Заколдованное королевство (The Enchanted Kingdom)

      Как и обычно, он проснулся ни свет ни заря. Старая привычка, что сохранилась ещё со времён путешествий по Неизведанному Западу, когда раннее пробуждение было вопросом жизни и смерти.       Сейчас, конечно, времена другие. Если хорошенько выспаться, тебя не похитит банда наёмников, как тогда, в Сирибило, но это приведёт к тому, что некая кобыла окажется очень, очень сильно расстроена.       Кстати, о ней...       Норт приоткрыл глаз и увидел, что Рэрити сидит по другую сторону костра, бодрствующая и настороженная, как и всегда, мучимая бессонницей, как и всегда. О, и жеребец действительно ценил эту кобылу! По большему счёту, они едва знали друг друга, но он глубоко ценил свою странную подругу и её потрясающую историю, навечно запечатлённую шрамами на её теле.       Она нахмурилась, глядя на Норта, и хотя самому жеребцу казалось, что он был предельно осторожен, она заметила его пробуждение.       Рэрити без звука и малейших усилий встала и направилась к нему, её строгий взгляд обещал выговор на тему того, что нельзя так долго залёживаться.       Норт подумал, не опередить ли её, подняв копыто и воскликнув: "Хорошо, хорошо! Уже встаю!".       Злобный зверь опередил его.       И, прежде чем Рэрити дошла до жеребца, рычащая мантикора выскочила из-за ближайшего куста, встав между напуганной единорожкой и только проснувшимся Нортом. Существо едва скользнуло по нему взглядом, как будто ища что-то.       — Что, во имя Эквестрии, это...       Слова сорвались с губ Норта Риджа, пока он лихорадочно пытался понять, защититься и, кажется, вспомнить.       Мантикора повернулась к Рэрити и стала по-настоящему пугающей. Уши прижались к черепу, а гигантские крылья расправились, словно щит, и каждый волосок на теле встал дыбом. Зверь зашипел на единорожку, подняв когтистую лапу и расширив зрачки, словно лунные блюдца, будто Рэрити пугала мантикору не менее сильно.       — Норт! — в ужасе воскликнула единорожка. — Сделай что-нибудь!       — Тише, тише, Рэрити, это всего лишь мантикора!       — Всего лишь мантикора?!       — Да! — продолжил жеребец, скорее даже радостно, чем взволнованно. — Я справлюсь! Эдакое существо достаточно легко подчинить и...       Мантикора повернулась к Норту, бросив на него взгляд, полный обиды и замешательства.       — И...       Мысль улетучилась, разум осознал, что, похоже, прошлое его настигло. Он ещё раз осмотрел зверя, по крайней мере насколько мог, и предположил вслух:       — Танжерин?       Мантикора зарычала в знак согласия, а её хвост заколотил по земле, после чего она снова повернулась к Рэрити и оскалилась.       — Танжерин! — воскликнул жеребец, расплываясь в широкой улыбке. И вдруг понял. — Ой. Постой, подожди!       Он рванулся вперёд, через Танжерина, и прыгнул прямо перед единорожкой. Норт поднял копыто и посмотрел мантикоре прямо в глаза.       — Она друг, Танжерин! Друг.       Хотя шерсть зверя всё ещё стояла дыбом, выражение лица мантикоры смягчилось, а взгляд заметался между Рэрити и Нортом.       — Разве я тебе когда-нибудь лгал? — спросил жеребец, а после небольшой паузы добавил: — Ну хорошо, было пару раз, но сейчас не тот случай!       Ещё несколько мгновений и Танжерин смягчился. Его свирепость угасла, волоски опустились, и Норт Ридж улыбнулся, когда зверь сел на задние лапы, навострил уши и прижал лапы к груди, превратившись из ужасающего зверя в робкого и безобидного кота-переростка.       — Ох, Танжерин Танжеринович! — воскликнул жеребец, бросаясь к мантикоре с объятиями. После отступил и оглядел зверя, чуть-ли не сияя от радости. — Ты безусловно отрада для глаз! Да ещё какая! Как ты меня нашёл?! О!       Норт указал на единорожку.       — Танжерин, это Рэрити. Я встретил её через несколько дней, как пересёк границу!       Осторожными шажками мантикора приблизилась к единорожке, кротко вытянула лапу и так мягко, как только могла, протянула:       — Мя-яу?       Взгляд Рэрити заметался между глазами существа и его лапой, и хотя в нерешительности она не пожала её, но всё же попыталась нервно улыбнуться.       — К-как поживаешь?

* * *

      Восторженный смех кобылы звенел в воздухе, смешиваясь с потрескиванием горящих в камине поленьев.       — Да быть не может! — воскликнула Рэрити, обращаясь к Танжерину, который яростно закивал в ответ, помешивая варево в котелке, стоящем на огне. Единорожка перевела взгляд на Норта Риджа. — Правда?       — Так и было! Я был избит, закован в цепи, а голова так болела, что глаза открыть сил не было, и всё-таки я плюнул ему в рожу и сказал... — жеребец прочистил горло. — Ну, я много чего ему сказал, ты бы такое не одобрила, но, если кратко, я рассказывал о приятном времяпрепровождении с его старушкой-матерью. Если хочешь, то всё-таки могу рассказать.       — Нет, спасибо. Ох, как это было грубо с твоей стороны! Ты, должно быть, уже и с жизнью попрощался! — Рэрити заворожено наклонилась поближе. — А что случилось дальше?       — Танжерин случился.       Мантикора перестала помешивать суп, выпрямилась, взглянула на единорожку и издала серию взволнованных мяуканий и рычаний в сторону Норта.       — Да-да, я помню, как ты выбросил его из окна, — как ни в чём не бывало произнёс жеребец. Затем он посмотрел на суп и причмокнул, наклоняясь поближе. — Почти готово? Пахнет — просто сказка!       — Так и есть, — добавила единорожка, загребая воздух копытом к себе, словно приманивая запах.       Танжерин кивнул, взял миску и начал наполнять её, в то время как Норт следил глазами за каждым движением поварёшки в голодной истоме. Как только миска заполнилась до краёв, мантикора положила внутрь ложку и протянула блюдо Рэрити.       Она подняла копыто.       — Ох, спасибо, мне не надо, — любезно произнесла она.       — Так значит, мне больше достанется! — воскликнул жеребец, потянувшись за миской. — А ты, Танжерин, чего встал? Давай-ка мне пожалуйста ещё четыре миски.       Мантикора закатила глаза и взялась наполнять ещё одну тару, на что единорожка рассмеялась.       — Ещё четыре миски? А я-то думала, что Твайлайт троглодит!       Рэрити повернулась к Танжерину и заметила, что зверь отложил миску и пошёл куда-то в сторону.       — Что-то не так? — спросила единорожка, посмотрев на Норта, и Танжерин что-то мяукнул в ответ.       — Ему надо облегчиться, — пробубнил с набитым ртом жеребец.       Как только мантикора скрылась в лесу, Норт повернулся к Рэрити.       — Как он тебе?       — Ну, он определённо очень интересный персонаж, хотя и совсем не такой, каким я его себе напредставляла из твоих историй, — ответила единорожка, всё ещё глядя в ту сторону, где исчезла мантикора, после чего Рэрити повернулась к жеребцу. — Неплохая у вас выдалась первая встреча.       — Учитывая обстоятельства, всё прошло просто превосходно. А ведь он мог бы, например, выбросить меня из окна! Или швырнуть в книжный шкаф...       Единорожка демонстративно не удостоила его ответом и вместо этого повернулась обратно в сторону леса.       — Я удивлена, что он искал тебя. Мне показалось, что вы разошлись навсегда.       Норт на мгновение уставился в миску, пытаясь подобрать слова к мысли, которую он так давно игнорировал. От прошлого невозможно сбежать, ведь правда?       Он поставил еду на землю и вздохнул.       — Это я попросил его уйти, — сознался Норт. — Не оставил ему выбора. Он...       — Что? — удивлённо перебила Рэрити. — Почему?       Ответ было крайне тяжело озвучить. Даже думать о нём было трудно, принять, что призраки прошлого в прошлом не останутся.       — Моя жена, — произнёс жеребец, с удивлением осознав, что на глазах выступили слёзы. — Танжерин напоминал мне о лучших днях, когда она была со мной. Я не выдержал.       Ушки Рэрити опустились.       — Ох, Норт... — единорожка обдумала свои следующие слова и отважилась продолжить. — Признаюсь, ты так редко говорил о ней, и я подумала, что... ну, ты понимаешь.       Жеребец рассмеялся.       — Ох, мы с тобой, Рэрити, подходим к этому вопросу совершенно с разных сторон. Я не говорю о ней, а ты... — он улыбнулся. — Я, знаешь ли, мог бы неплохо подзаработать, написав биографию Твайлайт.       — Мне кажется, ты немного преувеличиваешь, — произнесла единорожка, чьи щёки обагрил румянец, а копыто невольно прижалось к ожерелью. — Как бы то ни было, я... Ну, я бы хотела узнать больше о твоей Фрост.       Норт посмотрел на Рэрити.       Очень пристально посмотрел, будто впервые увидел эту странную кобылу, в которой он странным образом видел так много от себя. Увидел в ней своё прошлое, которое всё-таки его настигло, увидел в ней свою историю и стал теперь частью её истории.       И если это было действительно так, то его обязанностью было убедиться, что эта история закончится именно так, как следует.       Так что жеребец сделал выбор.       — Очень хорошо! Я расскажу тебе самую последнюю историю, потому что больше историй ты от меня не услышишь.       Восторг на лице единорожки исчез.       — В каком смысле?       Как же тяжело. Как же тяжело сказать это вслух!       — Рэрити, я решил, что не пойду с тобой в Понивилль.       Всё-таки сказал, и это было настолько же больно, насколько он себе представлял.       — Что? — единорожка рассмеялась, но как-то сдавленно, неуверенно, словно не желала верить. Она улыбнулась, но это была не улыбка. — И, если позволишь узнать, куда ты направишься?       — За новыми приключениями, куда бы не лежал мой путь.       Рэрити побледнела, прекрасно понимая, о чём речь и что это значило.       — Норт... Норт, если это шутка, то очень не смешная.       — Ты же знаешь, над таким я бы не стал шутить, — криво улыбнулся жеребец. — Рэрити! Ты наверняка предвидела, что так рано или поздно будет.       — Нет, не предвидела, — тихо ответила она. — Правда не предвидела.       Единорожка подумала о Танжерине и догадалась, что тот как раз всё знал заранее.       — Полагаю, у меня нет выбора.       — Верно.       — И ты не передумаешь?       — Нет.       Последовало долгое молчание. Долгое, очень долгое, и Норт решил, что не ему её нарушать.       — Я... я боюсь, — глаза Рэрити засверкали слезами. Она рассмеялась, и этот смех разрывал сердце жеребца. — Я не готова.       — Знаю, и тебя за это не виню, — ласково произнёс он, — и поэтому не прошу тебя пойти со мной.       Ещё миг тишины.       — Почему?       Норт тщательно выбирал слова, такие вещи требовали предельной аккуратности.       — Рэрити, я отвлекаю тебя. Да, очень харизматично отвлекаю, но тем не менее отвлекаю. Если подобрать слова так, чтобы наша дорогая принцесса одобрила, то я сноска для твоей истории, я лишь отвлекаю внимание, приостанавливаю рассказ. Прошло уже некоторое время, и теперь я живу этой историей так же сильно, как и ты. И я не хочу мешать тебе дойти до конца.       Единорожка ничего не ответила.       — Рэрити, я...       — Я знаю, что ты хочешь сказать, Норт. Мне кажется, всегда знала.       И хотя ей ужасно не хотелось признавать это, как бы трудно ни было это признать... он прав.       Единорожка посмотрела на жеребца.       — Он придёт. Сразу после того, как ты уйдёшь. Будет злорадствовать, скажет, что я ошиблась, и... — она стиснула зубы. — Звёзды его побери, проклятье!       — Ну, спокойно, спокойно! Если он посмеет прийти к тебе, я могу записать для тебя пару отличных предположений, куда ты могла бы сводить его матушку! — произнёс он, и как же здорово было, когда Рэрити искренне рассмеялась.       Долго, однако, это не продлилось.       — Мы когда-нибудь ещё увидимся? — срывающимся голосом спросила она.       — Конечно, — ответил Норт, и он не лгал. — Я не прощаюсь.       — А что ты тогда делаешь?       Жеребец потянулся.       — Говорю до встречи? Скоро увидимся? — он мысленно поиграл словами и нашёл подходящие. — Это обещание, что ты мне сейчас дашь.       — Какое обещание? — спросила единорожка.       — Обещание, что, даже если меня с тобой уже не будет, мои сноски в твоём рассказе исчезнут и станут не нужны, ну...       Норт ухмыльнулся.       — Обещай, что напишешь свои, хорошо?       — Хорошо, — ответила единорожка, и свежие слёзы проложили дорожки на её щеках. Она сделала усилие и храбро улыбнулась. — Обещаю, но... я всё ещё хочу услышать эту твою историю на прощание. И лучше бы ей быть просто лучшей историей на свете.       — Рэрити! Рэрити, а когда я рассказывал другие? А это будет самая лучшая, и знаешь почему?       — Почему?       — Потому что она начинается с безумно безвкусной шутки, — заявил он и жестом пригласил приближающуюся мантикору подсесть поближе.       — Есть ощущение, что ты мне её уже рассказывал, — отметила единорожка, в чьих глазах теперь блестели не слёзы, но веселье.       — Да что ты? Ну, тогда я думаю, ты со мной согласна, что можно послушать её ещё разок?       На мгновение Рэрити задумалась и улыбнулась.       — Конечно.       — Ну тогда начинаем! — произнёс он, готовясь к своему последнему рассказу. — Зебра, жеребец и мантикора заходят в бар...