Смена ролей

      Очередной серый, пасмурный день. На улице облачно, но изредка иногда моросит слабенький дождь. Температура с каждым днём не сильно, но повышается, а грядущее потепление информирует о скором приближении солнечных дней. Высокая влажность потихоньку снижается и, в целом, погода такая же хмурая и прохладная, как и в последние дни…        Однотипностью и серостью можно описать не только погоду на улице. Комната Трефового короля, как и сам её хозяин, является идеальным олицетворением этих слов. Это и стены, и потолок; и пол, покрашенный в светлый оттенок серого, который так хорошо контрастируют с практически чёрной мебелью.       В целом, комната напоминает типичный, рабочий кабинет, но не как спальню молодого человека. Это и массивный, рабочий стол, занимающий большую часть помещения. Это и скромный шкаф с одеждой; это и маленькая прикроватная тумбочка с пустой кружкой из-под чая и телефоном, находящимся в то время на зарядке. Также присутствовала односпальная кровать без каких-либо излишек.       На каждой полочке, ровно по линеечке, расположились большие стопки тетрадей, где красивым и аккуратным почерком написаны важные формулы и сотни (если не тысячи) решённых задач из области математики и физики. Стопок семь можно насчитать. Помимо тетрадей, можно увидеть стопки решённых сборников ОГЭ и ЕГЭ по четырём предметам: таких, как математика профильного уровня, физика, информатика и информационно — коммуникационные технологии (ИКТ). По каждому предмету минимум по 5-6 сборников, где каждое задание решено на отлично. Отдельная полочка посвящена сборникам задач по математике и физике олимпиадного уровня. Каждая задача разобрана и решена. Это и стопки трёх учебников разного уровня сложности по техническим предметам, которые меняют своё расположение в зависимости от расписания пар. Это и все учебники до единого, расположенные на столе строго по алфавитному порядку…       Под столом расположились ещё две тумбочки, хранящие в себе несколько стопок исписанных тетрадей и решебников. В дополнении имеются запасные ручки с синей пастой и другие канцелярские товары, которые могут пригодиться парню; десяток чистых тетрадей в девяносто шесть листов, что тоже должны быть в запасе; листы и карандаши для черчения, вместе с чернилами и пером хранящиеся в самом нижнем ящике. Готовые чертежи в это время лежат в специально предназначенной папке. Большая часть наград также хранится в папках, и те, в свою очередь, занимают пространство между столом и тумбами. Важные грамоты, демонстрирующие главные достижения Куромаку, аккуратно и ровно висят на стене в рамках. К таким можно отнести грамоты о победах в всероссийских олимпиадах; красные дипломы об окончании девятого и одиннадцатого классов, гордо находящихся на «стене почёта». Готово место ещё и для будущего красного диплома о высшем образовании…       А вот несколько полок на стене, украшенные наградами и медалями, свидетельствуют о победах Трефового короля. Практически все, за исключением парочки наград, получены за первое место. Остальное было серебром, что спрятано вглубь, лишний раз не напоминая о поражениях. Среди них также лежал и серебряный значок ГТО. Помимо наград за прилежную учёбу и побед в олимпиадах, можно ещё разглядеть во всей красе награды за победы в шахматах, за всякие конференции и защищенные проекты.       Возвращаясь к рабочему столу, стоит отметить ноутбук средней цены, что отлично справляется с работой в Microsoft Word и Microsoft Excel. Здесь есть и специальная подставка для ручек и карандашей, ничего особенного. Есть небольшой календарик с аккуратно зачёркнутыми датами красной ручкой, где есть и небольшие пометки по типу даты конференций или контрольных точек для университета. Также присутствовал ежедневник с чётким распорядком дня, где каждое действие расписано было поминутно и отмечено аккуратненько галочкой. Последние страницы были исчирканы полностью чёрной ручкой.       Полки, полы, рамки с грамотами, все поверхности идеально протерты и помыты от пыли. В шкафу творится точно такой же идеальный порядок, как и на столе. Нет ни одной детали, что способна нарушить порядок.       Вся тишина, что царила в комнате трефа, улетучилась мгновенно, как только заиграла звонкая и ритмичная мелодия на будильнике. На третьей ноте рука Куромаку сама на автомате выключила будильник. Обладатель серебряных, растрёпанных волос лежит ровно на спине, держа руки на груди. Одеяло лежит под королём. Раздаётся медленное и тяжёлое дыхание. На лице красуются большие мешки и синяки под глазами. В глазах, отливающих холодной сталью, можно прочесть измождение и боль.       Парень через «не могу» встаёт с кровати, мысленно отсчитывая, на сколько минут он отстаёт от своего расписания. Все тело противно заныло от боли. Приняв сидячее положение, Куромаку прекрасно почувствовал и услышал хруст в суставах. Любое резкое движение вызывало ноющую боль и ломоту в теле. Особенно болезненно ощущалось в ногах. На подъём ушло на 10 минут больше, чем должно. Остальные пункты плана снова потеряли свое значение. И этот факт огорчал не меньше вчерашней ссоры с восьмым клоном…       Все изъяны и недостатки кожи уже были скрыты плотным слоем тонального крема, когда Куромаку предварительно и хорошенько умыл лицо. Не будь этих проклятых синяков, как последствий его стремлений вечно быть лучшим, то лицо бы отличалось своей ровностью и идеальностью. Ни чёрных точек, ни сальных нитей, ни прыщей или акне, даже намёка на родинки нет. Настолько идеально чистая кожа. Сам же Куро встаёт всегда рано, иногда умудряясь проснуться раньше Феликса, только чтобы скрыть на время все свои синяки.       Он на автоматизме теперь чистит зубы и расчёсывает волосы, думая лишь о своём валете, чьё эмоциональное состояние находится пока что в плачевном состоянии. Все задания к учёбе были благополучно выполнены заранее, так что воскресенье у Куромаку всегда свободное. Будние дни были посвящены всегда только одной учёбе, если не брать в расчёт последние события, которые рушат всю картину мира.       Никто же из вас не скажет, глядя на лицо парня, что он целую ночь не спал. Даже во взгляде ничего, кроме, как безразличия, трудно прочесть; разве что усталость мельком проявляется в пепельных глазах. Некоторые «гении» во взгляде умудряются найти высокомерие и хладнокровие. И это отчасти лишь правда. Только отчасти. Куромаку-то знает прекрасно о своей «идеальности» и хорошо даёт всем понять об этом, считая это данностью. Пускай и не всегда это удаётся доказать.

***

      Настал долгожданный для многих конец недели. Сладкий выходной. Не надо рано вставать, куда-то спешить опять; это денёк, чтобы посвятить его самому себе любимому. Так, кажется, в мечтах лишь. На самом деле, по всем законам подлости, именно в воскресенье встаёшь раньше, чем зазвенит будильник, а в рабочий день и силком не покинешь тёплую и такую родную кроватку.       Сказать о том, что клоны сильно переживали из-за вчерашнего — это ничего не сказать. Их измученные и невыспавшиеся лица — тому доказательства. Глаза той ночью особо не поведали сна. Жгучая совесть то и дело даёт о себе знать каждую минуту, сыпя соль на свежие и не очень раны на душе. Голова уже трещит от сожалений и раскаяний. Вот как же можно спать спокойно, когда в тебе живет гнусная мысль, что твои слова не просто задели за живое, а прям-таки ударили по больному, расковыряв старые раны и заставив их сочиться алой кровью вины? Это надо быть совсем уже бесчувственным человеком.       Раннее, осеннее утро. Солнце ещё не появилось из-за горизонта. Приятная темнота царствует в доме. Но не тишина. Тишина, что у многих обитает в доме в столь раннее утро, проходит мимо дома Нечитайло. За окном тихо моросит дождик, который изредка перестаёт капать. А на кухне слышится тихое шмыганье носиком и приглушённые всхлипы.        Тусклый свет лампы озаряет всю кухню, своими лучами слепя сонные глаза клонов, не видавших сна. Приоткрытое окошко впускает в комнату свежий, прохладный ветер, проветривая помещение, которое уже успело пропитаться духотой отчаяния и сожаления.       Когда-то звонкий, радостный голос Феликса сейчас издаёт протяжный плач, старательно приглушаясь поминутно рукой. По щекам текут рекой горькие, обжигающие капли слёз. Карие глаза короля червей уже приобрели болезненный, красный цвет от долгого пролития слёз. Пара капель лишь одиноко скатываются по алым щекам, пока руки тихо поглаживают золотые кудри валета.       Глубокое и тяжёлое дыхание. Каждый вдох дается с трудом. Что-то вязкое и липкое так и застряло намертво в горле и в носе, не позволяя нормально дышать. Красные пряди волос свисают взбалмошно, так и норовясь липнуть к лицу. Данте устало проводит рукой по волосам, даже не пытаясь вернуть их в привычное состояние. Взгляд томно направлен на чайник, который медленно вскипает. На массивных плечах короля красной масти лежит устало голова валета с эльфийскими ушками, так же тяжело всхлипывающего и успевающего лишь с глаз убирать накопленные слёзы.       Тёплая кружка с чаем дрожит в трясущихся руках Зонтика. Водная гладь расползается кругами от каждой новой капли слезы, которые туда стремительно падают. Раздаются громкие и разрывающие душу своей печалью всхлипы, переходящие в полноценный плач. Всё тело дрожит, словно листочек на ветру в мерзлячий, осенний день. По горячим от пролитых слёз щекам резко прошлись приятные мурашки от холодных, но таких родных, рук. Голубые глаза замечают такую дорогую фигуру Трефового короля, от чего Зонт без задней мысли набрасывается на Куромаку с объятиями. А тот и вовсе не против. Лишь устало вздыхает, обнимая своего любимого валета и убирая с его щек противные, солёные капли, успешно сдерживая свои же порывы эмоций.       — Доигрались, — Всю угнетающую тоску и горесть разгоняет саркастичный голос Вару. Он только что явился на кухню и теперь вальяжно идёт до своего законного места, плюхнувшись устало на стул, — глядя на ваши кислые рожи, я начинаю понимать, что нынче никто и не спал. М-да, та же история, если честно… — Валет пик тяжко произнёс свои слова, дабы стараясь хоть как-то разбавить всю обстановочку, что угнетала не хуже пустоты в карточном мире.       — Ну мы конечно молодцы, ничё не скажешь, хе-хе, — он неловко хихикнул, выдавливая из себя дрянную ухмылку и напрягая мышцы лица, что есть силы.       — Тебя ещё не хватало для «полного счастья», — сквозь слёзы возмущённо заговорил блондин, вытерев с лица излишки солёных дорожек.       — Вару, прощу, не начинай. И без тебя тошно, — лишь грустно соглашается Ромео, обращаясь к валету даже очень мягко.       — Твоё поведение усугубляет ситуацию, — констатирует чётко обладатель пепельных волос, который лишь на миг отвлёкся от успокоения Зонтика.       — Выпей лучше с нами чаю, нам всем сейчас не очень сладко, — насколько это выходило, Данте попытался сохранять спокойствие, начав наливать в кружки горячую воду с успокаивающим чаем.       — А я будто и не знаю! Думаете, мне сейчас легко? Это не вас создали шутниками с садистскими наклонностями. Такая вот дрянная роль досталась мне во всём спектакле сумасшествия. Я только и умею, что всем вокруг жизни портить. Я знаю, что не годен на большее, нежели говорить о вас. Да и то, и видеть как раз вас сейчас такими размазнями даже мне противно. Хотя, по идеи я должен был тешить себя любимого вашим жалким состоянием. А мне и самому не до смеха. Но я не могу же не улыбаться и не шутить. Уж простите, что меня таким создали! Это мой способ справляться со всеми проблемами. Это просто смеяться им в лицо. Даже если совсем не в тему…       На столе стояла сахарница с квадратными кубиками сахара. Практически на каждую свою фразу Вару брал по кубику и раскрашивал его в песок, который сразу падал в чай. Он особо-то и не наблюдал за количеством сахара. Голос Вару, ранее полный едкостью, был полон сейчас нотами злости, отчаяния и грусти. Это гнусное осознание того, что приходится придерживаться вечно одной роли, вечно носить маску улыбчивого черта — оно сводит лишь медленно, но верно с ума. Особенно, когда ты не способен идти против сценария.       — Некоторые вещи, к сожалению, мы не выбирали, — с нотками печали заговорил Данте, задумавшись над словами валета пик. А ведь Вару и вправду по природе своей создан лишь для того, чтобы всех задирать и таким образом себе так поднимать настроение и самооценку. Фёдор же, пусть и не осознанно, но вкладывал каждому свои черты. И большинство плохих досталось пиковым.       — Вару, никто из нас не идеален. Вчерашний день лишь вновь это доказал. Да, у многих из нас есть базовые черты характера, которые будут с нами всегда. Но если это даже так, мы можем попробовать себя изменить. Не сразу, но можем. Может, неосознано, но даже ты изменился. Ты давно уже не та заноза в заднице, что только и портила нам жизни. Ты способен здраво мыслить, и ты обладаешь малой, но эмпатией. Даже ты другой. Тебе решать, как дальше жить, — поведал о своих мыслях Червовый король, отпивая понемногу чай с лимоном. Такой божественный вкус, что даже сахаром портить не хочется.       — Да прям уж! Ой, не неси чепуху! Я как был эгоистом самовлюбленным с садистскими чертами, таким и остался. Я о вас не думаю, думаю только о своём благополучии! Ты-то как был бабником, таким и останешься. Ты будешь при любом раскладе думать о девушках, в поисках «той самой», что сможет тешить твоё эго, — пятый клон лишь скривился, услышав слова романтика и стараясь всё равно оставаться собой. Он знал прекрасно, что Ромео ни черта не врёт ему, и в какой-то степени у Вару есть дело до его состояния. Да он уже слышал эти сладкие слова, но одно дело, если их на публике заявлять, а другое, если лично, — так что завязывай.       — Как знаешь, настаивать больше не буду, — смиренно ответил король червей, уже активней попивая свой чай.       Что ж, реакция вновь доказывает, что пятый клон ещё не скоро сможет снять свою маску и зажить свободной жизнью. Хотя Ромео было приятно услышать в речи валета пик его же слова и выражения. Он помнит прекрасно тот вечер. Захочет, сам подойдет. Настаивать лучше не надо. Вару и так будет всё отрицать. Остается лишь тяжко вздохнуть, и король так и сделал, вытирая с глаз противные капли слёз.       — Если Вару не способен к изменениям, то Пик уж тем более неисправный, — из всего диалога выносит вердикт Куромаку, лишь молчаливо поставив крест на восьмом клоне. Но даже такое решение не избавляло от противного осадка на душе от вчерашнего разговора.       — Ну нет! Не может быть всё так плохо! По такой логике выходит, что ты должен оставаться бесчувственным, холодным и рационально-мыслящим клоном всегда. Но это не так! Вчера ты думал только о Зонтике, и тебе было абсолютно плевать на здравость своих поступков, — горячо заговорил Феликс, вовсе не желая очернять личность Пика. Слёзы так и побежали по его красным щекам. Снова.       — Опачки, а что вчера с Зонтиком случилось? Не желаете рассказать? — Подключился к разговору Вару, смотря на всё это представление.       — Паническая атака, — горько сообщает Трефовый король, став осторожно поглаживать голубые локоны валета.       — Мы оказываем друг другу многое, не рассказывая и не доверяя никому, не то, что Пиковому королю. Тут, оказывается, нельзя верить вообще кому-либо, — задумчиво прошептал Данте, отпив немного своего чая из восточных трав.       — Вару, тебе правда невесело с наших слёз? — Немного подозрительно сузил взгляд Габриэль, успев в своей голове триста раз обдумать слова Вару.       — Ну, так не я же вас довёл до слёз. Это не моя заслуга. Я только могу издеваться над вами, и больше ничего! Это уже некий принцип. Думаете, почему я стал вчера успокаивать мелкого? Одно дело, я бы и поведал во всех подробностях, как бы Маленький принц умирал в адских мучениях от яда змеи, и Федя, возможно, бы ревел ещё пуще. Другое, когда Пик решил всем нам настроение испортить таким вот мерзким способом, — чёрт знает, уже какой кубик сахара превращается в белую пыль и падает в горячую воду, подслащивая содержимое. На валете пиковом, как и на других клонов, лица совсем не было. Последнюю фразу он аж прошипел с явными нотками злости. Хотя его мимика в некоторых моментах отличалась былым злорадством.       — А вот про Пика давай, подробней рассказывай, — у многих во взгляде загорелось неподдельное любопытство. Слова валета червей зазвучали уверенней, даже слёзы на миг перестали бежать по щекам.       — А чё тут рассказывать! Пик просто нам отомстил через ребёнка. Он намерено рассказал так сказку, чтобы малец залился слезами. Вы разве не заметили, как он грубо ответил Создателю? А ведь ребёнок ничего ему не сделал. Но зато мы ему перешли дорогу. При любом раскладе мы будем эмоционально связаны с Фёдором. Мы либо будем обожать его всей душой, либо ненавидеть (так же сильно), третьего нам не дано. Мы не можем холодно к нему относиться. Мы все связаны, и он будет вечно за нас переживать, а мы за него. И Пик это прекрасно знает. Прекрасно знал, что нам будет жутко больно от слёз Феди, особенно пока он беззащитный, маленький ребёнок. Даже не от сказки я больше нервничал, как от самого Создателя. Можете мне не верить, пожалуйста, но я только хочу напомнить, что мы не просто так разделены на масти. Между нами есть схожие черты, мотивы, стремления, и всё в этом роде. Не все одинаково, понятное дело, но всё же… — Высказывает свои мысли Вару, сняв с лица свои очки, от чего все на самую «малость» удивились. Длинная, кудрявая и зелёная чёлка закрывала пол лица, скрывая глаза валета. Вару устало потирает глаза сквозь волосы, так и не давая возможности их увидеть. Никто из клонов не видел настоящий цвет глаз Вару. Даже просто без очков не видели. Этот чёрт умудрялся даже мыться и умываться с очками, а, возможно, и спать.       — Мотив у Пика был. Да и в целом, звучит, как ни странно, всё логично, — с тоской согласился Ромео, внимательно наблюдая за Вару и его очками.       — А можно примерить очки? А то, сам понимаешь, ты их при нас ещё никогда не снимал. Может, заодно и глазки свои покажешь? — Воодушевлённо запел валетик червовой масти, подойдя поближе к пятому клону. Всё внимание клонов было приковано к очкам Вару, что на первый взгляд не отличались ничем примечательным.       — Так, свои культяпки держи при себе! — Резко ударяет по пальцам Феликса валет пик, успев схватить свои знаменитые очки. — Разобьешь их ещё. Я без них себя представить не могу. Да и кто знает, может, ещё и дурным станешь, хотя куда там. — Впервые за долгое время Вару смог выдавить из себя смешок, начав протирать аккуратно стекла очков, которые так и поблескивали зелёным отсветом. После он церемонно надевает их обратно на лицо, поправив заодно чёлку. Немного проморгался, судя по движению спиралей. Словно происходит синхронизация глаз и очков, а они довольно плотно сидят на лице. — Вы не думали, что вам лишь кажется, что я никогда не снимаю свои очки? — Зловеще заговорил валет темной масти, на чьем лице заиграла гадкая улыбка.       — Вару, как ты это… — Хотел было поинтересоваться Зонтик, наблюдая с лёгким страхом на это зрелище.       — Ты про спирали? — Усмехнулся Вару сузив сразу же свои зрачки спиральки на очках. — Честно, сам не имею понятия, как это работает. Эти очки очередное доказательство того, что мы ничерта не люди обычные. — Решает напомнить Вару, поправив немного свои зеленные кудри.       — Справедливо сказано. — Блаженно улыбнулся Данте, поглядывая на довольную ухмылку валета.       — Да и не это то главное. — Продолжил Вару, смотря на непонимающие глазки своих братьев. — Более важен тот факт, что вы перестали реветь. За это можно и выпить! — Царски и важно поднимает кружку с чаем Вару, начав отпивать. Никто и слова не успел сказать. Не проходит и пяти секунд, как Вару скривился в лице и вернул чай обратно в кружку, начав откашливать приторно-сладкую жидкость. Все дружно залились смехом. — Какая тварь испортила чай? — С таким возмущением заговорил Вару, на что все еще сильней залились смехом.       — Ты так-то сам себе подсыпал сахара. Кубиков восемь точно. — Через смех выговорил Феликс, уже проливая слезы от смеха. Даже Куромаку осторожно так сдерживал порыв смеха, не в силах смотреть на такое возмущение лицо валета чужой масти.       — Да? Я сам себе? Пхахаха! Ой дурак! — Заржал в голосину Пиковый валет, начав умирать со смеху. Не реветь же со своей оплошности? Упирается так плотно к спинке стула, что в один момент начинает терять равновесие, готовясь познакомиться близко с полом. — Ой бляяяя!.. — Единственное что смог выдавить из себя Вару, приземляясь благополучно на пол.       Все клоны сразу же среагировали на грохот и ругань Пикового валета. Стул чудом не пострадал, а Вару лишь болезненно шипит, потирая ушибленную голову. После такого падения на голову шишка будет точно. Все сразу же притихли помчавшись помогать валету. Данте и Куромаку помогли Вару встать, а Ромео любезно положил холодный пакетик с овощами из морозилки. Стул поставил на место Феликс.       — Слава богу, не убился — Облегчено шепчет Зонтик, смотря сочувственно на валета.       — Ты как? Ничего себе не сломал? Как себя чувствуешь? — интересуется обеспокоено Габриэль, поглядывая на брата, что устало сидит и держит крепко пакет с овощами.       — Жить буду. Ничего не сломал себе, только голова теперь болит. — Горько сообщает Вару, опирая второй рукой поникшую голову.       — Что тут происходит? — Все внимание перешло на Пикового короля, что стоял возле прохода, опираясь об косяк. Взгляд Пика выглядел мрачным, серьезным и хладнокровным. Аж не по себе от таких глаз, что так и поблескивают на свету золотом.       — Явился, не запылился. — Буркнул себе под нос Вару, поглядывая косо на Пика. И вроде жаль за вчерашнее, но и общая желчь еще сильна к королю.       — Пик, ты прости нас за вчерашнее. Мы немного погорячились. Я верю, что ты старался для нас, чтобы хотя бы немного облегчить жизнь. Пусть и были твои методы иногда не самыми гуманными. Нам правда жаль… — Начинает по новой просить прощение Феликс, подойдя осторожно к Пику. Говорил очень искренне паренек, что ему не поверить просто нереально.       — Разве что-то вчера случилось? — Такое спокойствие Пика всех поразило. Это он сейчас серьёзно спрашивает?! Так легко, словно вчера и правда ничего не случилось. Пик заваривает себе кофе, поглядывая, как закипает чайник, в кружку одну ложку кофе.       — Чт-то?.. Но мы же… — Непонимающе поглядывают на Пика все клоны, но пытается дальше настаивать на своем Феликс, просто не веря в услышанное.       — Народ, вчера ничего не обычного не случилось. Был типичный вечер, ничего нового не случилось. Так что прекратите этот спектакль. — Уж больно уверено заговорил Пик. И слушая его слова, даже поверить хочешь, что вчера ничего не случилось.       — Но… — Не теряет до последнего надежду Феликс отстоять свою позицию, отказываясь верить в слова Пика.       — Феликс, повторяю последний раз. Вам не за что просить прощение. Вчера ничего не случилось. Все хорошо. — Подходит неторопливо к блондину и медленно, несильно похлопал по плечу. Его голос так и пронизывал холодностью и неким безразличием. В его спокойствие так и хочется поверить. Может и правда ничего не случилось.       — Уверен? — Недоверчиво поглядывает Феликс, прикусив немного себе губу.       — Абсолютно. — Устало потрепал волосы Феликса, смотря четко в глаза, цвета апельсинов. Глаза Пика отличались уверенностью и холодностью. В этих глазах не отличишь ложь от правды. — Так что живите спокойно и не думайте больше об этом. — Подчеркивает Пиковый король, начав наливать в кружку чуть ли не кипяток.       Аромат кофе так и заполнил всю комнату. Пик по маленькому глотку отпивает горьковатый напиток, что так хорошенько бодрит.       — Что мы натворили?.. — Прошептал очень тихо Зонтик, наблюдая за всем происходящим.       — Иногда стоит отдаться течению, чтобы не терять попросту силы. — Расплывчато заговорил Данте, продолжая спокойно пить чай.       Слова короля пиковой масти пропитались нотками безысходности, на взгляд местного философа. Лишь по одному взгляду короля ясно, что он стал играть свою роль, которую ему вечно внушали. Остальным остается лишь горько смириться со словами Пика. Сами ведь до последнего отказывались принимать старания Пикового короля, а тому по итогу и пришлось смириться со своей ролью.       — Чё нынче на завтрак? А то одним чаем сыт будешь. — Без зазрения совести валет пиковой масти выливает в раковину сладкую жижу под названием чай, промыв хорошенько кружку.       — Ещё и готовить. — Растяжно пропел валет червей, раздумывая над словами Вару.       — Тоже неохота готовить. — Отнекивается Ромео, запивая все горе горячим чаем.       — Может, получиться на скорую руку сделать что-то? — Поинтересовался Габриэль, продолжая опирать устало голову на плечах Данте.       — К чаю хорошо подойдут бутерброды. — Предлагает обладатель алых волос, осторожно отпивая горячий чай.       — Это не самый питатель… — На полуслове обрывает валет пиковый Куромаку, явно не желая слушать с утра по раньше его нравоучения.       — О! Точно! Можно их нафигарить! Кому, какие? — Озарился Вару, поспешив к запасам хлеба или батона, за одним доставая из холодильника все съедобное, что только может пойти на бутерброды.       На такой заманчивый вопрос 5 клона, все сразу оживились, выдвигая свои желания. Вкусовые предпочтения иногда сильно отличались. Одним масло с сахаром подавай, другим ломтики сыра, любители колбаски тут же дали о себе знать, куда же без хлеба с солью. А что будет если на хлеб положить сыр с колбасой, добавить немного зелени и накрыть вторым куском хлеба? Вот и сэндвич получился.       Вару не успеет положить угощение на стол, как оно сразу оказывалось съедено. Дома только нарезной хлеб и батон, иначе придется ждать целую вечность один лишь бутерброд, да и жалобы будут, что у одного тонкий кусок, у другого толстый слишком, у третьего раскрошился. Но зато приходится с бешенной скоростью нарезать сыр и колбасу, не забывая про масло. Так что совсем скоро от хлеба, как и от других продуктов не осталось не следа. А каждый дай боже по 2-3 кусочка съел.       Прям сытным завтрак не получится назвать, но как легкий перекус, да. Самое простое, что можно было сделать на скорую руку. И посуду особо не надо мыть. Только ножик и доску. Красота какая. Всем угодить трудно, но возможно, даже занудам, как Куромаку, что готов топить за здоровый образ жизни, полезное питание и всю эту лажу.       — Вы тут, сидите тухните дальше, а пойду тратить свой выходной на всякую ересь, как обычно. — Ехидно заулыбался Вару, потреся мокрыми руками перед лицом Феликса. На что блондин был готов уже порвать шута недоделанного, но его вовремя остановил Ромео и Куромаку.       — Не так быстро. — Послышался строгий голос Трефового короля, что осторожно так прихватил валета чужой масти за плечо и усадил обратно. — На этой неделе никто из нас не занимался уборкой, по понятным причинам, поэтому сегодня мы все вместе убираемся дома. — От слов серого многие успели совсем капельку удивится, чуть ли не потеряв дар речи. Пиковый король аж подавился кофе, от заявления второго клона.       — Какая еще уборка?! — В один голос поинтересовались пиковые, прожигая взглядами Куромаку, что оставался таким же холодным. Все остальные с таким же легким негодованием смотрели на серого.       — Обыкновенная, но можно устроить генеральную. — Четко высказывается треф, сохраняя небывалое безразличие.       — Не собираюсь тратить единственный выходной на такую дрянь! Тебе надо ты и убирайся! — Позиция Вару звучала, как никогда уверено.       — После работы ты тоже убираться в доме не будешь, зная тебя. И так то, ты по дому тоже ходишь, пользуешься предметами и оставляешь грязь и пыль на полах — Подмечает с легкой ухмылкой треф, проведя пальцем по одной из полок на кухне. Палец покрылся легким слоем пыли. — Через неделю тут будет не дом, а свалка.       — Ты еще в печке проведи пальцем. — Бурчит под нос себе валетик, прикрыв одно ухо.        — А я поддержу идею с уборкой. Надо хоть иногда убираться! — С легким восхищением заговорил Феликс, найдя в этом и свои плюсы.       — Для здоровья Феди, как минимум стоит сегодня прибраться, а желательно каждый день. — Червовый король так же высказал свою позицию, явно соглашаясь со словами Куромаку. На счет червовых сомневаться не стоит.       — Вот вам надо, чистоплюям, вы и убирайтесь, а я пойду отсюдова. — Уже устав от этих зануд и чистюль, Вару собирался взять и свалить.       — Устроим уборку во всех комнатах и разрешение хозяина не обязательно. — На этих словах Куромаку Вару сразу остановился.       — Че?! Да ты совсем обнаглел?! Не смей туда соваться! — А вот с таких условий, возмущался Вару похуже старой бабки в маршрутке, которой не уступили место.       — Тебе есть что скрывать? К примеру, свой бардак? — Ухмыльнулся Куромаку, смотря на возмущённого валета.       — Куро, не горячись. Я думаю, что мы сможем мирным способом договориться. — Сразу к разговору подключился Данте, чье лицо резко изменилось в настроении. Легкое волнение читалось.       — К чему такие радикальные меры? — Любезно поинтересовался Габриэль, что старался сдерживать свое волнение. Подходит поближе к валету пик, наклонившись к его уху. — Вару, соглашайся по хорошему. Ты реально хочешь, чтобы они начали убираться у каждого в комнате, включая твою? — На ухо прошептал Габриэль, сжимая крепко плечо Пикового валета.       — Черт с вами, уберусь-уберусь. — Неохотно соглашается Вару, понимая, что тут никто не шутит. Да и поведение бубновых немного смущало, они то чего так волнуются.       — Раз все согласны, то я буду протирать пыль и сразу пойду. — Занимает одно из лёгких заданий Пик, явно желая поскорей со всем этим закончить.       — И куда же ты так спешишь? — Решает поинтересоваться Бубновый валет, смотря на такое стремление Пика, как можно скорей уйти прочь из дома.       — Дела появились по работе. — Отмахивается Пиковый, не долго и думая над своими ответами.       — В утро воскресенья? — Ставит под сомнение логичность слов короля, продолжая с любопытством смотреть на его реакцию.       — Тебе лишь бы придраться к словам. Дела у меня и этим все сказано. — Куда серьезней и сердито заговорил Пиковый король.       — Уже и спросить ничего нельзя? — Послышался невинный голос Габриэля, что распахнул широко глупые глазки, смотря на разозленные янтарные глаза Пика.       — Дураком не прикидывайся! — рявкнул довольно сердито восьмой клон, смотря четко в глаза валета бубновой масти.       — Чего-чего? — Наклоняет в бок голову, поглядывая любопытно на обладателя фиолетовых волос.       — Мне кажется или ты реально издеваешься надо мной? — Оскаливает зубы Пик, подойдя чуть ли не вплотную к Габриэлю.       — Если кажется — креститься надо. — Метко вставляет цитату Бубновый король, сохраняя ангельское терпение.       — Чертовщина. — буркнул себе под нос Пик, поглядев с подозрением на первого клона и отойдя от него.       — Странный какой. — Прошептал Габриэль, сохраняя невинный взгляд, словно ничего и не случилось.       — Надо в магазин сходить. — Начинает Ромео, придумывая, чтобы полегче еще успеть забрать.       — Надо и мусор вынести. — Запел Феликс, понимая, что сможет с Ромео потом пойти по магазинам.       — Мне надо картину закончить в комнате Федора, да и вчера я стиркой занимался. — К Зонтику ноль вопросов и претензий, заслуженный отдых, ничего не скажешь, лишь молчаливо завидуют многие.       — Я тогда, тогда возьму… — Пытаются как можно скорей придумать себе работы бубновые, понимая, что по факту основную часть всей работы уже взяли, а прям из неприятных это намывать сантехнику и полы мыть. Дома нет особо нигде ковров, кроме личных комнат, а посуду каждый сам моет. — Постельное белье надо все тоже перестирать, Зонтик же только одежду стирал. — Выкручивается Данте, все же найдя себе дело за столь короткий срок.       — Надо мебель почистить, так еще и за Федей приглядывать. — Габриэль находит ели как себе занятие, чуть ли не открестившись от всего.       — Тебе химию я не доверю для очистки, так что на тебе полы. — С гордостью заявляет Куромаку, похлопав по плечу Вару, которому как всегда досталась самая неприятная работка. Мыть полы во всем доме, да тут можно чокнуться.       — Я даже и сказать ничего не успел! Да почему я вечно полы? — Возмущается не по детски Вару, смотря на всех клонов, что только облегчённо выдохнули.       — Как не странно, у тебя отлично получается мыть полы. Помнишь, как ты до блеска отмыл полы в «Веселая булочка»? — Ухмыльнулся обладатель пепельных волос, начав довольно протирать свои очки. Не только Вару способен припоминать некоторые мелочи.       — Это было давно и то не правда! — Валет пиковой масти мог еще долго так возмущаться, но Пик любезно принес своему валету ведро, швабру и средство для мытья полов.       — Быстрее начнешь — быстрее будешь свободен. — Отчеканил довольно строго Пик, вручая все необходимое в руки Вару.       — Черт с вами. — Со всем этим добром собирается идти до ванной комнаты, как на полу замечает следы ботинков, а если быть точнее то туфлей. — Так, я не понял… Это что ещё такое?! Какая тварь это оставила?! — Округлил зрачка спиральки, поглядывая на эти четкие следы обуви, что ведут на второй этаж.       — Пардон — В ответ послышался невинный голос Куромаку, что лишь проходит мимо, идя на поиски своих моющих средств.       — Ах, ты черт хитрожопый! Я тут думаю, что ты начал со своей уборкой, а тут вот какое дело! Ещё и лыбу давишь ехидно! Что, не «королевское» дело полы мыть? — Возмущение Пикового валета возросло многократно.       — Мы уже распредели обязанности. Я ведь не возмущаюсь, что я буду за всеми раковины мыть, к примеру. И тебя не советую. — Четко и холодно озвучил свое мнение Куромаку, стараясь не слушать недовольство валета.       — Скажи честно, ты специально сделал? — Все не успокаивается Вару, чем начинает немного бесить Трефового короля.       — По себе остальных не суди! То что ты любишь всем пакостить еще не факт, что кто-то будет такое намеренно делать, чтобы тебе испортись жизнь! — В защиту вновь выступает Феликс, который, мягко сказать, устал от постоянной ругани и выяснений отношений.       — Тебя вообще слово никто не давал, адвокат недоделанный! — Огрызнулся вновь Вару, пресекнув попытку блондина вмещаться в разговор       — Вы чего с утра пораньше кричите? — На пороге кухни появляется полу-сонная детская фигура Создателя, что держит в руках игрушечную звёздочку.       Остальные клоны, наблюдавшие с большим интересом за всем очередным представлением, и «главные актеры» обернулись на мальчика, кого видимо успели разбудить своими разборками. Всем уже стало не до личных конфликтов, непонимания и другой такой лабуды.       — Зайка моя, разбудили тебя? Прости, радость моя. — Феликс оперативно подходит к малышу, сразу подняв на руки и заключив в объятия.       — Солнце мое маленькое, рассказывай как спалось, что снилось? — Подключается быстренько Ромео, уделяя не меньше ласки к ребенку.       — Хватит сюсюкаться с ним. Неженкой вырастит. — Скептически буркнул Вару, смотря на эти нежности телячьи.       — Как хочу, так и воспитываю! — Четко выдвинул валет червовой масти, продолжив дальше ласкать мальчика, что не был против такого.       — Я ж мать твою мать, я ж мать. — Шикнул на такую картину Вару, показывая всем своим видом отвращение к происходящему.       — Как ты меня назвал? — Быстренько так собирался разобраться с одной занозой блондин, но обладатель розовых локонов быстренько так прижимает к себе Феликса, успев забрать себе Федю.       — Выясняйте свои отношения в другом месте, только не при детях. — Чуть строго заговорил Ромео, сладко чмокнув Создателя в макушку.       — Дядя Ромео, отпустите меня. Мне надо с дядей Зонтиком поговорить. — Приятно, когда к тебе столько внимания, но всему есть предел. Оказавшись благополучно на полу, подходит осторожно к валету треф, с опаской смотря на его короля, что находился слишком близко. — Дядя Зонтик, вы же закончите картину? А можно вам помочь с картиной? — С неподдельным интересом спрашивает мальчуган, да так, что во взгляде загорелись звездочки.       — Возможно сегодня получится закончить, на самый крайняк завтра вечером. Посмотрим, Федя, все же это серьезная работа. — Задумывается немного обладатель бирюзовых волос, погладив немного по голове Федю и наклонившись до его уровня.       — А почему вы все дома? — Оглядывает всех остальных присутствующих, смотря так же на и время, пусть и не совсем ранее, но утро.       — Выходной у всех. — Без лишних раздумий говорит Зонтик, поглядывая в такие наивные и глупенькие глазки.       — А какой день недели сегодня? — Активирован режим маленькой почемучки, а точнее просто генератора вопросов.       — Воскресенье. 7 день недели. — После некоторых вопросов Габриэля клонов ничем нельзя удивить. Тем более вопросы довольно простые, не требующие осознания каких-то великих истин или попытки найти в них логику.       — Надо будет заняться тобой и восполнить недостаток знаний. — На эти строгие слова серого, Федя скептически нахмурился, не испытывая желания просто рядом находиться, не то что учиться. — На неделе займусь этим вопросом. Сейчас иди умываться. — Куда спокойней и мягче слышится голос Куромаку, но мальчишка лишь непреклонно поглядывает в глаза короля треф, не особо так его слушая.       — У тебя глаза устали. — Прямо поглядывает в серые и холодные глаза короля, что красиво так заметны через линзы очков.       — Ч-что? — Данное утверждение поставило не только трефа в тупик. Все присутствующие удивленно и непонимающе приподняли брови, не смея останавливать.       — Говорю, глаза устали. — Повторяет вновь ребенок, так же пронзительно смотря на короля трефовой масти.       — Мои глаза отдохнули достаточное количество часов во сне — Опускается медленно и осторожно на уровень ребенка, стараясь с ним сохранить прямой контакт. Эти детские карие глазки так и были наполнены чем-то родным и забытым.       — Ты не понял. Ты не так устал. Ты по другому устал. Может глаза и отдохнули, как и ты, но твое состояние все такое же усталое. — Пытается донести свою мысль мальчик, продолжая глядеть в глаза Куромаку.       — Это исключено. На моем лице, как и в глазах отсутствуют признаки усталости. Мое состояние стабильно. — На все эти нудные и скучные слова, мальчик лишь устало покачал головой.       — Ты, как всегда, в своем ре-ре-пит-аре. — Устало закатывает карие глазки, старательно пытаясь выговорить одно слово, что так и крутилось на языке.       — Репертуаре. — Поправляет обладатель серебряных волос, смотря удивленно на поведение ребенка. Трефа словно током ударило. Эту фразу Создателя запомнил на всю жизнь, и слышал ее чаще других. Так же как и закатывание глаз видел частенько. Просто поверить не может! Такое ощущение на душе, что сейчас перед тобой тот же Создатель, а не ребенок со стертой памятью.       — Да, это слово — Кивнул головой Федя, продолжая поглядывать на Куромаку все так же устало, как и в те темные вечера, когда Фёдор только возвращался с работы и приходилось слушать очередную мораль от серого.       — Ты знаешь его значение? — Трефовый король очень внимательно следит за жестами, мимикой и словами ребенка, видя все больше схожестей со взрослым Фёдором, от чего сердце забилось чаще и больней.       — Не знаю. Знаю, что оно идеально подходит тебе. Такое же заумное, как и ты. — С невинной и детской улыбкой подходит к Куро и тихонечко тыкнул его в носик. По телу серого забегали сразу мурашки, а степень удивления лишь увеличиваясь.       — Почему ты так уверен? — В душе зародилась искра надежды, что все эти поиски цыганки не настолько бесполезные и сам факт вернуть Фёдора в привычное состояние не безнадежный. Не все потеряно! И только сейчас Куромаку в это искренне поверил.       — Я не знаю. — Развел руками в сторону и пожал плечами, честно не зная ответа. — Смотрю на тебя и сразу это слово появилось в голове. Оно тебе подходит, в этом я точно уверен. — Чуть приулыбнулся мальчишка, потрепав волосы взрослому, что до конца не мог поверить в увиденное. — Будь проще и не забивай голову глупыми вопросами, а то голова скоро будет полностью белой. Ты слишком молодой для седины. — Заботливо поглядывает в серые, усталые глаза трефа, что успел потерять от услышанного дар речи.        Эти прикосновения, голос, взгляд, слова, сразу напомнили Куромаку о тех поздних вечерах. Перед глазами сразу образ заботливого Создателя, что вечно пытался подружиться с Куро, но уже клон не горел желанием. А сейчас так не хватало этих слов…       — Куро, все хорошо? — Из воспоминаний выдергивает голос Зонтика, видя, как король уже несколько минут смотрит непрерывно в одну точку.       — Да! Все хорошо. — Чуть вздрогнул треф, сразу поправив очки и растрепанные волосы. Голос стал тише, как и выражение лица. Встает в полный рост, убрав с коленей всю пыль. Послышался предательский хруст конечностей.       — Бедненький наш Куромаку, с такими темпами скоро развалишься к чертям. — Ехидно и злорадно прошипел Вару, наблюдая за попыткой трефа встать на ноги.       — Над таким не шутят! — Легкий подзатыльник мигом прилетел Вару по его зеленой, кудрявой голове, от Пикового короля. — Ничего не болит? — Строгий взгляд перешел на Куромаку, став спокойней и холодней.       — Нет. Не стоит беспокоиться. Все под контролем. — уверяет Трефовый король, смотря уверено на короля пиковой масти. — Предлагаю приступить к выполнению домашних обязанностей. Хватить время тратить на «пустые» разговоры. — Старательно пытается вернуться в привычный образ, чувствуя на душе странное и колющие чувство, полное ностальгии. Сам треф не до конца уверен, что разговоры были настолько бесполезны.       

***

      Эти строчки песни звучат возможно раз сотый, если не больше за день. Кажется где-то заело пластинку, что все повторяет и повторяет эти строчки. Так мало того, что это заезженная пластина, так еще и голос оставляет желать лучшего. Столько фальши, что уши готовы свернуться в трубочку. От такого пения голова идет кругом и хочется поскорей оглохнуть, лишь бы это не слышать. И у этой «пластинки» даже есть конкретное имя.       — Солнце светит, негры пашут, вот такая доля наша! Эй, хозяин мне б на волю! — Подпевает себе под нос Вару, отмывая полы, что начинают сверкать от чистоты.       — Блин, Карт… Тьфу! Ва-ру, заткнись! — Запнулся Пик, по соседству протирая пыль. Недовольно шикнул на валета, что решил всем настроение испортить. Свои наушники кладет на пару секунд на полку, даже с ними слыша Вару.       — Хе-хе-хе, ага щас. У меня ещё есть парочка мелодий, раз это не по душе. — Язвительно отозвался Вару. Немного прокашливается, готовясь по новой запеть свои «серенады». — Ой где же взять мне силы, чтобы только все осилить? На пол пути не бросить, довести все до конца? — Тихо начинает Вару подпевает увеличивая постепенно звук, смотря на то, сколько еще ему работы делать, а он только половину первого этажа отмыл. Пиковый король благополучно продолжил слушать музыку, не желая слышать это безобразие.       «Осталось совсем немного и можно будет пойти в город. Надо не забыть будет купить Пенталгин, иначе головная боль меня доконает…» — Раздумывает Пик, заканчивая с уборкой.

***

      Куромаку ожидал подобной подставы от Пикового валета, так что на такие случаи имел при себе беруши. Абсолютная тишина воцарилась на мгновение. Глупо было надеется, что Вару будет спокойно заниматься уборкой. И не в первый раз подобное случается, так что многие успели приобрести беруши или наушники. Иначе убираться в доме невозможно.       До кристальной чистоты и блеска отмывает смесители на кухне. Все происходит в перчатках, чтобы бытовая химия не испортила кожу. Старательно все моет, не обращая внимание на первые симптомы усталости, что снова дают о себе знать. Прошло так мало часов, а ноги уже не хотят держать тело трефа, слыша хруст от каждого неверного движения. Так все мышцы сводит. В целом голова перестает соображать и хочется вновь лечь на кровать и ничего не делать. Куромаку себе такую «роскошь» позволить не может. Надо всегда быть занят делом! Посвящать каждую минутку времени полезным и важным делом. Даже если эти дела важные для других.       «Лучший отдых — смена деятельности. Надо провести приборку в кладовой, и потом продолжу тут работать.» — Откладывает в сторону тряпку, перчатки, как и другую химию, идя до местной кладовки. Разминает немного кисти рук и шею, устало потерев глаза.       Федя ещё как был прав об усталости серого, только за столько лет жизни в людском мире научился Куро слишком хорошо врать и в первую очередь себе. Достижения превыше всего. Нет ничего дороже стремления к идеалу. Но такие, как казалось трефу, истины на деле не имеют под собой крепкой базы. Иногда позволяет себе немного отойти от своей роли, чтобы на миг почувствовать вновь себя живым. Придерживание своей роли холодного, безэмоционального человека жутко изматывает. Вечное подавление своих эмоций и желаний. Уроки, дела по дому, клоны — они превыше личных желаний, здоровья.       Открывает дверь в кладовую, смотря на весь беспорядок. Как вещи там сложены абы как и готовы свалиться горой на второго клона. Куромаку недовольно помотал головой, цокнув языком. Безобразие полное и с этим надо покончить. Потихоньку достает вещи, расставляя аккуратно на пол.       Спустя десятка минут раскладывания ненужных вещей на пол, находит во всем хаосе чехол от гитары акустической, что покрылся вековым слоем пыли. Куромаку с любопытством достает его, принявшись внимательно разглядывать. Бежевый чехол с оттенком серого, из-за пыли, увесистый, за счет гитары внутри, на самом чехле виднеются разные нашивки ручной работы, одна из которых знак трефовой масти, вышитый серыми нитками из мулине.       Протерев немного чехол от пыли и отмыв руки, идет до гостиной, усевшись на диван. Аккуратно достает гитару, видя ее в неизменном виде. Ни одного скола или царапины, родные струны, не успевшие износиться. В чехле так же есть запасные струны, каподастр, тюнер, медиаторы, нотная книга для начинающих. Гитаре имела товарный вид, на первый взгляд, пока на задней крышке не видит красивые росписи, сделанные Зонтиком по просьбе самого же Куромаку.       Трефовый король усаживается по удобней на диван, пытаясь вспомнить как правильно держать в руках гитару. Так же пытается вспомнить, как будет удобней держать в руках.       Потратив время на такие мелочи около десяти минут, поглядывает внимательно на струны, проведя по ним легко большим пальцем. По низкому звучанию понимает, что гитара успела расстроится и стоит ее настроить. С помощью книги и тюнера настраивает каждую струну на правильную ноту. Пока звучание не стало звонким и приятным на слух. По памяти старается сыграть хоть парочку аккордов, но в голове пустота.       Старательно сгибает пальцы под необходимым углом, чувствуя, как струны неприятно режут подушечки пальцев. После первого же сыгранного аккорда, чья мелодия была усладой для ушей, Куромаку замер, смотря куда-то в пустоту, пока перед глазами появились осколки воспоминаний.

***

      Вот он ещё подростком лет пятнадцати, после школы, в теплый и солнечный октябрьский день, вместе с Создателем, идет до дома, проходя мимо торговой улицы. Треф с воодушевлением повествует Фёдору о своих оценках и победах в конкурсе, ожидая от него услышать сладкие слова похвалы. Все учителя были просто в восторге от появления Куромаку в школе. Он быстро стал эталоном, каким должен быть ученик. Сам Фёдор на это не сильно обращал внимание, делая больше акцент на делах парня. Нравится ли ему учиться и другие такие мелочи.       Время тогда близилось к вечеру, юного школьника забирали с очередного научного конкурса, где занимает он первое место. Никто и не сомневался. Куромаку спокойно шел рядом со своим «родителем», пока его взгляд не приковала акустическая гитара, что стояла на витрине магазина. Треф завороженно смотрит на нее, не в силах оторвать взгляд. Осторожно заходит в магазин, слушая приятный звон колокольчика. Подходит еще поближе к гитаре, не решаясь взять ее в руки.       Так изящна, так элегантна и прекрасна, что у Куро нет слов, чтобы описать свои чувства к ней. Понимает лишь одно. Именно ее хочет, именно ее мелодию хочет услышать. Не сразу и заметил консультанта, что любезно предложил свою помощь. Хватило услышать один заветный аккорд, чтобы принять решение. Надо брать.       Восхищение подростка в ту секунд надо было видеть. До той поры, пока не замечает большой такой ценник за удовольствие. Появились сомнения даже передумать и не брать. Самому Куромаку было тогда не по карману. Никакую другую гитару не хотел, пусть и были аналоги. Собирался уйти без покупки, пока не замечает такие родные и ласковые карие глаза, что ждали его у выхода. Без лишних слов Создатель оплачивает своей «душеньке» гитару и все необходимые к ней аксессуары. Сам треф на секунду потерял дар речи, просто не веря в увиденное.       Чехол с гитарой оказывается в холодных ладонях короля трефовой масти, что все ещё не мог прийти в себя. Такая дорогая и не обдуманная покупка выбила из колеи Куромаку. Конечно был безумно благодарен Создателю за такой подарок, а как был тогда счастлив. Аккуратно нес гитару до дома, слушая ласковые слова Фёдора, что всегда будет рад поддержать в любом деле, несмотря на достижения в учебе, лишь бы нравилось дело. Уже по взгляду трефа Фёдор понимал, что музыка есть некой искрой, делающий его счастливым. Так успел уже приобрести дорогие краски для Зонтика и парочку хороших холстов.       Куромаку, по прибытию домой, сразу побежал учить аккорды и улыбаясь такой широкой улыбкой, какой его никогда не видели. Клоны были в том ещё шоке от второго, но заприметив гитару, все вопросы отпали. Как тут быть не счастливым? У каждого была возможность спокойно что-то попросить у Фёдора для своего хобби или увлечения, только мало кто знал, чем хочет заниматься или совсем не хотели брать с него денег.       Трефовую масть нельзя назвать любимцами, просто они быстро нашли свое любимое занятие, хотя такая подлая мысль закрадывалась в чужих умах. Кто лучше учиться? Трефы! Кому дарят дорогие подарки? Трефы! Кому все внимание? Опять трефы!       Сам Фёдор остаток вечера постарался провести с остальными своими «детьми», видя, что Куромаку полностью увлечен гитарой. Не стал мешать юноше, пусть учится. Нет ничего радостней для души, чем видеть счастливое лицо самого холодного клона. Одна его улыбка стоит дороже всего на свете и ради нее ничего не жалко. Это касается всех клонов.       Куромаку старался по часу в день уделять время на своё новое хобби, не забывая и про учебу. Пусть и уделял меньше внимание на такие предметы как, литература, история, обществознание и другие гуманитарные предметы. Да, есть стремление закончить четверть, год и в целом школу на отлично, но найти на все время не получается. И так приходилось иногда ночами не спать, чтобы успевать писать сочинения и выучивать стихи.       Пальцы постепенно грубеют и все маленькие ранки от жестких струн заживают, позволяя комфортней играть. Даже ручку без боли сложно держать было первые недели. Но такие страдания стоили того. Аккорды становились по звучанию чище и получается куда быстрей играть, создавая приятную мелодию.       Приходилось чуть ли не каждый день выслушивать неприятные подколы и шутки в свой адрес от одного шутника. Ему и так дай повод поиздеваться над кем-нибудь, а тут такая возможность появилась. Есть что-то дорогое, ценное, что точно способно задеть за живое. Так что приходилось слушать Куромаку противные шутки от Вару. И балалайкой называли гитару, и отбирали ее постоянно, и расстраивали струны, чуть даже не разбили ее. Много нервов тогда потрепали трефу.       Такое пережить возможно, пусть и уверенность постепенно падала. Может и правда игра на гитаре не его занятие? Вестись на провокации зеленой занозы не собирался серый, но капля сомнения посеялась в душе. Спорить с этим сложно.       Заприметив однажды Куромаку с гитарой в школе, все девочки лишь восхищенно поглядывали на юношу, старательно пытаясь начать с ним дружить. Если до этого Куро в чужих глазах казался ботаником и занудой, что думает только о своих пятерочках. А тут оказывается, что не такая уж и заучка, у которого можно списать все контрольные и задания. Все одноклассники в тот день проходу не давали второму клону, прося его сыграть пару аккордов. А как видели гитару, так их зависти не было предела. Знающие понимали, что этот инструмент стоит целое состояние. В коридоре собиралась чуть ли не вся школа, лишь бы поглядеть на талантливого ученика.       Такое количество внимания и сладкой похвалы от многих вызывали легкое смущение трефа. Популярность такая очень льстила душе второго клона. Как же приятно быть в центре внимания, словно звезда, что лишь ярче светит от каждого доброго слова.       Остальные клоны относились по разному ко всей популярности брата. Одни были рады за него, другие завидовали, живя в тени его, третьи оставались безразличны. Но никто не был против творчества Куромаку. Раз уж так хочет, то пусть играет наздоровье. Это его жизнь и как хочет, пусть живет.       Куромаку остаток дня буквально светился от счастья, выслушивая даже на уроках хвалебные словечки одноклассников. Учеба многим и так была впадлу, а тогда тем более никто не слушал учителя. Куро старательно пытался сосредоточиться на учебу, но чуть ли не каждые пять минут отвлекали. И так происходило каждый урок в течении дня. Терпение учителей не железное и такой балаган терпеть на уроке невозможно.       Прозвенел для многих долгожданный звонок с последнего урока. Все ученики рванулись прочь из класса, ожидая в коридоре трефа. Куромаку собирался со всеми уйти, но его останавливает учитель, попросив задержаться. Трефовый король послушно остался в кабинете, не до конца понимая, за что его оставили. Может хотят рассказать о очередной олимпиаде или конкурсе?       Проходит ещё несколько минут и в кабинете появляются остальные учителя, что так пристально смотрят на юного музыканта. Тогда Куромаку желал провалиться сквозь землю, чтобы не быть в такой неловкой ситуации. Эти взгляды напрягали очень. С укором и недовольством поглядывали на лучшего ученика школы, от чего несчастный Куро зажался, боясь слово сказать, не то что пошевелиться. Волнение с каждой секундой лишь нарастало.       «Куро, золотце» — Только учителя называли так Куромаку, намекая буквально на золотую медаль, что обязана быть у него по окончанию школы, так в придачу и подчеркивали уникальность и ценность трефа. — «Ты наша гордость, наше чудо» — Их лестные слова никогда не внушали доверия, и не звучали так искренне. — «В этом году у тебя первые экзамены. Совсем скоро устное собеседование, пробники, а там и сами экзамены. Тебе стоит усердно к ним готовиться, если желаешь их сдать на максимальный балл» — Ещё с первых дней в школе трефу напоминали об экзаменах, не смотря на то, что он тогда был только в 8 классе. Но уже тогда настаивали на подготовке. Сейчас же ещё активней напоминают, не забывая и в целом про успеваемость. — «Мало того, что экзамены надо идеально сдать, ты не забывай про красный аттестат и золотую медаль. А без усилий их так просто не получишь. Недавно вот получил 4 по литературе! Так скоро скатиться до ударников!» — Треф в тот день сгорал от стыда, мечтая поскорей уйти прочь, лишь бы не слушать эту тираду, что так любили ему устраивать учителя. Только обычно по одному и не так жестко. Честное слово, готовы были отчитывать парня за каждую четверку, а если не дай боже по математике, то тут даже смерть не спасет. Ноги наполнились свинцом и стоять ровно перед преподавателями все трудней и трудней. Стало как никогда тяжело на душе. — «Ты понимаешь, что если будешь и дальше тратить время на бесполезные занятия, лишь угробишь свою жизнь.» — От таких прямых заявлений Куро был готов повеситься. Мало того, что его увлечение называют бесполезным, так еще и обещают такой конец его истории. Прикусывает себе губу, чувствуя, как по телу бегают мурашки. Жутко неприятно и обидно слышать такое в свой адрес. — «Твоя судьба поступить в лучший технический вуз!» — Сам Куромаку и близко не считал это своей судьбой. Но вот все в округе почему-то были очень уверены. Куро не до конца понимал смысл всего бытия на земле, не то что знать про цель жизни. Всего один год отжил, как человек, а ему тут успели план на всю жизнь вперед расписать, забыв спросить мнение парня. — «А для этого надо много трудиться уже сейчас.» — Вернулись к тому, с чего благополучно начали. Складывается такое ощущение, что надо 24/7 только и делать, что учиться и решать до посинения пробники, которые треф и так пишет на отлично. Куда больше? Уже часов в сутках не хватает! — «Так что бросай музыку и берись за голову.» — Столь не утешительный вывод смог задеть второго клона за живое, как никогда. Столько времени, усилий, денег было потрачено, ради того, чтобы взять и бросить?! Возмущение трефа так и закипало в душе, но сил сказать в лицо не было. Уж слишком послушный и не имеет право перебивать старших. — «Хочешь стать разочарованием и позором для отца?» — Посмели надавить на самую больную тему, которая только может быть. Словно током ударило. Сердце предательски заныло, покалывая очень болезненно. До последнего отказывается верить в эти слова. Его ведь и так любят. Ему не за оценочки купили гитару. Или все же?.. — «Я думаю ответ мы все знаем…» — Это фраза стала последнем гвоздем в гробу для Куромаку. Пошатанная самооценка дала о себе знать. Уверенности в правильности своих поступков уже не было. Хочется поскорей закончить этот кошмар и пойти домой. Только не снова оказаться тут. Не снова слушать их. Проще согласиться, чем еще не один час выслушивать морали. — «Я исправлюсь…» — Единственное, что смог выговорить треф, ощущая противный ком в горле. Голос тихий и зажатый.       Получив долгожданное разрешение пойти домой, Куромаку с бешенной скоростью выбегает из кабинета, игнорируя взволнованные лица одноклассников и братьев, что все это время ждали трефа. И такое странное поведение музыканта так никто не понял. Хотя такое большое присутствие учителей в одном месте не говорило ни о чем хорошем. Всем оставалось лишь гадать, что случилось за той дверью. Ведь Куромаку ни словечка не сказал о том происшествии. Даже Федору ничего не рассказал. У него и так проблем много, а тут он еще со своими неприятностями.       Хочется поскорей забыть этот позор и кошмар. Больше никогда в него не возвращаться. Не слышать эти слова, не видеть их лица, не быть там. Остаток вечера пробыл в комнате, усердно решая очередные уравнения, пока гитара одиноко стоит в углу комнаты. Так, пока она совсем не переехала жить в кладовку.       Фёдор прекрасно видел, что с душенькой что-то случилось. Вот совсем недавно таким радостным ходил, хвастался своими новыми выученными аккордами, а сейчас опять тише травы, ниже воды. Ходит вновь весь серьезный, решая даже на ходу какие-то примеры.       А найдя гитару в кладовке был взволнован, как никогда. При попытке выяснить причину таких резких изменений, слышалось лишь одно из уст серого: «Мне надо готовится к поступлению…»

***

             Вару устало домывает ступеньки лестницы, даже перестав бесить всех своим фальшивым пением. Хочется уже закончить и быть свободным. Работать в полную силу совсем не выходило. Требуется небольшой отдых, пока ноги не сказали прощай. В сторонку убирает все предметы, идя на кухню за стаканом воды.       Собирался утолить свою жажду, как видит химию трефа и брошенную тряпку. Самого Куромаку не наблюдается. На раковине осталась мыльная пена. Послышались странные всхлипывающие звуки в коридоре. Идет поглядеть на источник звуков, придя так в гостинную. Увиденное, мягко сказать, поразило зеленого. Трефовый король, вечно такой холодный, сейчас сидит на диване и в открытую так плачет, прикрыв лицо руками. Рядом стоит гитаре и чехол от нее со всеми аксессуарами.       Вот пару часов назад с ним общался, а тут сидит и плачет не хуже своего валета. Такая резкая смена эмоций и настроения насторожила Вару. Совсем без понятия, что надо сейчас сказать ему, ведь не имет понятия, а что так его расстроило. Тут легко можно ухудшить ситуацию и вызвать истерику Куромаку, чего Пиковый валет совсем не хотел сейчас. Видеть его ревущем это что-то за гранью понимания.       Кудрявый без замедленный помчался к остальным клонам, что в это время тихо распивали чай и заканчивали картину на стене, приглядывая при это за мальчишкой. Тихая, уютная атмосфера сложилась в комнате, что мигом развеялась с приходом Вару, что выглядел мрачным, как никогда.       — Вару, что тебя беспокоит? — Встревоженно поинтересовался Данте, подойдя поближе к валету.       — Да там Курилка ревет в гостиной! Клянусь, я тут не причем! Я вообще полы мыл на лестнице! Да честное слово, я никак не причастен! — Впервые в жизни оправдывается валет, пытаясь всех уверить, что это не его рук дела, хотя по всем признакам очень схоже с его проделками.       — Ты хочешь сказать он там без причины плачет? Чтобы Куромаку и плакал, и ты тут не участвовал. Сам в это веришь? — Скептически заговорил Габриэль, смотря на эти клятвы Вару, что так настойчиво на всем настаивает.       — Вару, это все выглядит очень подозрительно. — Даже Данте не спешит верить пятому клону, слушая его священные клятвы.       — Какая разница, виноват ли Вару или нет? Надо Куромаку помочь! — Даже слишком уверенно заговорил Зонт, принявшись незамедлительно искать упаковку успокоительного в комнате брата.       Найдя все необходимое, Зонтик бежит по коридорам, чуть не поскользнувшись об скользкий пол. Спустившись на первый этаж, забегает в гостиную, где и сидел Куромаку. Присаживается рядом к своему королю, убрав в сторону посторонние предметы. Как никогда переживает за брата, виде впервые его в таком состоянии. Ели уловимые для слуха всхлипы только усугубляют ситуацию.       Зонтик протягивает руки к Куромаку, заключив в крепкие объятия. По рукам короля трефовой масти бежит тональный крем, разбавленный солеными слезами, что так и размазался по всему лицу. Был стойкими даже к воде проточной, но не смог устоять против слез. Небольшие ладони валета треф осторожно поглаживают растрепанные светло-серые волосы Куромаку.       Осознание, что потраченное время ушло на исполнение чужих ожиданий, вместо траты на свои мечты и планы, стало последней каплей для сознания Куромаку. Столько лет убить на то, чтобы угодить обществу, которому было изначально плевать на личность трефа. Загубить в корне свое хобби и трать свою жизнь на чертову учебу, что уже в печенках сидит. Все эти проклятые формулы, задачи, уравнения уже до чертиков задолбали второго клона. Нет больше никаких сил и нервов терпеть такую жизнь, что повторялась каждый день, как бесконечный кошмар.       Голова трефового короля лежит на плечах Зонтика, что лишь тихонечко обнимает брата, поглаживая по голове и спине. Валет трефовый очень редко кого успокаивал, но прекрасно помнит, как его частенько успокаивал Куромаку, и поэтому сам пытается применить похожую модель.       — Куромаку, братишка, я рядом и не хочу сделать больно. Прошу, скажи, что тебя так тревожит. Я хочу тебе помочь, только не знаю как… — Тихий и ласковый шепот звучит рядом с ухом Трефового короля.       — Как… Как же… Я был слеп… — Сквозь плач послышался рваный голос Куромаку. Зонтя вопросительно поднял голубые бровки, внимательно слушая своего короля. — Столько лет не обращал внимания на свои желания, вместо этого, гробил свое здоровье ради недостижимого идеала, чуждого мне. Вместо того, чтобы жить ради себя, как мне постоянно говорил Фёдор, я пытался всем угодить, оставаясь идеалом во всем, что только можно было. Я стремился быть лучшим в учебе, спорте, манерах, поведении, в знаниях, во всем! При это напрочь забил на свое здоровье и мечты… — Очки давно уже слетели с лица Куромаку, лежа уже на диване. По лицу текли огромные капли обжигающих и соленых слез, вместе с потекшей тоналкой. Сквозь разводы выглядывали крупные и чуть ли не фиолетовые синяки под глазами. Вместо привычного холодного и бесчувственного тона, звучали искренние нотки сожаления и печали. Заплаканные и красные глаза лишь тому подтверждение. — Не хотел я поступать в физ-мат университет! Не хотел тратить свое время на подготовку одногруппников и бывших одноклассников! Не хотел сдавать экзамене на все 100 баллов! Не хотел иметь красный диплом! Не хотел готовиться к ГТО! Не хотел каждый день решать чуть ли не по 30 задачам в день! Я никогда не хотел такой жизни! Жизни полной ограничений и запретов! Полной осуждение и требований! Полной мучений и страданий! Я не хотел быть воплощением идеала в глазах учителей, директора, общества, Создателя… Я… Я… Я… Просто хотел… Хотел… Немного тратить время на музыку… — Пронзительный и душераздирающий крик раздался во всем доме от обладателя серебристых волос, что был готов биться в истерике, перешел на тихий и скорбный шепотом, вперемешку с всхлипами и плачем. По щекам с большей скоростью побежали слезы, полные боли от тяжести бытия. — Я тоже хоть разок хотел потратить время на безделье, послать к черту всех и вся, забить на все обязанности, выругаться матом, вести себя временами грубо и бескультурно, или светиться от счастья, может выплескивать гнев, или просто проливать горькие слезы… Не думая о чужом мнении. Жить просто для себя. Не по всем этим глупым правилам. Я бы с радостью хотел бы за обе щеки уплетать килограммами сладкое, как Феликс. Хотел бы шутить в открытую, даже подкалывать, не хуже Вару. Куда бы больше уделял тебе время, Зонтик. Просто бы о других заботился так же сильно, как Пик постоянно о нас на пару с Создателем. Позволял себе отдых и лень, как Данте, или позволил себе быть чуть любопытный и наивней, как Габриэль. Попробовал бы завести отношения с девушкой, как Ромео. — Перечисляет все возможные варианты Трефовый король, стоя уже перед Зонтиком на немного дрожащих ногах. Слезы не прекращая льются рукой из глаз. — Я столь всего себе запрещал. Сам себя загнал в чертовы рамки из которых не смог бы выбраться, если бы не Фёдор. Он даже в образе ребенка, видит меня насквозь. По одному лишь взгляду знает, что мне паршиво. Я не знаю, что это за магия, но в нем ещё та частица нашего Создателя, что стал нам, как родитель. Я вечно от него отворачивался, возомнив себя выше всех этих чувств и нежностей. А сейчас, я так скучаю по его взгляду, по его голосу, по его прикосновениям. Он же был готов меня любить и таким неидеальным. Будь он сейчас тут, я бы его обнял так крепко, как никогда бы… Я так виноват перед ним. Он столько всего для нас сделал. Да просто сам факт, что он любил нас так искренне и чисто, как никто другой. Был готов на многое, лишь бы нас сделать счастливыми… Каким же я был глупцом… — Падает болезненно на колени, закрыв свое лицо ладонями и схватив себя за волосы, так и продолжая изливать свою душу в слезах.        Голос сменялся с плача на крик, иногда переходя в тихий шепот. Все лицо и руки измазаны в тональном креме, как и пол покрыт каплями слез в перемешку с тональным кремом. Алые щеки так и полыхают на лице трефа, как и глаза стали красными от пролитых слез. Все тело пронзила ноющая и адская боль, особенно болезненно отдается в голове и на глаза. Издается лишь рваное и тяжелое дыхание в перемешку с плачем.       Зонтик молчаливо выслушивал брата, просто не веря в услышанное. И предположить не мог, что у его короля настолько тяжелая жизнь, которая медленно его сводила в могилу. С радостью бы помог своему брату любимому, если бы только знал как и чем. Что Зонтик продолжает молчать о своих кошмарах, что Куромаку не спешил рассказывать о своей реальной жизни.       Осторожно присаживается на колени, оказавшись на одном уровне с трефом старшим. Очень крепко обнимает Куромаку, принявшись гладить его мягкие серые локоны, что уже торчали во все стороны. Тихонечко гладит и спину, позволяя Трефовому королю выплакать всю накопившуюся боль.       Возле прохода в гостинную стояли Данте, Габриэль, Вару и Федя, что лишь молчаливо наблюдали за происходящим, испытывая к трефу жалость. Столько всего пережить и при этом до последнего держаться на ногах. Слышала это компания практически все, что говорил второй клон, от чего душа заныла лишь сильней при виде такой картины. Вару хуже всех себя чувствовал, вспоминая каждую свою колкую шутку в адрес трефа, особенно на тему гитары, считая себя причастным к его такому состоянию. Федя может и не понимал половину сказанного, но было достаточно лишь увидеть слезы Куромаку, чтобы понять его состояние.       Присаживаются все рядышком к Трефовому королю, заключив парня в крепкие объятия. Вару чуть побрезговал и позволил себе лишь положить руку на плечи трефа, ожидая, когда сможет успокоиться.       Слезы постепенно перестают бежать по лицу, как и ноющая боль понемногу отступает. Устало закрывает глаза Куромаку, положив голову на плечо Зонтика, стараясь при этом восстановить свое дыхание. Сердцебиение становиться более плавным и тихим, возвращаясь в нормальное состояние, больше не отдавая болезненно по ушам.       Принимает помощь клонов Куромаку, когда пытается вновь стать на ноги, что продолжали быть тяжелыми. Боль по ним била, как удар током. Красные от слез глаза и такие же щеки болезненное горели. В горле сильно пересохло, что говорить было трудно. Перед глазами легкая пелена, из-за которой плохо все видно, и в целом картина расплывчатая.       Не без помощи смывает с лица всю косметику специальным средством, что в тайне от всех хранилось рядом с уходовыми средствами Ромео. За тональным кремом скрывалась бледная кожа с покраснением и огромные синяки под глазами Куромаку. Руки не очень хорошо слушали трефа, так что Зонтик осторожно и нежно помогал брату.       Избавившись от тональника и умыв лицо в прохладной воде, Куромаку вместе с остальными жителями дома вернулся в гостиную. Присаживается устало на диван, проведя рукой сквозь седые и крашенные волосы.       — Как себя чувствуешь? — Решает поинтересоваться обладатель красных волос, приготовив Куромаку успокаивающий чай с имбирем.       — Хр… Кхм, я не могу при детях материться. — Запнулся на миг треф, отпив немного чая. Голос звучал хрипло и очень тихо, слышались и нотки усталости и некого безразличия.       — Мда уж, все очень плохо. — Констатирует, как ни странно без издевки, Вару, смотря на эту картину. — Ты, ну это, того, ну прости за все издевки. Я знаю, что по другому ни ты, ни я не могли жить. Но все равно извини, за испорченные нервы. Тебя и так жизнь потаскала, а тут я ещё со своими тупыми подколами. — В меру тихо заговорил Пиковый валет, смотря куда угодно, только не в глаза трефа, что так внимательно слушал.       — И ты прости за всю критику. Я частенько сам перегибал палку, пиля тебе мозг по каждой мелочи. Я думаю, тебе не слаще живется, особенно с таким скверным характером. Так что, предлагаю перемирие. — Куромаку со слабой ухмылкой протягивает руку валету чужой масти, отложив в сторону чай. Слова этого шутника, как никогда приятно грели душу. Может и не настолько все и испорченные, неисправимые.        — А давай. — Натягивает уголки губ Вару, пожав в пол силы руку Трефовому королю. — Не думал, шо когда-нибудь с тобой помирюсь. — Лисья ухмылка так и заиграла на лице шутника. — Хэллоуин только в конце месяца, а у тебя уже готов образ. — Не смог сдержаться Вару, силясь сквозь зубы.       — Ты каждый день ходишь, как пугало огородное, хотя праздник один раз в году. — Моментально прилетел ответ от серого, что из последних сил сдерживал ехидную улыбку и смех.       — Ха-ха-ха, ты это сейчас серьезно? Вот ты какого мнения обо мне! И не стыдно? — Быстро смех Пикового валета сменился на явно на играную обиду.       — Ты мне про стыд рассказываешь? Ты хоть значение этого слова знаешь? — Решает все ж спросить Куромаку, до последнего сохраняя серьезность, хоть улыбка уже приличное время красуется на его бледном лице.       — Ладно, посмеялись и харе. Ты походу не такая уж и зануда. — Отходит от смеха Вару.       — Ты давно дружишь с Зонтиком? Я успел заметить, что ты перестал как-то над ним издеваться и в целом относишься к нему хорошо, если это слово можно использоваться по отношению тебя. — Решает наконец-то поинтересоваться Куромаку, раз уж получилось хоть немного сгладить отношения.       — Не то что прям друзья. — Начинает как-то отнекиваться Вару, переглядываясь иногда с самим Зонтиком, что лишь неловко поглядывает в сторону. — Скорее, мне не выгодно издеваться над ним. На работе проблемы одни, ещё и дома не хватало их. А у меня и так почти со всеми были хреновые отношения. С Пиком через день, да каждый день ругаюсь по любому поводу, вечно от него получая по шапке, тебя приходилось терпеть со всеми нравоучениями и моралями, а если ещё Зонта обижу, то все о свечи, там и Феликс даст о себе знать, а мы с ним все еще в напряженных отношениях. Ну и Ромео тоже та ещё надоедливая личность. Вот только с бубновыми не успел пересраться, да и то не могу сказать, что вы ко мне нейтрально относитесь. Сам видишь, проблем больше, чем дохрена. Я ж не совсем имбецил и дебил. Я временами веду себя, как дурак, да и то мозги имеются. Совсем было не до Тряпки. А там уже и само все как-то сгладилось. День другой, неделю, месяц, может уже и год. Я как-то не слежу за временем. — Решает чуток пояснить Пиковый валет, оглядывая всех присутствующих, что молчаливо слушали его, обдумывая его слова.       — Мы лишь держимся стороной от всех конфликтов. И, как бы печально, это не звучало, но ты, Вару, главный источник бед в нашем доме. Но это не значит, что мы не хотим с тобой общаться. Лично я готов выслушать всех и дать совет, если вы хотите. Я не вижу смыла навязывать свою помощь. Кому надо, тот сам попросит. — Теплый и спокойный голос Данте, приятно так отдает в ушах, а эти алые глаза, так и горят приятным огнем.       — Это вы не можете прожить и дня без ругани. Нам то зачем ругаться? И делить нечего. — Поддерживает Габриэль слова своего короля, сохраняя невинность глаз.       — Куро, братишка, расскажи про тот день, когда забросил гитару. — Просит шепотом Зонтик, присев рядом с трефом, что неторопливо отпивал чай и слушал всех клонов.       — Точно! Кались, че случилось 6 лет назад. Как помню, тоже октябрь был на дворе. Только теплый и без таких дождей. Вся школа только и жужжала о твоем увлечении. Вокруг тебя собирался народ по хлеще, чем на рок-концерт. Да и тебе нравилось игра на гитаре. Так почему бросил? Только честно. — Припоминает более детально пятый клон, продолжая стоять перед Куромаку, что лишь тяжело вздыхал.       — Если коротко, то на меня сильно давили преподаватели, что хотели из меня сделать отличника. Им не нравилось мое хобби, потому что я тратил меньше времени из-за этого на учебу и появлялись первые четверки. Отцу ничего не говорил, потому что ему и без моих проблем, тогда было тяжело. Это сейчас понимаю, что надо было все рассказать и меня бы оставили в покое, позволив спокойно жить, как я захочу. — Решает наконец-то рассказать всю правду Куромаку, не в силах больше утаивать этот тяжелый эпизод в своей жизни. Протирает аккуратно свои очки, которые любезно помог найти Зонтик. Без них треф видит мир очень расплывчатым.       — Твою мать, можно было и догадаться, что это они были замешаны! Ну а кому ещё это надо было?! Я так и чуя, что они причастны! Думал ведь, что не просто так все дружно собрались в одном кабинете, а ты выбежал из него весь бледный! Надо было к чертям выбить дверь, как и говорил Пик. Он черт побери знал, что дело не чисто. Умные вещи говорил, только всем ссыково было. Меня и так грозили отчислить, так что не в моих интересах было попасть в кабинет директора. А кабинет и так стал мне родной, как дом наш. — Гнев Пикового валета постепенно сошел на нет, но это мерзкое осознание, что мог все изменить продолжало противно грызть душу.       — Нам остается лишь пожимать плоды наших решений и делать выводы. Иначе мы так и будем на одни и те же грабли наступать. — И ведь со словами Бубнового короля не поспоришь.       — Жизнь никого из нас ничему не учит. Мне казалось ещё с первого раза понятно было, что нельзя брать никакие подозрительные предметы, особенно с запиской. Третьего раза уже мы не переживем точно. — Все прекрасно понимали про что говорил Вару, за исключением самого Феди, что лишь округлил глазки карие.       — Главное слово казалось. А если кажется — покреститься надо. — Подчеркивает довольно уверенно обладатель алых волос, поглядывая на Вару.       — Ага щас. — Усмехнулся Вару, лишь на миг показав Данте язык. — Но, а если серьезно, то лучше бы рассказал нам. Мы бы тебя в обиду не дали. С Пиком бы на пару им такую взбучку устроили, что они бы седыми ходили все дружно. Заикались бы ещё при нашем упоминании. А хотя они и так уже заикались. — Яркая манера общения Вару, смогло вызвать вновь слабую, но все же улыбку от Куромаку.       — Некоторые из них аж вздрагивали при твоем упоминании. — Добавляет немного 3онтик, вспомнив школьные годы.       — Вот это я понимаю слава на века. — Гордо заулыбался обладатель кудрей зеленых. — Ну раз уж достал свою балалайку, то может сыграешь чего-нибудь или ничерта уже не помнишь? — Сменяет довольно быстро тему Вару, поглядывая на музыкальный инструмент Куромаку.       — Можно и попробовать. Многие аккорды еще помню, как ни странно. И попрошу не называть мою гитару балалайкой. — В меру строго заговорил треф, беря в руки гитару.       — Почему? — Федя наконец немного в бок голову, состроив невинные и любопытные детские глазки. Сидел по другую сторону на диване ребенок, наблюдая лишь за всем происходящим.       — Не корректно так называть музыкальный инструмент и мне лично не приятно это слушать. — В меру мягко поясняет Трефовый король, поглядывая на такие родные, карие глазки.       — Цоя сможешь? — Предлагает идею пятый клон, даже особо не думая над выбором.       — Я по ниму и учился играть. — На лице Куромаку появилась довольная ухмылка, пока пальцы по памяти вставали на нужные аккорды. — Напомни, какой примерно бой в «Звезда по имени Солнце»       — Я могу примерно тебе напеть мелодию. — Не на шутку призадумался Вару, пытаясь напеть мелодию в голове. — Ну смотри, там ритм четкий на раз, два, три и четыре. Сперва на третьем бое делаешь приглушку, потом идет четвертая с приглушкой. Будет звучать, как ту-ду-ч-ту-ду-ду-ч. Ну аккорды там довольно легкие, так что думаю, что сыграешь. — По памяти напевает мелодию, используя хлопки, чтобы понятно объяснить товарищу.       — А откуда ты знаешь, где надо использовать приглушку? — Серый, мягко сказать, удивился знаниям Вару, не думая, что он настолько хорошо знает песню.       — Пару раз в Тик-Токе видел разбор этой песни, ну и в целом до дыр заслушивал Цоя. Там ритм хорошо слышимый. — Признается не шибко охота обладатель зеленых очков.       — Что ж, давай попробуем. — По совету Вару Куромаку старается сыграть песню, мысленно вспоминая текст.       По памяти играть песню оказалась куда сложней, чем казалось на первый взгляд. Пальцы не охотно сгибались для аккордов и не хватало скорости, чтобы успевать сменять их. Кончики пальцев быстро заныли от боли, что с непривычки задерживали струны. Куромаку попробовал хотя бы сыграть чистый бой без приглушён, пытаясь найти нужную скорость игры. А как чуток приноровился, то стал пробовать уже с приглушкой.       Пусть и потратил прилично так времени на то, чтобы вспомнить некоторые азы, результат стоил всех стараний и усилий. Мелодия звучала гладко и от оригинала мало чем отличалась. Да и подсказки Пикового валета были дельными. Все же немного обращались к интернету за помощью, но побольше части, Куромаку по своим скудным знаниям ориентировался.       Остальные жильцы дома лишь восхищено наблюдали за игрой Трефа и его взаимоотношений с Вару. Они там говорили на каком-то своем языке, что-то ища в телефоне и напевая саму песню. За этим было очень интересно наблюдать, пускай и половину слов не понимали из разговора этих двоих. Особенно по душе было видеть такую картину маленькому Феде, что был искренне счастлив за них. В личности Куромаку более не видел вечно недовольного, холодного, строгого взрослого, а скорее усталого и замученного подростка, которого хочется обнять крепко-крепко. Так сидит Создатель чуть ли не впритык к серому, чувствуя, как ладонь трефа иногда поглаживает его кудрявую макушку.       Каждый новый сыгранный аккорд приятно так согревает душу Куромаку, на чьем лице была блаженная улыбка. Пусть пальцы и немного побаливают, но дорогое для сердца Тарифного короле звучание гитары перекрывало все недостатки. Тихий и приглушенный голос Куромаку был прекрасным дополнением к игре. Но главным вокалистом оставался Вару, что умудрялся попадать прекрасно в ноты.       Одним лишь Цоем дело не обошлось. По желанию клонов были сыграны и другие песни, что были им дороги или просто нравились всей душой. Данте больше всех оценил игру Куромаку, особенно, когда Цоя играли. Этот великий музыкант смог покорить сердца многих, включая и клонов. Феде по большей части понравились песни, пусть иногда и не понимал их смысла. Куда приятней было видеть идиллию между Куро и Вару.       К возвращению червовой масти домой с четырьмя пакетами продуктов, в доме во всю играла музыка в гостиной на пару с мелодичными голосами одной парочки, про которую бы и не сразу и подумаешь. Король и валет червей с радостью присоединились ко всей компании, предварительно убрав продукты в холодильник и по ящикам. С раковины смыли всю мыльную пену и убрали на место все моющие средства. Не забыли убрать весь хлам с кладовки обратно. Уже в гостиной, червовые сели недалеко от серого, слушая его хорошую игру.       Всю идиллию в комнате прерывает вопрос Фёдора, что изредка поглядывал в окно, смотря на пасмурную погоду, где с небольшими перерывами шел маленький дождь, и сидел вплотную к Трефовому королю, положив голову к нему ни колени.       — Дядя Куромаку, а вы любите дождь? — Столь неожиданный вопрос смог поставить трефа на миг в замешательство.       — Предпочитаю больше просто облачную погоду. Ни жарко, ни холодно, ни мокро, не слишком влажно и сухо. По своему идеальная погода. — После небольших раздумий Куромаку дает свой ответ, отложив немного в сторону гитару и положив ладонь на каштановые кудри мальчишки.       — Поскорей бы дождь закончился… Так хочется пойти погулять — Шепчет с грустной улыбкой мальчик, смотря на столь переменчивую погоду. — Как же прекрасна осень. Не правда ли? — Поглядывает в томные и глубокие, серые глаза, что так и поблескивали серебром на свету.       — Да, у осени есть свой неповторимый шарм. — Трефовый король не торопливо переводит взгляд на улицу, поглядывая на желтые листья, что так легко летают на ветру.       — Хороша осень, когда дожди не льют, как из ведра. — Соглашается с легкой улыбкой Феликс, уложив голову на плечо своего короля.       — Каждая погода и время года прекрасны по своему. — Заключает со своим любимым многим спокойствием Данте, успев себе заварить чай.       — Куро, знаешь песню от ДДТ? — Непривычно спокойный и без капли яда голос Вару, что обращался нормально к трефу, смог не на шутку удивить червовую масть.       — Я такую группу не знаю. — Призадумался Куромаку на миг, не понимая о чем говорит зеленый.       — А, «Что такое осень» не слышал? — До последнего пытается узнать Пиковый валет, принявшись уже активно гуглить. Все присутствующие округлили удивлено глазки, смотря на валета, как на дурака. — Да вы шо! Серьезно, не слышали? Надо исправить. — Нависает тенью над Куромаку, открыв благополучно текст и аккорды песни.       Серый пробежался глазами по тексту, пытаясь до последнего вспомнить песню, но все без толку. Чисто из любопытства решает сыграть эту песню, найдя более подробный разбор песни. Пальцы уже во всю ныли от боли, но на нее Куромаку не обращал внимание по привычке. Пальцы куда быстрее начали сменять аккорды и игра боем стала увереннее. Не назовешь Куро великим певцом, но его голос приятно слушать, даже когда фальшивит.

Что такое осень — это небо Плачущее небо под ногами В лужах разлетаются птицы с облаками Осень, я давно с тобою не был В лужах разлетаются птицы с облаками Осень, я давно с тобою не был

Осень, в небе жгут корабли Осень, мне бы прочь от земли Там, где в море тонет печаль Осень — тёмная даль

Что такое осень — это камни Верность над чернеющей Невою Осень вновь напомнила душе о самом главном Осень, я опять лишён покоя Осень вновь напомнила душе о самом главном Осень, я опять лишён покоя

Осень, в небе жгут корабли Осень, мне бы прочь от земли Там, где в море тонет печаль Осень — тёмная даль

Что такое осень — это ветер Вновь играет рваными цепями Осень, доползём ли, долетим ли до ответа? Что же будет с Родиной и с нами? Осень, доползём ли, долетим ли до рассвета? Осень, что же будет с завтра с нами?

Осень, в небе жгут корабли Осень, мне бы прочь от земли Там, где в море тонет печаль Осень — тёмная даль

Осень, в небе жгут корабли Осень, мне бы прочь от земли Там, где в море тонет печаль Осень — тёмная даль

Тает стаей город во мгле Осень, что я знал о тебе? Сколько будет рваться листва? Осень вечно права

      До позднего вечера клоны просидели в гостиной, наслаждаясь всей музыкальной атмосферой. Уж слишком сильно были увлечены музыкой, уже забив на все домашние хлопоты. Второй день подряд проводят время все вместе, просто наслаждаясь компанией друг друга. Сложно вспомнить, когда они так в последний раз проводили время. Фёдор был бы счастлив, увидев такую картину после рабочего дня. Хотя, он и так счастлив, видя такую семейную идиллию, пусть и не помнит их всех. Только Пика не хватает для полного счастья.       Пиковый явился домой поздним вечером, когда на небе красовались маленькие белые огни звезд. Не смог пройти мимо гостиной, видя, как клоны отлично проводят вместе время. Смотря на то, как Вару спокойно и даже дружески общается с Трефовым королем, распевает с ним различные песни, Пик чувствует, как сердце неприятно закололо, как и в целом от всей обстановки.       «Им так хорошо. Без меня…» — Промелькнула на секунду дурная мысль в голове Пикового короля, при виде их счастливые лиц.       Мог бы давно уйти к себе, вместо того, чтобы оставаться в тени коридора, наблюдая в тайне за ними, если бы не маленький Создатель, что так обеспокоено поглядывает то в окно, то в темноту коридора, словно пытаясь найти кого-то, пока остальные клоны беспечно общаются. Пик внимательно за ними следит из темноты, ища в себе силы явиться к ним на свет. Их вчерашние слова все еще эхом раздаются в сознании, разрывая душу на мелкие кусочки.       Пиковый, не в силах терпеть это мерзкое чувство душе, решает пойти в свои покои, но этот обеспокоенный взгляд ребенка и последующий за ним допрос остальных клонов, не смог пройти мимо ушей Пика. У многих так же на лице заиграло беспокойство, но веры в искренность их слов не было.       «Только ради Создателя» — C такой мыслью Пиковый король выходит на свет так бесшумно, как только мог и встает поодаль от всех, так же тихо наблюдая за всеми.       — Кого-то потеряли? — В конце комнаты раздался мрачный и с легким холодом голос восьмого клона, от которого по телу пробежали мурашки у остальные клонов.       — Дядя Пик! — Мальчишка без раздумий подбежал к взрослому, обняв его за ногу, успев распереживаться. Даже не смотря на вчерашнюю сказку, Федя был рад видеть Пика дома. Даже не смотря на его пугающую личность, все же находит в себе силы хотя бы обнять клона, но не смотреть ему в глаза. — Почему вы так поздно возвращаетесь?       — Дел много. — Коротко отозвался обладатель фиолетовых волос, растрепав кудрявые локоны ребенка. — А тебе уже пора идти спать. Время детское давно закончилось.       — Ну нет! Не хочу спать! Хочу еще слушать песни! — С капризностью в голосе затребовал мальчишка, топнув недовольно ногой и сложив руки на грудь.       — Нам завтра рано вставать, особенно Куромаку. Поэтому пора заканчивать посиделки. Завтра будет еще день. — В меру спокойно и строго объясняет Пиковый король, особо не обращая внимание на капризы Феди.       — Феденька, солнце, времени и правда много, надо пойти готовиться ко сну. Я верю, что ты хочешь еще провести время с нами, но Пик прав. Мы обязательно завтра еще проведем время с тобой, да Куромаку? — Ромео с нежностью в голосе успокаивает малыша, взяв его на руки и поцеловав в макушку.       — Обязательно. — Обладатель серебристых волос подходит к Феде, погладив его по голове.       — А вы мне сыграете перед сном еще одну песню? Пожалуйста — Состроил ангельское-милые, кукольные глазки маленький Создатель.       — При условии, что ты будешь нас всех слушаться. — Захватил с собой гитару треф, поднимаясь с Ромео на второй этаж.       — Ну хорошо — Устало и с легким недовольством проговорил Федя, соглашаясь играть по правилам Куромаку.       Как бы не хотелось еще провести время вместе, но стоит идти готовиться ко сну, в ожидании новой недели. После всех водных процедур и ночных перекусов, клоны укладывали мальчишку спать, успев полюбоваться законченной картиной, что отличалась сказочностью. Клоны уложили маленького Создателя на кровать, укрыв теплым одеялом. Куромаку присаживается на край кровати, думая, чтобы такое сыграть ребенку перед сном. И спустя несколько минут раздумий, второй клон находит один хороший вариант.

Под небом голубым есть город золотой

С прозрачными воротами и яркою звездой

А в городе том сад, всё травы да цветы

Гуляют там животные невиданной красы

Одно, как жёлтый огнегривый лев

Другое вол, исполненный очей

С ними золотой орёл небесный

Чей так светел взор незабываемый

А в небе голубом горит одна звезда

Она твоя, о ангел мой, она твоя всегда

Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят

Пускай ведёт звезда тебя дорогой в дивный сад

Тебя там встретит огнегривый лев

И синий вол, исполненный очей

С ними золотой орёл небесный

Чей так светел взор незабываемый

      Прозвучали последние аккорды, после которых Куромаку облегчено выдыхает, смотря на свои измученные пальцы, после долгой игры на гитаре. Погладил спящего Создателя по голове очень аккуратно, любуясь его милым личиком, после вместе с остальными клонами покинул комнату Феди, закрыв дверь и выключив свет.       — Куро, ты как? — Обеспокоенно поинтересовался Зонтик, смотря на пальцы короля, что были стерты чуть ли не в кровь.       — Пусть все тело ноет, но зато на душе наконец-то спокойствие. — Признается честно Куромаку, разминая свои плечи.       — Может возьмешь себе завтра выходной. Хоть нормально отдохнешь, а то на тебя без слез не взглянешь — По доброте душевной предлагает Феликс, поглядывая на темные синяки под глазами трефа.       — Я не могу себе позволить прогулы. Но могу избавиться от дополнительных занятий. Так определенно станет мне легче, — Раздумывает различные варианты король трефовой масти, держа в свободной руке гитару.       — Какие планы на счет учебы? Я как понял, ты уже ненавидишь физику с математикой. — Из любопытства интересуется Габриэль, смотря на взъерошенные волосы трефа.       — Университет окончу, только не буду стремиться на красный диплом. Остался последний год и можно будет попрощаться с этим кошмаром. Лучше буду тратить время на себя. — Несмотря на свою неприязнь к точным наукам, от которых лишь одна головная боль, Куро прекрасно понимает, что высшее образование надо получить, особенно, когда остался лишь один год.       — Еще один коврик для мышки будет или подставка для чая? — Язвительно спрашивает Пиковый валет, поглядывая в усталые глаза, цвета пепла.       — У меня там тумбочка шатается, надо под нее что-то подложить. Так что есть практичное применение для диплома. — Так невозмутимо заговорил треф о своем будущем дипломе, что Вару залился смехом, оценив шутку.       — Думаю из тебя получится отличный музыкант. — Мягко улыбнулся Ромео, пригладив немного растрепанные волосы Куро.       — К разуму стоит прислушиваться, но не стоит относиться халатно к своей душе. Только она знает, что надо тебе для счастья. Прислушивайся к ней по чаще, она плохого не посоветует. Ты не бездушная машина, а такой же человек, имеющий право на свое счастье. Разум холодный, расчетливый, эгоистичный, а душа полна тепла, эмпатии, доброты. Она и делает человека человеком. Для мозга эмоции лишь пустая трата сил, а для души источник жизни. Вот и думай кого из них слушать надо чаще. — Куромаку внимательно слушает слова Данте, видя в них достаточно много смысла.       — Спасибо тебе за всё. — Он протягивает немного неуверенно руки в стороны, приглашая Бубнового короля в объятия. А тот и не против был: большие ладони Данте мгновенно и крепко обняли трефа. На лице Куро заиграла сладкая улыбка, как и лёгкий румянец тоже. Эхх, так приятно обниматься..       — Пик, у тебя есть минутка? — Выбравшись, наконец, из объятий, второй клон посмотрел на Пика, который уже собирался уходить к себе. — Ладно, спокойной ночи вам. — Он пожелал всем остальным доброй ночи, а сам подошёл поближе к восьмому клону.       — Слушаю. — Коротко отозвался Пиковый король, смотря на то, как все расходятся по комнатам, желая сладких снов.       — Ты всё ещё ищешь цыганку? — Решает убедиться Трефовый король, глядя прямо в янтарные глаза Пика.       — Предположим, — довольно холодно отозвался тот.       — До сегодняшнего дня мне это идея казалось абсурдной, но после слов Феди во мне загорелась искра надежды. Ты бы знал, как я скучаю по нему, — вполголоса заговорил треф, чувствуя, как на глазах образовывается влага.       — Я прекрасно тебя понимаю. Думаешь, что я не скучаю? Эх.. ладно, завтра уже решим, а теперь иди спать, тебе надо отдыхать побольше, — на этих словах Пик похлопал Куромаку по плечу и уходит в свои покои.       Убедившись, что с Трефовым королём всё хорошо, все жители дома разбежались по своим комнатам, благополучно спать ложась. Одни клоны смогли быстро уснуть, другие ещё долго не смыкали глаз, размышляя о своём прошлом, настоящем и будущем..