*
Неторопливый, кажется, даже слишком неторопливый рабочий день движется к завершению. Ученики давно покинули школу, в ней остались только учителя, проверяющие работы и составляющие план занятий на понедельник, заполняющие классные журналы. Сокджин делает последний глоток холодного, самую малость горьковатого зеленого чая из термоса, дописывает приблизительный план уроков и захлопывает ежедневник. Устало тянется вверх и застывает, застигнутая врасплох учителем Ан, заглянувшем в класс. — У директора внук родился, он зовет всех в кафе отметить это, — на одном дыхании выпаливает коренастый, кругловатый мужчина средних лет. Он было скрылся за дверным косяком, но через мгновенье его веселая улыбка вновь показалась. — И да, отказываться нельзя, учительница Ким! Пошлите-пошлите! Даже учителей начальных классов идти заставили, ну же! — Хорошо-хорошо, иду я! — смеется Сокджин, пятерней зачесывая назад свои длинные, до лопаток, каштановые волосы. — Надеюсь, директор за всех заплатит? — Да будет вам, когда ж такое было, Сокджин! — уже уходя, кричит ей учитель Ан. Женщина хмыкает, складывая вещи в свою, изумрудного цвета, сумку-тоут.*
Обыкновенное кафе, самое ближайшее к школе, было почти безлюдным, не считая парочку занятых столиков, пока в заведение не вошла большая и громкая компания учителей во главе с директором — уже осунувшимся, седым и задорным мужичком, которому уже пора бы уходить на заслуженную пенсию. Он заказал соджу и пива — да побольше, приказал сдвинуть столы и с первым же тостом огласил, что с этого дня он самый счастливый на свете человек, ведь у него родился долгожданный внучек! — Семья – это счастье! А чем ее больше, тем больше счастья! — все восклицал без устали директор. — Согласны? Ответа, отличного от "да" быть просто не могло, и все сидящие за столами подняли вверх свои стаканы и рюмки, звонко чокаясь. Сокджин запила несколько глотков пива водой — напиваться в компании коллег она не планировала, к тому же ей еще нужно будет ехать домой. Она все поглядывала в сторону учительницы Мин, сидящей с ней на той же лавке, но через двоих коллег. Юнджи мило прятала подбородок в воротнике большого черного свитера, который спереди заправила в такую же черную длинную юбку. Короткие волосы теперь были распущены, немного спутаны из-за ветра на улице. Отросшая челка то и дело спадала ей на глаза, а Юнджи то и дело заправляла ее себе за уши. Она пила виноградное соджу, на ее щеках уже показался румянец. Подперев подбородок ладонью, Сокджин смотрела в ее сторону и любовалась той атмосферой спокойствия и комфорта, которую вокруг себя создавала Юнджи. Обнять бы ее, поцеловать в лоб и этот нос, который она сейчас морщит из-за алкоголя. Рядом быть бы. — Учительница Сокджин, куда это вы все смотрите? Рядом сидящая молодая женщина задорно толкнула Ким плечом. В руках она держала пустую рюмку и ее же она протянула мужчине напротив, чтобы тот подлил в нее соджу. Сокджин сделала несколько глотков воды и повернулась к коллеге. — Да так, думаю о предстоящем конкурсе на учителя года. — Как можно в такой момент о работе думать? — воскликнула О Джиен. — Давайте лучше пить и радоваться, Сокджин! Сегодня такой прекрасный вечер, чтобы не думать о работе! — А учительница Джиен, как я погляжу, на равне со мной радуется, — сощурился директор. — Конечно, директор, я ведь так за вас рада! Внук – это такое счастье! — Ишь как заговорила! — рассмеялся он, а за ним и остальные. — Раз так говоришь, то и сама бы о детях подумала! — Думаю, директор, но что поделать, если мужчин хороших совсем не осталось... — Как не осталось? А мы сейчас тебе его найдем!..*
Застолье близилось к концу — учителя слишком быстро напиваются. Пока старшее поколение садилось в такси, молодое допивало оставшийся алкоголь и разговаривало о всяком, в частности о жизни и своем будущем. — Простите, мне нужно отойти, — поднялась из-за стола Юнджи и прихватила свою сумку-хобо черного цвета с завязанной на аккуратный бантик белой ленточкой на ремешке. — Возвращайтесь поскорее! Пройдя через ряд столиков, обойдя чьи-то изогнутые спины и переступив чьи-то ноги, женщина скрылась за дверью женского туалета и чуть не упала, пока подошла к раковине и зеркалу над ней. Юнджи подняла плывущий взгляд к своему отражению и попыталась поправить прическу, зачесывая волосы назад. Помыла руки и, не найдя бумажных полотенец или устройства для сушки рук, встрехнула их и вытерла об свою юбку. Ноги подкашивались, все ее движения были пьяно резки. Не стоило столько пить. Юнджи совсем себя не контролирует. Благо ее ожидают два дня выходных, во время которых она сможет как следует отдохнуть, проведя их в своей мягкой постельке. "Ну вот, теперь спать хочу", — грустно подумала Мин, садясь на крышку унитаза. Она подперла кулаком подбородок и, казалось бы, на секунду прикрыла глаза. Но тут же заснула.*
— Юнджи, вам плохо? Знакомый голос за самой дверью заставил продрать глаза и встрепенуться. Юнджи огляделась по сторонам и, поняв, что она все еще в туалете, встала и потянулась к дверной ручке. — Нет, не плохо, просто хочу спать, — промурчала женщина, потирая место под левым глазом и закидывая на плечо сумку. Вдруг она вздернула голову и заглянула во взволнованные глаза Сокджин, зачем-то расставляющей в стороны руки. Чтобы поймать ее? Неужто Юнджи выглядит настолько пьяной? Мин улыбнулась. — Учительница Сокджин, вы такая добрая, — она коснулась чужого предплечья, скрытого под тканью тонкой белой водолазки и темно-синей теплой рубашки. — Наверное, в ваших глазах я сейчас выгляжу совсем плохо, но, уверяю, я могу устоять на ногах. Или вы меня на выходе из туалета обнять решили? — хихикнула. — Вас долго не было и я забеспокоилась, не нужна ли вам медицинская помощь? Ну, или хотя бы просто твердая, трезвая рука, — подхватила чужой настрой Сокджин. Они вышли из туалета и задержались в небольшом коридорчике. Юнджи поправляла юбку и прическу, а Ким дожидалась ее. — И выглядите вы совсем не плохо. Все мы люди, каждый может переборщить с алкоголем. — Однако вы совсем не выглядите пьяной. Кажетесь такой же сосредоточенной и в то же время спокойной, будто полностью контролируете ситуацию, как и всегда. — Я умею пить, — Сокджин предложила свою помощь и открыла для Юнджи дверь, пропуская ее в зал кафе. Она улыбнулась еще шире. — Но все равно спасибо. Мне приятны ваши слова. Собираетесь домой? — Не-а, — махнула рукой женщина и ей же помахала коллегам за их столиком. — Хочу проветриться. А вы? — ее улыбающиеся глаза вновь встретились с глазами Сокджин. — Собираетесь еще сидеть? Они ведь вас в карты заставят играть! На деньги! Ким рассмеялась с количества эмоций, что успели проявиться на лице Юнджи за столь короткий промежуток времени. Такая открытая и милая. — Тоже думала уходить. Моя кошка совсем избаловалась и требует новый корм, поэтому зайду еще в магазин. Ну, а потом... — У вас есть кошечка? — глаза Мин засверкали, а сама она ухватилась за руку Сокджин. — Обожаю кошечек! У вас есть ее фото? Пожалуйста, покажите! Распрощавшись с коллегами и оставив на столе деньги за себя, женщины покинули кафе и, практически под руку, шли по ночной улице, освещенной вывесками, огнем окон и фонарными столбами. Листать фотографии на телефоне и показывать их другому человеку при ходьбе оказалось неудобно и вскоре они уже сидели за столиком другого круглосуточного кафе с чашками согревающего черного чая и клубничными даниш. Кошка Сокджин, Ханна, очень уж полюбилась Юнджи — она даже попросила скинуть ей в телеграмме несколько милых фотографий, чтобы она поставила их на локскрин. — Если это не кажется вам сокровенно личным, конечно, — произнесла немного смущенно и оттого тише Мин, держа в руках свой телефон с открытым профилем в телеграмме. Она сидела по правую от Сокджин сторону и в этот момент, когда Юнджи ссутулилась, снова спрятала подбородок в воротнике большого свитера и надула щеки, Ким еле удержала себя от того, чтобы поцеловать эту милую девушку. Она мягко улыбнулась. — Мне несказанно приятно, что вам понравилась моя Ханна, Юнджи. В конце концов, я ведь ее мама, а какой родитель не будет счастлив, когда хвалят его ребенка? — с этого восклицания Юнджи усмехнулась. — Давайте свой номер, я отправлю вам самые лучшие фото моей доченьки! — Смазанные тоже пришлите! Они самые живые и милые! Их простой, ничем порой не связанный и забавный разговор тянулся еще две чашки ароматного заварного чая, сладко-соленого эскимо из ларька, норовившего вот-вот закрыться, — до самой остановки такси, что была за парком, где им пришлось нехотя разъехаться по домам. На заднем сидении машины Юнджи, как и обещала, поставила на локскрин фото смешной белой кошечки, кусающей белые лилии в стеклянной вазе, а Сокджин наконец добавила номер обворожительной учительницы Мин в список своих контактов.*
— ... Для облегчения веса в полете у птиц отсутствуют зубы. Еще видов птиц намного больше, чем видов млекопитающих. И еще... Устало потирая висок Сокджин смотрела в классный журнал на столе перед собой, но почти не видела имен учеников, записанных там. Эта неделя выдалась тяжелой хотя бы потому, что вышедшие с больничных ученики никак не давали ей спокойно отдохнуть на переменах — все подходили и рассказывали какие-либо темы, чтобы закрыть пропуск и получить оценку. Ким охотно хвалит их за такое ответственное отношение к учебе, но ей бы очень хотелось сейчас посидеть где-нибудь в тишине и попить каркаде, о котором она грезит с того момента, как зашла в автобус по пути на работу. — Вы хорошо подготовились, Джисок, молодцы, — Сокджин остановила ученика улыбкой. — Надеюсь, впредь вы будете лучше заботиться о своем здоровье. — Конечно, учительница, спасибо! Сверкнув радостной улыбкой юноша подхватывает свой рюкзак и поспешно покидает класс, оставляя учительницу в долгожданном одиночестве. Сокджин громко выдыхает и сползает на стуле ниже. Обтягивающая светлая джинсовая юбка слегка стягивает бедра и поясом давит на живот. Но не это заставляет женщину выпрямиться и поправить свою кремовую воздушную блузку — встрепенуться заставляет внезапно появившаяся фигура учительницы Мин в дверях. — Простите за вторжение! — улыбнулась женщина и, не спрашивая разрешения, вошла в класс, держа в руках толстую книгу. — Возвращаю ваш учебник про насекомых. Ребятам было очень интересно! Некоторые даже несколько раз поклялись, что будут отгонять от себя каждое летающее создание, поскольку знают, насколько они страшные вблизи! — Юнджи весело рассмеялась, подходя к книжным полкам. Указательным пальцем она водила в воздухе вдоль корешков книг, ищя место, на котором стоял учебник. — Вроде здесь стоял... В этот пасмурный день на ней был белый свитшот с горлом и черное платье на широких лямках, не приталенное. Юнджи совсем не походила на тридцатилетнюю женщину, скорее на юную практикантку, особенно когда она одевалась подобным образом. Сокджин облокотилась локтями о стол, теплым взглядом встречая подходящую к ней Мин. — Что? — Вы прекрасно выглядите, — честно ответила Сокджин, откидываясь на спинку черного кресла и с удовольствием наблюдая, как бесконтрольно на щеках учительницы Мин проступает румянец. Она попятила взгляд, садясь за первую парту напротив Ким. — Разве можно говорить это так внезапно... — Я достаточно прямолинейна. — Я заметила, — пробурчала под нос Юнджи, пока не рискуя смотреть коллеге в глаза, и сложила руки на груди. Сокджин усмехнулась, придвигаясь ближе. — Вы хотели что-то еще, Юнджи? Мин украдкой посмотрела на нее. Обыкновенно мягкая улыбка Сокджин, с которой та всегда смотрела на нее, согревала лучше любой кофты и шарфа и сейчас Юнджи казалось, что она вспотеет. Теплота взгляда, нежные черты лица, запах цветущих роз, витающий вокруг Ким — все это успокаивало и сводило с ума. Глаза невольно опустились к шее коллеги и ее острым ключицам, которые не могла скрыть блузка. Смутившись от своей же смелости и мыслей Юнджи вновь отвела взгляд. — Вы заняты после уроков? — спросила она глухим голосом. — Я собиралась в кафе и подумала, не захотите ли вы составить мне компанию. Но если вы заняты, я могу и сама... — Я свободна!*
К сожалению или к счастью, по дороге в кафе начал моросить дождь, а за ним начался настоящий ливень. Идущим без зонтов, им пришлось забежать под ближайшую крышу, чтобы хотя бы не промокнуть до самой нитки. Сокджин подошла к ближайшему окну и посмотрела через него на свое отражение, на мокрые и теперь пушистые, где-то волнистые волосы. Женщина вздохнула. На укладку она ежедневно тратит не меньше получаса, а дождю даже пяти минут не потребовалось, чтобы испортить ее. Не задумываясь Ким повернулась к коллеге, а та уже безотрывно смотрела на нее. И теперь смущенно улыбнулась. — Ох, простите... Ваши волосы так мило вьются, вот я и... — Вы правда думаете, что они милые? — Да. Пушистые от дождя волосы всегда смотрятся мило. Сокджин смотрела на это очаровательное, такое честное создание и все думала, возможно ли влюбится в нее еще больше. Видимо, еще как да. Ким подошла к коллеге и чуть наклонилась, чтобы быть с ней на одном уровне глаз. — Может, перейдем на "ты"? — улыбнулась она. — Обычно после такого предложения в дорамах случается нечто судьбоносное, — хихикнула Мин. — Судьбоносное? Например? — Не знаю... Поцелуй... Юнджи хлопнула себя по губам, испуганно вздрогнув. Проболталась хуже школьницы! Разве можно так язык за зубами не держать? Всеми клетками и мышцами она чувствовала, как напряглось ее тело и как упало в пятки сердце. Сокджин перед ней замерла, лицо ее вытянулось от удивления, а глаза широко распахнулись. Только ее губы приоткрылись, чтобы что-то сказать, Юнджи отшатнулась. — Простите, Сокджин, пожалуйста, простите! — сокрушалась она в крике чуть ли не до слез. — Совсем не думаю, что говорю! Пожалуйста, простите! Ким сделала короткий шаг ей навстречу. Рука дрогнула в сомнении: протянуть, рискнуть или все же промолчать? Под кожей все затряслось, дыхание сбилось, а сердце все старалось пробить грудную клетку. Сокджин сжала кулаки, насилу делая глубокий вдох и выдох. — Юнджи, я буду честной... — Нет! Ее голос дрогнул и Сокджин заглянула в глаза напротив, такие мокрые и совсем не от капель дождя. Юнджи надрывно вздохнула, повторяя: — Нет, пожалуйста... Давайте просто забудем все, что здесь было, хорошо? Ничего не было. Мы все в тех же отношениях. Я пересмотрела любовных дорам и сболтнула глупость. Такое бывает, люди болтают, не подумав. Давайте же теперь разойдемся хорошими друзьями и коллегами. До свидания, учительница Сокджин! Юнджи вежливо поклонилась и вышла из под крыши здания, оставляя в одиноком диалоге Сокджин с ее неозвученными чувствами, что теперь недовольно и яростно сжимали бедное сердце и душили ее дух.*
Не стоило молчать, нужно было сказать о своих чувствах, думает Сокджин, вытирая мокрые волосы полотенцем. Нужно было сказать, как она дорога мне, думает она, наливая себе молочный улун, добавляя в него немного меда и разбавляя молоком. Почему я не могу выразить свои чувства достойно? Почему я все еще молчу? Кто бы что ни говорил, но страх быть отвергнутой не сильнее страха стать обузой. "Нет" можно пережить — спустя какое-то время точно переживешь, но вот то, что ты своим признанием можешь причинить дискомфорт дорогому человеку пережить куда сложнее. А если это кажется вам легким, то вы и не любите этого человека. Вы любите себя. Сокджин страшилась проговориться ровно так же, как и промолчать. Вероятность положительного исхода всегда меньше единицы. Этот математический закон всегда казался ей слишком грустным и обреченным. Откинувшись на спинку кухонного стула и сместив взгляд с тетрадных стопок на белый потолок, Ким вспоминает слова своего брата: "Мы не вечные, рано или поздно мы все умрем. Может, это будет завтра, а может и нет. Нет, не завтра. Но вдруг на этой неделе? Ты же понимаешь о чем я. Если хочешь сказать кому-то что-то важное, говори. Времени у нас не так много, так почему бы нам хотя бы просто не попробовать побороться за свое счастье?". И правда, почему бы и нет? Сокджин берет в руки телефон и заходит в телеграмм."Завтра после курсов я могу встретить тебя? Я хочу сказать тебе кое-что очень важное, Юнджи"
Ким не выходит из чата. Через пятнадцать минут Мин заходит в диалог и читает сообщение. Ответ приходит еще через семь минут. "Хорошо. В пять в том кафе, где мы смотрели фото Ханны. Пойдет?""Да, договорились"
*
Снова шел дождь. Прозрачный зонтик торчал из специальной подставки у входа в заведение, с него все еще стекали капли. Сокджин неторопливо пила чай с розовыми лепестками и шиповником и наблюдала за машинами и прохожими за окном, высматривая одну единственную фигуру. — Ждешь кого-то? Сокджин никак не отреагировала на внезапное появление брата. Только обернулась на него и, скользнув взглядом по форме администратора кафе, заглянула в родное, озадаченное лицо. — Одну девушку. Хочу сказать ей кое-что важное. — Вот оно как, — Намджун сел в кресло напротив и сложил на груди руки, продолжая сверлить сестру взглядом. — По тому, насколько ты нервничаешь, могу с уверенностью сказать, что это что-то суперски важное. Сокджин сощурилась и с язвительной улыбкой посмотрела на него. — Разве администратор не должен работать в свое рабочее время? — Намджун только рассмеялся. — Поверить не могу, меня гонит родная сестра, в моем же кафе! — ... Простите? Кимы тут же обратили все свое внимание подошедшей к столику женщине в серых брюках, белой рубашке и черной вязанной жилетке, а Сокджин и вовсе изменилась в лице. Смольные волосы Юнджи были взлохмачены, дыхание сбито, а ее щеки пестрили румянцем. Она бежала? Сокджин вскочила из-за стола и подошла к ней. — Упс, третьим лишним оказался, — прикрыв рот ладонью Намджун поспешно ретировался от двух женщин, смотрящих друг на друга настолько прямо и сосредоточенно, что, казалось, они уже давно отрезались от всего мира. Юнджи смотрела на Ким, пытаясь выровнять дыхание. Та выглядела изящно, с иголочки, как и всегда: аккуратный низкий пучок, синие джинсы и рыжая вельветовая рубашка, в них заправленная. Обе не смогли сдержать улыбки, да и сдерживать их казалось сейчас поистине глупым. — Долго ждала? Прости, автобус задержался. — Ничего. Ты не замерзла? Проголодалась после курсов, наверное? — Если честно, я бы сейчас целого кабана съела, — усмехнулась Юнджи, смотря Сокджин в глаза. Они все еще стояли друг напротив друга, на расстоянии вытянутой руки. Улыбка Ким стала еще шире. — Тогда присаживайся. Я закажу тебе блюдо дня. Или будут какие-либо пожелания? — Я все ем, — Мин присела туда, где некогда сидел Намджун. Она повесила белый шопер на спинку стула, а после вновь окликнула коллегу. — Сокджин, ты ведь хотела мне что-то сказать? — Хотела, но сначала ты отдышишься и вкусно поешь. А уж потом все остальное. Их разговор казался расслабленным, но во всем чувствовалась недосказанность. Как в словах, так и в действиях. Обрывистые, неуверенные, сдержанные. Сокджин готова была поклясться, что Юнджи хотела коснуться ее руки, лежащей на столе, но резко передумала. То же самое могла сказать и Юнджи, когда Сокджин резко оборвалась на полуслове и вся переменилась в лице, когда хотела было поправить ее непослушную челку, снова спадающую на глаза, пока Мин ела свои вафли со взбитыми сливками и клубникой сверху. Так не может больше продолжаться, подумали одновременно они. Если Юнджи ее отвергнет, Сокджин пообещает больше не доставлять ей неудобств, а если захочет остаться друзьями... Смотря сейчас на Юнджи прямо перед собой, на такую очаровательно смешную, взлохмаченную и с красными после холодного воздуха щеками, Сокджин понимает — нет, в сторону она не уйдет. Если сейчас она окажется с носом, позже попробует еще. А потом еще. И еще. — Юнджи, я... — Сокджин... Удивленные взгляды сталкиваются и становятся смущенными. Обе готовы поклясться, что их сердца вот-вот норовят остановиться или просто выпрыгнуть как в том самом иностранном мультфильме, в котором сердце одного мальчика не слушалось его и все сбегало к своему предмету воздыхания. Но примут ли они сердца друг друга, прямо как в том мультфильме? Есть только один способ узнать. — Ты первая, — уступает Сокджин. — Давай ты, — убирает прядь за ухо Юнджи, сложив на тарелку столовые приборы. — Ты ведь пригласила меня сюда. Единственный путь назад — сдаться. Так проще. Всегда было проще. Только потом в сотни раз больнее. Сокджин наполняет ароматом сладких вафель легкие и протягивает через стол к Юнджи свою ладонь. — Мне хочется быть с тобой честной, Юнджи. Могу ли я открыто говорить о своих чувствах? Мне хочется звонить тебе каждый день и спрашивать, как ты, говорить о всякой ерунде. Хочется сидеть с тобой вот так в кафе и есть вкусные, вредные десерты, а потом гулять, держась за руки. Хочется слушать твой голос и смех, смотреть на твою очаровательную улыбку еще чаще, потому что порой мне кажется, что я начинаю ее забывать от того, как долго о ней думаю. Может, я сошла с ума и прошу слишком многого, но...если тебе хочется того же, просто возьми меня за руку. А если ты не хочешь, то я... Столь нежное, осторожное и такое трепетное прикосновение чужой руки еще никогда так не будоражило и не согревало. Широко распахнутыми глазами Сокджин наблюдала, как Юнджи сплетает их пальцы, улыбаясь при этом настолько мягко и нежно, что Сокджин начала таять. А ведь весна за окном была такой холодной сегодня. — Хочу, — одними губами произнесла Мин, заглядывая в глаза напротив. Глаза, которые, так же, как и ее, начали слезиться. — Правда хочу. Спасибо, что сказала мне это, Джини. Сама я бы...я бы не решилась, — облегченный смешок вырвался из ее рта, и груз, лежащий все это время на душе, обрушился к их ногам так же быстро. — Правда... я тоже... Пальцами Юнджи старалась как можно аккуратнее вытирать слезы и не растирать их по всему лицу, чтобы не до конца испортить макияж. Сокджин было плевать на свой. Она достала одну салфетку из салфетницы на их столе и, встав со стула и подавшись ближе, принялась утирать чужие, такие честные слезы. — Намджун часто говорил мне, что слезы счастья вытирать нельзя, иначе все счастье сотрется вместе с ними, — произнесла Сокджин. — Но я думаю, сбыться может лишь то, во что ты отчаянно веришь. А я не верю, что наше счастье сможет стереть какая-то салфетка за пять копеек. Да кто она такая? — воскликнула она шутливо и Юнджи рассмеялась. — А Намджун – это тот мужчина, который сидел тут с тобой до моего прихода? — Ага. Он мой брат. Управляющий и администратор тут. — О, понятно. Просто он сейчас фотографирует нас и улыбается. Сокджин обернулась и действительно — этот идиот фотографировал их на настоящий полароид, на какой они обыкновенно фотографируют постоянных посетителей, чтобы потом повесить их на "доску воспоминаний кафе". А как закончил, как освободил обе руки, стал обеими "класс" показывать и в ладоши хлопать, и улыбаться во все тридцать два, имитируя слезы счастья. Сокджин только и остается думать, что она такого в прошлой жизни сделала, раз в этой ей досталось такое счастье в лице брата?