Гостевой визит

      — …после пробуждения медленно потянитесь, раздвиньте шторы…       — Вот ещё, — смеётся Кави и раздвигает колени. — Кэйа ненавидит открытые шторы!       — Ты знаешь о его привычках больше, чем о моих, — ворчит аль-Хайтам. Он проснулся давно и успел прочитать больше четверти очередной книги.       — Может, потому что он о них говорит? И, кстати, попсовое чтиво о полезных привычках — последнее, что я хочу видеть в своей постели.       — В прошлый раз это было, как ты выразился, чтиво о философских принципах цветоводства. Определись, что последнее в твоём рейтинге.       — Всё, что ты читаешь вместо того чтобы меня целовать!       — Вы даже по утрам ссоритесь? — бурчит Дилюк, отдирая голову от подушки с таким видом, будто это причиняет ему физическую боль. Впрочем, Кави бы не удивился, если вспомнить, что было ночью. — Откуда у вас столько энергии?       — Просто он вечно всем недоволен!       — Просто у него паршивое настроение по утрам!       Они, как всегда, жалуются друг на друга одновременно.       Кэйа, с головой укрывшийся одеялом, заходится хриплым прерывистым смехом.       — Аль-Хайтам, — выдыхает он, и от одного его тона Кави чувствует приятное томление внизу живота. — Хватит уже.       Кави немного… нет, не немного завидует. По какой-то причине аль-Хайтам слушается Кэйю без возражений. Может быть, это называется «краш». Или сила убеждения Крио. Или ещё один аргумент, от которого, Кави совершенно уверен, у аль-Хайтама до сих пор лёгкий дискомфорт в заднице. А значит, ещё один круг развлечений доведёт его до состояния, которое Кави обожает..       — Так что, поцелуешь меня? — окликает он тише и улыбается, взмахивает ресницами. Губы аль-Хайтама чуть вздрагивают, кончики ушей розовеют. Да, он ненавидит выдавать своё смущение, и да, он смущается, потому что не привык показывать, как сильно на самом деле Кави его возбуждает. И как сильно его возбуждает то, что за ними наблюдают. Скоро у него покраснеют и щёки. — Долго я буду ждать?       Но аль-Хайтам никогда не сдаётся сразу. Он всё ещё делает вид, что читает, хотя его взгляд замирает на единственном слове. Разумеется, у Кави и на этот случай есть оружие. Он снова потягивается, нарочно выгибается так, чтобы задеть локоть аль-Хайтама и заодно сбросить одеяло, сладко, постанывая от удовольствия, зевает.       — Аль-Хайтам, — снова окликает Кэйа, — если ты не окажешься у него между ног раньше, чем Дилюк сделает кофе, я не дам тебе туда попасть до заката.       — Почему кофе должен делать я? — Дилюк садится, откидывает с лица растрёпанные кудри и приподнимает край одеяла, чтобы заглянуть в убежище Кэйи. Наружу доносится недовольное шипение. — Ну конечно. Потому что я первый час после пробуждения не боюсь света.       — И я не боюсь! — Судя по вялому шевелению, Кэйа переворачивается с живота на бок. — Я не желаю его видеть.       — Хочешь, заберусь к тебе? — кокетничает Кави. У аль-Хайтама от возмущения вспыхивают скулы. — Если, конечно, меня никто не остановит…       Кэйа глухо хмыкает в ответ — одновременно сонно и завлекающе. Недовольно фыркнув, аль-Хайтам откладывает книгу и целует Кави в щёку. Кави за затылок притягивает его ближе, влажно целует в поджатые губы, кончиком языка очерчивает подбородок, ведёт до изгиба челюсти, трётся носом об ухо. У аль-Хайтама чувствительная кожа, хоть он и старается себя не выдавать. Эта конфиденциальная информация только для избранных.       К счастью, Кави в числе немногих посвящённых.       — Пожалуйста, — шепчет он тихо-тихо и чувствует, как аль-Хайтам сладко вздрагивает, — приласкай меня ртом. Так, как тебе нравится.       Аль-Хайтам может бесконечно спорить на повышенных тонах, но шёпот в ухо делает его покорным настолько, будто он превращается в кого-то другого: чуткого, внимательного, заботливого. В того, кто скрывается за душной миной и звукопоглощающими наушниками.       Как же сильно Кави любит его таким.       — Хорошо, — отзывается аль-Хайтам так тихо, чтобы только Кави его услышал. — Подвинься.       Кави сдвигается к изголовью, откидывается на гору подушек. Устроившись между его колен, аль-Хайтам укладывает его ноги себе на плечи, медленно прижимается губами к нежной коже на внутренней стороне бедра. У Кави сразу срывается дыхание. Он любит сильные ласки, любит, чтобы на нём оставляли синяки и ссадины, но аль-Хайтам способен завести его с первого невесомого прикосновения. Может, потому они и женаты… по крайней мере, это одна из причин.       Сползая с кровати, Дилюк на какое-то время залипает на задницу аль-Хайтама, а потом на его спину. Кави готов поклясться, что у него уже встал, — и всё же воля Кэйи распространяется на всех. Предусмотрительно свесив ноги с кровати так, чтобы оказаться к Кави спиной, Дилюк небрежно скручивает волосы в жгут и уходит на кухню. Слышится сухое потрескивание Пиро — в этом доме пользуются спичками, но Дилюк в них не нуждается, — щелчки металлических крышек, шорох зёрен, звон турки о плиту, поскрипывание маленькой кофемолки. В комнату просачивается соблазнительный аромат, и, видимо, ему навстречу Кэйа высовывает из-под одеяла руку.       — Доброе утро, — улыбается Кави и касается пальцами его пальцев. Второй рукой он лохматит аль-Хайтаму волосы — отвратительно безупречная укладка даже по утрам его бесит. — Хорошо спал?       — Как натрахавшийся тигр.       Кави хохочет и срывается на стон — аль-Хайтам ревниво берёт его член в рот, ласкает расслабленным языком. Он ненавидит сосать и обожает вылизывать; с ним Кави может тянуть удовольствие так долго, что теряет счёт времени; бывало, он держался почти час, и аль-Хайтам доводил его до оргазма только потому что затекали плечи и шея.       — М-м-м, — поощряет Кави, — так хорошо…       С глубоким вздохом Кэйа откидывает одеяло с головы, жмурится — и улыбается так ослепительно, что полумрак спальни на миг рассеивается. От вида его маленьких клыков Кави заводится ещё сильнее, сжимает его запястье, тянет на себя. Так медленно, будто пробивается через толщу воды, Кэйа подползает ближе, поворачивает Кави к себе, обхватывает его лицо ладонями. Его поцелуи глубокие, властные, почти болезненные, с самого первого без лишних прелюдий. Кави не может назвать себя самым чувствительным человеком на свете, поэтому он хочет ещё — и тянет Кэйю за длинную прядь на затылке, за серьгу, за чёлку, прикусывает нижнюю губу. Кэйа кусает в ответ, сжимает клыки ровно настолько, чтобы они чувствовались, не сильнее и не слабее.       Выгнувшись, Кави стискивает в кулаке волосы у аль-Хайтама на затылке, забывается и толкается слишком глубоко ему в рот. Аль-Хайтам выкручивается из-под его руки, задушенно кашлянув, осуждающе смотрит исподлобья.       — Опять, — сипит он.       — Прости! — Кави делает большие глаза. — Случайно получилось. Твой рот слишком сладкий…       Аль-Хайтам поднимает ладонь, требуя помолчать, снова кашляет, а Кэйа тем временем нахально утягивает Кави прямо у него из-под носа, разворачивает к себе, наклоняется к его члену и берёт так глубоко в горло, что у Кави перешибает дыхание. Вцепившись Кэйе в плечи, он несколько раз отчаянно поддаёт бёдрами навстречу, жалобно стонет от желания кончить, слишком сильного, чтобы вынести его молча. Предоргазменная дрожь сводит низ живота, охватывает всё тело, и у Кави темнеет в глазах. Он кричит, потом стонет, потом всхлипывает, зажимает себе рот тыльной стороной ладони — и стонет опять, глядя, как Кэйа придерживает его член у основания и вылизывает с таким удовольствием, будто ни о чём другом и не мечтал.       — Ну конечно, — вздыхает Дилюк и брякает на столик круглый поднос с кофейником, сливками и четырьмя крошечными чашечками. — Стоило мне отойти, ты его уже трахнул!       — Я оставил тебе аль-Хайтама, — ухмыляется Кэйа. Кави всё ещё дрожит, близкий к потере сознания, так ему сладко от прикосновений к слишком чувствительному члену. Убедить аль-Хайтама, что такое может нравиться, у него до сих пор не получилось.       — Вообще-то я не… — возмущённо начинает аль-Хайтам, но Дилюк садится позади него, обнимает за талию и утягивает к себе на колени. — Кэйа!       Кэйа вздёргивает бровь в его сторону с таким недоумением, что Кави начинает хихикать.       — Кэйа занят, — серьёзно сообщает Дилюк и подсовывает руку аль-Хайтаму под зад. Аль-Хайтам вздрагивает, скрипит зубами, подаётся вперёд, будто хочет освободиться, и протяжно стонет, когда Дилюк усаживает его на свой член.       О да, думает Кави, глядя мужу в лицо, ещё чуть-чуть — и он начнёт умолять.       — Хорошо? — спрашивает Кэйа и укладывается рядом. Кави с удовольствием прижимается к нему спиной, трётся ягодицами о его член. — М-м-м… у тебя такие мягкие волосы. — Он прижимается носом к затылку, целует сзади в шею, и Кави торопливо направляет его член в себя, ёрзает, стараясь сразу принять его глубже.       Аль-Хайтам жадно следит за ними. Под его потемневшим взглядом Кави заводится всё сильнее, а сам смотрит, как Дилюк придерживает аль-Хайтама за талию и двигает — медленно, осторожно, кожа к коже, не позволяя отстраниться. Он не хочет сделать больно, даёт привыкнуть, хотя вряд ли знает, что аль-Хайтам от такого теряет самообладание — от очень медленных фрикций и поцелуев в лопатки. Из-за разницы в росте Дилюк целует его в то самое место, где нравится больше всего.       — Затаился и ждёшь, что будет? — насмешливо шепчет Кэйа. Он, как нарочно, тоже берёт тот ритм, который Кави обожает, вынимает наполовину и входит чуть резче, до упора, чтобы прижать ягодицы. У Кави начинают дрожать бёдра.       — Хочу тебя трахнуть, — шепчет он. — И чтобы вы с Дилюком трахнули меня. Чтобы мы все трахнули аль-Хайтама так, чтобы он до вечера провалялся в постели…       — Безжалостный супруг, — дразнит Кэйа, выцеловывая его шею. — Трахни Дилюка в рот. Тебе понравится его лицо.       Кави нравится уже сейчас — аль-Хайтам, не выдержав ощущений, ложится грудью на кровать, утыкается в сгиб локтя и открывает восхитительный вид на то, как Дилюк кусает губу, продолжая тереться о его ягодицы. Как и аль-Хайтам, приближаясь к оргазму, он перестаёт замечать всё вокруг — то, что на них смотрят, например. Придерживая аль-Хайтама за бёдра, он ложится ему на спину, снова целует под лопатками, нежно покусывает кожу вдоль позвоночника. Аль-Хайтам скребёт пальцами по гладкой простыне. Показывать своё удовольствие он тоже ненавидит, но остались секунды до того, как его показное безразличие рассыплется. Сам того не понимая, Дилюк ускоряет процесс — восхищённо гладит вздувшиеся мускулы на плечах и спине, проводит ладонью по животу, обхватывает член. С длинным, опустошающим лёгкие стоном аль-Хайтам забрызгивает спермой его пальцы и простыню. Второй рукой обхватив его грудь, Дилюк резче двигает бёдрами, и, пока он не кончает, аль-Хайтам жалобно вскрикивает в такт. Со стороны может показаться, что ему неприятно или даже больно, но Кави знает: это всего лишь иллюзия, мираж, скрывающий за собой драгоценный оазис.       — Они такие сексуальные, — довольно шепчет Кави и перекладывает руку Кэйи себе на грудь. Его уже уносит, и когда Кэйа зажимает пальцами его сосок и оттягивает зубами кожу на плече, Кави дёргается в его объятиях, сдавленно стонет, вертит задом. Член Кэйи внутри становится ещё больше. Кави обожает этот момент.       — Мы тоже. — Кэйа обхватывает его член, пару раз проводит кулаком по всей длине и начинает быстро дрочить, почти не давая двигаться. — Если бы ты себя сейчас видел…       От удовольствия Кави так сильно сжимает внутренние мышцы, что самому делается невыносимо. С тонким просящим стоном он тянет Кэйю к себе за ягодицу, трётся о него, сжимает его пальцы на члене ещё сильнее и вскрикивает от удовольствия и облегчения. Внутри становится ещё влажнее и горячее. Восхитительно.       — Кави, — хрипло шепчет Кэйа и, повернув его к себе, целует. У Кави на щеке остаются размазанные капли собственной спермы, и он разочарованно стонет, потому что прямо сейчас не может больше трахаться. — Кави…       Кави с удовольствием позволяет ему ещё несколько глубоких поцелуев, обвивает рукой его шею. После секса Кэйа пахнет восхитительно — чем-то морозным, едва ощутимым, приятно холодящим слизистые.       — Сейчас начнёт просить кофе, — насмешливо говорит Дилюк.       — Принеси мне кофе. — Кэйа отрывается от губ Кави только ради этой фразы.       — Возьми сам!       — Нет. Я желаю, чтобы мне его подал в постель самый красивый жрец Барбатоса. Разумеется, обнажённый.       — Прости, — шепчет Дилюк, уткнувшись в затылок аль-Хайтаму. Тот не отвечает и даже не двигается, только тяжело дышит. Сперма продолжает по капле стекать с его члена. — Он не отстанет.       — А говорил, я много ворчу на своего мужа, — весело фыркает Кави.       Пользуясь случаем, Кэйа снова целует его, и Кави окончательно тает, будто он и сам Крио, которого бросили в пламя.              ~              — Почему я всё время должен быть снизу? — спрашивает аль-Хайтам с таким лицом, будто дал Кэйе почитать свою любимую книгу и получил её назад порванной.       — Разве снизу сейчас не я? — ухмыляется Кэйа. Он лежит на спине, и сколько бы аль-Хайтам ни изображал равнодушие, его взгляд то и дело соскальзывает Кэйе на низ живота. — И потом, если ты хочешь быть сверху, разве я против?       Аль-Хайтам проигрывает собственной жадности — уставясь на член Кэйи, он облизывает губы, переступает на коленях и медленно, будто так его заинтересованность не будет заметна, ложится рядом, пристраивает голову у Кэйи на животе и мягко обхватывает его член губами.       Кэйа тяжело сглатывает. Насчёт сладкого рта Кави не преувеличивал. Кто бы мог подумать…       Из такой позы ничего особенно не сделать, поэтому Кэйа просто гладит аль-Хайтама по лопаткам — и сразу чувствует ответную дрожь и почти беззвучный стон. Аль-Хайтам крепче сжимает его бедро, подаётся под руку. Довольно улыбаясь, Кэйа с усилием проводит ладонью по его плечам и шее, проминает мышцы, давит костяшками пальцев на затылок. Ему нравится медленный секс, но ещё больше нравится наблюдать.       Со своими партнёрами Дилюк всегда нежен — даже если видит их в первый и последний раз, — и каждый для него особенный. Кэйа никогда не говорил с ним об этом, но достаточно видеть его взгляд, внимательный, влекущий.       Когда-то Кэйа и сам пал в эту полыхающую пучину — и падает снова и снова.       — Можно? — тихо спрашивает Дилюк. Кави лежит под ним, обхватив ногами талию, играет с его распущенными волосами и выглядит так, будто вот-вот кончит. — Не будет больно?       Кусая губу, Кави трётся членом о его живот, с дрожащим вздохом кивает.       — Люблю, когда чуть-чуть больно, — шепчет он. Дилюк приподнимает его за бедро, гладит по щеке. — Поцелуешь меня?       Как всегда, Дилюк молчит, зато Кави стонет за двоих и длинно, страстно вскрикивает, когда Дилюк с силой толкается в его растраханный зад.       Кэйа обожает брать их общих любовников первым, чтобы подготовить к этому безусловно внушительному вторжению.       — Да, да, — Кави теснее стискивает Дилюка коленями, — да…       Двигаясь всё быстрее, Дилюк целует его в губы, в щёки и подбородок, а Кэйа с наслаждением смотрит, как узкие ладони Кави скользят по его спине, обводят перекатывающиеся мускулы.       Чего-то не хватает. Опустив взгляд, Кэйа понимает, что аль-Хайтам тоже поглощён наблюдением за их мужьями.       — Эй, — смеётся Кэйа и тянет его за волосы на затылке. — Не отлынивай.       Аль-Хайтам косится на него недовольно.       — Аль… Хайтам… — выстанывает Кави и поворачивается к ним. Дилюк тотчас же покрывает горячими поцелуями его шею. У Кави закатываются глаза.       — Хватит пялиться, — бурчит Дилюк.       У аль-Хайтама вытягивается лицо.       — Это приглашение, — рассмеявшись, объясняет Кэйа и за руку тянет его ближе. — Не делай вид, что хочешь только смотреть.       Конечно же, аль-Хайтам упирается — но Кэйа умеет отличать показное сопротивление от настоящего. Кое-кто любит изображать целомудрие, но крепкий стояк рушит всю актёрскую игру.       Дилюк тянет аль-Хайтама за вторую руку, чтобы встал на колени у Кави над лицом, склоняется к его члену, пару раз скупо проводит языком по стволу и сразу берёт в рот наполовину.       Каждый раз Кэйа горд им как в первый. Первую пару лет Дилюк вообще не понимал, что приятного в таких ласках.       Как давно это было.       — Расслабься, — шепчет Кэйа, похлопывая аль-Хайтама по ягодицам, — ты ведь хочешь, чтобы я о тебе позаботился?       Ответное «угм» он идентифицирует как «да».       — Что вы делаете… — стонет Кави и, уцепившись за бёдра мужа, приподнимается, обхватывает губами подтянувшиеся яйца.       — Лично я — завидую аль-Хайтаму, — сообщает Кэйа. — Хотел бы я сейчас быть на его месте…       Дилюк сдавленно кашляет.       — Скажешь, он не счастливчик? — Кэйа знает, что Дилюк ненавидит, когда с ним разговаривают во время минета, но когда его это останавливало? — Ну, не будь задницей, Дилюк, признай, что сегодня этому парню принадлежит всё внимание!       — Как всегда! — откликается Кави.       Аль-Хайтам тянется зажать ему рот, но Кэйа перехватывает его запястье и дёргает на себя. Охнув, аль-Хайтам второй рукой опирается на плечо Дилюка, чтобы не потерять равновесие, и разве это не самый подходящий момент?       Брать мужчин после Дилюка Кэйа тоже обожает. Они такие…       …нежные. Растянутые ровно настолько, чтобы можно было не осторожничать. Довести до исступления.       К восхищению Кэйи, исступление наступает через пару быстрых движений. Аль-Хайтам прогибается в пояснице, сам подаётся навстречу. Он всё ещё пытается давить стоны, и Кэйа сбавляет темп — не в его интересах закончить всё так быстро.       Обняв аль-Хайтама за талию, Кави раздвигает ему ягодицы.       — Отличный вид, — хрипло шепчет Кэйа, толкаясь ещё глубже. Кави хихикает в ответ — и в следующую секунду от оргазма его выгибает дугой. Пока он захлёбывается криками, Дилюк, пошатываясь как пьяный, выпрямляется, за загривок притягивает аль-Хайтама к себе, закусывает его плечо и восхитительно содрогается всем телом.       Мысли о том, как сперма Дилюка в заднице Кави смешивается с его собственной, хватает, чтобы Кэйа и сам оказался на грани. Аль-Хайтам обгоняет его: схватив ртом воздух, он со сдавленным стоном рушится Дилюку в объятия.       — Подло, — измождённо шепчет он: Дилюк с самым коварным видом выкручивает ему соски. Эффект не пропадает даже после оргазма — аль-Хайтам продолжает трястись так, будто наступил в воду с электроразрядами.       — Прямо как ты любишь, — с потрохами сдаёт его Кави и покровительственно похлопывает по заднице, а потом снова засматривается на Кэйю, проводит ладонями по его бёдрам, нежно поглаживает основание члена и яйца.       — Кави… — со смехом стонет Кэйа и утыкается аль-Хайтаму между лопаток.       В этот раз оргазм долгий и восхитительно расслабляющий.       — Ещё подлее… — упрекает аль-Хайтам. — Мне Кавех не позволяет так себя называть.       — Сам виноват, тебе же не нравится твоё короткое имя, — весело отзывается Кави.       Кэйа перехватывает его шаловливую руку у себя на колене, слегка сжимает запястье, обводит большим пальцем выступающие вены на внутренней стороне.       — Дай угадаю, ты не стеснял свои фантазии, когда его придумывал?       — А какое короткое? — интересуется Дилюк, у которого та же проблема.       — Никакое! — обрывает аль-Хайтам и пытается выпрямиться, но у него позорно дрожат колени. Кэйа мстительно толкается в него глубже — твёрдости члена для этого фокуса ещё достаточно. — Ни… между прочим, это тоже подло!       — Тамтам, — шепчет Кави.       Аль-Хайтам громко закашливается.       — Кэйа, нет! — сразу спохватывается Дилюк, но, разумеется, это не помогает.       — Диди тоже не прижилось.       — Я разведусь с тобой, — убито стонет Дилюк и утыкается аль-Хайтаму в плечо.       — Да аль-Хайтам уже десять лет грозится, — отмахивается Кави и, поёрзав, сдвигается так, чтобы устроить голову у Кэйи между колен. — Оценил, какой у него тугой зад?       Аль-Хайтам с размаху шлёпает его по бедру, но его мнение снова никого не интересует.       Кэйа показывает большой палец. Кави даёт пять.              ~              — Не люблю прощания, — сухо говорит Дилюк. Аэростат, который довезёт их до границы Ли Юэ, уже ждёт, но Кави всё ещё нежится у Кэйи в объятиях и довольно жмурится от поцелуев. — Кэйа, нам пора.       — Хотя бы поцелуешь меня? — Кави приподнимает брови, и нежное сердце Дилюка, само собой, не выдерживает. Он шагает ближе, всем телом прижимает Кави к Кэйе, обнимает его голову ладонями и целует так, что Кави едва не сползает на мостовую.       Тихо хлопает дверь. Аль-Хайтам, который уверял, что теперь два дня пролежит в постели и ни за что не встанет, подходит к ним, обнимает Дилюка со спины, целует в шею под небрежно собранным в узел хвостом.       — Подло, — с удовлетворением комментирует Кэйа и получает в ответ сразу два испепеляющих взгляда. — Что? Я не заслужил даже скупого «пока»?       — Кавех не поедет в Мондштадт один даже по делам, — сурово говорит аль-Хайтам. — Я вышел только для того, чтобы ты это знал, Альберих.       Развернувшись на пятках, он уходит обратно и хлопает дверью так, что витражи чудом удерживаются в рамах.       — Вы украли его сердце, — озорно шепчет Кави и закидывает голову, чтобы Дилюк поцеловал его между ключиц. — Я же говорил, он только хочет казаться грозным.       — Кэйа всегда говорит то же самое обо мне, — ворчит Дилюк, но оторваться от Кави это ему не помогает.       — Он прав, — кивает Кави, — разве кто-то может решить, что ты угрюмый и замкнутый человек? Твоя улыбка как рассвет над морем!       Кави подкрепляет свои слова ещё одним глубоким поцелуем, а Дилюк делает вид, что совсем не он покраснел до ушей.       — Не отказался бы от ещё одного раунда, но нам правда пора, — с сожалением шепчет Кэйа.       Толкаясь носами, они целуются втроём, и, наконец, Кави выпускает их из объятий, коротко взмахивает рукой. Кэйа садится в корзину аэростата, Дилюк втискивается рядом, складывает руки на груди. Устроив голову у него на плече, Кэйа смотрит на Кави, стоящего у крыльца, пока аэростат не поворачивает.       — Ты слишком сентиментальный, — напоминает Дилюк. — Мы провели здесь всего два дня.       Кэйа ещё и слишком сострадательный, поэтому не язвит в ответ, а разводит руки. Помявшись для вида, Дилюк прислоняется спиной к его груди и позволяет себя обнять. Кэйа утыкается носом ему в макушку, целует растрёпанные завившиеся пряди.       — Люблю, когда ты собираешься наспех.       В ответ Дилюк недовольно вздыхает, но даже это не помогает ему скрыть грусть. Он и правда ненавидит прощаться.       — Тебе понравилось, Диди? — шепчет Кэйа и сразу получает локтем в рёбра.       — Никогда. Не называй. Меня. Так!       — Мне кажется, лучше, чем Тамтам.       Не выдержав, Дилюк заходится смехом.       — Понравилось, — сдаётся он. — А им? Как думаешь?       — Само собой. Думаешь, кому-то ты можешь не понравиться?       — Скорее уж ты.       — Дилюк, — воркует Кэйа, прихватив его зубами за ухо, и Дилюк снова вспыхивает. — Знаешь, что я тебя люблю?       — Впервые слышу.       Но он тайком сжимает руку Кэйи у себя на груди, переплетает с ним пальцы, и Кэйа с довольным вздохом прижимается щекой к его щеке.       Разумеется, Дилюк не в курсе, что Кэйа оставил на столе в спальне приглашение на четырёхдневную экскурсию по винокурне сразу после фестиваля вина. Должно ведь в жизни оставаться место для сюрпризов, так?       К тому же, совершенно невозможно жить с фактом, что Кави так и не трахнул Дилюка в рот.       

22.04–9.05.2023