Отцы, матери и сыновья (Fathers, Mothers and Sons)

      — Что случилось с твоим лицом? — спросил маленький мальчик, его большие голубые глаза заставили вспомнить о Люке.               Он мрачно улыбнулся: — Я обжегся.               — Было больно?               Я стою выше тебя!               Ты был моим братом!               Я ненавижу тебя!               — Да, очень, — тихо сказал Анакин.                     Напротив, на другой стороне маленькой пещеры, укрывшей их, Пиетт поднял на него глаза, оторвавшись от разведения костра. Вирс расхаживал взад и вперед перед входом, отчасти чтобы согреться, а отчасти для наблюдения.               Их проводник-туземец спал, растянувшись в дальней части пещеры, и, по-видимому, ему было так же удобно, как и в своей собственной постели.               — Почему ты не вылечил лицо? — поинтересовался мальчик, изучая его теперь с большим любопытством, как это делали дети такого возраста.               — Это все, что смогли сделать — ответил Анакин. — Ожоги имеют... последствия.               Целая жизнь последствий.               — О, — сказал ребенок и обратил свое внимание на огонь, который Пиетт раздувал в сильное пламя.               — Но он еще и горячий, — продолжил мальчик, плавно переходя к новой теме с беззаботной непринужденностью молодости. — Иногда мы жарим на нем грейблов.               — Что такое грейбл? — поинтересовался Пиетт, пока Анакин собирался с силами после плохих воспоминаний.               Спасибо, адмирал.               — Это животное, на которое раньше охотился мой отец.               — Он больше этим не занимается? — осторожно спросил Пиетт, роясь в своем рюкзаке в поисках пайков и протягивая один мальчику.               — Не-а, — лицо ребенка омрачилось. — Он умер.               — Мне очень жаль, — сказал адмирал, осторожно погладив его по спине, и мальчик подошел, чтобы плюхнуться рядом с ним и съесть свою порцию.               Что такого в этом человеке, что люди так на него реагируют? Вера в то, что он — тот, на кого можно положиться? В миллионный раз Анакин пожалел, что Пиетт не был отцом.               Вирс посмотрел на пару и бросил ему быструю усмешку, на которую Анакин ответил аналогично.               Как получилось, что Сила решила, что эти двое мужчин, в высшей степени подходящие для отцовства, должны были быть его лишены, либо вообще никогда не получили, в то время как у Анакина было двое детей, хотя он был ужасным отцом?               Он внутренне вздохнул. Они заканчивали свою последнюю задачу в этой миссии — вернуть ребенка его матери. Сотни детей были похищены с этой холодной и суровой планеты в качестве бесплатной рабочей силы, и он со своими людьми недавно перехватил транспорт работорговцев, чтобы их освободить.               Это был отдаленный мир — трудно поверить, что кто-то захотел бы здесь жить, но они жили, добывая полезные ископаемые под снегом и льдом. Очевидно, в этом мире было короткое двухмесячное лето, когда все было зеленым, но Анакину было трудно в такое поверить.               Люди и животные, жившие здесь, приспособились. Люди носили тяжелые меха, и были огромные стада каких-то животных с густой шерстью, нечто среднее между медведем и лошадью, которые давали эти меха.               Все они по достоинству оценили предложение мехов для себя. Даже их специальной экипировке для холодной погоды было тяжело соответствовать этой планете. Пиетту, как меньшему из них, было хуже всех, а Вирсу приходилось нелегко по другим причинам. Анакин знал, что это было из-за Хота, но не стал поднимать эту тему. Его генерал держался храбро, несмотря на некоторые ужасные воспоминания.               Все они были в этом довольно хороши.               Поскольку всех остальных детей забрали благодарные семьи, он боялся, что этого маленького мальчика оставят, но их проводник узнал в нем сына матери, которая жила очень далеко.               Поэтому они взяли на себя задание по его возвращению.               Возвращение сына к матери. Он не упустил эту деталь.               Его возвращение было слишком запоздалым.               Он смотрел, как мальчик дремлет, прижавшись к ноге Пиетта, как рука адмирала лежит у него на плече, и карие глаза встретились ним взглядом при свете костра.               Его мать умерла в прошлом году, и Пиетт почти ничего об этом не говорил. Несомненно, он тоже боролся с тяжелыми воспоминаниями. Анакин переместился, чтобы устроиться поближе к желанному теплу, активно успокаивая себя в Силе. Это было дружелюбное и живительное пламя.               — Я могу взять его на некоторое время, адмирал — сказал он, и Пиетт с благодарностью подвинулся, чтобы поднять ребенка и передать его в руки Анакина.               — Спасибо, сэр, — прокомментировал он, разминая затекшие конечности и поворачиваясь к Вирсу.               — Подойди и поешь чего-нибудь, Макс, — сказал он, и генерал двинулся к ним, вздыхая от жары, чтобы сесть на землю.              — Наш проводник дал мне понять, что мы уже близко. Завтра в полдень, я полагаю, — сообщил адмирал, раздавая пайки остальным, прежде чем взять один себе.               — Хорошо, — прокомментировал Вирс, скривившись при виде пайков. — Я изо всех сил пытаюсь понять, как существа живут в холодном климате.                — Или чересчур жарком, — сказал Анакин, думая о Татуине.               Пиетт фыркнул, и они оба посмотрели на него: — Мы говорим, как старики.               — Фирмус, ты едва не замерз до смерти, конечно, ты согласен, — сказал Вирс, выглядя совершенно не впечатленным тем, что его назвали «стариком».               — Я не говорю, что предпочел бы жить здесь. Меня просто забавляет, что все мы хотим умеренного климата. Вот почему звездный разрушитель — это идеальная окружающая среда.       Анакин усмехнулся: — Ну, с этим Леди не стала бы спорить. Будь ее воля, вы никогда бы ее не покидали.               Пиетт ему улыбнулся: — Мне дали это понять. Приятно знать, что нас хотят вернуть.       — Рад вернуть этого малыша его матери, — прокомментировал генерал, глядя на ребенка, спящего на коленях Анакина.               Несколько мгновений царило молчание.               — Зев был таким же, — тихо произнес Вирс. — Мог спать где угодно — просто растянувшись вот так.               Анакин никогда не слышал, чтобы генерал добровольно говорил что-то подобное о своем сыне. Вирс был очень скрытным человеком, и Анакин ценил это доверие.               — Дети могут делать это, когда чувствуют себя в безопасности, — прокомментировал Пиетт со слегка задумчивым видом.               Вы когда-нибудь чувствовали себя так, адмирал?               — Что ж, сэр, отличная работа, — сказал Вирс, потянувшись, чтобы коротко хлопнуть своего друга по плечу.               — Адмирал заложил основу, — ответил Анакин, слегка улыбаясь.               Они снова замолчали. Он посмотрел на спящего мальчика у себя на руках, и огромное сожаление захлестнула его, как приливная волна.               — О чем вы думаете, сэр? — спросил Пиетт, и он оценил, что его адмирал чувствует себя смелее, когда затрагивает личные вопросы.               — Я... — это не обязательно облегчало задачу, но присутствие здесь этих двух мужчин, с которыми можно было поговорить, — людей, понимавших страдания и потери, — помогало его медленному возвращению к свету.               — Я думал о том, что, не потерпи я столь сокрушительную неудачу, мог бы вот так держать своего сына, когда он был в этом возрасте.               Он знал, что Пиетт бросил быстрый взгляд на своего друга. Да, действительно, Дарт Вейдер, говорящий о собственных сожалениях своим бывшим офицерам, не был тем, что три года назад они могли бы предсказать.               — Я сам виноват, джентльмены, и вы сыграли важную роль в том, что позволили мне провести с ним время, но последствия всегда будут.        ****         Позже, когда они наблюдали за плачущей и благодарной матерью, держащей на руках своего ребенка, Пиетт подошел и встал рядом с ним.               — Последствия имеются, сэр, — сказал он после паузы, — мы оба это знаем. Я надеюсь, вы помните, что вот это — тоже одно из них.               Он посмотрел вниз на своего адмирала, все еще слегка дрожащего, несмотря на толстую меховую парку, но с мягким выражением на лице, когда он наблюдал за матерью и сыном.               Вирс работал неподалеку, связываясь с их кораблем на орбите, чтобы их подобрали.               — Это не оправдывает того, что я сделал.               — Нет, сэр. Я бы тоже так не сказал. Но, говоря как человек, выросший в условиях того, с чем мы боремся, я ценю, что вы пытаетесь искупить вину.               — Спасибо, адмирал.               Но этого никогда не будет достаточно.