«У меня врожденная страсть противоречить; целая моя жизнь была только цепь грустных и неудачных противоречий сердцу или рассудку»
— Михаил Лермонтов. Герой нашего времени.
Тони пристально смотрит на с виду хрупкую фигурку парня, — совсем еще мелкого, почти ребенка, лет шестнадцати — который с серьезным видом перебирает документы, что-то тихо бормоча под нос. Остальные Мстители тоже молча наблюдают, ожидая вердикта. Им не впервой вот так просто вручать важнейшие сведения, от которых может зависеть судьба мира этому ничем не примечательному парнишке и затем планировать свои дальнейшие действия, исходя из его советов. По началу, несомненно, никто не собирался доверять какому-то подростку, пусть его и привел однажды Фьюри представив как Гарри и назначив “консультантом по сверхъестественному”. Откуда этот Гарри взялся, что умеет и кто он вообще такой никому известно не было. Даже ДЖАРВИСу не удалось ничего нарыть. Конечно, сложно найти кого-то, зная только его имя и приблизительную внешность — фамилию его им не сказали, на свой возраст он явно не выглядит, а глаза Гарри всегда скрывал за темными очками — но Старк ведь был компьютерным гением, ему и не такое по зубам. Но дело было не в этом. Парня буквально не существовало, если верить официальным ресурсам. Они пытались спрашивать о нем у Фьюри, но тот молчал, как партизан, отговариваясь каким-то соглашением и клятвой. Как Мстители узнали позже, от все же сдавшегося директора, но с согласием на то от Гарри — ранее ЩИТ не раз пытался вторгнуться в частную жизнь “консультанта”, уж больно подозрительным он им казался, появившийся из ниоткуда с неизвестными способностями, предполагаемый мутант. Вот только все посланные за ним агенты возвращались — и то не всегда — изрядно помятыми и не помнящими ничего, кроме своего имени. После четверной попытки Ник сдался и, скрипя зубами предложил относительно мирные переговоры. Так Гарри и стал периодически появляться в штаб-квартире ЩИТа и при случае помогать организации, консультируя. Он никогда не вступал в бой, сам не контактировал со сверхъестественными существами по чьему поводу его звали, не спрашивал больше, чем было необходимо и не интересовался их дальнейшей судьбой. Создавалось впечатление, что его в целом мало интересует деятельность организации. Как Гарри сам сказал как-то “пока я помогаю ЩИТу он не лезет ко мне, это все что мне нужно”. Стоит заметить, что говорил консультант редко. Только когда его спрашивали напрямую и только по делу. Ничего о своем прошлом, способностях или хоть чём-то личном. Впрочем, это нисколько не помешало почти всей команде, кроме разве что слишком подозрительного Стива, проникнуться к нему симпатией. Гарри был приятным парнем, добрым, отзывчивым и улыбчивым. Улыбался он искренне и широко, но как-то вымучено, будто с затаенной мукой. Всегда радовался каждому новому делу именно с ними, Мстителями, но в то же время будто делал все это, переступая через себя. Читал предложенные документы с предельной серьезностью и какой-то горечью, отражающейся на лице, но говорил слишком спокойно и уверенно. В нем в целом было слишком много “но” и слишком много “слишком”. Невероятный мальчик-противоречие. Семнадцатилетний пацан, а говорит так словно прожил века. Всегда аккуратно и опрятно одет, а на голове воронье гнездо из смоляных прядей. Вроде маленький и хрупкий, а одним своим взглядом сквозь темные стекла извечных очков — и зачем только они ему в помещении? — шугает самого Фьюри. Тони он нравился, но рядом с ним Старк никогда бы не смог расслабиться. Было что-то странное в Гарри. Какое-то... потустороннее? Да, пожалуй, это самое правильное слово. Иногда Железному Человеку казалось, что он имеет дело с призраком или еще какой нечистью. Это заставляло чувствовать себя несколько некомфортно. И Тони видел — не только его. Все люди, находящиеся в непосредственной близости с Гарри, неосознанно напрягались или даже вздрагивали стоило ему пристально посмотреть своими неизвестно какого цвета глазами из-под стекол очков. Порой Старк был очень благодарен этим самым очкам за их существование. Почему-то казалось, что прямого взгляда он не выдержит. Не переживет. — И что конкретно вы от меня хотите? — мелодичный, слегка хрипловатый, будто сорванный долгим криком, голос выдергивает Тони из размышлений об его обладателе. Гарри отрывается от бумаг, откладывая их на стол аккуратной стопкой и поворачивается к сидящему неподалеку Фьюри. — Мы не можем его разговорить. — Сочувствую. А я тут при чем? — парень вскидывает темную бровь и — Старк готов поспорить — смотрит на директора с насмешкой. — Ты маг, как и он. Кто, как не ты, сможет заставить его заговорить? — Это все, конечно, потрясающе, но мне кажется, вы забываете основное, директор. Я консультант, а не ваш агент. Сидящая ближе всего к Гарри Наташа рвано выдыхает. В комнате становится холоднее. Консультант ненавидит, когда его пытаются использовать для выполнения чужой работы. — Гарри, пожалуйста. Это действительно очень важно. — начинает Романофф, справившись с дыханием — если верить нашим данным и твоим же предположениям, сделанным ранее, есть все основания полагать, что у Локи есть очень важная информация, которая может предотвратить множество бед. Консультант отворачивается от Фьюри и уголки его губ чуть поднимаются вверх. В комнате теплеет. Гарри всегда нравилась Наташа. — Возможно, ты даже спасешь мир. — полушутя добавляет Тони. Маг задумывается. В помещении повисает тишина. — Ладно, я попробую. Ведите меня к Локи.
***
Дверь со скрипом открывается, оповещая о приходе его тюремщиков. Локи не отрывается от созерцания стены. — Время не ограничено, но постарайся не задерживаться с ним надолго. Мы будем снаружи. Если что, зови. Дверь хлопает, оповещая об уходе Романофф и бог все же решает удостоить новоприбывшего вниманием. Скашивает взгляд на хрупкую фигурку незнакомого мидгардца и безразлично наблюдает как тот оглядывает тошнотворно белое помещение. Затем кивает, будто что-то для себя решив, и с выдохом расслабляется. Опускаются все это время бывшие напряженными плечи, с переносицы соскальзывают очки с темными стеклами, с мерзким писком отключается камера в углу комнаты. Он отпускает свою магию. Локи резко оборачивается к нему всем телом, а затем и вовсе вскакивает, чуть ли не прижимаясь к стеклу. От мальчишки-мидгардца веет смертью, хаосом и лишениями. А еще надеждой. Приторно сладкой, что аж зубы сводит и тошнотворно горькой, что заставляет поморщиться. Локи от него воротит. Хочется отшатнутся, вжаться в стену своей камеры и больше никогда не чувствовать его присутствия. Локи к нему тянет. Хочется обратить в пыль ставшее преградой меж ними стекло, прижаться к хрупкому телу и никогда не отпускать. Впрочем, он не может себе позволить ни то, ни другое. Поэтому он просто стоит, завороженный магом перед собой и даже не пытается распутать этот чудовищный клубок противоречий. — Кто ты? Запах его магии, пробирающий до костей, проникающий в самое сердце, ощущается таким родным. Так пахнет война, Локи и конец света. — Гарри. — отвечает он своим невероятным голосом. Богу кажется, что этот звук состоит из шепота сотен тысяч душ, умерших, заблудших, упокоенных, еще живых. — Никогда не думал, что у Смерти может быть такое обычное имя. — Какое есть, — хмыкает воплощение Вечной и разглядывает его, встречаясь глазами. О превеликая магия, эти глаза. В них можно увидеть смерть и рождение вселенной, искупаться и утонуть в их потусторонней зелени. И кажется, Локи не против быть утянутым на дно, если последние, что он увидит, будут эти глаза. Теперь бог понимает зачем Hrǫngl нужны очки. Никто из смертных недостоин видеть красоту этой внеземной зелени, никто из смертных и не сможет ее увидеть. Зато может он. Их магия переплетается, минуя жалкую преграду в виде толстого пуленепробиваемого стекла. Hrǫngl, следуя за своей силой, делает шаг к нему, не прерывая зрительного контакта и поднимает руку. Медленно подносит ее к стеклу, останавливаясь в нескольких миллиметрах. Локи отзеркаливает его движение. Они замирают, а затем одновременно подаются вперед. И мир останавливается, а может и вовсе умирает. Локи не знает. Локи плевать. Стекло идет трещинами, и бог задерживает дыхание в ожидание момента, когда оно наконец разлетится вдребезги и он сможет коснуться своего Hrǫngl напрямую. От этой мысли становится до странного тепло и предвкушение разливается по телу. Локи только сейчас понимает, что улыбается. А потом все прекращается. Гарри отшатывается от стекла, задумчиво рассматривая свою руку, а бог с трудом давит разочарованный вздох. — Что-то не так. — И что же? — ядовито цедит Локи, он раздражён и почти зол. Ему не дали коснуться его Hrǫngl, того, что по праву принадлежит ему. Смерть смотрит на него своими бездонными зелеными очами и у Локи перед глазами проносится вся жизнь. Злость уступает место боли, страху и извечному желанию доказать всем, что он чего-то стоит. Бог хочет закрыться, спрятаться и больше никогда этого не чувствовать, но Гарри рядом и Гарри тянет его на свет. Снова сквозь все страдания, но к свету, яркому и самую малость зеленому. Когда Локи снова открывает глаза он может видеть, как тонкая нить подчиняющих чар со звоном обрывается, испаряясь и может наконец вздохнуть спокойно. — Ты свободен. И впервые Бог Лжи и Коварства действительно чувствует себя так. Стекло камеры, словно в подтверждение его мыслей, окончательно разбивается, осыпаясь осколками. На фоне, за пределами сплетенного их магиями купола спокойствия, надрываясь воет сирена, оповещая о тревоге. Агенты ЩИТа всеми силами пытаются пробиться сквозь запечатанную чарами Гарри дверь, а они просто стоят, переплетя пальцы и пронзая друг друга изумрудами глаз. Маги. Хаос. Битвы. Смерть. Воплощения одних явлений, цветов и событий. Столь похожие, но слишком отличающимся. Противоречия.