Спаси меня от меня самого

      Бесят. Или нет. Он не знает. Всё выглядит каким-то странным. Туманным. Постоянная каша в голове мешала четко формулировать даже простейшие мысли. Не хочется ничего и хочется всего одновременно. Он не знал, где заканчивается он и где начинаются они.       Эндрю сидел на кровати в позе лотоса, и с ненавистью буравил взглядом ненавистный пузырек с его личным ядом.       Было холодно. Чертовски холодно. Пустота, прикрытая разноцветной вуалью противоречащих друг другу фальшивых эмоций, заполняла его изнутри. От этого становилось мерзко от самого себя. Казалось, он замерзает заживо. Медленно увядает, словно нежная роза в резко наступившие холода. А может быть просто стоило наконец-то закрыть это долбанное окно, что от малейшего порыва ветра вновь и вновь билось своей пластиковый рамой об откосы, нервируя внезапным шумом.       Нельзя.       Окно должно быть открыто. Но почему? Он не помнит... Его идеальная память никогда не подводила. Зачем окно?       Он напряг мозг, пытаясь вспомнить, зачем распахнутое настежь окно в середине ноября.       Точно. Воздух. Если закрыть окно, то в комнате будет слишком душно, слишком жарко, слишком... Всё это было слишком для него.       Крупные капли промозглого ледяного ливня, которые беспрепятственно попадали в комнату через открытое нараспашку окно, разбивались о поверхность широкого подоконника и письменного стола, что стоял рядом.       Лёгкая майка и домашние шорты не спасали от порывов ветра, но сил встать и закрыть окно просто не было. Тем не менее он чувствовал, как энергия переполняет его организм.       Ложь...       Или правда...?       Он запутался. Усталость накатывала с новой силой. От этих таблеток только хуже.       Голова уже болела. Свет солнца, скрытого тяжёлыми серыми тучами, казался слишком ярким. Тихий шум улицы: непонятное шуршание, отдаленные гудки машин, стук капель о крышу – казался сейчас особенно громким. Все они будто слились в единый монотонный звук и теперь просто терзали обострившийся из-за лекарств слух.       Не выдержав, он закрыл уши ладонями и зажмурил глаза, откидываясь назад на кровать. Хотелось закричать, ударить кого-то или что-то, просто сделать хоть что-нибудь, чтобы выпустить эту не пойми откуда взявшуюся злость.       Чувство крайней беспомощности затопило его сознание. Тяжело. Он понимал что не справляется. Бороться с кем-то легко. Либо отбиваться до последнего, всеми способами защищая свою семью, либо принимать поражение. Горькие мучительные последствия от своего поражения, что рано или поздно, но всё-равно закончатся.       "Тяжело, но просто..." - он усмехнулся. Как же странно и глупо думать об этом. Они же буквально противоположны.       Да, это определённо давалось ему куда проще. А вот бороться с собой, со своими внутренними демонами становилось всё сложнее и сложнее. Иногда им удавалось, наплевав на все его попытки придти в себя, выбраться наружу, затуманить разум, взять контроль. И тогда ему было страшно. По-настоящему страшно. Как сейчас. Он понимал, что в такие дни, даже не задумываясь, мог причинить вред даже самым близким людям. Он не хотел им вредить, не хотел разочаровывать и разочаровываться самому. Ничего не хотел. Только закрыться от всех и ждать, когда же это всё наконец закончится.       Сейчас он, как никогда, почувствовал, что чужие привычки могут быть заразны. Хотелось уйти как можно дальше. Сбежать. Бежать не останавливаясь, пока легкие не забудут о существовании воздуха, а его демоны не останутся позади. Забавно. Больной уставший мозг уже начал продумывать пути отхода, строить планы и прикидывать какие вещи могла бы ему понадобиться, но вместо этого, накинув на себя теплый плед, он лежал неподвижно, теперь уже пялясь в потолок, будто мог там найти решения на все свои проблемы.       Первый смешок вырвался случайно и как-то неосознанно. А за ним ещё и ещё. Он хохотал, как безумец, до боли в животе и слёз в глазах. Ему казалось, что он сходит с ума.       Он теряет контроль. Над собой, над своей жизнью над всем, что его окружает. Казалось, что он живёт не своей жизнью. Чужой. А чьей, если не своей? Аарона? Нет. Точно нет. Если бы он был Аароном, то находился на стадионе, не в общежитии. Близнец как раз со своей болельщицей. А он? Он с Нилом. Нил есть в его жизни. Или ему кажется. Может никакого Нила здесь нет? Конечно его тут нет, он же на занятиях.       Эти наркотики, называемые лекарствами, делали его жизнь только хуже. До встречи с Нилом он ничего не чувствовал, ну или по крайней мере ему так казалось. А теперь? А теперь он не знает. Он ощущает, что эти фальшивые чувства делают ему только хуже. Злость и раздражительность никуда не девалась, скапливаясь и ожидая своего часа, но теперь это всё было под горой мнимого веселья и жизнирадостности.       От безумной улыбки уже болела челюсть и сводило скулы. Зачем всё это?       " – Они должны тебе помочь, Эндрю." - говорил какой-то врач, именем которого он даже не интересовался, чтобы запомнить его.       " – Милый, не забывай про таблетки. " - по-дружески мягко твердила ему Би на одном из сеансов в августе может год назад.       "– Эндрю, этот препарат нужен тебе, если ты не хочешь оказаться за решеткой." - часто напоминал ему Кевин.       Эти фразы вновь начали всплывать в памяти одна за одной. Каждый раз от них начинало тошнить.       Или от таблеток? А может уже от голода. Он задумался, пытаясь вспомнить когда в последний раз ел. Это было вроде в 8 или около того. А сейчас сколько? Из-за пасмурной походы трудно это определить хотя бы примерно. Вроде прошло пару минут. А может и часов. Плевать.       Прозвенел таймер на телефоне. Он специально поставил его, чтобы не пропустить прием препаратов.       С момента приговора, что в течении первых недель казался смертным, весь его мир будто крутится вокруг этих красно-белых пилюль.       Надо отдать им должное, хоть где-то они ему пригодились.       Нил...       Этот рыжий несносный мальчишка, хоть и был вроде реальным, всё равно казался прекрасной галлюцинацией.       "А может так и есть... Где он сейчас? - Эндрю огляделся вокруг, - Его нет рядом. Почему? Куда он делся? Неужели исчез..."       Даже если и так, то он был самым ярким образом, что Эндрю видел когда-либо в своей жизни. В тайне он не хотел терять это, но как только его снимут с таблеток, Нил исчезнет, но уже навсегда, словно мираж.       А не сейчас ли тот момент, когда он как раз и исчез? Сбежал или растворился в воздухе, как обычная галлюцинация?       Нет. Снова ложь. Нил реален и он в этом уверен.       Нил вернётся. Он обещал. Сегодня же обещал, да? Или это было вчера? Куда он тогда ушел? Его нет уже долгое время. Или это всего несколько минут?       Точно, занятия. Нил был на занятиях и он обещал вернуться. Это точно было сегодня.       Джостен точно не был придуманным Эндрю образом. Фантазии на такое бы не хватило. Так что Нил реальный человек. Но вот единственное, чего он не мог сказать наверняка, так это правдивость того, что он испытывает по отношению к нему.       Его хотелось защищать, узнавать, разгадывать, словно какую-то сложную головоломку, каким он и был на самом деле. А ещё хочется, чтобы Нил был рядом, говорил, обращал внимание и заботился в ответ, хоть он этого ни за что не признает. Он хочет к нему. Хочет, чтобы Нил был рядом сейчас. Как же он ненавидит это чувство.       А может это снова из-за действия этих таблеток? Может, как только это всё закончится, ему станет на него плевать. Скорее всего эта рыжая проблема станет совершенно обычным человеком, как Сет, или Мэтт, или Дэн.       Всё. Хватит. И без этого на душе паршиво.       И холодно. Какого хрена вообще открыто окно? Открыто. Он же его сам открыл. Зачем? Почему он открывает окно в середине ноября, сидя в лёгкой одежде?       Он резко вскочил с кровати и со злостью глянул на улицу, будто она и была причиной всех проблем в его жизни.       "Да, окно определённо надо закрыть" - подумал он, но не сделал к нему и шага.       Развернувшись, он буздумно пошел в ванную, прихватив с собой таблетки.       Поставив их на край, включил горячую воду на полную и сел на бортик, ожидая, пока та наберётся. Эндрю с интересом наблюдал за пузырьками воздуха, что лопались, поднимаясь на поверхность. Казалось это было чем-то важным. Чем-то более значимым, чем есть на самом деле.       Это как жизнь, хоть и короткая, но за которой можно смотреть бесконечно. Эти пузырьки рождались и жили, пока не встретили свою смерть на поверхности воды, к которой сами же и стремились. Эндрю считал, что он чем-то похож на них. Тоже стремится к саморазрушению. Только было одно небольшое "но", отличие, незаметное, но значимое: он не хотел умереть. Он ничего не хотел, хоть и всегда к чему-то стремился. Это забавно. Почему-то хотелось засмеяться. Вновь.       Размышляя обо всем этом, он чуть не упустил нужный уровень воды.       Таймер, что он отложил на несколько минут, вновь подал признаки жизни. Он выключил его, избавляя и так больную голову от новых источников звука. Открыв крышку, Эндрю высыпал несколько таблеток себе в ладонь, после чего закинул их в рот и проглотил, не запивая. Сколько их там было? Около 2 или 3? А может и все 5. А сколько надо? Наверное 2. Да и какая уже разница? Поздно об этом думать.       Наплевав на всё, он залез в ванну прямо в одежде.       Он попытался расслабиться и насладиться теплом. В плохие дни, такие как этот, это редко получалось сделать. Мышцы были напряжены, будто он готовится к неминуемому нападению. Ещё секунда и источник опасности появится прямо перед глазами.       Но ничего не произошло. Тишина. Странно.       Эндрю прикрыл глаза, пытаясь вспомнить что-то хорошее. Би говорила, что это может помочь отвлечься. По её словам, подобное создавало атмосферу безопасности и комфорта, что могло помочь справиться с тревогой.       Первым воспоминанием было его последнее усыновление. Лицо Ники было тогда таким измученным, но счастливым. Хотя Эндрю до сих пор не понял, чему тот радовался. Ники самому на тот момент едва исполнилось 18. Вовсе ребенок. Только-только у него появился шанс на хорошую жизнь рядом с любимым человеком в любви и гармонии. Но нет. Этот придурок, бросив всё, выбрал их. Несносных, травмированных, просто невыносимых шестнадцатилетних подростков. Хоть он этого никогда и ни за что не скажет в открытую, но Эндрю был безгранично благодарен кузену. Он понимал, скольким Ники пожертвовал и скольким продолжает жертвовать ради них, ради семьи. Кто бы знал, как сложилась их с Аароном судьба, если бы не Хэммик.       Также не такими плохими можно считать их молчаливые завтраки с Аароном по вторникам. Обоим близнецам нужно было вставать ко второй паре. Впрочем да, эти полчаса с Аароном наедине были достаточно комфортны, чтобы не уйти в ту же минуту, как вошёл на кухню. Хоть они были и не в лучших отношениях с близнецом, но постепенно всё начинало налаживаться. Они многое не знают друг о друге, но теперь, когда оба начали работать над отношениями, всё белее или менее нормально.       Не то чтобы хорошими, скорее весёлыми воспоминаниями он всегда считал жалкие попытки Кевина заставить его хоть немного не ненавидеть экси. Эндрю считал этот вид спорта просто бесполезной тратой времени. Именно поэтому ему никогда не понять этого стремления двух экси-наркоманов изнурять себя тренировками чуть ли не до потери сознания. Да, экси – это то, что помогает Кевину жить, несмотря на физические или душевные травмы. Но Эндрю такой смысл жизни не поддерживал, делая всё в точности наоборот просьбам Кевина, что выводило того из себя за доли секунды. Это забавно.       И Нил... Это имя, а особенно его обладатель, приносили столько же спокойствия, сколько и проблем. А проблем, как знали все, у Нила было много. Он просто магнит для них. Или просто идиот, которому иногда стоит держать свой прекрасный рот закрытым.       Он видел копну рыжих непослушных, но таких мягких волос, бледные веснушки на чужих щеках, видел прекрасные губы, вновь изогнутые в хитрой усмешке, и бездонные голубые глаза, - видел, ведь казалось, что это уже отпечатались с другой стороны его век ярким клеймом, которое никогда не даст забыть ему об обладателе этого образа.       Он так и лежал, уже чуть более расслабленный, чем с утра, но не менее морально истощенный и уставший.       Мозг сам подкидывал образы Нила, в той или иной ситуации. Иногда его проклятье в виде идеальной памяти, становится даром. Но лишь иногда.       Вот он видит, как Нил забивает свой первый гол на любой из игр. Его лицо настолько счастливое, что аж периодически тошно от его любви к этой бесполезной беготне с клюшками за мячом.       Вспоминает каждую их поездку в никуда и разговоры ни о чём. Они просто сбегали. Далеко. Пусть не на долго. Пусть и приходилось рано или поздно возвращаться, но они были вместе.       Образ Нила был везде и во всем, что держало Эндрю в реальности.       С Нилом было спокойно. Хорошо. Его касания всегда были мягкими и не требовательными. Он никогда не переходил его границы. Целовал страстно, напористо и чувственно, но стоило дать хоть малейший намёк на дискомфорт, всегда останавливался.       Эндрю мог физически ощущать прикосновения заботливых рук. Чувствовал, как они гладят по волосам, спускаясь на шею и ниже по груди.       С каждым миллиметром они почему-то становились всё более жёсткими, желающими....требовательными. Что за...? Нет... Нет, нет, нет!       Это не Нил. Нил всегда останавливается. Нил всегда спрашивает.       Он хотел крикнуть. Остановить. Оттолкнуть. Нил не может быть таким. Он же знал Нила. Своего Нила, что никогда бы так не сделал.       Не получалось издать и звука. Язык словно онемел, а тело сковало мерзким страхом и чем-то, что уже было.... Словно лента воспоминаний, что меланхолично крутилась в его голове, в миг превратилась в тугую верёвку, сковавшую тело.       – Ты такой взрослый, Эй-Джей. Такой красивый. Хочешь я научу тебя кое-чему? Чему-то взрослому...Ммм? Только обещай мне, что не расскажешь никому об этом. Это будет наша игра. Наш секрет. - этот противный шепот был так близко, что мурашки побежали по спине. Так, будто его обладатель стоит прямо за спиной. Но этого не может быть. Он точно знает, что сзади была стена. Только она и никто больше там быть не мог.       – Давай поиграем? Я знаю много хороших игр. Тебе понравится... Обещаю. - неумолимо продолжал голос, пока Эндрю отчаянно пытался выбраться из этого кошмара или хотя бы освободиться от этих рук, что своими касаниями вызывали лишь дрожь и тошноту. По ощущениям он точно уверен, что их там точно не одна пара.       – Ну же, Энди, почему ты плачешь? Не бойся. Больно будет только в начале. - голос внезапно стал другим. Более грубым, жёстким и пугающим. Эндрю без труда узнал его обладателя.       Сейчас он и правда почувствовал себя тем самым семилетним мальчиком, трясущимися у края кровати от страха. Только теперь, в отличие от своей маленькой копии, он точно знал, что будет дальше. Нет. Пожалуйста, хватит! Почему это происходит? Почему сейчас?       Он помнит как пытался вырваться из стальной хватки. Убежать, спрятаться, сделать всё, чтобы этой боли больше не было. Кричал и плакал, но всё бесполезно. Он кого-то звал. Кого? Он не помнил, забывшись в той бескрайней боли, обиде, стыде и страхе.       Он открыл глаза с немым криком и застывшей мольбой о помощи на языке. От резкого подъёма вода немного расплескалась за бортики ванной.       Сон.       Он даже и не заметил, как истощение и недосып взяли своё.       Гребанный сон. Почему? Почему ему приходится переживать это снова и снова? Он всегда знал, что стремится к саморазрушению, но его мозг был сам себе врагом.       Эндрю судорожно пытался заставить свои лёгкие работать. Капля воздуха. Хотя бы немного. Казалось, от этого станет легче, но он и сам понимал, что это снова самообман.       Этот момент настиг его. Вроде и ожидаемо, но так внезапно. Какое-то шестое чувство, никак не дававшее покоя весь день, оказалось правдивым. Опасность настигла. Обычно, чтобы справиться с угрозой, нужно найти и уничтожить её источник. Но как справиться, если источником той опасности, которую ты так долго ждал, оказался ты сам? Ты, твой воспалённый мозг и травмированная психика.       Всё будто в тумане. Бред. Полный бред, но почему же он был так правдив? Наверное потому, что крупицы здравого смысла пытались хоть как-то сохранить рассудок.       После этого сонного бреда он чувствовал себя таким грязным, что хотелось смыть эти эфимерные касания вместе с кожей.       Безуспешно. Кожа была уже красная от усилий стереть эти призрачные прикосновения, которые приносили даже сейчас ощутимую боль. Он был зол, напуган и изнурен этим днём. Оставался один выход.       Руки дрожали. Мозг будто не осознавал что делает и что вообще с ним происходит.       Он медленно, но решительно вытаскивает из-под левой повязки тонкий серебристый нож. Зеркальная поверхность отражала его глаза. Глаза, наполненные диким, животным ужасом.       Черная ткань ненужной кучкой полетели на пол, оголяя предплечья.       Первый порез.       Больно. Больно и хорошо одновременно.        Физическая боль отрезвляла, заземляла, помогала быть здесь и сейчас.       Потом ещё один. И ещё.       Было сложно остановиться. Было сложно не улыбаться в этот момент.       А потом взор будто прикрыли белой пеленой. Все звуки резко стихли. Тело было лёгким и невесомым. Такое приятное чувство. В голове снова пустота. Ни одной спутанной мысли больше не осталось.       Он посмотрел на тумбочку со всеми ванными принадлежностями, сверху которой лежала уже начатая пачка сигарет. То что нужно. Заменив нож на никотиновую палочку, он смог по-настоящему расслабиться.

***

      Нил вернулся сегодня чуть позже, чем ожидал. Сначала профессор задержал их, объясняя правильное выполнение домашней работы, а затем он встретил Мэтта с Ден, которым не смог отказать в просьбе помощи с расклеиванием оставшихся листовок о матче на следующей неделе.       Их комната в общежитии встретила его тишиной. Ники с Кевином наверняка нашли себе занятие получше, чем сидеть в четырех стенах с одним из близнецов, который не готов был сегодня с ними контактировать.       Он снял верхнюю одежду и пошел дальше в гостиную.       Комната встретила его неприветливым холодом. Окно было раскрыто нараспашку, в воздухе витал едва уловимый запах сигарет. Он прикрыл его, оставляя только маленькую щёлочку на проветривание.       Он огляделся вокруг. На диване валялось несколько пледов, а среди них его, Нила, серая толстовка.       Он слегка улыбнулся. Он был точно уверен, что оставлял вещь в шкафу. И также была безусловная уверенность в том, что Эндрю эта толстовка очень даже нравилась, хоть тот это и отрицал.       Он осмотрелся. Эндрю нигде не было. Странно, ведь Дрю в таком состоянии вряд ли захотел прогуляться по окрестностям. Что-то неприятное окутывало Нила с ног до головы. Плохое предчувствие. Тревога. Неприятный холодок пробежался по комнате.       Нужно проверить ванную. Она была единственным местом, куда он ещё не заходил.       Чем ближе он подходил, тем хуже ему становилось. Что-то было не так. Что-то плохое ждало его за дверью. Внутренний голос уже во всю вопил, что нужно бежать от этой двери как можно дальше. Но он не мог. Там, возможно, находится Эндрю. Его Эндрю, который был всем в жизни Нила. Тот, кто подарил ему дом, подарил шанс на настоящую жизнь, позволил остаться рядом и стать таким же всем в своей жизни.       В любом случае двери пугают. Никогда не знаешь, что окажется по ту сторону, пока не откроешь. Какие тайны она отделяет от тебя...что она держит за собой...       Джостен покачал головой, выкидывая глупые мысли из головы. Дрю часто говорил, что он иногда параноит зря, так что всё будет в порядке.       Он тихо постучал. Тишина. Густая и неприятная. Ещё один стук, но ответ всё тот же.       – Эндрю? Всё в порядке? - Нил был на сто процентов уверен, что парень находится там, но не понимал почему тот молчит. - Дрю, если ты не ответишь, то мне придется зайти и самому убедиться, что с тобой всё нормально.       И вновь ничего. С другой стороны не слышно ни звука. Возможно, там и правда никого не было, но что-то подсказывало Нилу, что это не так. Он медленно опустил ручку двери вниз и открыл её.       – Твою ж мать... - не сдержав слов, сдавленно прошептал он, быстро оказавшись возле ванны, чуть ли не до краев наполненной розовато-алой водой.       По комнате витал еле ощутимый металлический запах в перемешку с дымом.       Стараясь не поддаваться панике, он, не прикасаясь, издалека осмотрел повреждённые предплечья. Раны не настолько глубокие, чтобы исход был летальным, но, компенсированные количеством, они с каждым упущенном мнгновение придавали воде всё более насыщенный оттенок.       Руки Нила дрожали. Нет, он не мог не успеть, но почему же тогда сердце так и норовит пробить рёбра, а кровь в ушах заглушала все остальные звуки?       – Тут прохладно, да? - послышался тихий голос.       Нил мигом перевел взгляд на болезненно бледное лицо Эндрю. Казалось, парень был расслаблен, но Нил умел читать его по глазам. Ни о какой расслабленности не было и речи. Он просто измучен физически и морально.       – Дрю, я хочу помочь тебе. Можно? Я могу прикоснуться к тебе? - Нил старался говорить мягко, смотря в глаза напротив и держа руки в поле зрения Эндрю.       – Так мило, что ты спросил. - насмешливо протянул Эндрю, выдавливая улыбку. - Почему ты не делаешь как все? Зачем ты спрашиваешь? - так странно, фальшиво и нездорово посмеялся он, протягивая руки ближе, как бы говоря: "Давай, прикоснись. Чего же ты ждёшь? Я вижу, что тебе нужно это, так забери."       Но Нил замер. Он не смел и движения сделать в сторону парня. Даже если Эндрю скажет сейчас "да" Нил не прикоснется, не переступит границы дозволенного, не приблизится. Потому что это Нил. Он всегда знал, а скорее даже просто чувствовал, что нужно Эндрю. И сейчас он знал, что в таком состоянии Эндрю не способен на четкий разумный ответ.       Сердце сжималось. Хотелось помочь. Но нельзя. Надо успокоить парня. Показать, что он в безопасности. Без этого нет никакого толка. Одно неверное касание, действие, слово может привести к концу.       Эндрю удивлённо посмотрел на замершего на месте Нила. Он по-совиному слегка склонил голову на бок и, увидев что-то явно смешное для своего воспалённого сознания, резко расхохотался. Нилу всё больше и больше становилось не по себе. Хотелось закрыть уши, лишь бы не слышать этот нездоровый истерический смех. Но он не сделал этого. Наоборот. Он только подошёл чуть ближе, оставаясь на минимальном безопасном расстоянии. Смех с каждой новой секундой всё больше походил на плач. Истерика накрывала парня с головой. Казалось, он и сам не определился чего хочет больше: смеяться или плакать. Нил убрал ножи подальше от Эндрю, а сам остался рядом. Он сел на пол. Надо успокоить. Хочется обнять, но нельзя. Пока нельзя.        Он не знал что делать. Первой мыслью было позвонить Би, но телефон остался в комнате, а уходить от парня сейчас было не самым лучшим решением.       Он просто оставался рядом. И будет оставаться столько, сколько нужно. Говорить сейчас смысла не было, потому что вряд ли его слова будут восприняты всерьёз. Если вообще будут восприняты. Оставалось только сидеть рядом, немо высказывая свою молчаливую поддержку.       Истерика парня закончилась так же резко и внезапно, как и началась. Просто в один момент ванная погрузилась в тишину. Эндрю сидел, обняв колени и прислонив голову к бортику ванны. Его руки дрожали, да и самого била мелкая дрожь. Он вымученно смотрел на Нила в ответ. Лицо, словно фарфоровая маска, не выражало ничего. Только подсыхающие соленые дорожки на щеках и отчаянная мольба в глазах подсказывали, что парень мысленно тут, а не где-то далеко, окутанный своими кошмарами.       – Я так больше не могу, - тихо прошептал он в пустоту, - я не хочу так больше.       – Я знаю Дрю, ты устал. Но я рядом и мы со всем разберемся. Нужно будет обязательно позвонить Бетси и попросить её заменить препарат. Но для начала давай позаботимся о тебе. - так же тихо ответил ему Нил, продвинувшись ещё чуть ближе.       – Помоги мне... - тихая просьба, произнесенная вымученным, чуть хриплым голосом заставила Нила сразу же подняться на ноги.       Он убрал затычку из ванной и кровавая вода постепенно начала уходить, забирая с собой давящий металлический запах. Нил достал всё нужное из аптечки и вернулся обратно.       – Где я могу прикоснуться к тебе?       – Везде. - на выдохе сказал Миньярд, всё ещё не отрывая опустошенного взгляда от белой эмали.       – Ты уверен? - решил убедиться Нил, всё ещё встревоженный состоянием Эндрю.       – Да.       Парень быстро, чтобы не причинять боль лишний раз, но тем не менее аккуратно стёр лишнюю кровь и обработал кожу вокруг ран заживляющей мазью, перевязав израненные предплечья бинтом.       – Я подниму тебя на руки и отнесу в зал, хорошо? - комментировал Нил все свои действия, чтоб Эндрю точно знал что с ним будут делать. Хоть во взгляде карих глаз и читалось "я не выдерживаю и мне абсолютно плевать на то, что ты сейчас со мной будешь делать", Нил не хотел сделать ещё хуже. Ему хотелось укутать Эндрю теплым пледом, скрывая от всего мира, любовно поцеловать в щеку и пообещать, что теперь всё будет хорошо.       Эндрю кивнул и Нил поднял его из ванны, прижимая к себе. Мокрая одежда моментально начала делиться влагой с сухой футболкой парня. Вода капала на пол, но ни один из них не обращал на это внимания. Это не важно. Капли и сами высохнут, а убраться можно и позже. Эндрю прижался к теплой груди Нила и, уткнувшись носом в загорелую шею, жадно вдохнул родной запах.       Оказавшись в зале, Джостен бережно посадил свой ценный груз на диван, заворачивая в теплое одеяло. Окно давно было прикрыто, но осенний воздух, наполненный холодом и влагой, всё ещё кружил по комнатам. Эндрю, поправив одеяло, лёг и прикрыл глаза.       – Включить телевизор? Теле-шоу? Документалка? Растения, животные, убийцы, что-то ещё? - спросил Нил, немного нервничая. Он не знал за что теперь браться и как сделать так, чтобы Эндрю было максимально комфортно сейчас.       – Нет, - тихо ответил парень, - ляг сюда и прекрати суетиться. - полупопросил полуприказал он, указав себе за спину.       – Ты точно уверен в этом?       – Я не делаю то, в чем не уверен и чего не хочу.       Нил, слабо улыбнувшись, лёг туда, куда сказал Эндрю. Не сказать, что диван в сложенном виде был предназначен для двоих, но обычно им было вполне удобно так лежать.       Как только парень лёг, старший повернулся к нему лицом и уткнулся куда-то в плечо.       – Я хочу, чтоб ты меня обнял. Да или нет? - невнятно раздалось откуда-то снизу, опаляя кожу шеи горячим дыханием.       – Да. С тобой всегда да. - тихо ответил Нил, одной рукой обнимая парня чуть выше талии, а второй гладя от мягких светлых волос до острых лопаток.       Он был встревожен, слегка напряжён, но улыбался. Пусть и не всё хорошо, как всегда хотелось бы, но они вместе. Они справятся. Позже Дрю обязательно расскажет ему о том, что случилось, пока самого Нила не было дома. Позже они обязательно позвонят Бэтси. Позже раны заживут, а Нил будет чаще присматриваться к состоянию Эндрю в плохие дни. Но это всё позже. А сейчас есть только они. И это действительно то, что важно. Они всегда будут друг у друга и неважно сейчас или позже.