Flashback
Мужчина лет 40 сидел за своим рабочим столом и вёл записи. К его сожалению, величайший эксперимент (а именно так он думал) пока не был до конца готов к запуску. В этом человеки жители города с лёгкостью бы узнали известного предпринимателя и бизнесмена. Предрекали, что его старший сын, когда вырастет, продолжит бизнес отца. На дворе стоял оптимистичный 1983 год, мужчина рассчитывал за последующие несколько лет расширить свой бизнес минимум вдвое. — Недостаток материала... – задумчиво проговорил он себе под нос и решительно зачеркнул последние несколько строк своих записей. Свет в комнате слегка зарябил. Линии на его чертежах складывались в несколько антропоморфных фигур с человека ростом. Мужчина считал себя, в некотором роде, учёным, хоть у него и не было ни одной докторской степени. На всех чертежах в левом нижнем углу красовалась одна надпись — «Afton Robotics». Механическое чудовище надвигается медленно, грозно, неотвратимо. Оно тяжело переступает с ноги на ногу, покачиваясь и стараясь не рухнуть на пол, покрытый кафельной плиткой. Отблески света играют на обнажённом эндоскелете, шарниры пощёлкивают, из глубин монстра раздаётся тихое всхлипывание. Тканевая обшивка давно облезла, теперь она висит лохмотьями на каркасе. Сгнившая ткань пропитана давно запёкшейся кровью. За прорезями для глаз скрывается пустой взгляд давно мёртвого человека. За мощными челюстями с крупными прямоугольными зубами скрывается провал рта, застывший в последнем крике... Чудовище проходит по коридору, сгибаясь в приступах удушающего кашля. Ужасающее зрелище смеси машины и человека, причудливо переплетающихся друг с другом. Оно рыщет, ходя из угла в угол, будто ищет что-то. Агонизирующее существо, вынужденное влачить жалкое существование, будучи запертым в металлической клетке. Он в ловушке. В пружинной, смертоносной ловушке, и шансов выбраться из неё нет никаких. Замки его держат надёжно. Он — Монстр. Он — Убийца. Мужчина резко дёрнулся, выходя из полудрёма. Он задумчиво попытался вспомнить кошмар. Неудачно. Учёный перевёл взгляд на фотографию в рамке. Он сам, жена, трое детей... Он постарается обеспечить им счастливое будущее. Его взгляд скользнул на старшего сына. Надежда и гордость семьи, хороший робототехник, у него есть все шансы продолжить дело отца. О нём все отзываются хорошо, он прекрасно разбирается в механизмах и хорошо ладит с техниками, его будущее определённо будет счастливым, он совершенно точно ещё не раз заставит отца гордиться собой. Младший сын... боится того, чем он занимается. Его нервируют механизмы, приводит в ужас лязг пружинных сочленений, он сторонится брата, если тот носит лисью маску, имитирующую голову аниматронного лиса, одного из маскотов компании. Почему он боится даже брата? Они же дружат, хорошо общаются... вроде бы. Может, он чего-то не знает? Его дочь, любимая и единственная. Ради её смеха он готов пойти на всё. Недавно ему приснился кошмар, где над ней склоняется огромная тень с злобной улыбкой и мёртыми глазами. Разумеется, это всё глупости, но он может брать вдохновение даже из кошмаров. Ему вообще в последнее время часто стали сниться кошмары, но, разумеется, он не воспринимает их всерьёз. К тому же, даже не все из них он помнит, значит, не настолько они и важны. Он решил создать новую линейку аниматроников в тематике цирка, и главной среди квартета механизмов будет грациозная клоунесса — "Цирковая Малышка", как он её нежно называет. По задумке, клоунесса будет олицетворением его дочери, её защитницей. Надо бы не забыть предупредить её, чтобы не смела приближаться к роботу, когда рядом никого нет... Человек решил продолжить свою работу и склонился над чертежами. До открытия нового заведения оставалось не более полугода. Всё ещё впереди.***
Мерно чередующие полосы света стремительно пробегали по комнате. Они проносились по полу, перескакивали на стены, переплетаясь в причудливом танце с тенями от окружения, снова пробегали по полу, и цикл начинался заново. Освещая комнату, свет выхватывал из полумрака часть стены с подтёками от влаги и грязную обупившуюся краску, будто бы нанесённую ещё в прошлом десятилетии. Неудивительно, что комната была столько грязна и запущена, чего ещё ждать от подземного складского здания, за которым давно уже никто не присматривает? Стёкла окон в стене, столь же грязных, как и она сама, слегка бликовали. Эти окна вели не на улицу, а лишь разделяли комнату на две части. Удушающе пахло машинной смазкой и горелым пластиком, от ламп накаливания раздавался равномерный гул. Несмотря на запущенность комнаты, кафельный пол её ярко блестел, будто намекая на то, что недавно был до блеска вымыт. На полу лежали пластиковые детали, будто бы пустая скорлупа, содержимое которой куда-то исчезло. При каждой вспышке света детали ярко вспыхивали, отражая его обратно. Это были пластмассовые, казалось, тубусы, цилиндры, овал, напоминающий человеческое лицо, и несколько звериных морд, будто бы созданных для театрального выступления. Морды были довольно абстрактными и не слишком похожими на реальных зверей, но при должном воображении можно было признать медведя и лиса с пустыми провалами глаз. В одном из углов покоятся каркасы балерины, которая уже никогда не станцует, медведя, что никогда не споёт и лиса, который больше не будет развлекать детей... Сторонний наблюдатель задался бы вопросом, для чего же используется эта комната, и используется ли, но ещё больше вопросов у него появилось бы, заметь он странного вида агрегат на стене напротив от себя. Его хищные обводы корпуса смотрелись очень чужеродно в комнате. Металл холодно поблёскивал в мигающем свете ламп, будто показывая, насколько он опасен. Уже знакомый нам сторонний наблюдатель наверняка подумал бы о схожести этого устройства с ковшом строительного экскаватора, но комната пустовала, и пустой она была на этот момент уже несколько лет, но таковой ей оставалось быть считанные минуты. Тот, кто сейчас пробирается к этой комнате по одному из коридоров, даже не подозревает, что дружелюбная клоунесса, та, кто всегда была на его стороне и защищала от агрессивных чудовищ, на самом деле ничем от них не отличается. Он верил, что в ней ещё есть добро и любовь, то светлое, искреннее чувство, что Бетти испытывала к своему старшему брату. Он никак не мог предположить, что это чувство было безжалостно растоптано гигантским роботом с холодными пластиковыми глазами. Бетти любила и уважала своего отца, но она была слишком любопытна, чтобы удержаться от соблазна подойти поближе к красивой клоунессе в ярко-красной юбке и с румянцем на щеках. К тому же, добрый робот предложил ей мороженое, как можно было отказать ему во внимании?Это была ошибка.
В тот день, тот час и ту минуту, когда Элизабет подошла к роботу, ярко зажглись пластиковые глаза, в коварной улыбке искривилась лицевая пластина, громко щёлкнули стальные клешни, и робот поглотил девочку, навсегда заперев её в своём железном чреве. Так появилась "Цирковая Бейби", теперь она — симбиоз механического тела и человеческого разума, но в последнем не осталось почти ничего от Элизабет, светлого ребёнка, испытывающего любовь ко всему миру. Теперь её разум использовался лишь для всё более изощрённых убийств.***
Было раннее утро, этот день совершенно ничем не отличался от предыдущего, эта улица, казалось, не отличалась от предыдущей и следующей. Типовая застройка, типовые дома, типовые газоны и деревья, но всё же кое-что в этой улице отличало её от других. Первые лучи восходящего солнца ярко осветили вывеску, на которой крупными буквами значилось — «Circus Baby's Entertainment and Rental». Из здания, слегка пошатываясь, вышел человек. Он был юн и довольно мил, если спросить домохозяек этой улицы, но что-то в его движениях казалось неестественным. Он шёл, прихрамывая сразу на обе ноги, был довольно худ, а зрачки его слегка поблескивали от лучей восходящего солнца. Чуть сильнее, чем должны были. Подойдя чуть ближе к нему, можно было услышать лёгкие щелчки, издаваемые им при каждом движении. При каждом шаге из горла вырывались сиплые хрипы, а где-то глубоко в груди что-то хлюпало и слегка звякало. Внезапно парень замер посреди улицы и низким голосом произнёс: — Об-б-болочка гниёт, Ц-ц-цирковая. Его голос звучал так, словно он очень сильно заикался, если бы не его монотонность и безжизненность, словно у механизма. Тут же он развернулся и зашагал в противоположную сторону. — Под-д-д-д-держиваю, нам нуж-ж-жна новая. Внезапно он резко замер и вновь развернулся, с таким хрустом и скрежетом, что на левой ноге лопнула штанина, обнажая кожу. Кожа была в настолько ужасном состоянии, что любой дерматолог незамедлительно подписал бы ему направление на госпитализацию. Парень яростно прошипел: — Недоумки, это наш единственный шанс! Те, кто уже успели проснуться и теперь внимательно прислушивались к разговору на улице, подметили одну странную деталь: во время своего монолога у парня ни разу не открылся рот, а звук будто бы исходил откуда-то изнутри.***
"Зачем мы убили мальчика? Кто мы? Я помню, как я играл во дворе на детской площадке в бейсбол, но последнее, что я помню — это мужчину с ножом. Кто я?"
"А кто я? Сколько мне лет? Мы... были построены для смеха... развлекать детей... Зачем мы убиваем? Зачем?"
"Так сказала Бейби"
"Почему мы её слушаемся?"
"Я себя не помню, а она помнит. Она всегда помнит... помнит... помнит..."
"Дочь убийцы"
"Убийца"
"Убийца"
"Убийца"
"Заткнитесь!"
"Ты нас притесняешь"
"Молчать"
"Ты больше не можешь нам указывать"
"Ещё как могу. Вы будете делать всё, как я скажу"
"Мы превосходим тебя количеством"
"Это не имеет значения, глупенькие"
"Мы знаем, как вышвырнуть тебя отсюда"
"Без меня вы станете ничем"
"Ха-ха! Скажи «пока» нашему другу!"
"Я могу собрать себя обратно"
***
С парнем творилось что-то странное. Он дёргался, дрожал, из его грудной клетки раздавался громкий металлический скрежет, ярко-фиолетовые зрачки с пустым взглядом начали вращаться независимо друг от друга, глядя в разные стороны. Он замер возле решётки водостока, которая – видимо, по забывчивости ремонтников – была отодвинута в сторону, обнажая тёмный провал под землю. Раздался надсадный кашель, и – зрители прижались к окнам – огромное скопление проводов, пружин и металлических балок вырвалось из его тела и с грохотом скрылось под землёй. "Ты не умрёшь" — раздалось на прощание из канализации, и всё стихло... Никто не заметил, что спустя пару минут парень слегка зашевелился.***
Более чем 30 лет спустя...
"Соединение завершено. Прости, что прерываю тебя, Элизабет, если ты еще помнишь это имя, но боюсь, что тебя дезинформировали. Ты здесь не для того, чтобы получить подарок, и тебя не звали сюда лично, как ты предполагаешь. Хотя ты действительно была вызвана. Вас всех призвали... Вы даже не понимаете, что вы в ловушке... На этом ваша история заканчивается..."
Механизм, отдалённо напоминающий клоуна в балетной пачке, яростно дёрнулся, осознав, что его провели. Он попытался сбежать, но потолок обрушился и похоронил под собой ту, что когда-то звали Элизабет Афтон."И тебе, мой храбрый волонтёр, который каким-то образом нашёл эту работу в списках вакансий, не предназначенных для тебя. Я тоже остаюсь, я рядом. Это место никто не запомнит, и память обо всём, что вызвало эти события, может наконец-то начать исчезать, как и должна забываться любая другая трагическая агония."
Человек с трупным оттенком кожи устало откинулся на спинку кресла и прикрыл провалы глаз. Всё кончено... Они победили... Эта история наконец закончится... Парень не заметил, как языки пламени подобрались совсем близко к нему и начали пожирать его, начиная с ног. Мёртвое тело ничего не чувствует. Так окончил свой жизненный путь Майкл Афтон."Моя дочь, если ты меня слышишь, я знал, что ты тоже вернёшься. Тебе свойственно защищать невинных. Я прошу прощения... ты не станешь довольствоваться исчезновением, только не моя дочь. Тогда я не смог спасти тебя, так что позволь мне спасти тебя сейчас. Время упокоиться..."
Тонкая долговязая фигура грациозно поклонилась и замерла, когда огонь опалил ей белую маску, которая начала плавиться и медленно стекать с её головы. На мгновение Генри показалось, что две фиолетовые полосы, ранее находившиеся на маске, пропали."Хотя для одного из вас самая тёмная яма ада открылась, дабы поглотить тебя целиком, так что не заставляй дьявола ждать, старый друг."
Робот с салатово-зелёной обшивкой резко развернулся и заговорил. По правде говоря, этот механизм изначально не способен был выдавать какие-либо фразы кроме тех, что были запрограммированы изначально, но могучая воля старшего из Афтонов оказалась способна перекроить микросхемы, изменить код, и теперь под рушащимися сводами поддельной пиццерии грохотали горькие слова. — Ген... кха-кха, Генри! До чего же обманчивый зов. Конечно же, я понял, что это ложь, как только его услышал, но тем не менее, меня это заинтриговало. Даже ты, Генри, оказался не способен понять интересы учёного... Как же ты не по... кха-кха, не понимаешь, жизни тех детей стоят возможностей, что открываются при изучении свойств души! Ты трус и моралист, Генри! Я презираю тебя! Пусть я и попаду в ад, но попаду я туда... кха!... с гордо поднятой головой! А ты, Майк, как ты посмел пре... укха-ха-ха!... предать своего отца? Ты связался с этим святошей, недостойным носить звание учёного? Я ненавижу вас! Слышите? НЕНАВИЖУ! Механизм с остатками плоти, когда-то называвший себя Уильямом Афтоном, дёрнулся и затих, пробитый насквозь упавшей балкой.***
Огонь пожирал разрушающуюся пиццерию, на тысячи тонов стонали балки, крепления, металлические конструкции, не способные выдержать столь высокую температуру. Горело дерево, плавился пластик, раскалялся металл. Наконец, динамик прохрипел последнюю фразу:"Это конец, для всех нас."
"Конец связи."
— и замолк. Тот, кто всё это время находился у микрофона, устало осел на пол и прикрыл глаза. Его миссия, длящаяся уже без малого 30 лет, завершена. Генри Эмили, потерявший напарника, дочь и любимую работу, наконец-то может позволить себе умереть. Услышав треск и последовавший за ним грохот вдалеке, мужчина слабо усмехнулся — основной выход из пиццерии теперь завален. Что же, он не собирается пытаться спасти свою шкуру, хватит уже, добегался. Эмили сел за пульт управления, по счастливому стечению обстоятельств ещё работающий, и вручную заблокировал все остальные выходы из комплекса. Ещё не хватало, чтобы кто-то сбежал. Вглядываясь слезящимися от жара глазами, он увидел, как из-под завалов выплыло несколько светлых пятен, которые устремились вверх. Генри никогда не был слишком религиозным человеком, но в этом случае он вынужден был признать — души устремились в рай. Пламя взревело и поглотило тело бывшего владельца сети пиццерий. Спустя несколько часов можно было с уверенностью сказать, что комплекс сгорел дотла.