристроил походный котелок, в который налил воды из фляги, и бросил пучок травы из собственных запасов — для быстрого восстановления сил. — Предлагаю не дежурить, — Кай выдвинулся вперед, протягивая к огню озябшие пальцы. — Ты так уверен в их контуре? — Бэкхён, зная временами просыпавшуюся в Кае паранойю, только бровь вскинул. — Ты бы тоже был уверен, если бы пошел с нами, — Кая поднял голову, и в его глазах полыхнули отсветы костра. — Во времена войны я за такой многое бы дал. Через него никто не пройдет незамеченным. Даже иммунные к огню или льду. Мы все равно услышим. — Иммунные? — Минсок посмотрел на него с изумлением. — А разве есть иммунитет от стихийных проявлений? — Конечно. Раньше для людей было достаточно пару нужных камней в броне. А некоторые монстры и без них обходились. — Слава всем богам, что я таких не встречал, — проворчал Чанёль, свято до этой минуты уверенный, что остановить его огонь может только вода. — Какие твои годы… — проворчал Кай и принял протянутый заботливым Чондэ бутерброд. — Ешьте и ложитесь, — Бэкхён, свою порцию еды прикончивший за секунды, зевнул и встал. — Ты куда? — тут же вскинулся Минсок. Покосился на спокойного Чондэ и немного пыл убавил. — Хочу посмотреть на Арреат, а тут свет костра мешает, — Бэкхён пожал плечами и бесшумно пошел прочь, игнорируя тяжелый взгляд Кая в спину. Им не понять. Никому из них не понять, даже Каю. А Бэкхёну до сих пор снится, как он, тогда еще Тираэль, стоит на каменной площадке в глубине Арреата, а перед ним, прямо в обжигающем воздухе, лениво крутится вокруг своей оси Камень Мироздания. Огромный, насыщенно-красный, полный силы и жизни. Сердце мира. Сердце, что уже начало чернеть там, где поделился с ним своей Тьмой Баал. Рассудок знает, что он поступил правильно, что иного пути спасти и мир, и Камень, не было. Только вот живет внутри сомнение. Может, был другой путь. Если бы он успел. Если бы постарался лучше. Тогда он был уверен, что умрет. И был готов заплатить такую цену. Только вот мироздание решило по-другому. Может, сохранило его для этого? Чтобы он, прожив не одну сотню лет, вновь оказался здесь, дабы исправить то, что когда-то сотворил? Он никогда не обольщался на свой счет. Ни тогда, когда был еще человеком, ни тогда, когда ангельская оболочка сделала его почти всесильным; ни после, когда от нее осталось лишь бессмертие. Он знал, что не вечен, но сейчас, именно сейчас отчаянно хотел жить. Ради друзей. Ради Чондэ. Чтобы его чистые лучистые глаза никогда не трогала печаль. Бэк любил мир, будучи ангелом, и был готов пожертвовать собой ради него, но, по сути, не знал, что такое любовь. А теперь… Земля ужалила холодом, когда Бэкхён опустился на колени, глядя на возвышающуюся громаду Арреата. На темном звездном небе она казалась лишь черным контуром, но Бэкхён чувствовал, как бьется внутри пульс. Требует, просит. Зовет. — Я сделаю все, что ты хочешь, — шепнул он, уверенный, что его услышат. — Верну тебе твою жизнь, но взамен, прошу. Сохрани моих любимых. Не тронь их своей силой. Арреат молчал, но Бэкхён ответа и не ждал. Камень Мироздания, Равновесие — даже на Небесах знали лишь установленные правила, но не суть. Откуда взялся Камень, что он такое и почему иногда Бэкхёну казалось, что тот разумен и знает и слышит все, что происходит во всех мирах. Он перерыл множество библиотек, даже в Адской побывал, но и по сию минуту знал ровно столько же, сколько в начале. А потому чувствовал и верил в свои чувства: Камень живет, своей, непостижимой человеческому разуму жизнью. Потому и вина давила на плечи. Потому и хотелось если не вернуть назад, так хотя бы исправить все, что можно. Бэкхён тяжело поднялся с земли, вздрагивая от холода. Больше не глядя на гору, проверил контур, убедился, что тому действительно можно доверять, и вернулся к костру. Умилился тому, как во сне Кай и Чанёль подкатились под бочок друг к дружке, поправил одеяло Минсока и, кинув в огонь остатки бревна, устроился рядом с дремавшим Чондэ. Тот сладко выдохнул, подгреб его к себе поближе, согревая, а в следующую секунду Бэкхён уже спал.***
Как бы Камень ни «поработал» над Арреатом, уничтожить его весь не удалось даже ему. Взрыв разорвал гору изнутри, начисто снеся верхнюю часть, однако даже оставшейся нижней хватило им для того, чтобы проклясть день своего рождения. Склон был относительно пологим, но торчащие острые камни и обломки верхушки замедляли ход, заставляя напрягать глаза и ноги. Вставшие еще до восхода солнца, уже к полудню они устали так, что даже никогда не унывающий Чанёль приуныл. Черная земля, островки снега, камни, и их цель так и висела над головой, не приблизившись ни на шаг. Из всей радости — ни зверья, ни монстров здесь не наблюдалось. Чанёлю очень хотелось узнать, почему, но сил даже на то, чтобы задать вопрос — не было. И когда Бэкхён объявил короткий привал, все просто упали на землю там, где остановились, разве что проверив наличие обломков. — Скажи, что мы прошли хотя бы половину пути, — измученно простонал Чондэ. Последний час только его аура давала им силы двигаться дальше, мягко поддерживая, но сам Чондэ был почти на пределе. К счастью, напитать его было гораздо проще, чем остальных. — Отсюда мы переместимся, — Бэкхён, наплевав на свидетелей, перетянул его к себе на колени и заключил в кольцо рук, позволив ему уткнуться лицом в шею. — У меня остался Свиток перемещения. — Так почему мы раньше им не воспользовались? — возмущенно вскинулся Чанёль. — Потому что предыдущий путь был гораздо легче, чем тот, что предстоит сейчас. Да и использовать его на дальних расстояниях так близко от Камня опасно. — А еще для Свитка нужен ориентир. Что-то, к чему можно привязаться, если не хочешь очутиться где-нибудь в центре горы, замурованным и тут же расплющенным камнем. Это в городах остались порталы, которые можно использовать, как якорь. А в местах, подобных этому, нужно точно представлять себе место, в которое хочешь попасть. — А если проход завалило, что тогда? — Минсок кинул на парочку скользящий взгляд и, протянув руку, попытался сдвинуть с места ближайший сугроб. Но с места не сдвинулись даже свежевыпавшие снежинки, лежащие на самом верху. — Я хочу попробовать попасть сразу внутрь. Меня вытаскивал оттуда Чунмён, поэтому я плохо помню, что там осталось, но он столько раз рассказывал мне это, что оно как перед глазами стоит. Думаю, я не ошибусь. Вы можете со мной не идти. На самом деле вам там нечего делать. Для работы с Хорадрическим Кубом достаточно одного меня. — Нет! — Даже не вздумай! …Минсок и Чондэ вскинулись одновременно. — Ого… — Кай только бровь вздернул и повернулся к Чанёлю. — А ты что? — А я… — тот растерялся, кинул панический взгляд на Минсока, но придумать ответ уже не успел. Земля под ними дрогнула раз, другой, а потом всю гору словно тряхнуло гигантской рукой. Вскочивший Кай не удержался на ногах, рухнув на колени. И, словно это было сигналом, прямо между ними появилась трещина. Полыхнула жаром, пошла дальше, расширяясь, разветвляясь, устремилась на самый верх. Чанёль вскрикнул, а потом площадка под ними резко пошла вниз. Сверху посыпались камни и комки мерзлой земли; оставшиеся от давно умерших деревьев торчащие вмерзшие корни нещадно царапали руки, которыми они закрывали то головы, то плечи. На секунду дыхание перехватило, когда каменный колодец вокруг вдруг закончился, явив взору недра горы, и тут же последовал удар от жесткой остановки. Чондэ застонал, Кай выматерился сквозь зубы, но и то, и другое потонуло в чужом голосе. — Ну наконец–то… Я устал тебя ждать, Тираэль, — ласковый, почти мурчащий, пробирающий до самого позвоночника и сотрясающий своды кратера — этот голос заставил все волоски на теле подняться дыбом, а гул текущей в самом низу под ними лавы стыдливо притихнуть. — Кёнсу! — Чанёль, нашедший его источник первым, кинулся вперед, даже не заметив, как течет по ноге кровь от глубокого пореза. — Стой, идиот! — Кай перехватил его через секунду. Сжал крепко, ломая сопротивление. — Остановись! — Но это же Кёнсу! — Чанёль отчаянно задергался. Он искал друга, он его нашел! — Угомонись, — прошипел взъерошенный Минсок, вставая рядом с Каем так, чтобы помочь ему, в случае чего, и прикрыть Бэкхёна. — Это не наш Кёнсу, посмотри сам. — Но как же… — Чанёль притих и замотал головой, не веря тому, что теперь видел. Их Кёнсу был ниже его на голову, не умел летать и, когда улыбался, был самым милым существом на свете. А этот… А этот Кёнсу имел его тело, но парил в воздухе так, словно родился в нем. Обычно теплые карие глаза сейчас смотрели на мир сияющей белизной, в самой глубине которой вместо зрачков воронкой кружилась тьма. — Кто ты такой? И где наш Кёнсу? — Минсок вытащил меч и теперь держал его двумя руками, пытаясь дозваться до силы и не глядя по сторонам. — Здесь? — «Кёнсу» рассмеялся, раскинув руки. — Малтаэль… — Бэкхён буквально зашвырнул Чондэ за спину Каю, отодвинул в сторону Минсока. — Какого демона ты здесь делаешь? — Я больше не хочу дарить надежду тем, кто в ней не нуждается. — Ты исчез после Исхода Великих Зол из Ада, почему проявился только сейчас? Где ты был все это время? — Бэкхён стиснул кулаки. Он не боялся, но близость Камня путала мысли. Бэкхён чувствовал его, там, за спиной Малтаэля и завесой текущего огня, что была за ним. — Я спустился, чтобы найти причину остаться тем, кем я был. Но люди, эти грязные бессовестные создания — порождения сил Ада, и достойны надежды не больше, чем погрязшие в лени ангелы. Я разочаровался слишком сильно и больше не могу никому подарить надежду. Но пусть я больше не Ангел Надежды, я все еще Малтаэль. — Как ты оказался в Кёнсу?! — все еще удерживаемый Каем, выкрикнул Чанёль. — Что ты с ним сделал?! — Какой порыв, какое горячее сердце, — Малтаэль подался вперед и вдруг оказался прямо перед ними, обдав холодом. Знакомый разрез больших глаз, изгиб пухлых губ — сейчас в первых клубилась тьма, а вторые насмешливо улыбались. — Хочу попробовать. — Не подходи! — Кай, словно танцуя, развернулся, отшвырнув Чанёля назад, а к груди Малтаэля приставил меч, глядя холодно, опасно. — Убью. И плевать на твое бессмертие. — Да–а–а? — Малтаэль склонил голову к плечу, изучая его, как библиотекарь новый том. — Ну, попробуй. — Нельзя убить смерть, Кай, — Бэкхён зашел за спину Малтаэля, остановившись лишь в паре шагов от него. — Я ведь не ошибся, Таэль? Ты стал Ангелом Смерти. Два серпа, костяные крылья… — Ты всегда был слишком внимательным, — Малтаэль лишь вскинул бровь, а уже оказался парящим за Бэкхёном. — Но ты стал человеком. И больше не достоин своего великого имени. Интересно, а тебя можно убить? — Бэкхён! — Минсок рванулся к ним, но запнулся и застыл, покорный повелительному жесту Бэкхёна. — Даже не думай. Я ему нужен, поэтому он не сделает со мной ни-че-го, — Бэкхён медленно развернулся к Малтаэлю, глядя ему прямо в глаза. Больше не человеческие, но еще с искорками той души, что раньше занимала это тело. — Я ведь прав? Снова. Раздраженный рык был ему ответом, да заворчала внизу лава. — И что с того? Мне нужен ты, но не твои спутники. На это Бэкхён ему только улыбнулся. Откровенно насмешливо, словно и не стоял сейчас перед бессмертным существом с крыльями, будучи всего лишь человеком. — Ты не ответил на вопрос. Как ты оказался в этом теле? — Глупый мальчишка нашел меня сам, — Малтаэль передернул плечами, и крылья за ними колыхнулись. — Разбив Камень Мироздания, ты лишил меня ангельского тела, поэтому мне пришлось вселиться в первого, кто был рядом. Им оказался дряхлый старик, так что, как только представилась возможность, я занял другое тело, прежний хозяин которого когда-то охотился на Великих Зол и в одной из битв подобрал выпавший из короны одного из демонов сапфир. О, мы здорово повеселились тогда. Хорошее было время… — Ты вселился в Хорадрима? — Бэкхён изумленно распахнул глаза, на секунду потеряв контроль. — Мне всегда было интересно, почему люди так слепо верят тебе, что готовы пойти на что угодно. Человек, чье тело я тогда занял, буквально молился на тебя, но я так и не понял, почему. Как бы то ни было, мне он нравился, я даже выпускал его душу погулять. Иногда. Он был хорошим воином, но с очень короткой жизнью. К сожалению, когда он испустил дух, рядом не было никого, в кого бы я мог вселиться, так что пришлось занять сапфир. Не знаю, сколько времени я там провел, пока этот нефалем не принес его сюда вместе со своим топазом. Он долго сопротивлялся, но близость Камня Мироздания сделала свое. Ты же знаешь, что даже будучи распыленным на осколки, он стремится вернуть изначальную суть вещей. Я был рожден ангелом, поэтому у меня снова есть крылья. Но мне мало, Тираэль. — Ничем не могу помочь, — Бэкхён поджал губы, с тоской понимая, что уже знает, о чем попросит Малтаэль и в какую ловушку он попал. — Ты никогда не отличался особой скромностью, Тираэль, не стоит начинать. — Я больше не Тираэль, ты сам сказал. Я больше не ангел, я тот, кем был рожден — человек. И здесь только потому, что обещал этим двум найти их друга. Я его нашел, даже если сейчас ты занял его тело. Спасибо тебе за помощь, но моя работа здесь окочена. — В самом деле? — Малтаэль вскинул руки и, повинуясь его воле, гора содрогнулась. — Почему я уверен, что ты еще даже не начал свою работу? — Не смей! Не смей использовать силу Кёнсу! Она тебе не принадлежит! — Чанёль снова попытался вылезти вперед, и снова был остановлен напряженным Каем. — Не высовывайся, идиот, — зашипел он, с силой стискивая запястье Чанёля. — Не привлекай внимание, это не наш разговор. — Но как же… — Даже будучи человеком, Бэкхён обладает силой, не сравнимой с нашей. Это не наш разговор, не давай повода Бэкхёну волноваться за нашу безопасность. И просто заткнись, — выдохнул Чондэ и обхватил себя руками. От страха за Бэкхёна его трясло, но даже он понимал: геройство сейчас неуместно. Пока Малтаэль забыл о них, лучше не напоминать. — Умница, — одними губами произнес Кай, кинув на него теплый взгляд, и Чанёль вздрогнул от острого укола обиды и ревности. Он же как лучше… — Привыкай. Если собираешься остаться больше, чем на эти сутки, — Кай обжег его злой и горячей улыбкой, и Чанёль застыл, не в силах поверить в то, что только что услышал. Кай что… — Тираэль, Тираэль… — А Малтаэль, тем временем, шевельнул крыльями и оказался за пределами площадки. — Я старше тебя на тысячу жизней и поколений, неужели ты думаешь, что можешь меня обмануть? Ты — воплощенный Свет, ты сама Справедливость, и никакое отсутствие ангельской оболочки это не изменит, ибо это твоя суть. Ты уничтожил сердце мира, чтобы спасти его. Сколько ночей потом ты просыпался в холодном поту, вспоминая этот миг, Тираэль? На твоих глазах этот мир гаснет, и ничто не заставит меня поверить в то, что ты не хочешь это исправить. Хочешь посмотреть, что стало с Камнем? Я покажу. Малтаэль развернулся к огненной завесе, щелкнул пальцами, и та словно оборвалась. Рухнула вниз, смешалась с лавой, открыв взору невероятное пространство. Огромное, наполненное сияющим лунным светом и воздухом, в котором в странном, изломанном танце кружились мириады осколков, тихо звеня при столкновении. Они переливались, их цвет менялся от насыщенно красного до черного, переходил в непереносимо яркий серебристый и снова становился красным. Невозможное, восхитительное и страшное зрелище. Бэкхён покачнулся, но устоял, только дыхание оборвалось. Он не видел… Был уверен, что взрыв не переживет, и когда к нему пришел Чунмён, решил, что это агония. Но он не видел… — Ты слышишь, как они кричат, Тираэль? — Малтаэль снова оказался рядом, обжигал, даже не касаясь. — Как молят. Как просят помочь им стать снова единым целым. — Зачем это тебе? — Бэкхён сглотнул. Он слышал, и напоминание Малтаэля было ни к чему. — Мне надоела слабость человеческого тела. Мне надоела собственная беспомощность. Я был одним из величайших, но посмотри на меня сейчас. Я забираю у смертных их тела, не живу, лишь существую. Даже здесь, в средоточии всей силы Мира, я лишь жалкое подобие, а снаружи не останется и этого. Посмотри вокруг, люди перестали верить и в Ад, и в Небеса, они решили, что они хозяева и им больше никто не указ. Я преподам им урок. Им всем. — Это их мир, они здесь хозяева! Ангелы и демоны веками использовали его в своих играх, решая свои проблемы. Разыгрывали его, словно приз! А ведь без него не будет ничего, ни Ада, ни Небес. Санктуарий — середина, сердце, что позволяла нам испокон веков жить так, как заложено мирозданием. И не тебе решать за них! — Бэкхён вскинулся и что-то дрогнуло вокруг него. Воздух задрожал, словно подернулся рябью. — И этот мир умирает, Тираэль. Умирает прямо сейчас, каждую минуту своего существования приближается к своему концу, — Малтаэль довольно улыбнулся. Словно именно этого и ждал. Всплеска эмоций, после которого так сложно вернуть контроль. — Ты больше не Ангел Надежды, Малтаэль. Ты Ангел Смерти, и если я открою Небеса, ты развяжешь войну, — обессиленный, Бэкхён смотрел беспомощным взглядом на мерцающие в воздухе осколки. Они и правда звали, умоляли. Бэкхён слышал миллионы голосов в перезвоне острых граней. — Я очищу этот мир для новой жизни. Чистой, светлой, без старых грехов. Той, что я подарю надежду. Я Ангел Смерти, но лишь потому, что вокруг меня одна смерть. — А как же тысячи жизней? Дети, в чем они провинились? — Их души уже замараны. И они умрут либо вместе с этим миром, видя его агонию, либо это произойдет быстро и безболезненно. Никто не будет мучиться, это я тебя обещаю. Бэкхён зажмурился. — Ты лжешь. Мир не умрет. Камень восстановится сам, уже начал восстанавливаться. Пусть это займет время… — Нет! — Малтаэль развернулся, взмахнул рукой и к скоплению осколков, пока еще незначительному, разрезая со свистом воздух, устремился один из его серпов. И, словно во сне, Бэкхён увидел, как врезается он в едва сросшееся гранями, еще слишком нежное и беззащитное, едва начавшее возрождаться кристальное сердце. Как покрываются трещинами осколки, ломаются грани и разлетаются в разные стороны, чтобы встретиться и попытаться снова лишь через несколько веков. — НЕТ!!! — он почувствовал их боль, она взорвала его собственное сердце. Разбила на те же тысячи осколков. — Не–е–е–ет! — Бэкхён! — Чондэ, забывший обо всех умных выводах и намерениях не отсвечивать, метнулся к нему, обнял со спины, прижимаясь крепко, сильно. Прикрывая ладонью грудь с той стороны, где в истерике билось сердце, словно это могло помочь. — Тише, пожалуйста… Бэк, Бэкхён, успокойся. — М–м–м… как интересно… — Малтаэль медленно опустился и завис прямо перед ними. — Я не помню, чтобы у тебя кто-то был. Даже этот наивный дурак Империй нашел себе юного мальчика, но ты всегда был один. Чистый Свет, всеми почитаемый, но бесконечно одинокий. Это было даже забавно. Вижу, жизнь обычная пошла тебе на пользу. — Тебе бы явно тоже не помешало найти кого-нибудь. Может, и в Смерть превращаться бы не пришлось, — показал зубки Чондэ, активируя ауру на полную силу. Та засияла вокруг них с Бэкхёном, выбросила острые язычки света, защищая. — Какой влюбленный и глупый. Мне даже шантажировать его твоей жизнью не хочется, — Малтаэль на это лишь рассмеялся. — Тираэль все равно сделает так, как я хочу. — Ты? — а Бэкхён вдруг поднял на него глаза, цепляясь за руку Чондэ, лежащую на его животе. Трепку за то, что так опасно подставился, он устроит потом. — А что хочет хозяин этого тела? Кёнсу, я хочу слышать тебя. Чего хочешь ты? Малтаэль как–то странно дернулся, застыл, а потом натужно рассмеялся. — Хорошая попытка, Тираэль. Маленький нефалем упрям, но я сильнее. — Он жив… Это все, что я хотел узнать, — Бэкхён вскинул голову, глядя на Малтаэля тяжело, обреченно. — Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь. Но ты… дай обещание, что вернешь это тело его хозяину. Позволишь моим друзьям уйти. В целости и сохранности. И не попытаешься никак навредить ни одному из них. Малтаэль, Слово Ангела. Иначе, клянусь, я даже пальцем не пошевелю. Тот скривился, поджал губы, оглянулся даже, но в огромном пространстве не было никого, кроме них, и ничего, кроме почти разрушенной площадки и осколков. — Хорошо, — раздраженно бросил он в конце концов. — Я даю Слово Ангела, я клянусь своей душой и сутью, что отпущу хозяина этого тела, не причинив вреда, и дам уйти в целости и сохранности находящимся передо мной. Доволен? — Да будет так, — Бэкхён кивнул, закрепляя клятву, и вокруг всей фигуры Малтаэля вспыхнул и тут же погас ореол света. — Без этого вполне можно было обойтись, — Малтаэль передернул плечами, словно этот свет ему был неприятен. — Потерпишь, — безжалостно оборвался его Бэкхён и, сжав руку Чондэ, повлек его к остальным. — Какого демона ты собираешься сделать? — Минсок, даром что обещал защищать его, возмущенно зашипел, стоило только им оказаться рядом. — То, что и хотел, — Бэкхён улыбнулся ему неожиданно тепло. Пригладил взъерошенные пряди и потянулся к свертку, чудом не скатившемуся с площадки во время их «падения». Бережно развернул, и Минсок судорожно вдохнул. — Хорадрический Куб… Так вот он какой… А он был прекрасен. Небольшой, умещающийся на двух руках, отливающий старым золотом, покрытый витиеватыми узорами и вязью рун — такого второго в мире и не могло существовать. Мелодично звенящий от каждого касания, он словно эхом отражал перезвон осколков. — Чондэ… — а Бэкхён, тем временем, отложил Куб в сторону, взял Чондэ за руки. — Только не говори мне, что я должен уйти, что бы ни случилось, — тот нахмурился, глядя зло, болезненно. Стискивая пальцы Бэкхёна до побеления. — Я останусь. До самого конца, каким бы он ни был. С тобой. И даже не думай, что тебе удастся снова от меня сбежать. — Даже в смерти мне от тебя не отвязаться? — губы Бэкхёна дрогнули, но сложиться в улыбку так и не смогли. — Такой взрослый и такой глупый, — Чондэ дернул его к себе, целуя сильно, болезненно, с горьким отчаянием. — Никто не умрет. Не будет взрыва, и этот урод дал слово. Не ложь. Не правда. — Конечно, а ты сомневался? — Бэкхён подушечками пальцев проследил черты его лица, откровенно любуясь. — Я исправлю все, что натворил, и мы уйдем. Только пообещай мне, что не будешь рисковать собой ради меня. Не делай этого. Ради меня. — Я могу солгать, но мы оба знаем, что я нарушу свое слово, — Чондэ слабо улыбнулся и, коснувшись губами кончиков пальцев Бэкхёна, отступил в тень, пряча искаженное лицо. — Ты как человеком стал, так превратился в сентиментальную госпожу, — Кай криво усмехнулся, подходя ближе. — Твоя прежняя версия мне тоже больше нравилась, — Бэкхён рассмеялся, вытянулся перед ним, заглядывая в глаза. Выразительно, остро, словно пытался что-то донести. — Ты ведь знаешь, что делать, если вдруг что-то случится? — Нет, — Кай пожал плечами. — Но что ты собираешься делать, если Чунмён окажется прав? — Будем решать проблемы по мере их возникновения. Мы с тобой пережили две войны, Кай. Как-нибудь с третьей разберемся. — Псих, — бросил Кай и отошел в сторону, вставая рядом с Чанёлем, который застыл истуканчиком и даже почти не дышал. Все это было для него… слишком. Он мечтал стать героем, спасти кого-нибудь, прославиться даже, чтобы деду было не так стыдно за непутевого внука. Но все это было… слишком. Он простой человек, не самый сильный маг, и вообще мечта о магических рубинах глупая. Арреат, Камень Мироздания, Ангел Смерти — все это слишком для него. Похоже на красивый и нереальный сон, вот только он никак не может проснуться. — Ёлли? — Из задумчивости его вывел встревоженный голос Кая. — Эй, парень, вернись, сейчас будет жарко, и ты мне нужен в своем уме. У меня на тебя планы. — А? — Чанёль вскинул на него глаза и невольно улыбнулся. Красивый. Статуэтка из старого янтаря. Взъерошенный, напряженный, циничный, ехидный. Наверное, стоило это все пройти ради того, чтобы встретить Кая. Быть рядом, пусть и просто так. — Все в порядке. Я не подведу. — Хорошо, — Кай улыбнулся одними глазами и отвернулся, оставив Чанёля с колотящимся в горле сердцем. А Бэкхён, тем временем, взял Куб в руки и подошел к самому краю площадки. — Малтаэль, мне нужно несколько осколков. Чистых, прозрачных, которые не меняют цвет. И, чтобы сократить время на споры — я не могу летать, в отличие от тебя, поэтому напрягись. Это части сердца Камня, они должны быть ближе к центру. Малтаэль на это кинул на него раздраженный взгляд, но спорить не стал. Вытянулся, взмыл выше и исчез из поля зрения, затерявшись среди сверкающих кристаллов. — Бэкхён, ты уверен? — позвал Кай. — Мне все равно придется это сделать, — тот, не оборачиваясь, пожал напряженными плечами. — После того, что он сотворил, Санктуарий умрет еще до того, как Камень возродится, Адское пламя сожжет Ад, а Небеса сожрут сами себя. Я не готов чувствовать вину еще и за это. — Из двух зол меньшее? — Именно, — Бэкхён оглянулся. — Мы можем вернуться сюда позже, — почти робко предложил Чанёль. — Посмотри вокруг, — Бэкхён покачал головой. — Нам не выбраться отсюда без помощи. Я не умею летать, Свиток перемещения использовать опасно, а Малтаэль нас так просто не отпустит. Чанёль послушно огляделся и поджал губы. Раньше, захваченный происходящим, он не особо смотрел вокруг, но теперь увиденное повергало в ужас. Это там, впереди и выше, не было ничего, кроме воздуха и осколков. А ниже были островки земли и раскаленная лава, змеившаяся между ним. И даже площадка, на которой они стояли, была слишком далеко от ближайшего каменного карниза, им просто не перебраться. — Но как же мы уйдем, когда… — За это не беспокойся. Он возвращается. Чанёль тут же умолк, а перед Бэкхёном завис еще более раздраженный Малтаэль. — Надеюсь, этого хватит, — он ссыпал в руки Бэкхёна десяток осколков разной формы и размеров, но одинаково чистых и прозрачных. — Вполне, — Бэкхён кивнул, бережно принимая их. Присев перед Кубом, он аккуратно разложил их внутри и встал, держа его в руках. Пальцы подрагивали, сердце колотилось в горле… Если не получится, если он ошибается в своих предположениях, что нужно сделать… Другого шанса не будет. — Малтаэль, — глухо позвал он зависшего рядом Ангела. — Когда я закрою Куб, в нем родится новое сердце Камня. Но чтобы возродился весь Камень, его сердце нужно отнести туда, где оно разбилось. — Хочешь, чтобы я его туда отнес? Как ты собирался проделать это сам? — Если бы не твое любезное приглашение, я бы изначально пошел туда, куда нужно, а не торчал здесь посреди ничего, — огрызнулся Бэкхён. — Но раз уж ты спутал все планы, держи ответ. — Я прибил бы тебя с огромным удовольствием прямо сейчас. Но я тебя понял. — Только неси его очень осторожно. Оно будет слишком хрупким, — на последнем слове Бэкхён закрыл Куб, выдохнул одними губами слово-заклинание, и невольно зажмурился, когда в руках полыхнуло нестерпимо ярким. Насыщенный красный добрался, кажется, даже до позвоночника, за спиной кто-то глухо застонал. Так сильно, так… В ладони ударилось раз, другой, и вдруг Куб исчез, рассыпавшись на мелкую пыль. А на ладонях Бэкхёна остался кроваво-красный рубин. Переливающийся внутри то огнем, то словно светящейся кровью, живой, яркий. Горячий настолько, что этот жар, кажется, прожигал до костей. — Он… прекрасен, — Бэкхён не понял, чей выдох это был. Все, что он мог сейчас — это беспомощно смаргивать выступающие слезы. У него получилось. Он смог. Он даже попытался сжать пальцы, когда Малтаэль забрал рубин и взмыл вверх. Выше и выше, туда, где когда-то Бэкхён стоял на каменном мосту и мысленно просил прощения за то, что собирался сделать. Туда, куда бы он привел с собой свой маленький отряд, если бы здесь его не ждал Малтаэль. А там, наверху, остро блеснуло красным. Росчерком падающего метеорита пролетело вперед и застыло, словно завязнув в паутине. Несколько долгих секунд не происходило ничего, а потом осколки, лениво крутившиеся до этого в воздухе, вдруг зазвенели, запели, ускорили свой полет, пускаясь в свой танец вокруг камня-сердца. Сближались, уплотнялись, сливались воедино, притянутые новорожденным, чистым, сильным сердцем. — Бэкхён… — Чондэ всхлипнул, прижался к нему, то ли ища защиты, то ли пытаясь передать, насколько сильны его ощущения. А они были невыносимы. Пространство перед глазами текло, дрожало, звенело от нарастающего напряжения, которое даже не особо восприимчивого Минсока заставляло сжиматься. — Бэкхён! — Чондэ вскрикнул, когда пространство залило светом, ослепив. Секунда, две, и свет погас, оставив после себя пятна под сомкнутыми веками и оглушающую тишину. В которой, лениво кружась вокруг своей оси, парил огромный красный камень. Новорожденный, чистый. Полный силы. — ДА!!! — громовой голос, раскатом прошедший по всему пространству, ударил по ушам, и рядом с камнем распахнул свои крылья Малтаэль, вернувший свою ангельскую оболочку. И ему не было никакого дела до тельца обычного смертного, которое он поспешил покинуть. — Кёнсу! — Минсок кинулся вперед, словно был способен перехватить того над бездной, не дать упасть. Но первым успел Бэкхён. Вытянулся, взметнулся вверх, в последнюю секунду вспомнив, что не может летать, и… Плеснули в воздухе светящиеся ленты-крылья, слепящий свет окутал тонкую фигуру, облачив его словно в латы, и на площадку с Кёнсу на руках вернулся… Тираэль. О, как он был красив… Знакомые черты лица Бэкхёна стали чуть резче, в глазах зажегся тот свет, что он нес по миру, волосы почернели, удлинились, зазмеившись по лопаткам и спине, кончиками коснувшись пояса. Он стал выше, шире в плечах, и Кёнсу на его руках казался крошечным. — Ему нужна помощь, — Бэкх… Тираэль опустил Кёнсу на землю, и к нему тут же подошел Кай. — А я, оказывается, забыл, каким ты был, — задумчиво выдал он прежде, чем склониться над лежащим Кёнсу. На этот раз точно и бесповоротно Кёнсу. Запекшаяся кровь на губах, подрагивающие ресницы… Без Малтаэля внутри он казался изможденным. — Он же жив? — Чанёль подошел с опаской, глядя на того, кого раньше видел только на картинках. Все-таки это слишком для него. А Минсок… — Тираэль, — тот опустился на одно колено, зажмурившись, чтобы не выпустить наружу предательские слезы. Все это время… Он не верил, лишь надеялся, а теперь… — Поднимись. Не тому, кто служил Свету, даже не надеясь снова увидеть его, преклонять голову. — Ты слишком мягок, Тираэль, — Малтаэль, о котором забыли, спускался к ним неторопливо, словно красуясь. — Тебе тоже вернули твою сущность, как жаль. Я надеялся, что ты все-таки останешься человеком. — А ты слишком разговорчив, — Тираэль шагнул ему навстречу, расправляя крылья так, чтобы закрыть ими всех, кто стоял за его спиной. — Для того, кому осталось существовать лишь несколько минут. — Что ты несешь? Рассудок от радости помутился? Понимаю, — Малтаэль покрутил головой, размял плечи. И выдохнул довольно. — Наконец–то… — Ты дал Слово Ангела, Малтаэль, — Тираэль даже не пытался воспарить. Только смотрел жестко, требовательно. — И ты его нарушил. — Что? — Малтаэль сдвинул брови, потянулся к серпам, что были заткнуты за пояс. — Посмотри сам, — Тираэль опустил одно крыло, и у Малтаэля распахнулись глаза. — Ты обещал отпустить его в целости и сохранности, — голос Тираэля зазвучал громче, набирая силу и остроту. — Ты обещал не вредить ему, но ты оставил его падать в бездну, а его ребра сломаны от того, как сильно ты спешил вернуться в свое собственное тело. — Какое мне дело до… — не договорив, Малтаэль дернулся, когда Тираэль взмыл на уровень его глаз. Замахнулся серпом, но замер, оказавшись в плену светящихся ленточных крыльев. — Я — Свет. Я — Справедливость, — Тираэль говорил и, словно вторя его словам, загудела гора, порождая чудовищное эхо. — Мое слово — Правда и Закон. Малтаэль, ты нарушил Слово Ангела. Отказался от своей сути, взяв право вершить судьбы других. Я призываю в свидетели Камень Мироздания и Арреат, что мой суд справедлив, а решение милосердно. Волею Небес, во имя Справедливости, ты более не имеешь права зваться Ангелом, Малтаэль. Я Сказал. Малтаэль закричал, когда вспыхнули его крылья, осыпаясь пеплом. Выгнулся, зависнув в воздухе над бездной, с ужасом и неверием глядя на него. – Нет! Пощади его! — вскрик Чондэ был громким, отчаянным, прокатился по сводам кратера и ушел наверх. — Прошу тебя! Тира… Бэкхён! — Что скажешь? — Тираэль повел плечом, и Малтаэль, которого он держал в воздухе своими крыльями, задрожал. — Я не верну тебе крылья, но оставлю жить. Или ты сгоришь быстро. — Быть жалким смертным? Прожить пятьдесят лет и умереть от старости? — Малтаэль зашипел, и стало понятно, что не от страха была та дрожь, а от ненависти. — Помнить свое величие без шанса его вернуть? Знать, что мог убить любого лишь одной мыслью, но терпеть чужие насмешки? Я предпочту лаву, Тираэль. Это будет милосерднее. Жаль только, что не увижу, как будет страдать твой мальчик, когда ты оставишь его одного и вернешься на Небеса. — Не увидишь… — выдохнул Тираэль, и разжал крылья, без капли жалости смотря, как падает и вспыхивает в лаве, сгорая, тот, кто был когда-то Ангелом Надежды. — Скажи, что ты не с самого начала это задумал, — Кай подошел к краю и разве что не плюнул бывшему ангелу вслед. — Нет. Хотел обезопасить вас, но он сам себя подставил, решив, что может быть выше данного им Слова. Нахождение в камне, видимо, сказалось на его разуме, он мог просто дождаться, пока мы сами придем. Ну или просто одичал, пообщаться захотелось, — Тираэль покачал головой и, заметив краем глаза вспышку, повернулся. Вскинулся, но предупредить никого не успел. Кратер залило ярким красным светом, который проник, кажется, до самого сердца, и тут же погас, оставив их всех оглушенными и ослепленными. — Бэк… хён? — спустя долгое мгновение слабым, испуганным голосом позвал Чондэ, глядя прямо перед собой так, словно действительно ослеп. — Бэкхён?! Паника в голосе была такой яркой и сильной, что Тираэль оказался рядом мгновенно. Перехватил протянутые вперед руки: — Я здесь, что… — Что происходит? — Чондэ вдруг затрясло. Тираэль сжал ходящие ходуном пальцы, глядя почти с испугом. — Чондэ? А тот вдруг вскрикнул. Дернулся раз, другой, выгнулся, застонав болезненно, и забился, выдираясь из чужих рук. Словно тысяча молний прошивали тело, выворачивали кости, сжигая изнутри дотла. Чондэ плакал от боли, почти выл на низкой ноте, и даже Кай забился в уголок, глядя на все это широко распахнутыми глазами, в которых плескался настоящий ужас. — Я с тобой, я здесь, — Тираэль гладил заплаканное лицо Чондэ, кусая губы. Он знал эту боль, но ничем не мог помочь. Только быть рядом, придерживая бьющееся в агонии тело. Он плакал вместе с ним, но глубоко внутри расцветала радость, эгоистичная, черная. — Все скоро закончится, обещаю. Потерпи, еще немного. — Что происходит?! — Чанёль не выдержал, рванулся к ним, но замер на месте, когда Чондэ вдруг затих. Медленно выдохнул и обмяк, повиснув в руках Тираэля, словно лишившись враз всех костей. — Уже все, — Тираэль улыбнулся подрагивающими губами, коснулся поцелуем покрытого испариной лба и, уложив Чондэ на землю, встал и отошел. — Что… — Чанёль попытался снова, но осекся, глядя на то, как поднимается прямо в воздухе Чондэ. Как окутывает его сияние, полностью скрывая от чужих глаз. Секунд, две, два судорожных вдоха-выдоха, и сияние разлетелось и истаяло. А вместо него взметнулись в воздух шесть светящихся золотых крыльев, распахнулись, явив знакомо–незнакомое лицо. Нечеловечески красивое, все с тем же изгибом губ и разрезом глаз, в которых теперь плескалось словно жидкое золото. — Чондэ… — потрясенно выдохнул Чанёль, падая на колени, потому что сил не осталось. Кай выругался, громко, грязно, так, что даже Чондэ вздрогнул. Вскинулся, вдохнул и… неловко упал на землю, когда погасли вдруг его крылья. Даже сияние глаз потухло. — Какого демона?! — прохрипел он и испуганно замолк, прикрыв рот ладонью от того, каким эхом прошелся по всему кратеру его голос. — Приличные ангелы так не выражаются, — Тираэль усмехнулся, тряхнул крыльями, которые тут же исчезли, и снова стал похож на того Бэкхёна, которого они все знали. — А я не приличный. И уж точно не ангел, — огрызнулся Чондэ, глядя на него глазами, в которых четко была видна зарождающаяся истерика. — Бэкхён, что произошло? Я думал, что сдохну от боли. — Через это проходят все, кто был избран, — Бэкхён, в котором все-таки было слишком много ангела, подошел к Чондэ и протянул ему руку, надеясь, что тот не откажется ее принять. — Немногие могут похвастаться тем, что избраны самим мирозданием. Ты — первое дитя Камня, считай, что я завидую. — Что? — Чондэ, приняв его руку, встал, но чуть снова не оказался на земле, настолько невероятным было то, что он услышал. — Ты шутишь? — Нет, — Бэкхён улыбнулся, по-настоящему счастливо, и даже не пытался это скрыть. Камень сделал ему подарок, о котором можно было только мечтать. Даже если на самом деле намерения у него были другие. — Чтобы стать ангелом, нужно пройти через Кристальную Арку там, на Небесах. На самом ее верху, в хрустальном шаре — осколок Камня Мироздания, который ангелы получили в незапамятные времена. Поэтому она очищает, дарует крылья, дает новое имя. Но она — лишь бледное отражение Камня Мироздания. Дарованного Кристальной Аркой можно лишиться по своей воле и волей Небес и их Совета, но никто и никогда не посмеет посягнуть на то, что дал сам Камень Мироздания. Ты — его избранный, новый ангел этого мира. — Я… — оглушенный, Чондэ сухо сглотнул, повел плечами, непривычный к новым ощущениям. Ибо крылья, даже если и были не видны, все равно были с ним и чувствовались, как единое целое с телом. — Я могу отказаться? Спросил и осекся, заметив взметнувшуюся в глазах Бэкхёна боль. — Ты можешь попробовать, — но голос того был спокоен и нежен. Чондэ зажмурился. Все было не так. Ощущение, восприятие — все другое. Это не он, не Чондэ. Но… «Если Камень Мироздания возродится и Небеса откроются… Его ангельская сущность, скорее всего, вернется к нему. И его призовут обратно. На службу или на суд, но призовут. Он даже не ангел, он Архангел, а с них всегда был особый спрос. Если он сделает то, что хочет, ты потеряешь его, Чондэ». — Ты снова ангел. Теперь ты вернешься? На Небеса? — Чондэ хотелось, чтобы это прозвучало спокойно, а не с надрывной тоской, но не вышло. — Санктуарий — не место для ангелов. — Мне нечего там делать без тебя, Чондэ. — Но… — Что это? — Кай, который до этого вполголоса обзывал Чондэ идиотом, обернулся, привлеченный гулом, идущим с самого дна кратера. Он нарастал понемногу, поэтому никто не заметил, когда он начался, но сейчас он поднимался, отражался от стен, становился громче и настойчивей. — Ад и Небеса открылись, — Бэкхён, который в мгновение ока снова стал Тираэлем, распахнул крылья, и прикрыл глаза, словно прислушиваясь к окружающему. — В Аду, похоже, вечеринка. — Идиот! — Чондэ стукнул его в плечо, но не рассчитал своей новой силы, и Бэкхён оказался за краем, зависнув над пропастью. — Бэк! Взмыл следом, вцепился в плечи, пытаясь удержать и даже не замечая, что теперь тоже парит в воздухе, на силе материализовавшихся крыльев. — Ой… — а когда понял, прижался испуганно к Бэкхёну, судорожно обнимая. Бэкхён рассмеялся, подхватил его, закружив. А потом бережно вернул на землю, глядя сияющими глазами. — Ты — все, что есть у меня. Я не вправе просить, но прошу: прими этот дар и останься со мной. Этот мир больше, чем Санктуарий, и я покажу тебе его весь. — Чунмён сказал, что я не знаю тебя-Тираэля. — Я — все тот же Бэкхён. Только возможностей побольше. И пафоса. — И шило в заднице острее, — вмешался Кай, глядя на обоих недовольно, — я понимаю, что у вас личная драма, но у нас Кёнсу ранен. — Ранен? — От Бэкхёна еще отходил Чондэ, а вот рядом с Кёнсу остановился уже Ангел. Сияющий мягким золотым светом, ласковым, согревающим. Он лишь коснулся ладонью лба бессознательного Кёнсу, но в ту же секунду исчезли все повреждения с его лица и грудь начала вздыматься ровнее. — Ты принял Дар, — Бэкхён засиял, не скрывая радости. — Воспользовавшись дарованной тебе силой, ты принял Дар. Чондэ на это только покачал головой, но спорить на стал. Он больше не имел права на ложь. Он ведь хотел этого: быть рядом с Бэкхёном до конца, что бы это ни значило. Даже если ради этого эту придется привыкнуть к новому для себя телу. — Надеюсь, я об этом не пожалею, — вздохнул он исключительно из старой привычки ехидничать. — Да поцелуйтесь вы уже и давайте выбираться. А то не нравится мне эта вечеринка, — Кай кивнул в сторону дна кратера, разом разбив странную атмосферу то ли пафосного романтизма, то ли еще чего похуже. — Вот ты бесчувственный чурбан, — Чанёль поджал губы, недовольный тем, что ему помешали досмотреть романтичную сцену. — Зато живой до сих пор, — Кай кинул на него острый взгляд из-под ресниц и тут же отвел глаза. Задело. Почему-то задело. Пусть он и не Чондэ, и не Бэкхён, но он не бесчувственный. И боль, и радость эмоций ему знакома. — Не ссорьтесь, девочки, — Минсок, все это время простоявший в сторонке, подошел и опустился перед лежащим Кёнсу. — Но нам и правда, пора выбираться. — БЭКХЁН!!! — От окрика, показалось, вздрогнул весь Арреат, даже гул внизу стал тише, а спустя пару секунд их всех накрыла тень гигантских крыльев. — А вот сейчас пора бежать, — как-то слишком весело-зло отозвался Бэкхён и тут же встал в боевую стойку. Но даже она не помогла: воздух от чужих крыльев ударил, протащил их всех несколько метров и улегся. — Полегче. Размахался тут, — как только осела поднятая пыль, Бэкхён демонстративно отряхнул изрядно отросшую шевелюру. Не ангел и не человек, с активированными крыльями, но с обычным человеческим ворчанием и привычным для себя вызовом в глазах — не лучший образ для встречи с разъяренным собратом. Но ему словно было мало. — Я, конечно, понимаю, вернувшаяся власть в голову ударила и все дела, но… — Бэкхён!! — словно переменчивая вода, переливающаяся от светло голубого до свинцово–серого — Чунмён в виде ангела выглядел еще более захватывающе и пугающе, чем Малтаэль. На слова Бэка он только отмахнулся. Свернув крылья, ни на кого ни глядя, он чеканным шагом добрался до Бэкхёна и сгреб его за грудки. Встряхнул, как котенка, и вскрикнул от неожиданности и боли, отшатнулся, глядя широко распахнутыми глазами на порез на руке. Тот быстро затягивался, но несколько капель крови успело раскрасить светлую кожу. — Даже. Не вздумай, — Чондэ, который еще несколько минут сиял добротой, теплом и уютом, сейчас был похож на воплощенную смерть. Крылья затвердели, заострились, став оружием сами по себе с заплясавшими на кончиках разрядами молний. — Чон.... Чондэ? – Чунмён переводил изумленный взгляд с пореза на Чондэ и обратно. — Но как… мне невозможно причинить такой вред… — Не для меня, — отрезал Чондэ, и Бэкхён, которого он закрыл собой, потянулся к нему и очень аккуратно погладил по спине меж подрагивающих крыльев. — Тише. Все со мной хорошо. Успокойся, это просто Чунмён. Он всего лишь немного разозлился. — Немного?! — Чунмён даже про свою руку и удивление забыл. Правда, сунуться поближе не рискнул. Чондэ в боевом модусе выглядел откровенно устрашающе. — Это слишком большое преуменьшение, Бэкхён. Я не злюсь, я в ярости. Я же просил тебя не лезть в это дерьмо. А теперь что?! Небеса открылись, и я теперь снова Империй! Мне даже находиться здесь тяжело! Я же просил Чондэ… Я же предупреждал… Сказал и осекся, глядя на Чондэ уже другим взглядом. — Ах, вот оно как… — Предупреждал. Но кто сказал, что я к твоим предупреждениям прислушаюсь? — немного успокоившийся Чондэ опустил крылья, и Бэкхён встал рядом. — Ты сказал ему, что если он меня не остановит, то я стану ангелом и уйду? — Бэкхён понимающе усмехнулся. — Ну, ты оказался прав, только не все рассчитал. Камень Мироздания сделал нам роскошный подарок. — Я заметил, — разве что не прошипел расстроенный Чунмён, глядя на все еще не затянувшийся порез. — Кем ты стал, Чондэ, раз можешь достать даже меня? — Ангелом Любви, подозреваю, — Бэкхён обнял Чондэ за плечи, и тот разве что не замурлыкал довольно, мгновенно теряя свой боевой модус. — На Небесах уже целое тысячелетие не было Ангела Любви. Самые опасные существа во всех мирах. — Рад за Небеса и вас, но мне-то что делать? — Чунмён расстроенно тряхнул крыльями, словно ненавистным грузом. — Я не хочу возвращаться туда. — Не хочешь возвращаться или не хочешь с Сехуном расставаться? — Кай с самым незаинтересованным видом помогал Минсоку уложить Кёнсу на импровизированные носилки. Тот, хоть видимых повреждений больше не имел, выглядел истощенным. Похоже, он боролся с Малтаэлем до последнего за право управлять собственным телом, и теперь просто впал в целительную кому. — Для меня это одно и то же. Он хоть и маг, на Небеса ему нельзя. А мне находиться здесь тяжело. — Так сильно любишь его? — Чондэ выпутался из рук Бэкхёна и подошел к Чунмёну, глядя на него прямо, пристально, прямо в душу. — Готов отказаться ради него от Небес? — Ты отказался от Бэкхёна ради него самого, я не настолько силен, — Чунмён поджал губы. — Я эгоист, пусть, но мне не нужны Небеса без Сехуна. — Чондэ, ты же не… — Бэкхён взволновано подался вперед, но не успел. Чондэ накрыл ладонью лоб Чунмёна, и тот рухнул на колени, закричав от боли. Его крылья трепетали на поднявшемся ветру, расслаивались, расползались, а потом и вовсе вспыхнули, чтобы через секунду медленно опасть пеплом на землю. — Чондэ… — потрясенно выдохнул Бэкхён, глядя на то, как тот подхватывает Чунмёна, потерявшего сознание. — Я теперь тебя боюсь, — абсолютно серьезно заявил Кай. — Что еще ты можешь? — Все, что касается любви. Убить, спасти, защитить. Только внушить любовь и отнять ее не могу, — глухо ответил Чондэ. — Но Чунмёну без этого всего действительно будет лучше. — Ты прав. Он нес чудовищную ответственность за всех нас на Небесах, и когда они закрылись, он выдохнул свободно, — Бэкхён неслышно подошел к нему и сжал плечо. — Ты все сделал правильно. Но в следующий раз предупреждай. — Я понятия не имел, что делать, оно само вело, — Чондэ передернулся. — Отвратительное чувство, как будто не принадлежишь себе. — Издержки бытия ангелов, к этому можно привыкнуть, — Бэкхён слабо улыбнулся и вскинул голову навстречу закручивающемуся вихрю. — Только теперь это все Сехуну объяснить нужно. — Не нужно мне ничего объяснять, — тот оказался на земле в мгновение ока. Просто вышагнул из вихря, коснувшегося своим хоботком земли, в два шага перекрыл расстояние до них и, упав коленями на землю, бережно принял Чунмёна из рук Чондэ, кратко выругавшись. — Идиот… Хоть бы меня подождал, — прижался губами к чистому лбу, на миг зажмурившись. — Меня не было рядом с ним, когда все случилось. Мы очищали дорогу в пустыне рядом с границами Лут Голейна, когда я увидел издалека, что небеса вдруг разверзлись прямо над городом. Я тут же повернул назад, но только и успел заметить, как он вылетел. Никогда не видел его в ангельском обличии. Он… красивый. Но не мой. Так что я не буду пытаться тебя убить. — Он больше не ангел. Не Империй, — Чондэ в ответ на это только светло улыбнулся. — для вас все осталось так, как было раньше. Долгая, очень долгая жизнь, но не бессмертная. И убить вас так же легко, как и обычного человека. — Это ради меня? — Сехун вскинул на Чондэ взгляд больших искрящихся глаз. Наивных, невинных, таких чистых. Наверное, Чунмён видит их только такими. И любит так неистово. — Ради тебя. Только не потеряй все. — Хорошо, — Сехун кивнул и встал, держа Чунмёна на руках. — Предлагаю убраться отсюда. Кто не боится, может уйти со мной. — Нет уж, — Кай выступил вперед. — Лети с Чунмёном. Эти два голубка тоже сами доберутся. А мы… ограбим Бэкхёна, у него вроде как раз Свиток перемещения затерялся. — Вот наглец… — почти восхищенно выдохнул Бэкхён, но за пазуху полез. — Встретимся во дворце, — Сехун коротко всем кивнул и исчез в вихре. Кай помог молчаливому Чанёлю и такому же притихшему Минсоку поднять Кёнсу на носилках, и вместе со всеми шагнул через образовавшийся портал. — Это ведь только начало, да? — Чондэ, как только они остались одни, подошел к Бэкхёну и заглянул вниз, туда, где кипела лава. — Не сегодня, так через месяц нам снова придется воевать? — Я не знаю, — тот сплел их пальцы, несильно сжал. — Я не провидец, да и будущее неопределенно. Оно зависит от того, какой выбор делает каждый из нас. Может, на Небесах появится тот, кто решит завершить дело Малтаэля. А может, это в Аду решат, что им хочется туда, где попрохладней. — Но ты же останешься со мной? — Я не рискну сбежать от Ангела Любви даже в ад, — Бэкхён улыбнулся одним уголком губ. — Так что вариантов у меня все равно нет. — Бэкхён! — Чондэ возмущенно ткнул его в плечо и шагнул с края, распуская крылья и увлекая его за собой. Плевать на войну, и на мир тоже плевать. Он был паладином только на одной силе любви. Он станет карающим мечом и Ангелом Смерти для любого, кто Любовь обидит. А Малтаэль был дураком.Эпилог
— Не нравится мне это, — Чанёль стоял, опершись на свой посох, в навершии которого сиял большой рубин. Да и в целом его любимая «палка» приобрела достойный вид. Гладкая, удобная, наконец-то полностью укомплектованная. Дед был бы доволен. — Что именно? — Кай, снова в своей монашеской мантии, сдвинул капюшон назад, глядя на заброшенный город, простиравшийся внизу, у самого подножия холма. Покосившиеся дома были почти разрушены, и даже с их места были видны черные кресты могил, коих было больше, чем самих домов. И торчали они в каждом дворе, да не по одному. — Если верить вчерашнему трактирщику, в этом городе чума вспыхнула недавно. Унесла почти всех жителей, но только посмотри, все это выглядит заброшенным уже лет двести. Да и слухи о том, что оставшиеся в живых сошли с ума и сами убили своего проповедника, тоже вряд ли он сам придумал. — Намекаешь, что тут может быть второй Тристрам? — Кай вскинул бровь, повернувшись к Чанёлю. От такого внимания тот, все еще не до конца привыкший, смутился, но взял себя в руки гораздо быстрее. В конце концов, их дорога домой вместе с Каем длится вот уже почти полгода, и стесняться каждый раз, когда он вот так смотрит — должно быть стыдно. — Не намекаю, говорю открыто. Вон, даже собор имеется, — Чанёль кивнул на громаду здания, зиявшего разбитыми окнами, которое даже на фоне свинцового неба и окружающей серости и уныния казалось особенно мрачным. — Имеется. Только у нас больше нет Великих Зол, изгнанных из Ада. Но ты прав, проверить не мешает. А то как-то скучно. Ни одного себе завалящего разбойника или монстра. Чанёль улыбнулся. По крайней мере, к шуткам Кая он привык. — Разбойники и монстры — в Вестмарше, развлекают Бэкхёна с Чондэ. То есть, Тираэля с Ираэлем, — а вот называть друзей их ангельским именами он никогда не привыкнет. Кай хмыкнул: — Напомни, почему мы с ними там не остались? — Потому что Бэкхёну надо научить Чондэ соразмерять его новую силу и сражаться, используя ее, а заодно покрасоваться умениями, и мы там были ну совершенно точно лишними? А, ну и пока война не началась, нам было велено отдохнуть. С мелкими всплесками демонского разгула они справятся сами. Тем более, Минсок с Кёнсу вроде как недалеко от них ушли. — Память хорошая, но думать ты все еще ленишься, — Кай повернулся к нему всем телом, и ветер сорвал капюшон с его головы, заставив поморщиться. А Чанёль уже привычно засмотрелся. К красоте своей любимой «янтарной статуэтки» он еще не скоро привыкнет. И его слова обидными больше не кажутся. — Почему это я ленюсь? — но демонстративно надуться не помешает. — Потому что если бы подумал, то понял бы, что мы не просто так полгода по болотам и лесам шляемся. Давно могли бы вернуться домой. — Я просто иду за тобой. А в ваши дела с Бэкхёном не лезу. Я, может, и дурак, но понимаю, что ты его самый верный Хорадрим, и служить ты будешь до самого своего конца. Кай шумно выдохнул, гулко сглотнул. Они с Чанёлем никогда на эту тему не разговаривали, и Кай подсознательно ждал, что не сегодня, так завтра, но его оставят одного. Такая жизнь странника по душе далеко не всем. Особенно, когда в конце не предвидится милый домик с садиком. — Почему ты идешь со мной, Ёлли? — не время и не место для такого разговора. Или, наоборот, самое время. — Почему идешь, даже не зная, получишь ли ответ на свои чувства. На лицо Чанёля на секунду набежала тень и исчезла, а на губы вернулась его обычная солнечная улыбка. — Потому что только так я буду рядом с тобой. Мне достаточно знать, что с тобой все в порядке и ты в шаговой доступности. Кай покачал головой и молча отвернулся. Но даже не особо внимательный Чанёль успел заметить улыбку, тронувшую полные губы. Не привычную насмешливую, а теплую и… почти — счастливую? — Ты явно знаешь, как заставить себя страдать, мне тебя даже мучить стыдно. Ладно, пошли, проверим собор, — Кай вернул капюшон на место, сдвинул поглубже и неторопливо пошел вниз, по уже заросшей тропе. — Так ты скажешь, какое задание тебе Бэкхён дал? — Чанёль радостно улыбнулся и ринулся за ним. — Нет. — Ну, Кай… — Сам подумай. — Разведка? — И это тоже. — А что еще? — Ёлли! — Проверка всех сомнительных мест. — Я рад, что ты начал пользоваться мозгом. — А вот это было обидно. — Бэкхёну пожалуйся, он у нас несет свет справедливости. — Лучше Чондэ. — Так я тебе живым или мертвым нужен? — Кай! Ой! — Я тебя уже почти люблю, Ёлли. Но если ты не будешь смотреть под ноги, любить мне будет некого. — Что? Кай, стой! Повтори! Пожалуйста. Кай! — Что повторить? Я ничего не говорил. — А вот теперь можно жаловаться и Бэкхёну. — Ёлли… — Я тебя тоже люблю. — Во что я вляпался….