Эксперимент

      До Академии оставалась ещё половина пути. Вики летела немного позади, почти немигая глядя на спину Мальбонте. Огромные крылья цвета засохшей крови, такой же, как и раны в его душе, нанесённые обоими создателями — каждым в своей степени: отрешенной безжалостностью Шепфа и пристальным маниакальным вниманием Шепфамалума, выращивающего из него идеальное оружие. Именно благодаря их воспитанию он всегда такой: отстраненно-холодный, спокойно-равнодушный. Внешне. Что у него внутри, Вики не знала. Ей хотелось верить, что там горит огонь, пламя, способное согреть любое, самое отчаявшееся сердце, стоит только пробраться сквозь каменные латы прочнейшей защиты и подобрать подходящий ключ. Но парой к затаённой надежде всегда прилагался предательский червячок сомнения. А что если всё не так? Что если это выдумки её убогого мечтательного человеческого существа? И сквозь толстенные защитные конструкции его сердца, оберегающие от новых фатальных потрясений, никому не суждено пробраться, и он навсегда останется вот таким: жестким, закрытым, отстранённым?       Но нет же. Вики невольно коснулась губ, которые по-прежнему горели от недавнего поцелуя: грубого, бесцеремонного — самого желанного. Для чего тогда был этот «эксперимент»? Тем более, что её мысли для него словно открытая книга — даже не нужно утруждаться, чтобы прочесть. Неужели проверял, остались ли между ними еще остатки прошлой связи. Или..? Вики невольно задержала дыхание, боясь даже допустить мысль, что он мог проверять, насколько до сих пор сильна ее ненависть к нему. Чужая, наносная, фальшивая ненависть, которую она использовала для разъярения собственного запала бороться против «главного врага небес». Вики не знала, увидел ли он, что от той иллюзии не осталось и следа: превратившись в пыль, она была безвозвратно смыта очищающей волной времени, освободившей место истинному чувству, рожденному связью, силой, кровью и тем, чему объяснения пока найдено не было.       До сих пор Вики не получалось улучить подходящий момент, чтобы напрямую сказать ему об этом. С приходом всадников, безжалостным бульдозером вспахавшим их мир, подобная информация казалась мелочью. И все же она чувствовала необходимость открыть Мальбонте истину, а еще выяснить, действительно ли он приходил к ней в темницу, где захватчица держала её. Насколько реальным было мучительно теплое прикосновение живительных ладоней, или же то была лишь галюцинация, созданная истощенным лишениями разумом? Этот вопрос не давал ей покоя последние несколько недель и он же держал на плаву, заставляя бороться не смотря ни на что, не позволял уступить немому отчаянию, с каждым часом, казалось, всё сильнее утягивающему Вики в свою непроходимую топь.       Последнее задание Чумы вообще выбило почву у нее из-под ног. Вики поклялась сделать всё ради выживания, ради спасения их мира, но никак не ожидала, что для этого нужно будет соблазнить всадника. И уж точно не могла предположить, что всё пройдет настолько гладко. Война поддался её чарам с удивительной легкостью, почти готовностью, и она не знала, какие чувства испытывает по этому поводу: радость от осознания, что стала на шаг ближе к спасению, если оно вообще возможно в нынешних условиях, брезгливость от осознания, как низко ей приходится пасть ради зыбкого призрака победы, или глубоко спрятанное отчаянное желание, чтобы на месте всадника оказался совсем другой объект.       Так не вовремя погрузившись в невеселые мысли и бесполезные размышления, Вики пропустила внезапно возникший на их пути обширный камнепад, как и окрик спутника, приказавший сдать вправо. Слишком поздно сделав вираж, не смогла уйти от стремительно приблизившейся глыбы. Случайно попавший точно в цель булыжник чувствительно задел одно крыло и протаранил второе, полностью обездвиживая её в полете. Резкая обжигающая боль вцепилась в ослабленную кандалами и пытками плоть, стремительно утягивая вниз. В какое-то мгновение Вики малодушно показалось, что вот он настал — момент спасительного избавления от всех отчаянно надоевших испытаний бессмертной жизни, однако в нескольких метрах от земли её подхватили сильные руки и, прижав к твердой груди, лишили желанного избавления от мучений. Колкий взгляд бездонных глаз и почти незаметно искривленный недовольством идеальный абрис губ заставили её невольно покраснеть от недостойной обреченности, мгновение назад допущенной в мысли, как и от ощущения собственной неуклюжести.       Несколько резких взмахов, и вот они довольно жестко приземлились на твердую поверхность. Стоило подошвам коснуться земли, Мальбонте тут же разжал руки и отстранился, а Вики испытала в этот момент необъяснимое ощущение практически детской потерянности. Он же, тем временем, зашел ей за спину и легонько провел пальцами по контуру пораненных крыльев с явным намерением оценить масштаб повреждений. Онемевшие от болевого шока пернатые конечности почти не почувствовали невесомого прикосновения. Невольно пытаясь это исправить, Вики напряглась, чтобы расправить их, и едва не простонала от оглушающей вспышки боли.       — Угомонись, — приказал Мальбонте, внимательно глядя на ее явно побледневшее и тут же покрывшеееся испариной лицо. — Лететь ты в ближайшее время всё равно не сможешь.       Вики вынуждена была согласиться. Регенерация истерзанного пытками всадницы и лишенного силы тела работала удручающе медленно.       — Ладно, — сказал Мальбонте, оглядываясь по сторонам. — Переждем в лагере. Идем.       И крепко, не давая ни единой возможности воспротивиться, подхватил ее под локоть и зашагал куда-то прочь. Вики ничего не оставалось, как молча подчиниться.       Довольно быстро они оказались в месте, похожем на заброшенное поселение. Созданные на скорую руку кривые сооружения, потемневшие от обжившегося на них со временем мха, утопали в дикой молодой поросли. Вики пристально вглядывалась в дырявые крыши. Но её внимание привлекла не столько покосившаяся черепица, выглядывающая из-за корявых веток, сколько ощущение, что место кажется ей смутно знакомым. Засмотревшись на один из таких «домов», Вики перестала следить за дорогой, на которой то и дело попадались вылезающие из-под земли коряги. Об одну из них она закономерно споткнулась. Падая вниз, успела подумать, что разбитый нос будет прекрасным дополнением к сломанным крыльям. Однако «комбо» не случилось — её вновь поймали. Подняв и развернув к себе, Мальбонте с легким недовольством в голосе сказал:       — У тебя сегодня какая-то нездоровая тяга к получению новых увечий.       И, не дав возможности возразить, легко подхватил на руки, продолжая твердой поступью шагать вперед.       Впрочем, перечить ему вовсе не хотелось. Кутаясь в уверенное тепло сильных рук и дурманящий аромат истинно желанного мужчины с хвойными нотками, Вики подумала, что беспомощность, пожалуй, тоже имеет смысл включить в личный арсенал соблазняющих средств.       Тем временем Мальбонте завершил свой стремительный проход и, остановившись перед массивной дверью, сделанной настолько добротно, что даже время не смогло её разрушить, лишь оставив следы атак своих подручных: плесени, мха, термитов и оплетающих стеблей хмеля, — одним резким толчком распахнул её.       — Пришли, — коротко сообщил он, ставя девушку на пол.       — Это же… — поражённо произнесла Вики, осматриваясь.       — Да, это мой старый подпольный лагерь. Добро пожаловать, — криво усмехнувшись, ответил Мальбонте.       Вики не поверила своим глазам. Время почти не тронуло убранство комнаты: те же обшарпанные стены, разбитое, покрытое толстым слоем пыли зеркало, кривая книжная полка, камин и кресло, сидя в котором Мальбонте когда-то поведал ей свою истинную историю, и кровать, на которой она металась в бреду, привыкая к чуждой силе. Сколько раз за десять лет она порывалась прилететь сюда после войны, но так и не осмелилась. Настолько сильно боялась встретиться лицом к лицу с собственными истинными чувствами. Ей малодушно казалось, что тьма, перешедшая к ней из своего непосредственного источника, в этом месте обязательно взбунтуется и попытается уничтожить причину его гибели. Теперь Вики лишена её. Она зябко обняла себя руками, не смея взглянуть на стоящего позади Мальбонте. Почему-то очень не хотелось, чтобы он ощутил её тоску по тому ощущению наполненности, абсолютной уверенности, безусловной защиты, которую дарила частица его тьмы. Казалось, он мог расценить это как слабость.       — Тут холодно. Я разожгу камин, — тем временем раздался рядом ровный голос Мальбонте, невольно заставивший её вздрогнуть.       Она лишь молча кивнула, по-прежнему, не осмеливаясь посмотреть на мужчину. Полудемон исчез в дверном проеме, оставивив Вики в одиночестве. Она обошла лагерную комнату, касаясь каждого из предметов, составляющих её нехитрый интерьер. Ни на одном из них, кроме зеркала, практически не было пыли. Стоило признать, что Пайк очень ответственно подошел к исполнению задания своей госпожи — сохранить помещение неизменным, пока она, наконец, не наберется храбрости посетить его. И вот этот момент наступил. Она здесь. Причем, вместе с ним. Интересно, можно это расценивать как второй шанс, подарок судьбы: после всего пройденного ада, наконец, получить возможность сделать правильный выбор?       Входная дверь вновь распахнулась, и на пороге появился Мальбонте с охапкой дров в руках. Сгрузив ношу рядом с камином, он положил внутрь несколько поленьев и коснулся одного из них своей тьмой. Сухое дерево почти сразу превратилось в пепел, оставив лишь несколько тлеющих искорок, достаточных, чтобы поджечь остальные. Занявшееся пламя медленно разгоралось, бросая на склонившийся к нему точеный мужской профиль красные блики. Вики невольно залюбовалась, отмечая, что несмотря на всю внешнюю льдистую холодность, отсветы огня очень ему шли.       — Не знаешь, почему это комната осталась неизменной? — неожиданно спросил Мальбонте, не поворачивая головы в её сторону.       — Нет, — беззастенчиво соврала Вики.       Он кинул на нее короткий пронзающий взгляд, но, никак не прокомментировав ответ, поднялся и, направившись к выходу, бросил:       — Отдыхай. Ты должна восстановиться как можно скорее. Нам нужно вернуться в академию до вечера.       Вики медлила лишь несколько мгновений, осторожно пошевелив начавшими в тепле активнее регенерировать крыльями, перед тем, как решиться пойти следом за ним. Ей не хотелось казаться навязчивой, но иметь практически уникальную возможность побыть с ним наедине и не воспользоваться ею – было кощунством.       Она нашла его на краю лагеря. Опершись на покосившиеся перила старой изгороди, Мальбонте смотрел вдаль. Вики очень хотелось спросить, о чем он сейчас думает, что чувствует, оказавшись здесь после воскрешения, но она не решилась. Лишь остановилась рядом, повторяя его позу.       — Ты никогда не слушаешься, — скосив на нее взгляд, наконец, проговорил Мальбонте.       — И тебе эта черта во мне нравится, верно? — спросила она, не глядя.       Казалось, Мальбонте усмехнулся. Тогда Вики решила задать интересующий её вопрос:       — Почему мы здесь, Мальбонте? — и в ответ на его недоуменный взгляд продолжила: — Если ты так спешишь, почему не доставил меня в академию на руках так же, как сюда?       — Может, я не хочу нести тебя на себе оставшуюся половину пути? — равнодушно парировал он.       — Оставь эту версию для Чумы, — раздраженно произнесла она, развернувшись к нему. — А мне скажи правду.       — И что бы ты хотела услышать, Вики? — никак не отреагировав на её испытующий взгляд, почти скучающе ответил Мальбонте.       Однако, собственное имя, произнесенное с толикой недовольства в бархатном голосе, почему-то заставило её смутиться и опустить голову. Но она мужественно продолжила:       — Хотела бы услышать, что тебе тоже трудно быть на стороне врага ради выживания. И что сейчас ты используешь подвернувшуюся возможность хотя бы ненадолго уйти из-под постылого пристального внимания.       Его прожигающий взгляд она ощущала даже не глядя.       — Ищешь подтверждения, что ты не одна? — спросил он. — Это не так. Мы всегда были по разные стороны баррикад. И со временем ничего не изменилось.       Вики показалось, что в его голосе мелькнула неуверенность, а может, ей так отчаянно этого хотелось, что она принимала желаемое за действительное. А он тем временем продолжил.       — Я не на твоей стороне. Я на стороне всадников. Запомни это, и не питай иллюзий.       — Ты поэтому проводишь… «опасные эксперименты», — злясь, что снова не удалось добиться от него откровенности, выпалила она.       Почему ей без видимых усилий выходит вывести на искренний разговор всех: Люцифера, Дино, даже всадника, и только он остаётся закрытым? «Может, потому что он — особенный?» — мелькнула ядовито-рациональная мысль.       Мальбонте тем временем, поджав губы, молча буравил её взглядом несколько мгновений. И когда она открыла было рот, чтобы задать очередной неудобный вопрос, крепко взяв под локоть, повел обратно.       — Здесь холодно. Идем.       — Я же вижу твои мимолетные взгляды, случайные, ничего не значащие реплики, — не унималась Вики, пока Мальбонте вел ее в дом, — даже сейчас ты заботишься обо мне, — констатировала она очевидное, когда он заведя её в прогревшуюся комнату, захлопнул входную дверь, не давая стылому вечернему воздуху проникнуть внутрь.       — Это моя обязанность, — безэмоционально, словно говоря заученный текст, ответил он, подходя к окну и отворачиваясь, показывая, что разговор ему наскучил.       Холодный, отстраненный, одинокий. Как и всегда. Когда-то в этой комнате он так же уговаривал её принять его сторону, а она так же равнодушно отвернулась. Вновь всё повторяется. И тем не менее сейчас всё иначе. Возможно, стоит последовать его примеру и пойти ва-банк, до конца. Вики смотрела на напряжённые плечи мужчины, решаясь.       Шелест снимаемой одежды, хорошо слышимый в тишине комнаты, заставил Мальбонте повернуться.       — Что ты делаешь? — спросил он, пристально глядя ей только в глаза.       Вики гордо вскинула подбородок, опуская руки — позволяя оставшимся клочкам ткани сползти под ноги.       — Провожу эксперимент, — глухо ответила она.       Что ею двигало в тот момент: все сильнее овладеваемое всем существом отчаяние, гнев на его показное — она в этом нисколько не сомневалась — равнодушие, голод по обычному человеческому теплу или страх перед будущим, — она не знала. Но была абсолютно уверена в правильности своих действий.       Взгляд Мальбонте медленно двинулся по её обнаженной фигуре. Как всегда невероятно пристальный, спокойный, исследовательский. Прошел по выпирающим ключицам, не задерживаясь на груди, спустился к чуть сильнее, чем обычно, обозначенным ребрам, и вот, зацепившись за что-то на её теле, замер.       Шрамы. Шрамы, оставленные Фенцио по приказу Чумы. Они так и не зажили, и вряд ли когда-либо затянутся. Вики почти забыла про них. Физические изъяны никогда её не пугали: ни чужие, ни свои. Но сейчас вдруг стало стыдно. Не столько за их наличие, сколько за свое слабовольное поведение при их получении. Она вспомнила, как кричала и умоляла своего мучителя остановиться. Мальбонте, стойко выдержавший пытки Шепфамалума, вряд ли бы одобрил подобную слабохарактерность.       О, создатель, о чем она думала, решаясь на осуществление столь топорного и неуклюжего соблазнения. Мальбонте никогда бы не купился на сомнительные плотские прелести. Ощущая, как румянец стыда опаляет щеки, она резко наклонилась, хватая с пола брошенную одежду и прикрывая ею постыдную наготу. Старательно моргая, чтобы не дать предательской влаге покинуть пределы уголков глаз, Вики пыталась негнущимися пальцами справиться с многочисленными слоями ткани. Её судорожные попытки были остановлены уверенным прикосновением прохладных ладоней.       Вики замерла, не смея поднять голову, но он сделал это за нее — ухватив за подбородок, заставил взглянуть в глаза. Как ни странно, там не было ни осуждения, ни презрения, которое она ожидала увидеть, как впрочем не было и привычного налета равнодушия. Клубящиеся внутри всполохи тьмы, казалось, таили в себе так много, что распознать все её оттенки вряд ли было кому-либо по силам.       — Тобой движет отчаяние, — вопреки тому, что Вики только что обнаружила, холодным голосом произнес он.       — А тобой — ненависть. Что это меняет? — с вызовом ответила она, ощущая странное воодушевление. — Скажи, что ничего ко мне не испытываешь? Скажи, и я больше никогда вновь не подниму эту тему.       Вики видела, что внутри него идет нешуточная борьба. Наверное, она все же выбрала правильную стратегию: единственный способ победить Мальбонте — это заставить его сражаться с самим собой. И, в отличие от всех прошлых битв, эту она отчаянно хотела выиграть. Но вот мучительно долгий взгляд черных глаз прервался. На мгновение Вики показалось, что она проиграет. Но его слова, словно вырвавшиеся против воли, убедили её в обратном.       — Не хочу, чтобы, когда всё закончится, ты пожалела о своем решении.       Её ладони, державшие одежду — зыбкий разделяющий их барьер — разжались и, поднявшись вверх, обняли острые мужские скулы, кажущиеся контрастно холодными в прогретой разгоревшимся камином комнате. Дождавшись, пока Мальбонте вновь посмотрит на нее, Вики произнесла шепотом:       — Я много о чем жалею в жизни. И, не сомневаюсь, что буду жалеть о еще большем. Но только не об этом решении. Ты знаешь, какое задание дала мне Чума?       Мальбонте ответил кивком. Но от Вики не укрылось, как под ее ладонями с силой сжались его челюсти.       — Так вот, у меня получилось, — продолжила она, — вчера я целовалась с Войной. Я дала себе слово, что пойду до конца, чтобы выжить, чтобы победить. Чего бы мне это не стоило. Но если мне придется… — дыхание сбилось, мешая произнести отталкиваемые самим сознанием слова. — Я хочу помнить прикосновения других губ и рук. Желанных. Любимых. Твоих. Не отказывай мне в этом маленьком капризе, даже если ты считаешь его глупым. Прошу.       Мальбонте смотрел на нее долго. Кажется, прошла целая вечность. Томительное ожидание принятия им решения. В какой-то миг возникло ощущение, что он её сейчас поцелует, а в следующий — что оттолкнет. Но он не сделал ни того, ни другого.       Не отпуская из плена бездонных черных глаз, он кончиками пальцев, затянутых в перчатки, мазнул по краешкам скул, невесомо провел по выступам ключиц, заставив судорожно сглотнуть. Двинулся вниз, рисуя на её теле одному ему понятный узор. Вики не протестовала, заранее давая безусловный карт-бланш на любые действия, лишь рвано выдыхая от каждого неловко-желанного прикосновения к чувствительной коже, способствующего нарастанию сладкой тяжести внизу живота, от которой подгибались слабеющие колени. Вот грубый шов его перчаток невольно задел чувствительный сосок, заставив её вздрогнуть, но Вики не позволила себе прервать единение их взглядов, кажущееся сейчас гораздо более интимным, чем неуклюжее прикосновение тел. Страсть, разгорающаяся внутри черных глаз, вытесняла неизменный глубинный холод, навсегда поселившийся в его душе. Она заставляла Вики внутренне ликовать, ощущая такую желанную и трудно давшуюся победу. Её предположение оказалось верным, а его равнодушие — наносным. Не более чем маска, призванная защитить от пристального взгляда всадников. Стоя перед полностью одетым мужчиной абсолютно обнаженной, ощущая на коже истово желанные, чуть грубоватые прикосновения, она впервые по настоящему прочувствовала значение своего имени — Виктория. И словно в подтверждение её мыслей, он вдруг опустился перед ней на колени.       Неловкое, словно пробное прикосновение к одному шраму под левым ребром, затем более уверенное — к другому. Короткий, заставляющий судорожно сглотнуть, поцелуй внизу живота и влажный тягучий — самой чувствительной точки, выбивающий из легких весь воздух, вынуждающий вцепиться руками в покрытые меховой накидкой мужские плечи.       Она не поняла, как оказалась лежащей на кровати, выгибаясь и с трудом сдерживая стоны от невероятных ощущений, что дарили с каждым разом все более смелые прикосновения влажного языка, немного шершавых губ и сильных пальцев, старающихся быть максимально нежными. С неизменной скурпулезностью исследователя он выцеловывал её бедра, и влажные складки с пошло хлюпающими движениями проникая пальцами внутрь. Вики не представляла, что это может быть настолько невероятно прекрасно. Вцепившись в покрывало, она могла лишь стонать и низким от страсти голосом моляще повторять его имя. Когда мир вот-вот был готов вспыхнуть, осыпаясь пеплом, Вики с огромным усилием заставила себя немного отодвинуться, и, схватив Мальбонте за плечи, потянуть его на себя.       — Поцелуй меня, прошу, — прерывисто дыша, прошептала она.       И он вновь повиновался с такой рьяной готовностью, будто и сам жаждал этого, но не решался без её позволения. Грубоватый и напористый, совсем как недавний, в подворотне, только на этот раз с нотками щемящей нежности и её собственным вкусом на обветренных губах.       Вики снова пропустила момент, когда теперь уже она успела перехватить инициативу. Как оказалась сидящей на его бедрах, в то время как её губы и язык тщательно выцеловывали его, а руки, дрожа и путаясь в многочисленных застежках, пуговицах и складках, пытались сорвать ненавистные тряпки.       — Я сам, Вики, — произнес он таким же низким от страсти шепотом, как и её собственный, и в пару движений избавился от одежды, открывая, наконец, доступ к желанному телу.       Она тут же принялась покрывать его поцелуями. Мощная сильная шея с заполошно пульсирующей на ней такой невинно беззащитной венкой, широкая грудь с сухими, но сильными мышцами под, на удивление, нежной кожей и чувствительные соски, прикосновением к которым удалось вырвать пару несдержанных стонов из его уст, прозвучавших благословенной мелодией. Поджарый живот и обнаруженный слева шрам, явно оставшийся напоминанием о битве в Эдемском саду, были зацелованы с неменьшей тщательностью.       Когда ее губы коснулись трогательных ложбинок под бедренными косточками, язык прошелся вдоль ткани брюк, а руки потянули их вниз, Мальбонте с ощутимым усилием попытался остановить её.       — Вики, — только и смог протестующие произнести он, дыша столь же рвано, как и она.       — Позволь мне, — произнесла скорее настойчиво, нежели просяще.       И, поднявшись выше, вновь поцеловала мокро тягуче, тогда как руки, не дождавшись разрешения, высвободили полностью налившуюся плоть, чтобы тут же взять ее в свой плен.       Вики гладила, сжимала его, нежно водя пальцами по стволу, а губами дразняще касаясь головки. С непередаваемым наслаждением слизывала выступающие капельки, и обильно смачивала слюной в попытке заглотить глубже.       Сильные руки, сжимающие покрывало до побелевших костяшек, до вздувающихся от напряжения вен на запястьях и с трудом сдерживаемые стоны того, кто привык филигранно прятать все свои эмоции и их проявления на самое дно души, распаляли гораздо сильнее, нежели самые откровенные ласки.       Когда она почувствовала, что конец уже близок, то, оседлав его, начала двигаться сначала медленно, а затем все быстрее. Мальбонте положил горячие, чуть шершавые ладони ей на бедра, сильными пальцами крепко, но бережно сжимая их. Вики накрыла его руки своими, а затем склонилась вниз, проводя языком по влажной от испарины коже груди, наслаждаясь терпким мужским ароматом и частым биением мощного сердца.       Сейчас он был её, только её. В целом мире не существовало больше никого и ничего, и пусть бы вселенная схлопнулась и обратилась в прах, Вики не хотела, чтобы это заканчивалось. За дверьми лагерной комнаты их ждал угрюмый враждебный мир, борьба, вечная битва. Там Мальбонте снова станет чужим, холодным, опасным полукровкой, преследующим свои цели, которому не будет никакого дела до глупой, потерянной смертной, жаждущей его внимания, пытающейся выжить только ради него. Но сейчас, здесь, раскрасневшийся, взмокший, еле сдерживающий стоны и рваные вздохи, страстный, горячий, он принадлежал только ей, был только её. И Вики, вновь беря в безоговорочный плен его идеальные губы, истово взмолилась создателю и всем богам, чтобы время замерло, навсегда оставляя их в этой комнате.       Возможно, Мальбонте почувствовал её настроение, а может просто так совпало, но он, взяв инициативу в свои руки, перевернул их сплетенные тела и навис сверху, прожигая чернильным взглядом, говорящим так много. А затем притронувшись коротким трепетным поцелуем к губам, ответил на ее страсть яростным напором, практически вжимая её тело в матрас жалобно скрипящей кровати.       Разрядка настигла их в момент наивысшего единения и слияния. Разгорячённые, взмокшие и усталые они не спешили размыкать крепкие объятия. Мальбонте попытался отстраниться первым, но Вики не позволила. Оплетая его руками и ногами она хриплым после сладострастных криков голосом прошептала: «Не уходи». И он подчинился. Лишь, выйдя, развернул спиной к себе, бережно расправил практически полностью восстановившиеся крылья, крепко обнял и накрыл их утомленные тела покрывалом.       Сколько они так пролежали, не решаясь нарушить хрупкую тишину мгновения было неизвестно. Вики казалось, что она не дремала, стараясь запомнить каждое бесценное, вырванное у рока мгновение уютной неги в любимых объятиях. Она не знала, что испытывал Мальбонте. Ощущал ли он то же блаженство, что и она, и если нет, то считывал ли её эмоции, и как реагировал на них? Но, в любом случае, из надёжного плена собственных рук не выпускал, лишь сильнее притягивал к себе, тихо сопя в затылок. И от этого молчаливого единения было невыносимо, щемяще прекрасно.       Настолько, что приближение чужой характерной энергии она пропустила. Лишь когда Мальбонте вдруг поднялся и, притянув к себе, замотал в покрывало, словно в кокон, поняла, что что-то не так.       Тяжелая приторная энергия ненависти возникла перед ней из-за резко распахнувшейся двери вместе с её обладателем. Как Война очутился тут, понять было трудно.       — Вот вы где? Сестра отправила меня вас встретить… Что тут происходит?       Он осмотрел комнату и их недвусмысленно полуобнаженную пару, расположившуюся на кровати. Судя по темнеющему лицу, всадник, наконец, всё понял. И как только это произошло, перевел яростный, наливающийся кровью взгляд на Вики:       — Ах ты, человеческая дрянь, вздумала играть со мною? Я тебе сейчас покажу!       Но до того, как он успел что-либо сделать, Мальбонте бросился вперед, сбивая Войну с ног. Тот вывернулся довольно легко, отбрасывая соперника на несколько метров. Огромные мышцы под кожей вздулись, грозя лопнуть, и тут же трансформировались, меняя облик своего владельца, переводя его в боевую ипостась. Пока шло обращение, Мальбонте вновь атаковал противника, и эта атака опять оказалась безуспешной.       «Мальбонте нечего противопоставить Войне, ведь тот питается гневом» — с ужасом подумала Вики, оторопело наблюдая за развернувшейся на столь маленьком пространстве битвой двух гигантов.       Мальбонте призвал тьму, борясь с её помощью, только противнику это не причиняло никакого вреда. Тот поглощал её, становясь еще сильнее. В какой-то момент Вики поняла, что Война аккумулирует направляемую в него энергию, чтобы нанести ответный удар. И этот удар вполне сможет убить её любимого. Когда комната была практически полностью разрушена, Мальбонте в очередной раз оказался на полу, а Война отошел назад для разбега, формируя в уродливых руках огромный черный с огненными всполохами шар, Вики, не совсем осознавая, что делает, повинуясь лишь одному инстинкту, бросилась вперед, становясь между Мальбонте и летящей в него тьмой. Черный шар попал в цель одновременно с яростным, полным боли криком «нет!», изданным полудемоном. Поднявшись, Мальбонте кинулся к ошарашенному произошедшим противнику и, зайдя тому за спину, одним точным резким движением свернул Войне шею.       Вики наблюдала за этим, ощущая как её бессмертное тело, ставшее вдруг невероятно хрупким, трескается, словно хрустальная ваза, оброненная неуклюжим владельцем. Как ни странно, боли не было. Отчаянье, прочно владеющее ею в последние месяцы, тоже отступило. Осталась лишь усталость и глубокая печаль, что все закончилось так быстро. Одно мгновение вырванного у судьбы счастья и расплата за него небытием. Может в этом был какой-то глубинный вселенский замысел? Она не знала. Лишь отстраненно наблюдала медленно уплывающим сознанием, как Мальбонте с диким ошалелым взглядом бросается к ней, как подхватывает больше не принадлежащее ей тело, а затем неверяще смотрит на свои, все в багровых потеках, руки. Как яростно выкрикивает её имя, она тоже уже не услышала, лишь прочла по губам, с неимоверным усилием цепляясь за исчезающую реальность, коснулась его побледневшей точеной скулы, оставив на нем алый развод, и немеющими губами прошептала едва слышное «только живи». А затем погрузилась в вечную тьму, уже не видя, как он, крепко зажмурившись, прижимает к себе её обмякшее, бездыханное тело.