Время смерти

- Ты ведь знаешь, зачем я пришла? – вежливый кивок, минимально отвлекающий от разливания чая. – И ты, конечно, останешься в моей памяти благородным, и не будешь упрашивать подарить тебе лишние часы жизни? Всё такая же умная. А теперь ещё и пытающаяся быть ехидной. Матвей усмехнулся, представив себя, ползающим на коленях в мольбе о «лишних часах». Чаинки, всё ещё двигающиеся в чашке, неумолимо исказили отражение, превратив улыбку в мученическую гримасу. Да о чём тут просить? Жить на окраине Петербурга, под пристальным вниманием всех окрестных девушек и мечтая лишь об одной. Которая никогда не должна была здесь появиться. Но вот, она здесь. Любая готова была на всё что угодно, ради него. Сошедший со страниц пожелтевших книг 19 века, он привлекал всех этих глупых бабочек, летящих на свет. Гибельный для них. Ещё долгое время он продолжал тренировать Дашу. Она поначалу даже немного радовалась, что Ирка исчезла. Но наблюдать, как Матвей превращается в сухого и жёсткого тренера, по выражаемым эмоциям схожего разве что с Ареем, было неестественно жутким. Непробиваемый цинизм и взгляд «да что вы все здесь понимаете» быстро оттолкнул всех, кто его раньше знал. А те, кто поначалу пытался что-то сделать, быстро опустили руки. - Может поговорим о чём? Как на счёт исповеди перед смертью? Или желаешь умереть гордым и молчаливым?.. - От исповеди я, пожалуй, откажусь. А у тебя как жизнь? Сразу появилось желание закричать и заплакать, рассказать всё и сразу. Ведь единственного человека, с которым всем этим можно поделиться, не станет уже через час. Но горло издало привычный звук «Пфф…» и на корню убило эту малодушную идею. - Да, у меня всё отлично. Времени, правда, совсем нет. Читать не успеваю…- как будто это единственная проблема. Да она жить не успевает. Не успела. Видеть только кипы шелестящих разнарядок, и уже даже не удивляться очередным терактам, войнам, самоубийствам, счастливым смертям в окружении родных и близких. Даже за Бабаней она не доглядела. Хотя, оно может быть и хорошо, что Аида всё сделала. Ей не пришлось убивать такого родного и любимого человека. Ну а в этот раз её не пожелали избавить от такого мучения. Какой чудесный вечер взаимного вранья. А там, наверху (А может быть уже и внизу. Кто знает, кто правит этим миром?), сидят и смеются над двумя дураками, которые с таким усердием отвергают последний подарок судьбы. - Мы совсем забыли про чай. – Ирка коротко, но пристально взглянула на Матвея, словно надеясь что-то разглядеть на таком знакомом лице. И тут же отвела глаза, уставившись в чашку. - Сахара как обычно? – брови Ирки медленно поползли вверх. Помнить? Такую мелочь? - Да. – следить. Жадно ловить последние движения тонких пальцев, бледных рук. Осталось 15 минут. Ведь время смерти – 21:00. Допить чай, украдкой смотря друг на друга. Пытаться выглядеть непринуждённо, внутренне сжимаясь в комок. Никоим образом не соприкасаться. - Пора. - Я провожу. – как будто она просто приходила в гости. Но Смерть никогда не приходит в гости просто так. *** В маленьком коридорчике висят сразу два зеркала. Одно – небольшое, в витой медной оправе стиля барокко. Другое – прямоугольное, на всю дверцу шкафа. Ловя отражение в них обоих, Ирка чаще смотрит в большое. Там весь Матвей. Белая рубашка. Идеально выглаженные брюки. Иссиня-чёрные волосы. Всё те же черты лица. Сегодня она тоже старалась одеться понарядней – маленькое чёрное платье, жемчужное ожерелье. Говорят, жемчуг – к одиночеству. В уголке стоит стул ещё советской модели. - Присядь, подожди чуть-чуть. – да, так должно быть. Сейчас появится копьё. Оно пока в брезентовом чехле. Стать за спиной Матвея. В зеркале отражается сюжет чёрно-белого фото императорских времён. Там жена стоит за спиной мужа, сидящего в кресле. Только у неё в руках нет смертельного оружия. - Больно не будет. Обещаю. – Матвей улыбается и прикрывает глаза, выражая молчаливое согласие с этим нелепым обязательством. Конечно, всё будет так. Что-то лёгкое и мечтательно-робкое касается щеки. Неужели? Её губы. Пусть он запомнит её такой. Чехол снят. Всё закончено. Ирка точно знает, сколько сейчас времени. Инструмент обиженно звенит, падая на пол. Ирка бессильно привалившись спиной к стене вглядывается в глубину зеркала. Она не хочет видеть его мёртвым. Зажмуриваясь и чувствуя в уголках глаз солёную влагу, решительно открывает глаза и переводит взгляд на Матвея. Всё такой же. Только чуть бледнее. Как жаль, что твоя душа уже никогда не будет светлой.