Ты есть

      Про неё все забыли. Снова.       Тору, потянувшись, окинула взглядом пустующую гостиную общежития и вздохнула. Ну что же, если ты невидимка, такой итог вполне закономерен. Можно сколько угодно одеваться в самые яркие наряды; прицепить к поясу милые сердцу брелоки, что будут звонко бренчать при малейшем движении; всегда самой первой приветствовать друзей... Все эти бесхитростные ухищрения не дают никаких гарантий. Иногда достаточно забыться случайным, поверхностным сном на уютном диванчике, чтобы пропасть с радара интересов окружающих её людей. Иногда приходит время долгожданного совместного похода в гости к ребятам из параллельного класса, а ты вновь не у дел. Иногда ты просыпаешься – и ты снова одна.       А теперь даже уютный диван перестал ощущаться таковым: проведя пальцами по обшарпанной обивке, Тору отдёрнула руку и недовольно хмыкнула. И как в одной из лучших академий может находиться что-то настолько обветшавшее и неприглядное? Некоторое время она вглядывалась в небольшую дыру на боковине дивана с какими-то особо неприятными изломанными краями, как вдруг услышала чей-то вздох.       Тору улыбнулась, сама не зная, чего в её улыбке было больше: грусти или затаённой радости. Может про неё всё-таки кто-то вспомнил, а может и не про неё одну забыли. У невидимости были и свои горькие преимущества: иногда можно позволить себе не притворяться и не нацеплять в спешке привычную жизнерадостную маску. Всё равно её никто не увидит. Всё с той же улыбкой Тору повернулась к источнику звука.       Там был один из её любимых игрушечных медведей. К вящему ужасу Тору, вполне узнаваемый в своём новом обличье. Он стоял мостиком на странно удлинённых лапах; вздутый живот выпятился и мерно вздымался в такт сиплому дыханию; голова была перевёрнута; один глаз зиял пустотой, а другой выжидающе уставился прямо на неё.       Тору застыла, не в силах отвести взгляд от притягивающей черноты стеклянной бусины. Вероятно ей стоит ущипнуть себя, моргнуть, да неважно – любое действие сгодится, и чудовищный образ тут же исчезнет. Она не до конца проснулась, только и всего. Это же всего лишь её медведь – обычная игрушка не может быть такой... неправильной.       Небрежно зашитый толстыми нитками рот приоткрылся, словно этому существу очень хотелось что-то сказать, но пока его хватило лишь на невнятное, утомлённое мычание.       Захрипев, Тору кое-как поднялась с дивана и стала медленно отходить в сторону. Куда больше этого неестественно обеспокоенного существа, следящего за каждым её шагом, Тору пугало собственное желание прикоснуться к нему, ощутить мерзость свалявшегося бурого меха, самой разорвать натянутые до предела нити и услышать уготовленное.       Одна из лап медведя заинтересованно дёрнулась. Тору не выдержала и, всхлипнув, рванула к выходу в полной уверенности, что за ней непременно последует это ужасное искалеченное существо, всё так же о чём-то горестно стеная.       Дверь маячила всё ближе, Тору наконец схватилась за ручку и, явственно ощущая, что каждая секунда промедления может стоить ей чего-то даже важнее жизни, обернулась.       Существо пребывало на том же месте, где впервые возникло, едва заметно содрогаясь и не совершая никаких попыток приблизиться к ней. В единственном глазе горело лишь печальное презрение.       Разрыдавшись, Тору вышла и закрыла за собой дверь, оставив то существо в равнодушном мраке гостиной. Она всё никак не могла отпустить дверную ручку, вновь и вновь давая себе шанс принять верное решение и вместе с тем понимала: она должна вернуться туда, но не может. Просто не может заставить себя сделать это.       – Начинаем перекличку.       Привычно уставший голос классного руководителя прозвучал совершенно неуместно. Она же только что вышла на улицу, о какой перекличке может идти речь? Тору заторможенно повернулась, обуреваемая нехорошими предчувствиями. Так и есть: она действительно в классной комнате, все её одноклассники уже на своих местах, новый урок начинается, и похоже, она успела вовремя. Да только сесть ей некуда.       – Эм-м... Айзава-сенсей?       – Аояма Юга. Ашидо Мина.       Тору предприняла ещё одну робкую попытку обратить на себя внимание, но Айзава-сенсей, будто не услышав её, продолжил отмечать присутствующих. Проглотив горечь обиды, Тору молча уставилась в пол, роняя сердитые слёзы. Это что, такое наказание? Ей следовало прийти ещё раньше? Но ведь она даже не знала, что время занятий перенесли, они ведь сегодня вечером собирались все вместе повеселиться... Она так давно ждала этого, она не могла ничего перепутать!       – Тодороки Шото. Бакуго Кацуки. Мидория Изуку.       Сердце пропустило удар: её так и не назвали. По всей видимости после переклички она удостоится отдельного упоминания в списке особо отличившихся.       – Минета Минору. Яойорозу Момо.       Тору, приготовившись к обвинительной речи, повернулась к классному руководителю, но тот уже направился к выходу, напоследок бросив:       – Задание вы знаете. Приступайте.       В чём бы ни заключалось задание Айзавы-сенсея, каких-то особых усилий от одноклассников Тору для его выполнения не требовалось: все просто сидели на своих местах, спокойно переговариваясь между собой и с одинаково скучающим видом изредка поглядывая на выход.       – Ребята...       Тору смотрела на них и не понимала, почему никто из них так и не высказался о произошедшем. Не объяснил, почему для неё в этом классе нет места. Не спросил, почему она опоздала. И не спросил, почему она всё-таки пришла к ним.       Но Тору всё же нашла его: осмысленный взгляд, обращённый прямо на неё. Аояма смотрел ласково, чуть склонив голову набок, словно вопрошая, всё ли с ней в порядке. Тору, задыхаясь от злости, сжала кулаки и направилась к нему. По мере её приближения всезнающая улыбка на его губах растягивалась всё шире; он ждал её, подперев лицо ладонями, и его глаза теперь блестели лукавством.       – Прекрати! Это не смешно! Совсем не смешно!       Тот лишь засмеялся в ответ на её бессильный крик. Она ударила прямо в это хохочущее лицо, а оно будто подёрнулось рябью, и Тору осознала, что Аояма не смеётся. Он плачет.       Это была не единственная истина, открывшаяся ей. При ударе её кулак прошёл сквозь Аояму, не причинив тому вреда, и попробовав прикоснуться к нему ещё раз, Тору убедилась в своей бесплотности. Её пальцы проходили сквозь плачущее лицо в безуспешной попытке вытереть слёзы. Аояма же ничем теперь не показывал, что ощущает её присутствие, смотря куда-то сквозь неё.       Уже не заботясь ни о чьей реакции, Тору бросилась к ближайшим одноклассникам, стремясь доказать свою правоту: она прямо сейчас здесь с ними, не какой-то призрак, а человек – такой же, как и они. Её дрожащие руки напрасно хватались за них. Всё без толку. Аояма плакал, все остальные занимались своими делами, вполне успешно контактируя при этом: трепали волосы, стучали по плечу, передавали записки... Очевидно, они все здесь настоящие: странные, не похожие на себя, но не какие-нибудь ненужные видения. Но где же тогда она?..       Тору вновь уставилась в пол, хватаясь взглядом за это последнее жалкое доказательство её существования: пусть она почему-то проходит сквозь людей, но не через поверхности, вот же, прямо сейчас крепко стоит на ногах...       Пол оглушительно треснул, и Тору провалилась вниз, сквозь беспомощные слёзы вглядываясь в изломанный проём. Она падала, бесконечно медленно, но верно отдаляясь от единственного пятна света в сплошном мраке, сомкнувшимся вокруг неё плотным комком, а разбитое сердце всё упрямо твердило такой глупый вопрос: существует ли на самом деле этот человек – Тору Хагакуре?       Мрак внезапно ожил и, бережно обволакивая её содрогающееся в рыданиях тело, плавно потащил обратно к свету. Шею едва ощутимо обдало дыханием; ехидство и нежность сплелись в незнакомом голосе, даруя ей желанное утешение.       – Ты есть.