The Unforgiven

      — Ла-арс? Я дома, — Кёрк зашёл в дом, практически одним движением скидывая с себя кеды с развязанными шнурками.       Ответа не поступило. Нигде не было света, кроме включённой лампы с тускло-жёлтым свечением в их спальне. Стрелки на часах не доходили даже до двенадцати, а значит — Ларс не мог спать. Хэмметт открыл окно на кухне, чтобы проверить её от запаха спирта и табака. Кажется, Ульрих сегодня неплохо отдохнул, и множество пустых бутылок от алкоголя лишь подтверждали это. Кёрк направлялся к нему, уже желая отругать за количество выпитого.       Брюнет медленно открыл дверь, почувствовав волну холода. Кажется, Ларс проветривает помещение с самого утра. Он сам, в этот момент, сидел на полу, облокотившись спиной о кровать. Он выглядел так, будто ему плохо, или он ужасно вымотался, но Кёрк не собирался давить на него и допрашивать.       — Привет, — Кёрк шагнул внутрь, зачем-то закрывая дверь, — Я прикрою окно?       Ларс отрицательно помотал головой, кашляя. Его глаза немного заслезились, он несколько раз моргнул и изображение перед глазами перестало плыть.       — ...Я раньше пришёл, скучал по тебе, — продолжил гитарист, замечая, как уголки губ Ларса на несколько секунд приподнимаются. Тем не менее, он выглядит довольно болезненно. Правда, отнюдь не из-за того, что весь день просидел в холоде. Холод он ощущает глубже. Там, где должно находиться сердце.       — Я тебя около двух дней толком не видел, — произнёс Ларс, будто обвиняя Хэмметта, уткнувшись лицом в колени.       — Порой всем нам нужно немного свободы, если ты понимаешь, о чём я.       — Может и понимаю. Просто, ты пятнадцатый раз за месяц уходишь куда-то или с той тёлкой, или с Джеймсом. Понимаешь, какие чувства у меня это вызывает? — Ульрих редко пребывал в таком состоянии, однако в этот момент выглядел так, будто или расплачется, или побьёт кого-то.       — Ларс, Ларс, успокойся. Всё в порядке, не стоит придумывать... Я смотрю, ты сегодня времени даром не терял. Зачем так много выпил?       — Снова ты переводишь тему, — Ларс закатывает глаза и сжимает одну руку в кулаке, — Вот скажи, почему ты можешь делать всё, что хочешь, а я всегда под твоим присмотром?       — Порой ты творишь несуразные вещи. Не забывай, ты сам признавался мне в этом.       — Ты возишься со мной как с младшим братом, — он немного повысил голос, — Но при этом... Сам можешь пропасть без предупреждения. Вот скажи мне, пока ты на протяжении почти всего месяца где-то шлялся, я хоть раз уходил куда-то?       — Ларс... Разве произошло что-то страшное? Мне действительно нужно отдохнуть порой, и я знаю, что тебе тоже, — Кёрк не хотел развивать конфликт. Если они начнут ссориться, Ларс может наговорить много неприятного.       — Да, но в отличии от тебя, я не напиваюсь и не прихожу домой под ночь. И ты можешь быть уверен, что я тебе не изменю.       — Ты не доверяешь мне?       — Нет, — Ларс увидел, как Кёрк нахмурился и отвёл взгляд, — Когда ты пьян, ты можешь сделать что угодно. Переспать с кем угодно.       — Что? — Хэмметт специально выдавил из себя смешок, — Это, как раз, больше про тебя. Слушай, я могу себя контролировать.       — Хорошо, отлично, просто прекрасно! — Ларс встал с холодного пола, вплотную подойдя к успевшему перепугаться к Кёрку, — Тогда скажи... Когда твой отдых закончится? Предполагаю, тогда, когда Джеймс надоест? — глаза вновь заслезились, но в них виднелась лишь безграничная агрессия.       — Что значит надоест? Слушай... Я не хочу, чтобы мы ссорились из-за твоих глупых вымыслов.       — Для тебя это глупые вымыслы, а для меня — причина страданий! Понимаешь?! Ты сколько угодно можешь говорить, что это бред, мне лучше не станет! — Ульрих сорвался на крик, сжимая руку в кулак ещё сильнее. Ногти впились в ладонь, оставляя красные следы.       — Ты снова превращаешься в бешеного. Неужели тебе сложно решать проблемы без скандалов и оров? — Кёрк тоже медленно начинал выходить из себя.       — Что тебе не нравится? Чем ты вечно, блядь, не доволен?       — Твоей любовью к скандалам. Сколько можно орать на всех? Ты не умеешь ничего мирно решать и ведёшь себя как настоящий кретин, — смело заявил брюнет и сразу пожалел, увидев разгневанность Ларса.       Он молчал, смотря на дверь. Тяжело дышал, приложил руку ко лбу. Напоследок громко выдохнув, он оттолкнул Кёрка в сторону и направился к двери.       — Сейчас прийду, — кинул он, хлопая дверью.       Кёрк действительно не понимал, из-за чего Ларс так завёлся. Раньше он не заводил разговоров на эту тему и возможно, у него в душе накопилась некая обида. Теперь хочется высказать всё в лицо.       Хэмметт подошёл к открытому окну и уставился на редко проезжающие за ним машины. Капал мелкий дождик, приглушённо стуча по крыше. Самыми громкими на тот момент являлись звуки, которые издавал в другой комнате Ларс. Судя по всему, рылся в ящиках и что-то искал. Однако Кёрк не думал об этом: он вновь думал, как выйти сухим из воды. Он понимал, что поступает не лучшим образом, но и Ульриху не стоило утрировать. Они могут закрыть себя в глубокую-глубокую яму и не найти выхода оттуда.       Кёрк чувствовал, как их отношения разваливаются. Он давал Ларсу всё, что мог, но заметил, что перестал получать что-либо от него взамен. И произойти это могло в следствии того, что ударник узнал, что Хэмметт планировал сделать перерыв в отношениях, а может и вовсе уйти. Правда, даже это было сказано на эмоциях и несло за собой лишь то, что какое-то время Кёрк хотел побыть один. Впрочем, такое заявление всё равно обидело бы ударника. Он бы принял это наравне со словами «ты мне надоел».       Хэмметт настолько глубоко погрузился в свои мысли, что не сразу заметил, как Ларс вновь оказался в комнате. Он внимательно сосредоточил внимание на карих глазах напротив и облокотился о стену, скрестив руки на груди.       — Хочешь сказать, я не давал тебе «свободы»? Если бы я этого не делал, ты бы давно бросил меня, даже не отрицай.       — Давал. Раньше тебя это не сильно волновало, но сейчас ты почему-то завёлся. Что произошло? — Кёрк старался делать вид, что не понимает его. Получалось плохо, он никогда не умел врать.       — Ты и Джеймс. Думаешь, это незаметно? Ты тащишься с него как последняя сучка, а он этим наслаждается. Ты сам этого не замечаешь что-ли?       — Что? Ты сейчас сказал какую-то ерунду. Я правда люблю его как хорошего друга, и что? Ты мне запрещаешь? — на лице Кёрка ненароком проскочила ухмылка. Он насмехался и даже не представлял, как сильно этим раздражал Ульриха.       — Ты можешь без этого дерьма? Или нет? Мне так же интересно услышать причину, почему же ты хочешь порвать со мной, — Ларс специально почесал подбородок, сделав вид, что он задумался, — Мне правда очень интересно. Давай.       Кёрк понял, что врать уже бесполезно, а Ларс разгневан настолько, что ложь только усугубит положение. Пожалуй, стратегия «притворяйся дураком» работает далеко не всегда. Не со всеми.       — Я не хотел рвать с тобой. Просто хотел взять недолгий перерыв, ты слышишь разницу?       — Тебя и так дома почти нет, какой, сука, перерыв?! — он снова принялся говорить на повышенных тонах, активно жестикулируя.       — Тебе этого не понять, я не смогу тебе объяснить. Ты чего взьелся? Я спрашиваю во второй раз, — гитарист вновь отвернулся к окну, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом.       — У меня пропало доверие к тебе. Совершенно пропало. Тебе нельзя верить.       — Ты уже раздражаешь меня, честное слово. Почему ты перестал мне доверять? Не из-за своих же самовнушения и тупости, а? Почему я должен отчитываться перед тобой из-за твоей разыгравшейся фантазии? — Кёрк невольно начинает срываться.       — Да какая фантазия! Тебя нет дома по несколько дней, ты уходишь куда-то с кем-то. О чём я должен думать? Что вы чаепитие устроили, или, блять, что?       — Ну уж прости, что я не соответствую твоим требованиям. Ведёшь себя точь в точь, как ревнивый мужик, даже хуже. Если хочешь себе кого-то, кто будет всегда только с тобой и будет выполнять все твои поручения — вперёд, ищи себе покорную жёнушку. Я не собираюсь скакать перед тобой и лизать тебе жопу.       Ларс ударил кулаком по стене, что заставило Хэмметта обернуться обратно на него. Его глаза по-прежнему были полны ненависти и гнева.       — Ты, шкура поношенная, я повторяю, как я должен реагировать на то, что ты хуй знает где зависаешь с Джеймсом всю ночь?       — Я понятия не имею, но это не значит, что я трахаюсь с ним. Твоя фраза, кстати, сейчас прозвучала просто отвратительно.       — Мне плевать! Слышишь? Срать, абсолютно! Мне противно от того, что я живу с ебучей давалкой! — он подходит на шаг ближе, чуть наклоняется, — В таком виде... В таком виде ты никому не нужен будешь.       Кёрк вопросительно на него посмотрел, но затем его взгляд упал чуть ниже. Туда, где на штанах находятся карманы. Ларс уже достал что-то из этого кармана и вновь приковал всё внимание Хэмметта к своему лицу, подняв руку с чем-то, что брюнет никак не мог разглядеть над ним.       — Ларс? Я тебя умоляю, правда, нам это не нужно. Давай нормально по...-       Предложение обрывается хрипом. Ларс воткнул нож в его живот. Первые две секунды Кёрк старается осознать происходящее, а потом он чувствует невыносимую боль, которая невероятно быстро разливается по всему телу и заставляет сгорбиться. Затем в голову поступает осознание того, что же Ларс с ним творит.       Хэмметт кричал. Его горло болело на протяжении всего дня, что в данный момент приносило ещё больше мук, он почти что сорвал голос. Следом за криком послышался кашель и Ларс, увидев нервные попытки Кёрка извлечь из тела посторонний предмет, сам вынул нож, чем выбил из гитариста ещё один душераздирающий крик, и он упал на пол, потеряв точку опоры и землю под ногами. Из раны начала ручьём течь кровь, и не успел Кёрк что-либо предпринять, чтобы остановить это, как Ларс снова втыкает нож рядом с уже появившейся раной.       — Ты понимаешь, что ты, блядь, наделал?! — в уголках глаз Ульриха появляются слёзы, которые тот старательно подавляет.       — Н-нет, Ларс, не... — Кёрк вновь громко вскрикнул, получив третий удар в живот, — Н-не надо! Я... Пожал... — четвёртый удар, Кёрк начинает сильно кашлять, чем только усиливает кровотечение.       — Ты мне сердце разбил, а теперь я разобью, сука, тебя! — громко прокричал Ульрих, замечая, что уже запачкал ноги в крови, лужа из которой находилась под ним самим.       — Не надо, Л-ларс! Я пр-рошу! Чт... — кричит Кёрк, но резко перестаёт. Пятый удар. Самый сильный. После него Ларс заметил, что Хэмметт хрипел некоторое время, а потом и вовсе замолчал.       Пульс проверять Ларс не стал. Просто встал и посмотрел на то, что он наделал с высока. Кёрк лежал на боку, поджав ноги в испачканных в своей же крови штанах к животу, а согнутые руки лежали впереди. Одна из них была сильно сжата в кулак. Тёмные волосы закрывали практически всё его лицо, выражения которого не было видно.       Ларс взглянул на нож в своих руках и на дверь. Стоило бы помыть руки. Ульрих наступал прямо на кровь Кёрка, не жалея своих босых ног. Дойдя до ванной, он включил воду и принялся рассматривать себя в зеркале. Позже, осознавать масштаб того, что он только что сделал. Убил своего парня. Убил гитариста Металлики. Убил согруппника. Прямо сейчас в спальне находится его окровавленное тело. Чёрт возьми, что же он наделал.       Отмыв нож и руки от крови, он вновь направился в спальню. Открыл дверь и впал в ступор. В голове всё никак не укладывалось, что это сделал он. Зачем? Зачем, зачем он убил парня, у которого ещё вся жизнь была впереди? Зачем он убил того самого единственного, ради которого был готов практически на всё?       Он уставился на тело Кёрка, смотря на него будто в первый раз. Стало интересно: а вдруг он всё ещё жив? Огромная лужа крови под ним отрицала это, но Ларс не терял надежды. Он склонился над ним и перевернул на спину, чтобы лечь на грудь. Сердце не бьётся. Ульрих не чувствует желания плакать, но чувствует пустоту. Вину.       Он смотрит в его уже закрытые глаза и проводя рукой по щеке, неразборчиво и вполголоса говорит.       — Прости меня. Когда-нибудь простишь. Но знаешь... Для тебя я могу на веки остаться непрощённым.