divide et impera

джисок вертится перед зеркалом, стараясь понять, стоит ли ему вообще идти в таком виде на выпускной. ну, как, импровизированный выпускной, не такой, как у всех — отдельные ребята (те, кто не нажалуются, не возмутятся, не побегут доносить родителям и учителям) решили собраться и отметить окончание средней школы в клубе. точнее сказать, это сынмин решил так; всем написал, сам все организовал и даже нашел место, куда их смогут пропустить без подтверждения совершеннолетия. при себе попросил иметь деньги, потому что скидываться точно никто бы не захотел. он жует губы из-за того, что немного переживает, в один момент сдирает тонкий слой нежной кожицы губ, в связи с чем в следующую же секунду чувствует во рту привкус крови. нет, нельзя, на губах еще должна красиво лечь помада. джисок рассматривает себя со всех сторон: сестринская рокерская майка уселась на нем просто отлично. под ней — сетчатая водолазка (да-да, та самая, полупрозрачная), купленная около года назад и завалявшаяся где-то на полках в шкафу, темно-серые джинсы с какими-то потертостями, прорезями на коленях и… джисок поправляет широкую резинку колготок в крупную сетку на талии, чтобы сидела красиво, никуда не сползала и не скручивалась, словно самая важная деталь на дорогом арт-объекте. очень дорогом. стик помады, цвет который близок к бардовому, легко мажет где-то в середине нижней губы, чтобы затем отпечатать этот мазок на верхней и аккуратно растушевать подушечкой пальца. джисок немного выходит за линию контура, чтобы создать эффект зацелованных губ (и, честно признаться, надеется, что сегодня он появится у него и без помады). сынмин встречает его возле подъезда с открытым ртом и удивленным взглядом, потому что увидеть джисока не в привычных черных скинни и такого же цвета худи — словно джекпот сорвать. парни обмениваются комплиментами по поводу внешнего вида друг друга и на такси отправляются до клуба, когда большой лунный диск уже освещает городские улочки, цветущие и пахнущие поздней весной. за окнами машины, деревья и кусты меняются, один за другим пролетают дома, сменяются на магазины, а потом снова появляются, из-за скорости размазываясь в что-то более непонятное, чем кирпичные-бетонные постройки годов, наверное, восьмидесятых. новые дома здесь давно не строят, лишь как-то стараются исправить влияние времени на строительный материал: красят фасады, меняют оконные рамы, отстраивают колонны возле больших магазинов, реставрируют торговые центры, облагораживают дворы и парки. правда, стараются. глухим звуком, будто из-под толщи воды, биты попсовой музыки из клуба встречает парней сразу на улице. непонятно, как люди, живущие по соседству еще не подали петицию, чтобы это здание снесли; явно спать мешает, потому что стены — ощущение, что картонные. — там будет один неожиданный гость, поэтому тупых вопросов не задавай. — наставляет сынмин джисоку, заводя его внутрь за руку. «гониль?» так джисок и познакомился впервые с травой. сначала было совсем непонятно, что (уже бывший) староста их класса здесь забыл, потому что, наверное, он сейчас должен либо готовиться к предстоящим экзаменам, либо сладко спать в обнимку со второй подушкой и видеть десятый сон. но гу гониль — и правда заслуженный ученик их школы, который и на олимпиаду сходит, и со стихами выступит, и все домашнее задание покажет, и зачеты на «отлично» напишет — оказался совсем не таким, как все о нем думают. невесть откуда брал травку, продавал ее (вот, как сынмину сейчас, например. из рук в руки, прям в туалете), сам иногда, вероятно, расслаблялся, потому что как только он узнал, что для джисока с сынмином это первый раз, сразу же дал настоятельные рекомендации, как и что лучше, какие могут быть побочные эффекты, что и в случае чего делать. но потом сказал, что просто напугал их, посмеялся и попросил не делать крепких затяжек. но, кстати, в уборную они отлучились не втроем — за гонилем последовал еще один парень, которого раньше он не видел, но взгляд сразу же зацепился. зацепился за большое количество сережек в ушах (одной в носу, и еще — в левой брови), запутался в красный кудрявых волосах, стыдливо спрятался в карманах его широких джинсов с нашивками в виде звезд из такой же джинсовой ткани, но уже другого цвета. джисок правда очень старался не рассматривать его, но, очевидно, выходило очень плохо. пару раз он сталкивались взглядами, после чего джисок опускал глаза в пол, словно щенок, который только что растормошил любимые тапки хозяина по всей квартире, а в придачу еще и лужу на диване оставил. гониль чуть выпрямляется в спине и вытягивается, чтобы дотянуться до уха незнакомца и что-то ему прошептать, а затем удаляется, забирая сынмина для каких-то важных переговоров тет-а-тет, не прощаясь, потому что с джисоком они еще точно встретятся. — гониль попросил показать, как и что делать. — первые слова, сорвавшиеся с уст незнакомого парня. он отводит джисока к углу, выглядывает, чтобы проверить, что здесь пусто (на самом деле, никому нет дела до тех, кто употребляет. пусть в кабинках, пусть нет — об этом и так все знают), а затем достает из барсетки все необходимое для того, чтобы сделать сигареты. — как тебя зовут? — джисок присаживается на корточки рядом. он находится достаточно близко, чтобы во всех подробностях рассмотреть (и на всю оставшуюся жизнь запомнить), как это делается, а заодно у него появляется просто невероятная возможность рассмотреть все проколы. в каждом блестит по серебряному колечку — от больших в диаметре с мочки до маленьких к хрящу. — ты сам уши прокалывал? — не так много вопросов сразу. хан хенджун, будем знакомы. да, я занимаюсь этим примерно год. сразу отвечу на твои следующие возможные вопросы: я знаю, что вы отмечаете здесь выпускной, учусь в другой школе, но в следующем году собираюсь переходить в вашу. с гонилем знаком не так давно, познакомились в городской библиотеке. или еще что-то хочешь спросить? — хенджун отвечает, пока параллельно профессионально скручивает траву в специальной бумаге для сигарет. джисок быстро кивает головой. — сможешь проколоть мне язык? готов отсосать. — джисок старался произнести это максимально серьезно, чтобы звучало так, будто он уверен в своем предложении, но все же под конец вырвался неловкий смешок, и ему пришлось опустить голову, чтобы не дай бог не столкнуться с хенджуном взглядами. — таких шуток я не понимаю. но проколоть могу. не бесплатно, конечно. — джисок, подняв голову обратно, замечает, что хенджун нахмурился. не так, будто он злится. в чужих эмоциях он хорошо разбирается. вроде. — а я не шучу. хенджун, не поднимая головы, смотрит немного исподлобья, будто прямо в душу. даже удосужился кудрявую челку зачесать пальцами как-то так, чтобы открыть взгляд сидящему напротив. от такого у джисока по телу мурашки пробежались и он, кажется, немного вздрогнул. — кури, идиот. — хенджун за мгновение подпаливает конец самокрутки розовой зажигалкой (она мило контрастирует на фоне его немного эмо-образа) и, затянувшись сперва самостоятельно, достаточно крепко, будто эта затяжка последняя в его жизни (далеко нет), а затем протягивает сигарету джисоку. тот берет ее немного застенчиво, будто боится или не хочет вовсе. но скоро он держит меж губ импровизированный фильтр и медленно вдыхает горький дым, которым сразу же наполняются легкие, пока что лишь пару раз тронутые дешевыми тонкими сигаретами сынмина. рефлекс заставляется его тихо закашляться в кулак, из-за чего сигарета чуть ли не падает на пол. рядом слышится лишь хенджунов отчаянный вздох. если бы закатывание глаз имело звук, то он был бы непременно таким. — дай сюда, — хенджун оказывается слишком близко в одно мгновение, лицом сантиметров в пятнадцать от чужого. забивает на чистоту пола и с корточек усаживается прям на него, забирает у джисока сигарету и сам подносит ее к чужому рту, а тот в свою очередь прижимается губами к чужим пальцам, снова обхватывает ими фильтр сигареты и повторно затягивается, но уже без происшествий. — ну, что, кто из нас сделает первый шаг? я правда очень хочу сережку в языке. — по истечению нескольких минут и затяжек джисок чувствует, как постепенно расслабляется все его тело — даже хочется лечь на пол, но он понимает, что это ужасная идея. голова будто легчает, в миг избавляется от всех мыслей, но в то же время будто забивается ими обо всем подряд. перед глазами не плывет, но хенджун начинает выглядеть так, словно его хочется потрогать. джисок не понимает, влияет ли трава на внешний вид парня на против или вытягивает из подкорки разума скрытые желания, но факт остается фактом. еще у хенджуна ужасно привлекательная широкая черная лента, обвязанная вокруг тонкой шеи. ладонь медленно ложится на щеку. — скажи, джисок, — хенджун еле заметно, так ужасно медленно, сокращает расстояние между лицами, хватаясь рукой за джисоково запястье, чтобы убрать его небольшую ладошку со своего лица. — ты идиот? джисок лишь усмехается. еще пара минут, еще несколько затяжек, и смущение как рукой снимает. они выкуривают одну на двоих — хенджуна давно уже от одной не вставляет, поэтому он в ясном разуме аккуратно касается пальцами чужой коленки, чтобы спросить о самочувствии. — нормально. так много мыслей в голове, но их и нет будто совсем. и все же, раз ты не захотел отвечать на мой вопрос… — джисок опускается с корточек на колени, хватаясь за чужие плечи. — позволь мне быть первым. джисок тянется пальцами к чокеру на хенджуновой шее, чтобы слегка оттянуть его указательным и приспустить. очерчивает поцелуями выпирающий кадык, будто строит ограждение от кого-то другого. будто губами прописывает координаты приватной зоны, которая теперь только для него. — знаешь, — хенджун не находит смысла сопротивляться, а потому медленно тянет за руку джисока на себя, чтобы тот уселся на его бедрах. — я всегда говорил, что ненавижу парочек, которые спят в день знакомства. — я запомню, если что, что ты первый заикнулся об отношениях. — джисоковы губы растягиваются в самодовольной ухмылке, когда взгляд цепляется за еле заметные следы от помады на молочной коже, которая отражает на себе зеленый-фиолетовый цвета от освещения. джисок усаживается поудобнее и немного прогибается в позвоночнике, когда чужие руки лезут под майку. длинными пальцами ведут вдоль позвоночника, ладонями оглаживают лопатки. голова кружится. в следующий момент хенджун кладет руку на затылок джисока, немного надавливает, чтобы опустить чужую голову к себе, а после немного смазано поцеловать, будто делает это в первый раз. джисок не церемонится и активно отвечает, сминая чужие губы во влажном поцелуе, пока пальцы сжимают ткань свободной футболке на плечах, а из за закрытой двери слышится что-то из дискографии викенда. — сюда в любой момент может зайти кто-то, кто тебя знает. не боишься потерять репутацию, если ты не уже? — хенджун отстраняется, не прекращая хаотичных движений по чужому телу, немного закидывает голову назад и прижимается затылком к стене сзади, и так даже лучше — лицо джисока чуть выше теперь, поэтому сейчас его с такого ракурса лучше видно. — давай хотя бы за кабинкой скроемся. джисок, не желающий потерять лишь свою популярность среди одноклассниц, которые то и дело, что говорят о нем, кивает головой, после поднимаясь на ноги. перед ним на стене висит зеркало — большое, почти аж до входной двери, немного залапанное. джисок, опираясь руками на раковину, немного опускается и рассматривает себя в зеркале. вроде такой же, как и был, но все равно что-то не то: глаза кажутся какими-то большими, еще и покраснели после травы. губы, на которых, кстати, ни намека на помаду не осталось, выглядят еще пухлее, чем были, и нос какой-то странный, хоть и не поменялся вроде… он недолго смотрит самому себе в широкие зрачки, мысленно собираясь себя отчитать за незаконную деятельность, но по итогу улыбается своему отражению и разворачивается к хенджуну. хенджун закрывает дверь кабинки на замок; какой-то слабенький, ему вряд ли доверять можно, но, для душевного спокойствия, все же — закрывает. молча гладит джисока по макушке от непонимания, что сейчас делать. — садись на колени, наверное. джисок слышит всю фразу до «наверное», а потому расценивает ее как что-то вроде приказа и беспрекословно слушается, будто делает это под дулом пистолета, а не по собственному желанию. он, если честно, не понял, каким образом они с хенджуном так резко перескочили стадию знакомства (точнее — стадии: знакомство, первая прогулка, разделение интересов и вкусов, обсуждения чувств и прочее), не заметил, в какой момент стерлась грань любого понимания происходящего, и почему он собирается отсосать незнакомому парню за прокол. деньги-то у него есть, и вообще, может, он пошутил, а шутка внезапно зашла слишком далеко… хенджун усаживается на закрытый унитаз, игнорируя тот факт, насколько все, происходящее здесь, грязно, пока джисок подползает немного поближе и хватается за широкий ремень, чтобы расстегнуть. но в момент останавливается. — нет, поехали домой. было бы круто сделать это здесь, как во всяких сериалах, но я не могу. грязно. — джисок неловко смеется, чешет затылок и поднимается с колен, чтобы после за руку вывести хенджуна из уборной. // — мы договорились, что он проколет мне язык, поэтому уедем сейчас. не скучайте. — джисок будто специально, зная что сынмин такое не любит, быстро целует его в щеку и машет ладошкой на прощание, пока хенджун заказывает такси, вводя свой адрес. дорога не заняла много времени. изжитые себя дома все также пролетали за тонированными стеклами окон, ладонь джисока покоилась на хенджуновом бедре, и тот в свою очередь это спокойно игнорировал — даже не смотрел. прижался лбом к стеклу и, наверное, сгорал от стыда. — хенджун, — джисок решает разбавить неловкую тишину длиной в дорогу до подъезда, а потому хватает его за мизинец и поворачивает голову, смотря чуть вверх (хенджун кажется ему чертовски высоким). — ты целовался до этого? — да, что за вопросы. а ты? на самом деле, была бы возможность — джисок никогда бы не вспоминал о том, как произошел его первый поцелуй: это случилось на какой-то домашней тусовке с ребятами со школы, что любезно закупились дешевым алкоголем и чипсами на закуску, и собственноручно составили плейлист с корейским хип-хопом, чтобы нескучно сидеть было. все шло, как обычно: первые десять минут ребята неловко молчали, наливали друг другу и сами себе какую-то приторную попойку с ужасным спиртовым запахом в пластиковые стаканчики, высыпали в глубокие миски хрустящие закуски, затем разговорились о школьной жизни, затем о личной… а потом кто-то предложил поиграть в бутылочку. сначала джисок наотрез отказывался, врал, что в отношениях (точно не потому, что в жизни ни с кем не целовался, не встречался ни с кем и боится, что над ним будут подшучивать), но потом все же сдался, а горлышко бутылки предательски повернулось в сторону девочки, которой он тогда нравился. ну, слушок такой был, лично у нее он не спрашивал. сказать, что этот опыт был ужасен — не сказать ничего. целоваться они оба не умели, вышло как-то мокро и неприятно, слава богу, что продлилось недолго, и практически все присутствующие со смешками отвернули головы, мол, чтобы не смущать. — ага. // воспоминание о том, как они добрались до хенджуновой квартиры, будто ластиком стерли с кусочка бумаги надпись карандашом. перед джисоком сейчас небольшая комната, ничего лишнего: большая кровать со светлым постельным бельем, тумбочка рядом, стол, гардеробный шкаф, да и все в принципе. он решил, что выделываться и предлагать какие-то необычные места не будет, пусть все по классике происходит в постели. джисок чувствует, что температура тела резко поднимается, ему становится жарко, поэтому, развернувшись к шкафу, на дверцах которых располагались зеркала, он стягивает с себя майку, оставаясь лишь в сетчатой водолазке. в комнату входит хенджун после того, как закрыл дверь и насыпал корм заждавшемуся рыжему коту. — когда-нибудь в будущем я бы хотел сосок проколоть. возьмешься за это? — хихикает джисок и оставляет майку на краю кровати, сам после усаживаясь где-то рядом. он наблюдает за тем, как хенджун подходит медленно к нему, тянет руку к шее и нежно обхватывает ее длинными пальцами, даже не сжимая. он ведет подушечками ниже, очерчивая линию выпирающих ключиц, оглаживая хрупкие плечи; кажется, если приложишь хоть минимум усилий — сможешь сломать. джисок смотрит на хенджуна снизу вверх, невольно облизываясь. джисок, который никогда не думал о чем-то подобном с участием самого себя, который время от времени смотрел порно по ночам (чисто из интереса), который читал бойс-лав манхвы на уроках, сидя на задних партах в дальнем ряду, просто в это не верит. не верит, что на трезвую голову сам (!) предложил отсосать человеку, которого видит впервые в жизни за, мать его, прокол языка. но деваться уже некуда, да и затуманенный разум уже считает хенджуна кем-то вроде хорошего знакомого (мысль, что они делают это по дружбе, немного успокаивала). джисок, кстати, с такого ракурса выглядит невыносимо мило. его и так круглые и большие глаза кажутся еще круглее, когда он смотрит на него так. снизу вверх. хенджун чуть нагибается и подхватывает пальцами край водолазки, чтобы затем медленно стянуть ее с чужого худого тела. взгляду открываются немного торчащие ребра, выразительные ключицы, обтянутые тонкой молочной кожей, под которой в некоторых особенных местах виднеются паутинки капилляров и вены, оттенка темно-красного вина. хенджун бы расцеловал их прямо сейчас, если честно, но джисок за руку тянет его на себя, заставляя нависнуть сверху, а затем силой переворачивает под, сам усаживаясь на бедра. церемониться незачем, неловкие взгляды ни к чему, поэтому, медленно расстегнув чокер и оставив его где-то рядом со своей майкой, джисок припадает губами к хенджуновой шее, смазывая оставшиеся следы от помады новыми поцелуями. руки лезут куда-то под футболку, выводят хаотичные невидимые линии кончиками пальцев на ребрах, невесомо проходят аккурат посередине грудной клетки, заставляя жертву всех этих действий чуть выгнуться в пояснице и поддаться вперед, словно напрашиваясь на ласку. хенджун прикрывает глаза, на которых дрожат длинные реснички, и шумно выдыхает через нос. обладатель юрких пальцев быстро избавляет хенджуна от верхней одежды, спускается немного ниже, располагаясь меж разведенных коленей, чтобы продолжить очерчивать поцелуями впалый живот. видимо, эта зона у него особенно чувствительна, потому что хенджун начинает мелко дрожать каждый раз, когда влажные губы касаются кожи немного ниже пупка. он чувствует, как обжигающие язычки пламени, прежде ласкавшие грудную клетку изнутри, постепенно спускаются ниже — к самым отметкам джисока, влажных и невидимых. тот оставляет дорожку из поцелуев до самой кромки джинсов, в петлях которых в ту же секунду расстегивают ремень и тянут собачку молнии вниз. джисок своими глазами видит, что такой расклад действий хенджуна вполне устраивает, лишь ухмыляется своей мысли, стягивая джинсы вместе с нижним бельем и оставляя их покоиться где-то на полу. — как ощущения? — негромко произносит джисок, но этот полушепот сразу же отбивается глухим эхом от стен в полупустой комнате и отпечатывается где-то на периферии сознания. он собственноручно чуть шире разводит чужие ноги, поудобнее усаживается на коленках, безжалостно испортив идеальность натянутой на матрас простыни, и обхватывает небольшой ладонью полувозбуженный член. — неловко. ужасно неловко, — образ молчаливого и серьезного парня рушится просто в мелкую крошку. от сахарного печенья, от старых домов, от разломанных долек горького шоколада, от разбитого рефила шиммерных теней цвета игристого шампанского. хенджун краснеет, и чтобы хотя бы немного скрыть это, накрывает рот ладонью и закрывает глаза. — не-а, никаких закрытых ртов, — джисок издает тихий вздох и тянется рукой к хенджуновой, чтобы убрать от лица. — я хочу тебя слышать. хочу знать, что делаю хорошо и правильно. хенджун находит в себе силы лишь как-то скованно кивнуть и сжать в кулаке простынь. — говори, если будет неприятно. джисок опускает лицо и оставляет в качестве (точно не) последнего штриха парочку влажных поцелуев и даже умудряется прихватить немного кожу зубами, чуть оттянув, но сразу же отпустив. окольцовывает чужой член парой пальцев, дразняще медленно водит вверх-вниз перед самым вкусным, чтобы окончательно отвердел. естественная смазка во всю сочится, пачкает джисоковы пальцы, отчего те становятся липкими. он касается кончиками двух головки, тянет за ними ниточку предэякулята ко рту и, высунув язык, проводит по ним, слизывая смазку с пальцев. удивительно, но факт: хенджун на вкус достаточно терпкий, самую малость горький, и немного сладкий. ладно, слишком много времени прошло, чтобы растягивать момент и тратить время на прелюдии. джисок высовывает язык снова и кончиком ведет вокруг головки, собирая (пока что) всю вязкую смазку. хенджун мелко дрожит и до побеления костяшек сжимает простыни, хватает ртом воздух, будто рыбка, оставшаяся совсем без воды. — дай руку сюда. — в каком-то более приказном тоне говорит джисок, а хенджун его слушается; протягивает руку, которая в следующий момент оказывается в чужих волосах. — делай что хочешь, не стесняйся. джисок говорит все это так, будто за плечами его несколько лет опыта на игрушках и живых людях, а не несколько просмотренных когда-то видеороликов интимного содержания. он правда только видел, как это делают, даже никогда не мечтал попробовать, но обстоятельства (точнее язык, который он не держит за зубами) вынудили. парень обхватывает головку губами, прижимает язык к подслизистой основе, чтобы не мешал сейчас, и медленно начинает опускать голову, чтобы сразу проверить, насколько его хватит. джисоку удается вобрать примерно на половину, головка неприятно утыкается в верхнее небо, но нужно потерпеть. ладони его гладят чужой живот, пока хенджун в свою очередь в кулаке сжимает у корней волосы угольно-черного цвета и тихо прерывисто стонет. — нравится? — старается убедиться, что не делает ничего неприятного, и когда слышит довольное короткое мычание, невольно улыбается, возвращаясь к делу. чуть припухшие губы джисока выглядят до жути привлекательно. хенджун, пока украдкой на него смотрит через прищур, думает, что обязательно поцелует его потом — упустить такую возможность будет просто фатальной ошибкой. возбуждение накатывает с головой, у хенджуна уже давно горит лицо (даже уши покраснели немного), он чувствует, как мягкая ткань постельного белья липнет к вспотевшему телу. хочется раствориться или провалиться куда-нибудь, потому что так хорошо быть не может. это вне рамок вселенной. хенджуновы тихие стоны словно мед в уши — был бы джисок конченным извращенцем, записал бы на диктофон и слушал на репите везде, где бы только смог. но, нет, он не такой; позволяет мысли об этом лишь родиться (о том, что он и правда сделал бы так) и отгоняет куда подальше, чтобы не отвлекала. но слушать хенджуна ему нравится, это факт. еще больше нравится то, что сам джисок — причина этих блаженных звуков. джисок снова повторяет все действия: берет так глубоко, насколько может, но дальше не пробует, ибо знает — подавится. и это будет унизительно, поэтому даже пробовать ему пока что не хочется. как-нибудь потом. в следующий раз? он видел однажды в порно, как втягивают щеки, когда делают это. он знает, что в таких видео одна постановка и отсылок на настоящий секс между людьми, а не актерами, ничтожно мало — лишь картинка, наверное. но несмотря на такие догадки (на самом деле — общепринятые известные факты), все равно повторяет и сразу же видит реакцию. хенджун прижимается затылком к постели, с его уст глухо срывается чужое имя. джисок хочет улыбнуться, но физически не может этого сделать сейчас. рот занят. хенджуну хочется выть, но он стойко и мужественно держится, обходясь лишь тяжелыми вдохами. грудная клетка его вздымается и опускается будто под тяжестью небес, а джисок, видя, какое удовольствие приносит, начинает двигать головой быстрее. под давлением чужой ладони ему приходится брать немного глубже, чем планировалось; через некоторое время глотка привыкает, да и видеть раскрасневшееся довольное лицо ему нравится куда больше, чем думать о том, что он что-то там не сможет. комната заполняется пошлыми звуками настолько, насколько это возможно: хлюпаньем, цоканьем, томными тяжелыми вздохами и тихими стонами, в которых иногда даже шепотом проскакивало и «боже, джисок». вообще, хенджун думал, что готов кончить еще тогда, когда джисок целовал его живот — так нежно, трепетно и приятно он это делал. но он продержался относительно долго для своего первого раза в этом плане, и спустя минут десять уже не может. предупреждает джисока, что «господи, я сейчас…», и через еще несколько джисоковых движений верх-вниз он изливается прямо в чужой рот, пачкая белесой жидкостью пухлые губы, откуда стекла и на подбородок. джисок проглатывает все, что попало внутрь, потому что, если повторяться, ему нравится хенджун на вкус. безумно нравится. джисок придвигается чуть ближе, берет в руку чужую ладонь и выставляет на ней два пальца, чтобы ими же собрать сперму с подбородка. высунув язык, он слизывает вязкую полупрозрачную жидкость, тщательно вылизывая затем губы и как-то неловко улыбаясь. — заслужил прокол? хенджун откидывает голову назад, стараясь прийти в себя после хорошего оргазма — его немного потряхивает, в ногах чувствуются легкие судороги, голова кругом идет, а перед глазами взрываются фейерверки, словно государство отмечает какой-то супер-важный для страны праздник. — заслужил. — устало отвечает хенджун спустя несколько минут, джисок, наверное, уже забыл, что именно он там у него спрашивал. — хенджун, — джисок подползает повыше, ложится на животе, держа при этом корпус сверху, опираясь на локтях. — скажи, что я хороший мальчик. — ты хороший мальчик, джисок. — улыбается парень, поглаживая второго по голове, словно щенка. хороший, послушный. надрессированный будто. хенджун невесомо целует джисока в губы, будто уже своего. а у джисока живот крутит от немой волнительной радости выпрошенной похвале. — давай встречаться? погуляем, узнаем друг друга немного получше, походим за ручку пару неделек, а если не понравится — расстанемся. и на мозги друг другу капать никто не будет. — вот так просто все у тебя? — да, вот так просто. неплохая же идея, скажи? хенджун делает задумчивое лицо (для вида, на самом деле), устремляя взгляд куда-то в потолок и поджимая губы. — хорошо, я согласен. — и он не сдерживает мягкой улыбки, одаривает ей явно счастливого джисока, который светится ярче любой звезды во всей галактике. // как джисок и пирсингом в языке в скором времени обзавелся, так и парнем: они и правда узнали друг друга лучше, как и хотели, гуляли за руки в парках и скверах, пили вишневое пиво во двориках, один раз даже съездили на пляж! лето, как никак. по истечению двух недель (все, как договаривались), они в шуточной форме продления вымышленного контракта приняли решение встречаться дальше, уже серьезно, афишировали о своих отношениях близким друзьям. а еще через некоторое времени съехались: хенджун со своей большой кровати переехал к небольшому раскладному диванчику, но в большой и просторной комнате, с окна в котором открывался ужасно красивый вид на город. они очень любили вдвоем засиживаться до утра на балконе, наблюдать за тем, как по миллиметру выходит солнце из-за горизонта, обсуждали болячки, неловкие истории, воспоминания из детства и все прочее. в общем, выпускной у джисока удался.