i want us to live

— Эй, ну чего ты, — Джизас ловит Джуда за руку, прежде чем тот успевает сбежать. Он сразу изображает на лице улыбку, но Джизас слишком хорошо знает и его, и людей вообще, чтобы вестись на такие простые уловки. Он опять загнался. — Всё нормально. — Нет, — Джизас осторожно гладит кончиками пальцев нежную внутреннюю сторону его запястья. — Что случилось? — Да просто... Плохой сон. Джизас мягко улыбается. Он отлично знает, как сильно сны влияют на Джудаса. Но он всё равно встал, приготовил ему кофе и бутерброды и принёс в кабинет, прекрасно зная его привычку упасть в работу прямо с утра, забыв про всё на свете. Джудас весь в этом: маленькие, но такие значимые жесты заботы, которые он сам считает недостаточными. Он ведь всего себя считает недостаточным. Джизас притягивает его ближе, утыкается лбом в живот, обнимает за бёдра. Джуд секунду колеблется, а потом всё-таки опускает ладони ему на голову, осторожно перебирает отросшие волосы, мягко массирует виски. Джизас довольно мурчит. Удивительно, он сам может помочь кому угодно, кроме себя, а вот руки Джудаса помогают только ему. — Я уже, кажется, наработался для утра. Пойдём, поваляемся? — Джизас поднимает на него лицо, с удовольствием замечая, что объятиями удаётся прогнать хотя бы какую-то часть его боли. — Если ты обещаешь, что потом не будешь засиживаться за книгой до полуночи, — Джудасу отлично удаются интонации строгой мамочки, Джизас смеётся, задирает край его футболки и щекотно дует на живот. Джуд тут же пытается его отпихнуть, возмущается и бурчит, но Джизаса всегда очень сложно остановить, когда он хочет причинять добро. В итоге он встаёт, так и не выпуская Джуда из объятий, и тащит его в сторону небольшого дивана. Он тут стоит якобы только для того, чтобы Джизас мог передохнуть, не уходя в спальню, когда голова в очередной раз начнёт разваливаться. Но, на самом деле, Джизас считает, что он тут для того, чтобы можно было получить свою дозу тактильности, стоит Джудасу только за чем-то зайти в кабинет. Хоть диванчик и правда небольшой, они тоже весьма компактные, а потому им отлично удаётся поместиться на него вдвоём, плотно прижимаясь друг к другу. Джуд всегда чуть холоднее, поэтому Джизас с особенным удовольствием просовывает тёплые ладони под его футболку, гладит по спине, обводит пальцами те самые ямочки на пояснице, которые сводят его с ума каждый раз, стоит одежде Джуда чуть задраться. Джудас в ответ обнимает его лицо ладонью, тянется к губам, целуя медленно, но напористо. Но стоит Джизасу только попытаться перехватить инициативу, как тот покорно подчиняется, пускает его в свой рот, прижимаясь ещё крепче. Они живут так уже много лет, кажется, его можно считать веками. Меняют страны, города, профессии и акценты. Но Джизас ни разу за это время не жалеет о том, что принял решение уйти из Рая, что позвал Джудаса за собой. Без него Рай всё равно не имел смысла. Джудас вышел из Ада следом за ним, только вот ад внутри него никуда не делся. Джизас знает, что Джудас любит жёстко. Его ведёт от резких касаний, сильных толчков, от следов зубов и синяков на собственной коже. И Джизас прекрасно понимает, почему: Джуд всё ещё ищет искупления в боли, даже такой, слабой и контролируемой. А Джизас рад ему помочь. Но сегодня у Джизаса нет на это настроения, да и боли тому после ночных кошмаров уже хватит. Поэтому Джизас мягко отстраняется, отводит его руку от своего лица и начинает целовать подушечки пальцев так бережно, словно Джудас может рассыпаться от любого неосторожного касания. Следом Джизас переходит губами на костяшки, всё так же мягко целует каждую, достаётся и тыльной стороне ладони (как обычно, сухой и обветренной, потому что перчатки Джуд вечно теряет), и запястью. Когда Джизас обхватывает указательный палец губами и всасывает в рот, Джудас заметно вздрагивает. Джизас смотрит в его глаза не отрываясь, насаживается губами глубже, добавляет ещё палец, до тех пор, пока зелёный взгляд Джуда не темнеет окончательно. Джизас снова возвращает руку на его спину, проводит ею вниз, гладит кончиками пальцев, пробираясь к пояснице. Просунув пальцы под резинку домашних брюк, Джизас поглаживает бархатистую кожу ягодиц, а Джуд податливо прогибается навстречу его ладони. Джизаса всегда ведёт от того, как безусловно Джуд ему доверяет, привычно расслабляется в его руках. Ни капли сопротивления — даже в мыслях. Джизас стягивает его брюки вместе с бельём ниже, насколько получается одной рукой, потом выпускает пальцы Джудаса изо рта и снова целует его припухшие губы: медленно, аккуратно, не давая слишком сильно разогнаться. Ему важно, чтобы Джуд почувствовал: вся любовь Джизаса, всё его тепло сейчас только для него одного. Когда по его телу проходит волна дрожи, Джизас довольно улыбается. Джуд расслабляется, буквально растекается по дивану, и это именно тот эффект, на который Джизас рассчитывает. — Перевернись на живот, ладно? — он мягко подталкивает Джуда, подкладывает подушку ему под бёдра, разводит его ноги в стороны, устраиваясь на коленях между ними. От первого касания его языка Джуд тут же сжимается, вздрагивает, пытается отстраниться, но уверенная хватка на бедрах не позволяет. Джизас ведь знает, что тот на самом деле любит, когда так, но в такие моменты уязвимости особенно сильно поднимают голову его вечные сомнения и комплексы. — Я тебя люблю, слышишь? И хочу, чтобы тебе было хорошо. И между нами нет никаких слишком, — Джизас проходится губами по копчику, целует те самые ямочки на пояснице, гладит ягодицы, разводя их в стороны. Джуд что-то бурчит в подушку. — Что? — Джизас кусает его, оставляя на заднице яркий след зубов. Джуд с шипением поворачивает голову и повторяет: — Не отвлекайся. Джизас смеётся, но послушно подаётся ближе. Один из самых любимых моментов для него — когда Джуд постепенно теряет выдержку, и его огненный темперамент проявляется вовсю. Вот тогда он стонет в голос, прогибается, подставляется ещё сильнее, колени разъезжаются… Великолепная картина, Джизас никогда не сможет насмотреться. Тёплое, согревающее, но не обжигающее возбуждение растекается по всему телу. От такого не сносит крышу, но хочется быть как можно ближе, сливаться во что-то единное. Какое может быть осуждение, когда в основе лежит любовь?.. Джизас всё ещё пытается что-то изменить в понимании других людей, но многим, кажется, никогда этого не понять. Если не повезёт пережить самим, конечно же. Очередной стон вырывает его из мыслей, Джизас звонко шлёпает раскрытой ладонью по бледной ягодице и тянется за смазкой. Как и всегда, при первом толчке Джуд под ним замирает, сводит лопатки и, Джизас уверен, хоть и не видит, кусает свои прекрасные губы. Конечно, снова считает, что нельзя просить подождать, дать привыкнуть, он ведь не заслужил хорошего обращения. Спасает только то, что Джизаса вообще ни о чём просить не нужно. Он прижимает его к кровати своим телом и начинает гладить руки Джуда. Сжатые в кулаки ладони постепенно расслабляются под уверенным напором его пальцев, Джизас разминает забитые мышцы плеча и предплечья, особенно, на правой руке: Джуд наверняка или опять кому-то что-то доказывал в интернете, или играл несколько часов. Джизас так и не привык ещё к интернету, да и в компьютере редко заходил куда-то кроме текстового редактора, а вот Джуду это изобретение пришлось по душе. Поэтому рукам и плечам Джизас всегда уделяет особое внимание. Наконец Джудас снова расслабляется под его телом, дышит ровно и спокойно. Первые движения бёдер всё равно осторожные и плавные: хоть их тела и бессмертные, но боль ощутить ещё как могут. Но Джудасу, кажется, и правда уже только хорошо, поэтому Джизас позволяет себе ускориться. Он целует усыпанные мелкими веснушками плечи, кусает за шею, горячо дышит в затылок, и снова и снова входит в него так глубоко, как только получается. Это не про обладание и контроль, это лишь очередное напоминание про то, что вечность у них теперь — одна на двоих. И что Джудас — друг, спутник, партнёр, а не слуга, вымаливающий прощение. Они срываются в удовольствие вместе, и Джизас, кажется, получает больше отдачи от дрожи и долгого протяжного выдоха Джудаса, чем от собственного оргазма. Расцепляться пока что не хочется совершенно, Джуд только поворачивается на бок так, чтобы Джизасу тоже было куда лечь, и прикрывает глаза, счастливо улыбаясь. Джизас прижимает его к себе. Когда-нибудь он поймёт, что прощение осталось получить только от самого себя. Но Джизас будет рядом каждый шаг этого пути.