Верните мне долг как можно скорее

Солнечный зайчик игриво опустился к лапам вальяжно расположившейся на диване кошки, ничуть не потревожив её сладкий сон. Рене крутила в руках изящное зеркальце, ловя им ранние солнечные лучи, то и дело заглядывающие в окно. Поскольку непутевая служанка снова куда-то запропастилась, что стало порядком надоедать Рене, сегодняшнее утро она решила посвятить "искусству лжи", дабы разгрузить голову от бесконечных мыслей о судьбе дофина и скоротать оставшееся до завтрака время с пользой. "Не понимаю, как простое... кривляние у зеркальца поможет мне соврать живому человеку? Вряд ли перед королём я смогу держать себя так же уверенно, как перед собственным отражением... Хотя, перед Александром, мне, пусть и с трудом, удаётся не давать холодной маске пасть с лица." Рене устало вздохнула, провела кончиками пальцев по волосам. На её щеках все ещё ненароком проступал румянец при воспоминании о случае в проходе. Об этом терпком, бесконечно жадном поцелуе, отдававшем горечью на языке, о столь желанных уже долгое время губах, в сладостной агонии шептавших её имя. Казалось, тело Александра всё ещё прижимало Рене к деревянной поверхности, пальцы судорожно сминали оказавшуюся вдруг лишней одежду, и глаза, ловившие отблески свечей из крохотного отверстия в стене, прожигали насквозь тонкую кожу, опаляли дрожащие ресницы не хуже разгоряченного дыхания. Сцены, возникающие в голове, более походили на картинки из очередного беспокойного сна, и, если бы не вся правдоподобность последовавшей за поцелуем реакции Александра, Рене бы приняла случившееся за простое наваждение. Но, к счастью, иль сожалению, плодом воображения случившееся не было и губы Александра настойчиво твердили Рене о том, что его собственный разум так упрямо пытался отвергнуть. Рене прекрасно понимала, почему он так себя ведёт, почему отдаляется, стоит ей сделать хоть крохотный шаг в его сторону. И знала, что, отступив от неё, он тут же вернётся, приблизится ради одного случайного касания, за которое тут же непременно начнёт корить себя. Но как же им быть теперь, когда грань, которую они так осторожно обходили, случайно преступлена в порыве эмоций? – Рене! Резкий поток воздуха всколыхнул складки ночного платья, дверь с грохотом впечаталась в стену. Рене испуганно подскочила на месте, и, не успев даже повернуть голову, оказалась зажата в крепких объятьях тёмной мужской фигуры. – Ах… Александр, что Вы делаете? Александр слегка ослабил хватку, однако не разжал объятий. Голова Рене уткнулась ему в грудь, и даже сквозь плотную ткань камзола девушка отчетливо услышала громкие удары сердца. Она неуверенно обняла Александра в ответ, притянула его голову ближе. Мужской подбородок опустился на её обнаженное плечо, и Рене позволила себе, как бы в знак утешения, украдкой пройтись кончиками пальцев по тёмным растрепанным кудрям. Александр дёрнулся будто от ожога, отстранился от неё так же резко, как прижался пару десятков секунд назад. Сбитая с толку, ничего не понимающая Рене укоризненно посмотрела на него и сложила руки на груди. Жест Александра задел её, все его поведение задевало её, злило, изводило. – Что на Вас нашло? Почему Вы врываетесь ко мне в спальню в такую рань и чуть не ломаете смежную дверь?! Александр виновато отвёл глаза, не забыв украдкой пройтись взглядом по облаченному в одну лишь ночную одежду телу. Потер пальцами складку на переносице, отгоняя от себя невовремя мелькнувшие в сознании образы. – Вы в опасности, Рене. Он вновь посмотрел на неё, чтобы увидеть, как она отреагирует на эти слова, чтобы набраться смелости и сообщить ей нехорошее продолжение своей фразы. Рене в недоумении выгнула бровь. То есть, в начале их знакомства он сам регулярно подвергал её опасности, а теперь ворвался к ней в комнату, чтобы наоборот предупредить? В утреннем свете казалось, будто в карих глазах плясали злые язычки пламени. – О чем Вы, месье? – Сегодня утром мне сообщили, что на Вас готовится покушение. Краска покинула залитые румянцем щёки Рене, и её без того фарфоровая кожа стала вдруг бледнее на несколько тонов. Рене постаралась сохранить самообладание, но расширенные от ужаса зрачки словно острыми шипами прошлись по лицу мужчины. – На меня? Вы уверены? – Да. Рене резко отвернулась от него, не в силах верить услышанному. Как это могло произойти? Если о возможном покушении на Александра она ещё могла предполагать, то никогда бы и не подумала, что это вдруг коснётся её самой. Она ведь была лишь его шпионом, которого он спрятал на самом видном месте под обликом благородной дамы и любимицы придворных. Ни один версальский гость не мог выказать подозрений на счёт её причастности к интригам Александра. – Извините, мне нужно присесть... Александр взял её под руку, подставив свое плечо для опоры, и Рене, с облегчением облокотившись на него, прошла в комнату к мужчине. Усадив девушку в своё любимое кресло у камина, Александр протянул ей халат, теперь по обыкновению лежавший на том кресле, в котором обычно сидела Рене. Во время частых ночных визитов девушка облачалась в этот расшитый пионами халат, чтобы не смущать мужчину хотя бы своим внешним видом. Ни о чем не спрашивая Рене, Александр спешно прошёл к небольшому столику, на котором аккуратным рядом были выставлены стеклянные баночки с чаем. Насыпал горстку трав в заварник и отошёл к камину, чтобы закипятить в чайнике воду. Простые, знакомые движения рук успокаивали его, что сейчас было ему просто необходимо. Он и так слишком бурно отреагировал на полученную утром новость, и теперь, изрядно смутив Рене своим поведением, был обязан придумать ему разумное объяснение. Смуглые пальцы слегка дрогнули, и несколько капель чая пролились из наполненной доверху чашки на ковёр, что не ускользнуло от внимания Рене. Александр протянул девушке напиток, прошёл к стоящему напротив креслу, но, остановившись рядом с ним, так и не решился сесть. Негромко заговорил, постаравшись предать голосу больше отстраненности: – Я получил срочное известие от своего человека о том, что сегодня, мадемуазель де Ноай, на Вас готовится покушение. Ему не было известно, когда и как это произойдёт, так что я, слегка буквально воспринял его слова. Приношу свои извинения за то, что нарушил Ваш покой и позволил себе лишнего. – Я не держу на Вас зла за это. Объясните, почему вдруг я стала объектом чьих-то коварных умыслов? – Мой информатор не располагает подобной информацией, однако факта точности этих сведений нельзя опровергать. Могу предположить лишь два варианта: заговорщики хотят отвлечь внимание двора от похищения дофина, заодно избавившись от одной из самых уважаемых и влиятельных дам при дворе, либо им стали известны некоторые подробности наших с Вами дел. Рене устало прикрыла глаза, провела рукой по холодному лбу. Она была просто в смятении. Предположения Александра звучали разумно, но ей совершенно не хотелось верить в них. Пускай её работа и носила несколько опасный характер, Рене получала от неё удовольствие, и была уверена, что находится под надёжной защитой. – И что Вы предлагаете? – Вам необходимо сегодня же покинуть дворец. Зовите Вашу служанку, мы поможем Вам собрать вещи. – Я не уверена, что стоит её звать. Александр, она стала часто отсутствовать тогда, когда она мне нужна. Я не могу просто так в чем-либо её подозревать, но учитывая вашу информацию... Ночь в проходе ярким образом снова мелькнула в голове. Рене опустила взгляд, надеясь, что в полумраке задернутых штор Александр не сможет прочесть её мысли, багряным оттенком проступившие на щеках. – Я Вас понял, Рене. Служанка останется здесь, под моим контролем. Не переживайте, я выясню, куда она пропадает.

***

На сборы ушло не более часа, и вот, одетая в лёгкое летнее платье, расшитое нежными цветочными узорами, Рене де Ноай стояла у кареты, с необъяснимой тоской глядя на темноволосого мужчину в синем камзоле, старательно проверяющего упряжку на лошадях. Он вновь пришёл все проконтролировать, исключить риск любого недоразумения, которое могло бы помешать её благополучному отъезду. Александр стоял к ней спиной, и ничто не мешало ей в открытую любоваться его осанкой, широкими плечами, солнечными бликами, играющими с кудрями длинных волос. Кроме Рене и Александра около конюшни никого не было, и утреннюю тишину нарушали лишь далёкое пение птиц и постукивание копыт по сухой земле. Наконец настала пора прощаться. Рене сложила руки на груди, отвернувшись за мгновение до того, как мужчина поднял на неё голову. Александр как-то грустно улыбнулся, неосознанно не стал прятать мимолетную эмоцию за маской безразличия. Подошёл и молча протянул свою ладонь. – Я не хочу прощаться, Рене. Мы скоро увидимся. Я вернусь за Вами. Противный комок застрял в горле, вытолкнув из него весь воздух, такой нужный хотя бы для одного сказанного слова. Рене осторожно вложила свою ладонь в его. Ей было страшно, но уже не за себя. – Пожалуйста, будьте осторожны, Александр. Я очень хочу, чтобы Вы за мной вернулись. Вдалеке послышались приглушенные голоса, королевский двор потихоньку вступал в новый праздный день. Александр оглянулся, чуть сильнее сжал кисть Рене. – Я буду писать Вам. – Не стоит... Вдруг письмо попадёт не в те руки? Он посмотрел на неё как-то жалобно, невыносимо одиноко. Рене поняла, что он мог неправильно истолковать смысл её слов, от чего сердце вновь пропустило удар. "Нет, нет, только не это!" – Обещайте, что отдадите мне кое-что, когда я смогу вернуться ко двору. – О чём Вы? Рене с бесконечной нежностью, той, которую невозможно выразить обычными словами, строками, песнями взглянула на него. Отпустила его руку и быстро, так, чтобы он не успел отвернуться и даже подумать том, чтобы это сделать, обхватила его лицо ладонями. Александр стоял, прикованный к земле, и только приглушенное дыхание выдавало в нем признаки жизни. Мимолетный, быстрый, но такой сладкий поцелуй, словно аромат её духов, случайно коснувшийся дыхания. Поцелуй, на который невозможно успеть ответить, ведь ответа он сейчас и не требует. Долг, который нужно вернуть, когда Рене вновь преступит порог его комнаты, утонувшей во мраке вечно задернутых штор. Рене ушла, лишь мельком посмотрев ему в глаза. Из-за дверей конюшни показалась фигура кучера. - До свидания, Рене.