шутки, черт их дери

В городе Сумеру стояла благодатная тёплая ночь. Уж несколько часов как разбрелись по домам припозднившиеся гуляки, смолкли птицы и, кажется, по пальцам можно было пересчитать людей, встречающихся на улицах то тут, то там. Тигнари и Сайно входили в их число. Они приятно проводили время за Священным призывом семерых, разжившись небольшим количеством вина и лёгких закусок и заняв достаточно укромный стол на летней террасе таверны Ламбада. Сайно вел, вырвавшись вперёд на одну победу, но удовлетворенная улыбка Тигнари и крайне удачный переброс дайсов с его руки ясно говорили, что тот собирался уравнять счёт за следующий ход. Внимательный взгляд ещё раз окинул расклад на столе, собственные карты и взметнулся вверх, знаменуя подсчёт урона. Даже не пытаясь избавиться от хищного оскала, довольно покачивая кончиком хвоста, Тигнари начал сбрасывать карты на стол: восстановление энергии, трёхочковый бонус к ульте и, наконец, сам ход ультимативной способностью. Вкупе с элементальной реакцией и ранее экипированным луком, он снёс главной карте Сайно девять очков здоровья и добил вторую, которую тот не успел отхилить, заканчивая раунд. Он не скрывал самодовольства, делая глоток вина, пока Сайно выражал своё восхищение: — Это было красиво, — констатировал он, едва заметно изгибая уголки губ. Тигнари на них не смотрел — отвык. Пусть в приватной обстановке лицо Сайно смягчалось и в нём становилось возможно углядеть намёки на эмоции, всё же чётче и прозрачнее его сердце и душа просматривались в глазах. И, ох, Тигнари прекрасно знал выражение, овладевшее ими в следующую секунду, а потому уже заготовил побольше воздуха в лёгких, чтобы заебавшийся вздох вышел повыразительнее. — Нет, Сайно, пожа- — Почему нельзя пить воду во время учебы? — игнорируя протест, начал Сайно. — Потому что вода разбавляет концентрацию. И уставился на него с непередаваемой смесью ожидания и надежды. Тигнари фыркнул и тихо вздохнул, подпирая голову рукой и ожидая продолжения. — Ты ведь понял? Концентрация раствора и концентрация как состояние человека, шутка строится на… — Я понял, Сайно, — удерживая зрительный контакт, перебил Тигнари и, предвосхищая следующий вопрос, продолжил: — Это забавно, но не до такой степени, чтобы рассмеяться в голос. Скажи, почему ты продолжаешь рассказывать шутки, даже если я прошу тебя прекратить? — Я слышал, что шутки помогают установить более свободную атмосферу между людьми и вызвать симпатию, — ответил Сайно, расслабленно откидываясь на спинку стула. — Я знаю, что ты не боишься и никогда не боялся меня, и знаю также, что большинство моих шуток несмешные, но не перестану, потому что рано или поздно я найду то, что заставит тебя рассмеяться. — Зачем? Атмосфера между нами кажется тебе недостаточно свободной? И о симпатии какого рода идет речь? — Тигнари заинтересованно дернул ухом, на автомате собирая свою колоду и легко тасуя карты. — В твоем случае — романтической, и атмосфера между нами меня вполне устраивает. Встречный вопрос: почему ты не можешь просто игнорировать их или наигранно смеяться, как остальные? — Сайно склонил голову набок, подхватил дольку персика зайтун с полупустой тарелки и откусил половину, вторую вертя в пальцах. — Допустим, на некоторое время я опущу тот момент, что ты только что как бы между прочим признался, что я тебе небезразличен, несносный генерал махаматра, — съязвил Тигнари, прищуром да резко дернувшимся хвостом в полной мере выказывая свое недовольство. — Отвечу: во-первых, потому что мы друзья — хотя этот нюанс теперь под вопросом, — и я не хочу обманывать тебя. Во-вторых, потому что невыносимо каждый раз встречать этот твой взгляд. — Какой взгляд? — Сайно призывал продолжить. Его с первой встречи чертовски интересовало, каким он выглядит в глазах Тигнари, раз тот так спокойно и моментами своевольно общается с ним, и упустить шанс хоть на толику приоткрыть завесу этой тайны было бы крайне глупо с его стороны. Тигнари отложил колоду на край стола и неопределенно повел рукой, пытаясь подобрать более точное определение этому ощущению. — Глаза у тебя вечно такие, словно от моей реакции зависит, по меньшей мере, твоя жизнь, — в конце концов, раздраженно выдохнул он. — Я вижу, как ты каждый раз надеешься, что попал в яблочко, и огорчаешься, когда понимаешь, что нет. Это заставляет меня чувствовать себя неловко, черт возьми! И в какой-то степени даже виновато. Как будто это со мной что-то не так, а не с твоим чувством юмора. Сайно краем глаза уловил, как острые уши повернулись к нему тыльной стороной и опустились, он не мог сказать точно, что за эмоцию они передавали, но та явно не была положительной. — Прости, — хмуро попросил он. — Не думал, что меня так просто прочитать. И не знал, что это так на тебя влияет. Я не хотел приносить тебе дискомфорт. Тигнари повел плечом, мол, без обид, глотнул вина и встрепенулся. — Ничего, не сахарный. Сам тоже хорош, надо было раньше тебе об этом сказать, а не терпеть в надежде, что ты догадаешься и прекратишь. К слову сказать, не так уж и просто, для этого как минимум нужно уметь прямо смотреть тебе в глаза и долго водить с тобой дружбу, а это, как мы знаем, непосильная задача почти для всех. — Они почти синхронно смешливо фыркнули с этого факта. — А теперь вернемся к насущным и крайне острым вопросам. Какого черта, Сайно?! — Расшифровки не будет, да? — Еще раз ответишь вопросом на вопрос в этом разговоре, и я скормлю тебя плесенникам, — рыкнул Тигнари, облокачиваясь о столешницу. Его хвост раздраженно заметался из стороны в сторону. — Ты вообще собирался мне сказать об этом когда-нибудь? Или так и продолжал бы, как распоследний идиот, травить шутки в надежде, что однажды я паду под их гениальностью? — Не думал об этом, — честно ответил Сайно, откинул вконец замусоленную дольку фрукта и сложил руки на колени, что могло бы выглядеть даже примерно, если бы не расхлябанная вальяжная поза. — В принципе, меня радует и просто дружба с тобой. Быть рядом, поддерживать и приходить на помощь, если она тебе нужна, — этого уже достаточно, чтобы… — Ох, заткнись, — шикнул Тигнари, закатывая глаза. — Альтруистичный дурак. Давно? — Почти с самого начала, — после короткой заминки признался Сайно. — Ты только скажи, мне сейчас радоваться или напрягаться? Потому что по твоей реакции я все еще не могу понять, злишься ты на то, что нравишься мне, или на то, что я это скрывал. — Все вместе, Сайно, все вместе. Потому что сначала я надеру тебе зад буквально, а потом фигурально, — Тигнари шипел, исходя сарказмом и ядом, казалось, что звериные черты обострились в прищуренных глазах и то и дело мелькающих острых клыках. Честно? Сайно был в восторге от него. — С самого начала, подумать только! Это сколько, получается, лет мы уже могли быть вместе как нормальные люди, а не играть в дружбу, как последние идиоты? Ну-ка, посчитай мне. — Хорошо, я понял, тебе нужно пробеситься, — Сайно поднял ладони в жесте капитуляции. — Хочешь ударить меня? Несколько секунд Тигнари взбешенно метался взглядом по его спокойному лицу, а затем обмяк, откидываясь на стул и съезжая по спинке вниз. Прикрыл лицо ладонями, глубоко вздохнул, приходя в себя, после чего молча встал, обошел стол и резко вцепился зубами в сгиб чужой шеи — не со всей силы, но все еще очень и очень ощутимо: сверху послышался болезненный шик. По его бокам скользнули теплые ладони, поднимаясь выше, к голове и почему-то груди. Лишь когда чужое тепло накрыло его сердце, Тигнари почувствовал, насколько бешено оно колотилось. Вторая рука легла на затылок, мягко поглаживая. Отняв клыки от солоноватой кожи и приметив капли крови, собирающиеся в укусе, Тигнари, вдруг смутившись своего порыва, слизнул ее и поморщился от вкуса металла на языке. Он мягко поцеловал чуть выше, над лентой, и предстал перед Сайно лицом к лицу. — Ты сейчас меня бесишь ровно в той же степени, что и сводишь с ума, — признался он, прикрывая глаза и прижимаясь к чужому лбу своим. — А еще сейчас и я не могу прочитать, что у тебя на уме. — Почему? — тихо спросил Сайно, легко поглаживая его по щекам. — Раньше не видел таких эмоций. — Я просто счастлив.